скачать книгу бесплатно
Адекватное познание реальности, или Как заставить облей думать?
Павел Соболев
Вопрос мифического (мистического) в нашей жизни сейчас встаёт всё острее. Люди хотят знать объективную реальность и научиться воспринимать её адекватно. В книге внимание уделено механизмам самого мифотворчества. Изучена роль языка как описательной силы при создании картины мира. Показано, как неадекватные языковые конструкции создают и неадекватную картину реальности. С позиций психолингвистики, язык – это инструмент описания и орудие мышления, поэтому для начала нужно разобраться в самих орудиях и их силе. Иными словами, книга о том, что люди в разных жизненных ситуациях просто не умеют правильно их описать, что и рождает миф.
Павел Соболев
Адекватное познание реальности, или Как заставить облей думать?
Введение
Решение написать данную работу было ответом на зов о помощи одной молодой девушки, с которой приключилась беда… Она оказалась в кругу людей, которые её не понимали.
Обладая для своих лет очень пытливым умом, увлекаясь некоторыми научными дисциплинами и имея самый неподдельный интерес к познанию объективного мира, в какой-то момент девушка обнаружила, что находится среди людей, совершенно не понимающих и не принимающих её интересов и взглядов. В кругу этих людей в ходу были такие излюбленные термины, как "телепатия", "ясновидение", "карма", "высшие силы", "чакры", "сглаз", "душа", "реинкарнация" и много других подобных, которые плещутся в неокрепшей черепной коробке обывателя от стенки к стенке, не встречая преград.
Девушка не выдержала регулярных разговоров своих друзей о Запредельном, и поделилась наболевшим с автором этих строк, зная его как человека с твёрдо устоявшимся материалистическим мировоззрением, подкреплённым тоннами изученных фактов из самых разных наук.
Это было именно крик души, зов о помощи – так всё было серьёзно.
Заканчивалось письмо восклицанием: "Как заставить людей думать?!"
Точнее, письмо должно было закончиться именно так, но случай внёс свои коррективы, в результате чего в призыв вкралась опечатка, и он прозвучал "Как заставить облей думать?!".
Так и родился термин "обль"…
Забавный на слух, он закрепился в нашей речи, поскольку удивительным образом сочетал в себе и сокращённый вариант термина "обыватель" (это было совершенно случайно обнаружено позже), и некоторый юмористический оттенок, удержаться от которого было решительно невозможно.
Ввиду строгой очерченности контекста, в котором этот забавный термин возник, вывести его определение несложно. Обль – это среднестатистический обыватель, не владеющий научным, понятийным мышлением в полной мере, не умеющий адекватно структурировать собственный опыт, поскольку регулярно поддаётся воздействию случайных ярких впечатлений в ущерб подмечанию по-настоящему существенных сторон явления, которые остаются для него незамеченными; обль никогда не читает специализированной научной литературы на темы, о которых имеет обыкновение рассуждать, но и без этого на полном серьёзе считает себя компетентным в обозначенных сферах, то есть испытывающий иллюзию компетентности. По причине всех обозначенных факторов обль верит в так называемое сверхъестественное (духи, высшие силы, заклинания, телепатия и многое другое). Обль также не умеет отличить самую дешёвую беллетристику от научной литературы, поскольку попросту незнаком с принципами написания научных работ, ведь в руки её он никогда не берёт.
Этот призыв молодой девушки просто не мог остаться незамеченным. Так и возникла данная статья.
Надо сказать, что популярных работ по структурированию объективного знания в нашей стране до сих пор фактически не существует. Да, на русский язык была переведена книга Джонатана Смита "Псевдонаука и паранормальные явления. Критический взгляд", и появился ряд работ уже наших же, русскоязычных, авторов. Но ограниченность этих трудов заключалась и заключается в том, что критика различных мифов представлена в них в казуистичном порядке, то есть рассматривается и опровергается какой-то конкретный миф, тогда как более продуктивным было бы создание и изложение такой работы, в которой бы выстраивался метод критического восприятия всякого знания вообще. Некоторым исключением является работа того же Смита, но собственно цельного метода у него не получилось, а вышел скорее сборник разрозненного вороха приёмов, как отличить вымысел от правды, не "спаянных" в одну целостную систему.
