скачать книгу бесплатно
– Ты изменился с тех пор, как в нашем доме…
– Замолчи! – раздраженно сказал отец. (Нет, не сказал, рявкнул. Лидочка даже вздрогнула, она никогда не слышала, чтобы папа разговаривал с мамой в столь резком тоне.) – Все это твои выдумки, и мне они надоели!
– Как и я сама, да?
– Аня, зачем ты портишь мне и себе настроение перед отъездом?
– Я чувствую, что-то у нас не так…
– Опять! – прорычал отец. – Ты хочешь, чтобы я не поехал? Но мне и Федору надо работать, там нам никто не помешает, детей тоже нельзя отправлять одних. Поезжай ты, в конце концов.
– Я работаю, тебе это известно…
– Лида! – позвал брат Иван.
Девушка увидела, что он идет к дому, и помчалась к нему, немало озадаченная. Но вывод сделала: у родителей своя жизнь, в которую они не посвящают посторонних, а посторонние – это она и Ванька, маленькая Оленька не в счет. Оскорбительно и обидно.
В поезде разместились все, кроме отца. Он решил отправиться на машине с водителем, а по пути собирался завернуть на какой-то там аэродром, поэтому никого не взял с собой. Мама помахала рукой, поезд набрал скорость. Угомониться не могли долго, особенно Лидочка, она бегала из купе в купе со своими мелкими, но такими важными для нее проблемами. На первой же большой станции Ирочка вдруг взяла свой чемодан и стала прощаться:
– Я заеду к тетке, давно не видела ее.
– Как же так? – расстроилась Лидочка. – Ты же обещала сходить со мной в горы, научить плавать брассом…
– Впереди целое лето, успеем, – погладила ее по щеке Ирина. – Приеду через несколько дней, ты как раз успеешь обосноваться. Выбери комнату для меня.
И она сошла с поезда. Двинулась по перрону, улыбаясь Лидочке, которая смотрела в окно и грустила. Погода тоже грустила – пошел редкий дождь.
Ирина приехала через неделю. И как все удачно совпало: в тот же день приехал отец, только утром. Он и предложил Лидочке встретить девушку. На вокзал они отправились на старом автомобиле. Лидочка порывалась крутить баранку, даже проехала пару кварталов за рулем, но чуть не сбила мальчишку, после чего папа прогнал ее с места водителя.
– Как я соскучилась! – бросилась на шею Ирине Лидочка. – Все, все, теперь мы неразлучные подруги!
Она действительно не отходила от красавицы русалки ни на шаг, Ирочка укладывала ее спать с превеликим трудом. Горы, море, походы на базар – все вместе с Ирочкой. Отец и дядя Федор работали в маленькой комнате под крышей, спорили так, что было слышно внизу, ненадолго уезжали. Ваня, считавший себя взрослым мужчиной и старательно следовавший образу рассудительного человека, предпочитал одиночество. Чем он занимался, Лидочка не интересовалась, знала, что Ванька мечтал о путешествиях. Им он посвящал свое свободное время – то есть путешествовал вместе с героями книг. А она с Ириной бродила по горам, училась рисовать акварелью, но, не имея терпения в отличие от взрослой подруги, больше валялась рядом с ней на подстилке, подставляя бока солнцу. Так прошел месяц.
Дом стоял среди смешанного леса, и, чтобы добраться до пустынного берега моря, надо было перейти гору – не тащиться же в обход. Но и через гору было два пути: один – трудный и короткий, для тех, кто любит препятствия, другой – более легкий, по узкой протоптанной тропинке, но длиннее. Однажды утром подруги вышли из усадьбы, как вдруг их догнал дядя Федор:
– Ирина, мне надо с тобой поговорить.
– Иди, я догоню, – сказала Ирина Лидочке.
Несколько раз обернувшись, Лидочка видела, что подруга и дядя Федор идут следом, разговаривают. Это надолго, решила девушка и помчалась к морю. На середине пути обнаружила, что забыла сумочку с едой. Но ведь после купания всегда есть хочется… Пришлось вернуться.