Иными словами, все изданные прежде работы по борьбе с псевдонауками и мифами больше похожи на своды законов древних государств, где не существовало необходимой степени обобщения, а каждое конкретное нарушение общественного порядка описывалось отдельно. К примеру, за кражу курицы – такое-то наказание, за кражу козла – такое-то наказание, за кражу быка – такое-то…
Более функциональным же описанием нарушений закона оказалось то право, что развилось позже (и существующее у нас и по сей день), где описание каждого конкретного случая с конкретным наказанием было заменено на описание их обобщений, в результате чего все эти правонарушения обобщались по одной существенной характеристике (хищение имущества в таких-то масштабах карается таким-то наказанием, хищение имущества в больших масштабах карается более суровым наказанием и т.д.; то есть все эти отдельные "курицы", "козлы" и "быки" были бы заменены на понятие имущества разной степени ценности).
Или как в Библии (Исход, 20:17): "Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего".
А ведь можно было просто сказать – "Не укради".
Но для подобных обобщений требуется определённая сноровка, определённая ловкость в сфере, в первую очередь, психологии познания, когда всю разрозненную палитру всевозможных ложных, наивных, ненаучных верований и представлений можно было бы обобщить и свести к самым базовым принципам, которые дальше и следовало бы скорректировать, направить в умах обывателя, такими обобщениями не владеющего. Рассматривать каждое заблуждение в отдельности, пусть и снабжая его, казалось бы, достаточной контраргументацией, не является продуктивным методом, поскольку обыватель (обль) всегда сумеет "ввернуть" в озвученные тезисы некий свой аргумент, который не был учтён автором-критиком (все ведь и не учтёшь, в том и дело), и тогда вся система контраргументов попросту "летит прахом".
По этой причине и необходимо создание такого метода, который бы описывал самые общие основы познания объективного мира, не вдаваясь в изъяснения конкретных случаев в отдельности. То есть облю нужно дать метод опровержения, а не опровергать каждое его заблуждение в отдельности.
Данная работа, как представляется, и является первой такого плана. В ней представлены именно общие основы теории познания объективной действительности, которые помогут хоть мало-мальски пытливому уму избежать наивных верований, не имеющих никакого отношения к действительному положению вещей, в дальнейшем.
Манифест против облей
Эмоциональная саркастическая речь о некорректности миропонимания облями, уже в общих чертах содержащая в себе некоторые пункты, которые будут раскрываться в последующей основной работе подробно и аргументированно.
В деле познания мира они постоянно ссылаются на чувства – "я так чувствую", "я ощутил", их постоянно ведёт "интуиция", им постоянно "подсказывает душа" или в XXI-ом веке, согласно моде, это всё чаще делает "Космос" или даже "Всемирный космический разум"…
Они всё "чувствуют" и "чувствуют"… А что они там начувствовали-то уже? К примеру, они чувствуют, что воздух – это смесь из разных газов?
Они чувствуют, что вода – это смесь водорода и кислорода?
Или, к примеру, они могут почувствовать, как у них происходит процесс пищеварения? Как выделяется желудочный сок? Как печень выделяет необходимые ферменты? Как гипофиз синтезирует соматотропин? Могут ли они всегда чётко понять, что сейчас у них болит именно печень, а не что-то рядом? Их брюшная полость плотненько забита внутренними органами, в числе которых и многократно свёрнутый и компактно уложенный кишечник в 8 метров длиной, но они не чувствуют даже собственных органов, вот в чём дело, так как же они могут чувствовать чужие мысли? Будущее? Они неспособны различить в своём желудке чай или воду, так как они могут ощущать чью-то невидимую и неосязаемую ауру? Они неспособны ничего сказать о том, что творится у них внутри, так как они могут чувствовать свою "душу", которая находится чёрт знает где? Как они могут "чувствовать свои прошлые жизни"? Как они определяют, что сейчас ощущают именно свою предыдущую инкарнацию, а не зуд воспаленной селезёнки?
Знают ли они законы квантовой механики? Они познали принципы возникновения и движения элементарных частиц? Нет? А почему нет? Ведь по этим законам движутся частицы внутри них, они состоят из частиц, существующих по этим законам… Как они этого не чувствуют?
Они знают, что необходимо для производства килограмма оружейного плутония? Для этого надо перекопать половину Земного шара гигантскими экскаваторами с ковшами из космических сплавов, в которых может разместиться небольшой посёлок и над которыми трудились несколько тысяч инженеров в нескольких поколениях, затем добытую руду переработать, выделяя из неё уран, который затем и предстоит преобразовывать в плутоний в специальном ядерном реакторе, который по стоимости и технологичности превосходит средний мегаполис.