Еще издали она заметила, как горячо спорят Ирина с дядей. Никогда Лидочка их такими не видела! Русалка с аквамариновыми глазами, нежная, как первый снег, ласковая, как кошечка, что-то гневно доказывала дяде. На ее длинной шейке вздулись жилы, и сейчас она походила на злую зверушку. Дядя Федор, сунув в карманы брюк руки, раскачивался вперед-назад, упрямо наклонив голову и глядя на нее исподлобья. Изредка он бросал короткие фразы, на которые Ирина реагировала новой вспышкой гнева. «Какая жалость, – подумала Лидочка, – ничегошеньки не слышно – мешает ручей, бурливший после двухдневных дождей». Он же заглушил треск веток под ногами самой Лидочки, когда она перебегала от дерева к дереву, подбираясь к спорщикам поближе. Но ей не удалось подслушать, о чем шел спор, потому что дядя вдруг выкрикнул:
– Дрянь!
Лидочка просто упала за ближайший куст от звука пощечины. Дядя Федор ударил Ирину по щеке! Ударил наотмашь, у той чуть голова не отвалилась. Ударил и зашагал к дому. Ирина прислонилась спиной к стволу дерева, долго растирала щеку, потом откинула волосы со лба и прошла мимо подружки, лежавшей под кустом. Она шла к морю.
Лидочка проследила за ней, а после рванула в том же направлении, к морю, короткой дорогой, но более трудной. Она несколько раз упала, однако добралась до берега раньше подруги, скинула одежду и погрузилась в спокойную синеву.
Вскоре с горы сбежала Ирина со все еще горевшей щекой. Разделась, нырнула. Лидочка ждала, что она расскажет, почему дядя ударил ее, но ждала напрасно. Значит, у нее есть тайны, которые она не хочет выдавать подруге. А раз так, то какая же она подруга? И дядя Федор… Как он мог ударить женщину?
Уже вечером за ужином Лидочка подметила натянутость между отцом, Ириной и дядей Федором. Они общались, но сухо. Особенно Лидочку поразило, что Ирина и дядя вели себя так, будто утром и не было никакой пощечины. Да она бы на месте подруги рядом с ним не села! А Ирина передавала ему салат, когда он просил, Федор подливал ей вина… Как это называется? Ложью. Они лгут. Все.
И тогда Лидочка надумала сама узнать, что скрывается за пощечиной. Но как? Очень просто: подслушивать, подглядывать, наблюдать. Нехорошо? Да. А разве хорошо то, что они делают? После ужина она проскользнула в комнату брата и потребовала:
– Дай бинокль.
– Зачем тебе?
– На звезды хочу посмотреть, на луну.
– На звезды смотрят в телескоп.
– Ты что, жадина? – презрительно фыркнула она. – Вот не знала.
– Да бери, он в столе лежит.
Лидочка взяла бинокль, но не уходила, присела на край кровати:
– Слушай, Вань, ты не заметил, у дяди Федора с Ирочкой роман, да?
– С чего ты взяла? И какое тебе дело?
– Интересно.
– Рано тебе интересоваться. Иди, не мешай.
Иван уткнулся в книгу. Впрочем, братец дальше своего носа ничего и не видел. Лидочка поспешила во двор, залезла на дерево. Отец и дядя находились в своем рабочем кабинете, окно было закрыто, ничего не удалось услышать. Любопытная наблюдательница лишь видела, что оба в неистовстве спорят, размахивают руками, чуть не лупят друг друга. А ведь спор явно не о работе – сделала вывод Лидочка и бросилась в дом. Подкралась к кабинету и приложила ухо к двери. Все равно не слышно – одно шипение. Она назад – на дерево. Спорят! Все ясно: ругаются так, чтобы никто не услышал, о чем идет речь. Шепотом ругаются! Да, да, отец и дядя ругаются, а не спорят.
Утром – все как прежде. Впрочем, не совсем так. Все делали вид, будто им хорошо. Для кого они так старались? Для Лидочки, Ваньки и прислуги? Однако Лидочка заметила (теперь она все подмечала), что нянька, простая пожилая женщина, дальняя родственница, недолюбливает Ирочку. Это определялось по тем взглядам, которые нянька бросала на нее, – явно недружелюбным. Часто она будто не слышала, о чем просит ее Ирина, а если выполняла просьбу, то нехотя, как бы снисходя до одолжения. Лидочка подкатила к няньке:
– Почему ты не любишь Ирочку?
– А чего ради любить-то? – нахмурилась та. – Я, чай, не кавалер ее.
– Она хорошая, красивая, – провоцировала Лидочка.
– Ну да, хорошая, – произнесла нянька таким тоном, словно речь шла о змее. – Иди-ка, поплавай.