Это наука. А какими молитвами это могут сделать они? Или каким способом "позитивного мышления"?
А космос и элементарные частицы? Мы сейчас умеем не только производить распад атомов, но и создавать их в адронных коллайдерах из вакуума, сталкивая на околосветовых скоростях пучки колоссальной энергии, попутно создавая даже маленькие чёрные дыры, одной которой хватило бы для отапливания всей средневековой Франции в течение трёх лет. Мы сейчас способны не только разглядывать самую глубь материи, манипулируя с такими малыми частицами, которое и наше воображение представить не может, но и способны видеть почти самый край Вселенной… Мы наконец-то открыли гравитационные волны и стоим буквально в двух шагах от изобретения телепортации… И они всерьёз верят в существование каких-то "тонких энергий", души, реинкарнации, телепатии и телекинеза?
Чтобы иметь всё, что мы имеем сейчас (от спички и вощёной зубной нити до ядерной подлодки и Интернета), мы тысячелетия по крупицам собирали информацию о законах мироздания, выводили их опытным путём, многократно проверяя на практике и затем обобщая в теории, чтобы на основании всего этого в будущем строить ещё более исчерпывающую картину мира и в итоге этим миром овладеть. То есть начиная с самых первых каменных рубил древнего обезьяночеловека и вплоть до наших космических кораблей – это всё плод накопления и структурирования человечеством объективных знаний об окружающей действительности, о мире, о принципах взаимодействия явлений в нём. Малейшие крупицы знаний отбирались и опробовались сотнями поколений людей, чтобы в итоге сложиться в то монументальное здание под названием "Наука", какую мы имеем сейчас, стоя на Луне и целясь в Марс…
А что они… "начувствовали" всеми их мистическими фибрами и чакрами за несколько тысяч лет? Что нового они узнали о "душе" за последние триста лет? А хотя бы за тысячу? Они как "чувствовали" что-то в эпоху Древнеегипетского Царства, так и "чувствуют" это же сейчас.
Никакого прогресса. Никакого накопления знаний. И ведь даже наоборот – они порой всерьёз удивительным образом утверждают, что "раньше люди знали больше"… Но как могло быть так, что знали больше, а умели меньше?
И подтверждая свою позицию, они даже и учиться их "духовным практикам" предпочитают у различных "мудрецов прошлого", по древним, как латимерия, затасканным скрижалям и манускриптам, пропитанным несмываемой пылью и переписанным по памяти уже тысячи раз ещё до рождения Цезаря.
Множество академий наук по всему миру ежегодно печатают обзоры своих достижений и открытий – десятки и сотни новых научных открытий описываются со скрупулёзной точностью, чтобы всё это мог экспериментально повторить в любом конце света любой другой исследовательский коллектив. Уже сотню лет мы ежегодно вручаем Нобелевскую и ряд других премий за самые выдающиеся открытия в области науки. А как происходит накопление знаний у облей? Где они публикуют и аккумулируют все их практические успехи в их нелёгком деле "тонких материй"? Они хоть брошюрки какие-нибудь, дайджесты выпускают? Где всё это? Где публикации их прорывов? Как они копят свои знания и распространяют достижения?
Да попросту нет у них никакого накопления знаний. Какие "знания" у них были тысячи лет назад об их "тонких материях", таковыми и остались – не прибавилось ни на грамм. Если знание реально, то это неминуемо ведёт к его росту, к накоплению этого знания, которое в определённый
момент необходимым образом выливается в действенную практику.
Но коль скоро они серьёзно считают, что "раньше люди знали больше", то это лишь подчёркивает отсутствие всякого прогресса в накоплении того рода знаний, который они отстаивают… А отсутствие накопления знаний и, следовательно, регулярного и стабильного их применения на практике, говорит лишь об одном из двух – либо никаких знаний в действительности и нет, либо они ошибочны.
Только практика – показатель адекватности имеющихся знаний. Если нет никаких достижений на практике, то нет и никаких знаний.
Как их успехи в телепатии, телекинезе и дальновидении? Как успехи в левитации, "выходах из тела" и прочем "просветлении"?