Вывод Лидочка сделала незамедлительно: у няньки есть причина не любить Ирочку. Какая именно? Напрямую спрашивать у подруги не решилась, все равно солжет, это она понимала уже отчетливо. И, научившись у взрослых, Лидочка старательно изображала дуреху, тщательно скрывая свое любопытство.
Внезапно, без предупреждения, приехала мама, какая-то вздернутая и… жалкая. С детьми дежурно обнялась, дежурно расцеловала их. Мама была пышной женщиной, а приехала заметно похудевшей и подурневшей, с затравленными глазами. Вопреки ожиданиям, отец не обрадовался приезду жены, как бывало раньше, и Лидочка догадалась, что между родителями образовалась трещина. Но от них, детей, всячески эту трещину маскировали.
Застолье прошло натянуто. Кухарка наготовила много блюд и с особой заботой подкладывала лучшие кусочки хозяйке, поглядывая на нее с жалостью. Значит, она тоже знает то, чего не знает Лидочка. Отец первым встал из-за стола, а минуту спустя, извинившись, и мама ушла за ним. Лидочка помчалась вон из дома, пригнулась к земле и подобралась к окну комнаты родителей.
– Да, Аня, да, – говорил отец тоном шкодника. – Я влюблен и ничего не могу с собой поделать. Прости. Я хотел переждать время, надеялся, мое увлечение пройдет, но негодяй случай не дал мне этой возможности.
– Негодяй ты, Боря, – тихо сказала мама.
– Знаю. Думаешь, мне не стыдно? Меня не мучит вина перед тобой и детьми? Ошибаешься. Но она так прекрасна, так свежа… как глоток горного воздуха, дающего силы и укрепляющего дух.
– Боря, как ты можешь так говорить? – дрогнул голос мамы. – Я жена твоя…
– Знаю, знаю… И ты простишь меня, Аня. Поймешь. Ты великодушна, у тебя доброе сердце…
– Не настолько доброе, чтобы слушать тебя.
– Я виноват. Я казнюсь, но… это сильнее меня. Подожди, еще немного подожди, я постараюсь справиться с собой. А пока не могу. Прости.
– Значит, я должна ждать, когда угомонится твоя похоть? Как бы ты поступил на моем месте? Тоже ждал бы? Я устала от твоих похождений…
Лидочка больше не стала слушать, отползла от окна, села, не имея сил вернуться в дом. Она все поняла. Причина разлада в Ирочке. Многое, о чем говорили мать с отцом, осталось для нее загадкой, но теперь Лидочка знала, за что ударил ее подругу дядя Федор: за то, что папа влюблен в нее. Следовательно, она виновата. Разумеется, как дочь, она была на стороне матери, чувствовала ее боль, помноженную на собственную. Ведь папа с Ириной обманули не только мать, но и ее, Ваньку, Олечку, дядю Федора.
Мама собралась уехать вечерним поездом. На вокзал ее вызвался отвезти дядя Федор. Лидочка с Ваней поехали провожать.
– Мама, почему ты уезжаешь? – спросила Лидочка.
И поразилась себе: знает же, что правда для мамы такая же мучительная, как и для нее, поэтому она не скажет. Но ей хотелось понять хотя бы по глазам и выражению лица, почему мама не выгонит Ирину, почему убегает, а не отстаивает свое право быть возле отца, почему бросает их.
– Я работаю, – получила она скупой ответ.
Мама не смотрела детям в глаза, словно не хотела их видеть. Дядя Федор отвел ее в сторону, до отхода поезда говорил с мамой, в чем-то убеждая, но она качала головой. Она отказывалась. От чего?
– Что происходит? – наблюдая за ними, ловя каждое движение, спросила Лидочка. Вопрос не был обращен к брату, она задала его себе. Уж в который раз задала, хотя ответ знала. Но чего-то не хватало, чтобы темные пятна стали понятными.
– Разве не слышала? – пробубнил Ваня. – Мама вырвалась на денек…
– Ты болван, – вскипела Лидочка. – У папы с мамой разлад.
– Много ты понимаешь, – обиделся Ваня.
Но вот мама позвала их, обняла по очереди:
– Будьте умниками. Прощайте.
Крупные слезы покатились по щекам матери одна за другой, она выглядела несчастной и одинокой, стоя на подножке поезда, который медленно тронулся. И вдруг Лидочка почувствовала, что не сказала маме чего-то важного, а поезд сейчас увезет ее в другой мир, в другую страну, другую жизнь, увезет навсегда. И там, в другой жизни, не будет места для Лидочки, она станет такой же несчастной и одинокой.