Они утверждают, что "чувствуют" нечто, чего не чувствуем мы, нормальные люди… Но раз чувствуют только они, то и возможность изучать это есть только у них, ведь именно чувствование является изначальной базой и залогом возможности изучения чего-либо. Оптические свойства света может изучать каждый, у кого есть глаза, чтобы видеть, акустические свойства звука может изучать каждый, у кого есть уши, чтобы слышать. Так и с их "чувствованиями" – раз они "чувствуют" нечто, то у них есть возможность это изучать. Но почему же они медлят? Почему уже несколько тысяч лет топчутся на месте? Не в том ли дело, что они не чувствуют ничего принципиально отличного от того, что чувствуем и мы, нормальные люди, только они придают этим явлениям совершенно иной смысл, нежели придаём мы? И смысл, даруемый ими, никак не соответствует реальной сущности воспринимаемых вещей. Все те явления, которые они называют "чудесами" и приводят в защиту своих взглядов, на деле являются чем-то совершенно иным. И именно поэтому все их "духовные практики" – это бег на месте. Бег внутри иллюзии.
Их мышление – смесь мизерной эрудиции и невероятно низкой критичности, где регулярные систематические факты игнорируются, а случайности и единичные случаи возводятся в ранг незыблемой системы. Их мышление – узкая извилистая тропинка, забитая ворохом случайного мусора, в глубинах которого учебники по физике и палеогенетике погребены под разлагающейся массой смехотворных статей из ярких глянцевых журналов и под спудом никчемных собственных неструктурированных впечатлений и эмоций.
Они существуют в мире, вымышленном инфантильным воображением.
Адекватное познание реальности,
или
Как заставить облей думать?
Вопрос объективности наших знаний о мире всегда остро стоял в философии познания. Впрочем, волновал он не только маститых философов прошлого, отдыхавших в бочках или пьющих яд, но и самого заурядного обывателя настоящего, так называемого "диванного философа". Даже ребёнок, едва научившись говорить, первым делом принимается задавать вопрос "Почему?" – что говорит о попытках разобраться в мироустройстве уже посредством его ещё несформированного мозга.
Главным образом вопрос познания действительности предстаёт в следующем виде: насколько реально то, что мы знаем?
Насколько наши знания о действительности соответствуют самой действительности?
Можем ли мы вообще утверждать, что существует некая объективная реальность?
И если объективная реальность всё же существует, то можно ли её познать?
С разным успехом в те или иные века философы разного толка пытались по-своему ответить на эти вопросы: от Канта, провозгласившего принципиальную непознаваемость "вещи в себе" (то есть внутренней сути вещей), до Гегеля, провозгласившего безусловную познаваемость всякого явления и снабдившего последующие поколения конкретными методами осуществления этого процесса, впоследствии основательно и добросовестно переработанными Марксом и Энгельсом в их теории диалектического материализма.
Конечно, человечество не стояло на месте, и со временем из философии выделилась психология, а из психологии отпочковалась и психология познания (мышления).
У всякой реальной науки существует свой комплекс методов познания предмета. Главный критерий всякого научного метода познания – его объективность: он должен иметь принципиальную возможность быть задокументированным, перепроверенным и независимым от личности исследователя (то есть не быть субъективным).
Здесь важно отметить, в каком необычном положении оказалась психология с точки зрения научных критериев и методов, ведь эта некогда новоиспечённая наука претендовала на роль объективного познания субъективных феноменов… Ситуация довольно парадоксальная.
Именно эта парадоксальность позволила на первых порах становления психологии как исследовательской дисциплины распространению такого неказистого метода, как самонаблюдение (или интроспекция). Логика первых психологов была понятна – раз те или иные переживания, ощущения даны строго конкретному субъекту, значит, только сам этот субъект и может не только сообщить о наличии этих переживаний, но и пронаблюдать за их возникновением и развитием. Субъективные переживания, мир психических феноменов невозможно изучать объективными методами – именно так считалось более ста лет назад не только простым обывателем, но и самими психологами-исследователями. Психика – это своеобразная кантовская "вещь в себе", нечто, в принципе непознаваемое извне.
Конечно же, это оказалось мифом. Психология в итоге, пройдя сложный, тернистый путь рьяных споров и исканий, всё же смогла стать объективной наукой со своим строгим комплексом исследовательских методов познания.
В конечном итоге метод самонаблюдения, был признан неудовлетворительным, поскольку никак не продвигал человека в познании принципов работы собственной психики, и в психологии возникла необходимость в новом исследовательском методе.
Интересно при этом, что миф о принципиальной непознаваемости психики, как и многие другие мифы о психологии, продолжает существовать в голове обывателя и поныне, более ста лет с момента возникновения. И вместе с этим мифом продолжает существовать и убеждённость обывателя в том, что самонаблюдение – хороший и основательный метод познания собственных психических процессов.