– Мама! – Лидочка кинулась за вагоном. – Мама, подожди! Не уезжай!
– Лидуся, осторожно! – крикнула мама. – Не попади под колеса!
Проводница заняла ее место, Лидочка остановилась. Теперь по ее щекам покатились слезы, беспричинные слезы. А может, это были слезы взросления, когда приходит первое осознание: никогда больше не будет так, как раньше, она уже другая и никогда не будет прежней.
Лидочка не выходила из комнаты, сказавшись больной. У нее на самом деле повысилась температура, однако признаков простуды врач не обнаружил, но микстуры выписал. Когда Ирина или отец заходили проведать ее, Лидочка притворялась спящей. Она лежала целыми днями и думала, думала: какой может быть выход из этой ситуации лжи и предательства? К концу недели набралась мужества и решилась поговорить с отцом. Лидочка вышла к завтраку, и вдруг принесли телеграмму. Отец прочел и приказал ей с Ваней собираться в дорогу – они едут домой. В чем дело, почему? Не ответил. На машине мчались весь день, поздней ночью прибыли…
После похорон Лидочка одеревенела. Слез не лила, молча села в машину, поехали назад. Дождь барабанил по крыше, барабанил громко и часто, и казалось: за окном холодно, неприютно, пусто. Неприютно и пусто было и в салоне автомобиля, а еще темно и тихо. Никто не спал, но сидели в противоположных углах, словно боялись прикоснуться друг к другу. Перед каким-то закрытым шлагбаумом долго стояли, тягучая тишина выводила Лидочку из себя. И она вдруг громко и четко спросила:
– Почему умерла мама?
Дядя Федор обернулся – он сидел за рулем – но, встретившись в темноте со сверкающими непримиримостью глазами Лидочки, потупился и отвернулся. Лида второй раз задала вопрос:
– Почему умерла мама?
Она видела затылок отца прямо перед собой и вопрос адресовала ему, а не кому другому. Поняла, что он чувствует, с какой силой и гневом смотрит на него дочь, поняла, что ему неловко под ее взглядом, но жалко его не было. Ваня тихонько сжал пальцы сестры, мол, замолчи, а она выдернула руку и повторила:
– Почему она умерла?
Дядя Федор съежился, нервно завел мотор и слишком резко тронул автомобиль с места – подняли шлагбаум. Никто не ответил, никто. Лидочка догадалась, что ответ несет в себе нечто страшное, разделившее их семью на «до» и «после», отдалившее каждого на огромное расстояние друг от друга, и теперь их не собрать.
Нянька горько плакала, когда думала, что ее никто не видит, но Лидочка все видела, все замечала. И то, что дядя Федор избегал ее, и то, что отец прятался в кабинете, и то, что Ванька стал угрюмым. Однажды она поймала дядю, когда тот не ждал этого, пристала:
– Мне кто-нибудь ответит?
– Что ты хочешь, Лидуся?
– Ты знаешь. Почему мне не говорят правды?
– Видишь ли, дорогая, люди уходят. Иногда уходят. К Богу. Но их души с нами…
– Дядя! – перебила она. – Ты проектируешь самолеты, летал за облаками, а говоришь про Бога? Нет там никого, ни душ, ни Бога, ты это знаешь.
– Есть, Лидочка. Ты потом поймешь…
– Почему умерла мама? – заладила она, понимая, что он уходит от ответа, подло уходит.
– Она сама так захотела.
– То есть… она сама? Сама захотела умереть?
– Да, Лидочка. И не нам судить ее, не нам.
Он пошел к лесу, Лидочка выкрикнула с отчаянием:
– Но почему? Почему?
– Извини, – не оборачиваясь, произнес дядя. – Я и так сказал больше, чем следовало.
Лидочка много читала. В романах героини уходили из жизни, потому что запутались, потому что их охватывал страх, потому что они были слабыми, глупыми дурами. Но мама! Она не была глупой, не была дурой. Мама не могла этого сделать! Кто-то должен подтвердить. Или развеять сомнения. Она побежала к брату в комнату. Он читал, как всегда, читал, Лидочка присела на край кровати, опустила книгу.
– Чего ты? – равнодушно спросил Иван.
– Мама сама, да? Я знаю, что она сама.
– Ну так, если знаешь, чего спрашиваешь?
– Как она? Чем?
– Настырная ты, Лидка. Зачем тебе знать? Что это изменит?