Но важно то, что вера в объяснительную силу самонаблюдения оказывает влияние не только на попытки обывателя понять собственный внутренний мир, но и существенно вмешивается в процессы познания им даже окружающей действительности, внося в него существенные искажения, основывающиеся на ошибочных суждениях. К примеру, предположение, что исключительно органами чувств человек способен познать объективную действительность, является ни чем иным, как наивным реализмом. Наивным данный подход является потому, что исходит из неверного представления о том, что все свойства объективного мира воспринимаются человеком посредством ощущений без каких-либо искажений, и что все явления этого мира именно таковы, какими они и воспринимаются. На деле же, как показывает тысячелетняя человеческая практика, ситуация с построением картины объективного мира куда сложнее. Одними непосредственно данными ощущениями в этом деле не обойтись.
1. Ощущения
как способ познания реальности
Можно было бы цитировать Сеченова и других физиологов прошлого, уже более ста лет назад указывавших на негодность самонаблюдения для познания психической реальности человека, но более действенными, думается, будут простые для понимания примеры, демонстрирующие всю несостоятельность какого бы то ни было самонаблюдения, "прислушивания" к собственным ощущениям в попытках разобраться в функционировании собственной психики. И лучше всего поэтому начать с рассмотрения того, насколько ненадёжными выступают чувственные данные при построении картины объективного внешнего мира, и затем уже перейти к ненадёжности такого построения картины внутреннего мира, нашего субъективного Я, где дела с ощущениями и их ролью обстоят ещё сложнее.
Дело в том, что в своих блаженных порывах наивного и безудержного оптимизма обыватель зачастую искренне полагает:раз я это так чувствую, значит, так и есть… Собственным ощущениям в народе придаётся просто гипертрофированное значение, порой даже исключительное и приоритетное перед каким-либо другим способом познания (мышлением, в частности). Чутьё, чувства, интуиция – в языке есть много синонимов этой безосновательной позиции. Как правило, такими злоупотреблениями грешат ценители всяких "чакр", "кармы", "инкарнаций" и прочей брахмапутры.
Увы, многие люди в силу неопытности и некритичности мышления действительно полагают, что с помощью своих чувств они способны сразу познавать сущность вещей. Будто вдохнул воздух, и сразу понял, что он состоит из азота, кислорода, аргона и прочих газов в таком-то строгом соотношении…
Неспроста в философии познания образ мира, формируемый чисто за счёт чувств, называется "кажимостью", то есть тем, что кажется. А не тем, что является…
Каждому человеку без исключения в жизни встречались десятки и сотни примеров того, когда то самое "чутьё", те самые "ощущения", его обманывали. Но почему-то при построении обывательской картины мира в расчёт это просто не берётся.
Вера в собственные "чувства" и "ощущения" наивно незыблема.
Достаточно вспомнить несметное множество разнообразных зрительных иллюзий, которым подвержен каждый человек (кроме аутистов и представителей некоторых малочисленных культур со специфической системой отношения к действительности). Перечень их поистине огромен, и всё новые типы иллюзий продолжают активно открывать даже в нашем, XXI веке. На формирование зрительных иллюзий также влияют и некоторые специфические установки субъекта, например, ожидания, убеждения и прочее. В некоторых случаях даже возникают не столько зрительные, сколько квазизрительные иллюзии. Чтобы это понять, достаточно вспомнить эксперимент в одном из университетов США, когда в аудиторию входил человек, предварительно представленный студентам либо как некий технический сотрудник, либо как приглашённый профессор. После недолгого присутствия перед аудиторией он уходил, а студентов просили описать его. Та группа, которой гость был представлен как профессор, описывали его более высоким, нежели та группа, которой он был представлен как технический служащий. То есть такой абстрактный феномен, как статус, влияет на восприятие такого конкретного фактора, как рост (Майерс, 2007).
ТВсё дело в таком явлении в нашем мозге, как нисходящие процессыСуть его в том, что отделы зрительной коры мозга, получающие информацию от глазных нервов, отправляют её в несколько этапов в высшие уровни коры, где она и обрабатывается. Но интересный нюанс заключается в том, нейронные пути зрительных сигналов имеют не одностороннее направление, не только восходящие сигналы к коре, но и обратно – от коры к глазам. И, что ещё более интересно, число обратных, нисходящих, путей даже больше, нежели число восходящих [30]. Наиболее актуальным в нейропсихологии и нейробиологии сейчас является взгляд на процесс зрительного восприятия не как на пассивную визуальную регистрацию происходящих вовне явлений, а как на активный процесс, в ходе которого субъект постоянно, каждую миллисекунду, проверяет свои гипотезы насчёт того, что именно он воспринимает: первая порция сигналов от глазного нерва доходит до коры, распространяется по зонам, участвующим в формировании и хранении образов и понятий, сложившихся за весь предшествующий жизненный опыт, там формируется наиболее близкая гипотеза по поводу того, чему может соответствовать воспринятый объект, и сигнал для проверки отправляется обратно – к глазу, затем снова от него наверх – в кору, и так может происходить много раз за совершенно невообразимый отрезок времени. В пользу этого говорит и то, что глаз не просто статично воспринимает визуальные образы, как фотоаппарат, а производит определенные "ощупывающие" движения по внешним и внутренним контурам фиксируемого объекта – это ещё в 60-70-е хорошо изучили советские психологи методом окулографии, где приборами с микроскопической точностью фиксировались мельчайшие движения глаз при восприятии образов. Образу человека соответствовали движения глаз, буквально очерчивающие контур наблюдаемого тела, образу стакана в блюдце соответствовали движения глаз, очерчивающие контур стакана и блюдца. Судя по всему, изначальный беглый осмотр объекта буквально несколькими движениями глаз создаёт первоначальный отчёт, который и отправляется в кору, затем в коре происходит обработка и возникает гипотеза-уточнение, которая уходит обратно "вниз", в глаза, тогда они в очередной раз "ощупывают" объект, но уже тщательнее, акцентируя внимание на тех его местах, изгибах и перепадах цветов и света, которые не фиксировали в первый раз, затем этот вторичный отчёт снова идёт "наверх", в кору, там образ сверяется с "базой данных" имеющихся образов и понятий (абстракций), и при наиболее близком совпадении с определённым рядом снова "вниз" отправляется очередная "гипотеза", проверяя которую глаз осуществляет ещё порцию "ощупывающих" движений по существенным частям объекта. Если воспринятые детали соответствуют "гипотезе" из коры, то образ считается опознанным, если нет – то выдвижение "гипотез" продолжается, и распознавание образа затягивается во времени. Всё это длится сущие миллисекунды, и редко кто из людей удосуживается ощутить, как у него порой возникают сложности в опознании образа, хотя, конечно, такое бывало у каждого, что мы порой воспринимаем по аналогии работы фотоаппарата как "настраивание фокуса".
Всё это говорит о том, что даже наше зрительное восприятие не есть некоторой процесс, осуществляемый объективно, независимо от нашего внутреннего мира, а строится при помощи механизмов субъективных, основанных на нашем прежнем опыте. В некоторых случаях нехватки зрительной информации образ-гипотеза попросту достраивается нашей психикой. И этот процесс мы можем особенно ярко наблюдать при таких явлениях, как восприятие неоднозначного образа, получившим название "фигура-фон" – когда из разнородного стимульного материала мы можем извлечь сразу два или больше образов одновременно. Наиболее известны из подобных изображений это "ваза – два лица" или "молодая девушка – старуха". Или же "Фрейд – обнажённая женщина".
Мы не воспринимаем эти двойственные образы одновременно, а именно "перенастраиваем" наше восприятие согласно посылаемым "сверху", из коры, "гипотезам". И каждый раз при подобной "перенастройке" мы можем наблюдать тот самый эффект, схожий с "настраиванием фокуса" в фотоаппарате. Из набора, казалось бы, случайно разбросанных пятен, мы способны "собрать" образ рыскающего в листве пятнистого дога:
Или на примере этого пейзажа… Если присмотреться, то помимо самого пейзажа в изгибе ветвей и контуров берега, мы увидим младенца.
Данное умение "собирать" некий привычный или же ожидаемый нами осмысленный образ из совокупности совершенно разрозненных воспринимаемых частей в психологии называется парейдолией или парейдолической иллюзией. Благодаря этой склонности мы способны увидеть некий осмысленный образ в сложных узорах на ковре, в изгибах ветвей, в кучах облаков и т.д. В большинстве случаев человек понимает, что ему именно кажется то, что он видит, но в некоторых случаях, когда набор разрозненных стимулов достаточно сложен и разнороден, и всё это дополняется особым освещением, ощущение восприятия конкретного образа способно казаться очень реалистичным, и только в ходе некоторых действий (подойти ближе, изменить угол обзора и т.д.) становится понятна иллюзорность воспринятого.
Таким образом, наше зрительное восприятие не есть автоматический процесс объективного восприятия сам по себе, а именно активный процесс с учётом нашего субъективного, предшествующего опыта. Мы склонны к осмысленному восприятию образов, поэтому мы имеем тенденцию не к беспредметному, бессмысленному, восприятию набора пятен как таковых, а именно воссоздаём осмысленный образ, в значительной степени дополняя его, корректируя, достраивая. Мы склонны видеть смысл во всём. Даже в том, где его объективно нет.
Отсюда и возникает вопрос: насколько можно верить нашим глазам? Или же мы что-то домысливаем, сами не осознавая того?
Нашей психике нужны лишь отправные точки, дальше все недостающие нюансы она "достроит" сама. Это и является поводом для недоверия к собственным ощущениям как способу познания действительности.
Далее достаточно вспомнить и некоторые тактильные иллюзии. Начиная с такого старого и банального эффекта, как "иллюзия Аристотеля" (когда маленький предмет, помещённый между по-особому скрещенными пальцами, воспринимается субъектом в удвоенном экземпляре), можно вспомнить и такую игру из детства многих из нас: когда человека просят выпрямить руку и закрыть глаза, а инициатор этого фокуса, едва касаясь, очень медленно ведет пальцем по внутренней стороне протянутого предплечья, начиная от запястья и по направлению локтя. Участник с закрытыми глазами должен сказать "Стоп", когда почувствует, как палец дойдёт до его локтевой впадины… На деле это почти никому удавалось – даже зная суть фокуса и сознательно делая определённую временную надбавку на движение пальца, субъект в итоге же всё равно всегда ошибался, потому что казалось, что "вот сейчас-то палец уж точно у локтя". Но нет, на деле, как правило, оставались ещё непреодолённые солидные 3-5 сантиметров.
Другой пример тактильной иллюзии: если человеку к спине в районе чуть выше поясницы прикоснуться двумя тонкими предметами (например, иголками или остриями карандашей) и постепенно приближать их друг к другу, отрывая и прикладывая заново, при этом меняя точки прикосновения, сближая их между собой, то при расстоянии между ними около 2 сантиметров человеку начнёт казаться, что в этот раз прикосновение было осуществлено всего одной иголкой, а не двумя.
И такой банальный пример, с которым сталкивался каждый: маленький предмет во рту при ощупывании языком кажется куда больше, чем если вертеть его в пальцах перед глазами.
У каждой из тактильных иллюзий имеется своё объяснение. К примеру, у иллюзии с иголками причина в том, что у человека на спине находится довольно мало нервных окончаний и расстояния между ними весьма значительны, каждое такое окончание отвечает за восприятие раздражения строго со своего участка кожи (которые на деле не такие и маленькие), и вот когда две иголки касаются кожи на довольно близком друг от друга расстоянии, при этом возбуждается только тот единственный нерв, который и принимает сигналы с этого участка, поэтому в мозг и уходит сигнал лишь об одном стимуле, а не о двух.
Помимо чисто тактильных иллюзий существуют и смешанные, комплексно-сенсорные или мультимодальне, иллюзии, где одновременно участвует не только тактильная модальность восприятия, но и неотъемлемой составляющей является и зрительный анализатор (в противоположность типично тактильным иллюзиям, где зрительный анализатор, наоборот, должен быть устранён, так как способен воспрепятствовать возникновению иллюзии). Иллюзии именно подобного порядка в последние десятилетия в немалом числе всё активнее открываются представителями когнитивной науки.
Одной из наиболее известных иллюзий в этом русле стала так называемая "иллюзия резиновой руки", открытая в 1998 году.
Одна рука испытуемого лежит перед ним на столе, но при этом спрятана за экраном так, что он не может её видеть. Вместо неё испытуемый видит резиновую руку. Экспериментатор синхронно поглаживает двумя кисточками реальную спрятанную руку испытуемого и резиновую.
Вскоре испытуемому начинает казаться, что резиновая рука – это его настоящая рука, и все тактильные ощущения от прикосновений кисточки локализованы именно в ней, в резиновой руке.
(Введите в поиске на "YouTube" фразу "The Rubber Hand Illusion" и найдёте соответствующий ролик).
В наиболее экстремальных формах эксперимента под конец процедуры, когда испытуемый уже основательно "сросся" со своей новой рукой, ему резко бьют по ней молотком или ножом, – испытуемый в ужасе отдёргивает свою руку, но уже настоящую, о существовании которой успел позабыть.
(Введите в поиске на "и найдёте и этот ролик
Интересен тот факт, что у настоящей руки, о которой человек в ходе эксперимента "забывал", в действительности падала температура кожного покрова – то есть, образно говоря, организм будто начинал "отказываться" от настоящей руки, снижая её обеспечение кровью.
"Иллюзия резиновой руки" – это сложная, мультимодальная иллюзия, в формировании которой участвуют одновременно и тактильная чувствительность, и зрение. Но эта иллюзия далеко не единственная в своём роде: за последние годы нейробиологи активно открывают всё новые иллюзии, в технологии возникновения имеющие много общего с "иллюзией резиновой руки". Так были открыты "иллюзия третьей руки", "иллюзия невидимой руки", "иллюзия длинной руки" и многие другие.
Но не всегда в формировании мультимодальных иллюзий участвуют только тактильные и зрительные системы – иногда с этим справляется и конгломерат тактильных и слуховых систем, как это, к примеру, было показано в "иллюзии мраморной руки" (marble hand illusion) (Senna, 2014). В эксперименте испытуемого мягко ударяли по спрятанной за ширмой руке маленьким молоточком, а естественный звук от удара заменяли на звук удара молотка о кусок мрамора, который предъявляли испытуемому через наушники. Через пять минут таких постукиваний, сопровождающихся звуком удара о мрамор, испытуемый начинал воспринимать руку более жёсткой, тяжелой, менее чувствительной и неестественной.
К слову, "иллюзия мраморной руки" не является тактильной по своей природе, а скорее кинестетической.
Говоря уже о сугубо кинестетических иллюзиях, можно вспомнить и множество исследований в рамках теории психологической установки Дмитрия Узнадзе (Узнадзе, 2001), где в ходе недолгих манипуляций с различными видами чувствительности, удавалось добиться их искажённой работы, сообщающей субъекту откровенно недостоверные сведения об объекте взаимодействия. Достаточно вспомнить и многочисленные эксперименты в социальной психологии, когда нервная система испытуемых возбуждалась тем или иным неявным для них способом (вплоть до тайного введения адреналина), но сами же испытуемые затем пытались объяснить это собственное возбуждение первым же попавшим под руку способом (сексуальная ассистентка исследователей, высокий мост над оврагом, где и проходило исследование, и т.д.) и искренне в это объяснение верили, выстраивая на его основании своё дальнейшее поведение (к примеру, потом брали номер телефона той самой ассистентки, если считали, что именно она вызвала их повышенное возбуждение, хотя в той группе, эксперимент с которой ставился вне высокого оврага, и, следовательно, общего возбуждения не возникало, никто потом телефоном ассистентки не интересовался) (Dutton & Aron, 1974).
Огромное множество экспериментов да и просто житейского опыта показывает, насколько ненадёжно человеческое восприятие, насколько сильно чувства человека, его ощущения, подвержены интерпретационным ошибкам.
К примеру, недавно автор этих строк зашёл в ванную почистить зубы. Вдруг он ощутил, как по ноге ползёт насекомое… Резко посмотрев вниз, на ногу, ничего обнаружить не удалось – на ноге в том участке, где и возникло ощущение, не было никаких посторонних элементов. Кроме собственных волосков ноги. И только тогда стало понятно, что дело в сквозняке (на улице, куда были открыты окна квартиры, шёл ливень, дул сильный ветер, который и разносился по всем помещениям через возможные щели под дверьми) – едва уловимый ветерок колыхал волоски на ноге, отчего они и прикасались к коже, создавая ощущение поползновения невидимого насекомого.
Нельзя полагаться на "собственные ощущения" – их необходимо перепроверять. Как минимум с помощью других ощущений, органов чувств другой модальности.
Это напоминает очень распространённые нынче различные курсы по обучению обывателя так называемым "выходам из тела" – когда человек должен принять лежачее положение, закрыть глаза и сосредоточиться с помощью определённых методик. В какой-то момент действительно возникает ощущение, будто собственное тело перестаёт существовать – и это и расценивается наивным обывателем как выход из тела (раз перестал ощущать тело, то ты якобы и вышел из него). Но весь нюанс и хитрость подобных методик заключается как раз в том, что ни в коем случае нельзя открывать глаза. Якобы, как гласят кураторы тренингов, зрительный контроль мгновенно вернёт вас в тело… Открываешь глаза – и видишь, что ты по-прежнему лежишь на диване.
