скачать книгу бесплатно
Вешалки забиты старой одеждой, которую я оставила здесь много лет назад. Я в задумчивости разглядываю вещи, пытаясь решить, можно ли что-нибудь из этого использовать. Джинсы под вопросом, а вот сапоги и рубашки вполне могут налезть. Тут куча всего, что надо будет примерить.
Ковбойские рубашки с длинными рукавами, кое-какие из них на кнопках вместо пуговиц, как летние хлопковые, так и в более теплом варианте – из флиса. Я достаю сразу оба варианта. Одна в розовую и голубую клетку, вторая – черная вельветовая. Поворачиваюсь к зеркалу, установленному внутри шкафа, и сердце выскакивает из груди.
– Что за?..
Я бросаю черную рубашку на стул рядом со шкафом и натягиваю клетчатую прямо поверх белого топа, прежде чем приподняться на цыпочках и отклеить оранжевый стикер, прилепленный к верхней части зеркала.
И в этот раз записка – всего пара слов:
«Добро пожаловать домой, Белла. Доверься приключению.
С безграничной любовью, дед».
* * *
Я сияю.
– Я так и сделаю, дед, и тоже всегда буду любить тебя.
Я подхожу к прикроватной тумбочке, чтобы оставить на ней записку, и начинаю хохотать над тем, что нахожу там. Это свежая коробка с леденцами.
– Ох, дедушка, ты обо всем подумал, – шепчу я.
Открыв упаковку, я достаю конфету и очищаю прозрачный целлофан. Затем кладу в карман рубашки и возвращаюсь к шкафу за коричневыми ковбойскими сапогами. Они мне в самый раз и так удобно сидят на ноге, что сердце переполняет счастье. В последнюю секунду переодев штаны и напялив темную рубаху вместо легкой, я направляюсь к двери, готовая к встрече с Эдисоном.
Конь в загоне рядом с амбаром, его большие карие глаза наблюдают за мной, пока я бегу по ступенькам крыльца. Он тихо ржет, когда я обхожу свой джип.
– Иду, иду, приятель. Придержи лошадей, – говорю я ему, смеясь над собственной глупой шуткой.
Так и должно быть. Старые друзья. Глупые шутки. Свежий весенний воздух.
Его голова торчит над верхней перекладиной, и он фыркает, словно говоря: «Поторопись».
– Я хотела устроить тебе сюрприз. Но ты уже знаешь, что у меня есть, не так ли?
Он тихонько ржет, когда я подхожу к загону.
– Ладно, ладно. Все уже. – Я целую его в морду и вытаскиваю леденец.
Он вскидывает голову, а затем вытягивает шею и откусывает половину конфеты.
Я глажу его, пока он жует.
– Тебе повезло, что твои зубы остались целы после того количества леденцов, которое я скормила тебя много лет назад.
Он кривит губы, словно желая показать, что все зубы у него в идеальном состоянии.
– Никогда не меняйся, – шепчу я, качая головой, и протягиваю конфету, чтобы он мог откусить еще раз.
Пока он хрумкает, я оглядываюсь через плечо на звук отдаленного мотора.
Через западное поле едет квадроцикл. Опознаю водителя по внушительной фигуре и ругаю себя, что не могу вспомнить его имя.
Черт, как же там было? Я закрываю глаза, пытаясь припомнить наши беседы с дедом. Вместо этого перед глазами стоит сцена знакомства – он после душа, требующий, чтобы я перестала орать.
Блейк?
Нет, Дрейк.
Дрейк Ларкин.
Эдисон толкает меня в плечо. Я даю ему последний кусочек леденца и тихо спрашиваю:
– Что ты думаешь о мистере Ларкине? Странный парень, не так ли?
Эдисон фыркает и топает ногой. И снова толкает меня.
– Правда? – Я смеюсь. – Прям настолько?
Конь снова кивает головой.
Я хлопаю его по носу.
– Тогда все в порядке. Если ты одобряешь, то я рада, что он здесь. Что-то подсказывает мне, что нам понадобится любая помощь, которую мы можем получить. – Квадроцикл уже почти у амбара, поэтому я наклоняюсь ближе к Эдисону и шепчу: – Знаешь, я рада, что он не настолько стар, как я себе представляла. Было бы довольно странно, если бы кто-то старше папы слонялся поблизости.
Эдисон обнюхивает мою ладонь.
– Эй, нет, парень, ты стрескал свою порцию на сегодня. Больше не дам.
Квадроцикл останавливается рядом со мной. Я вижу, что он большой, из тех, где рядом с водителем может сеть еще один человек. На самом деле там спокойно усядутся даже два пассажира.
– Ты дала лошади леденец? – спрашивает Дрейк.
– Ну да. – Я приноравливаюсь и чешу Эдисону шею под головой. – Разве дед никогда не говорил тебе? Это лучший конь на всем белом свете. Все остальные…
– Все остальные лошади только мечтают хоть немного быть похожими на него, – заканчивает Дрейк за меня. – Я уже понял.
Я смеюсь. Именно так звучала «реклама» Эдисона в устах деда.
Может быть, потому, что я вспомнила имя, начинаю замечать в Дрейке кое-что другое. На этот раз он одет, и я могу не прятать глаза. Татуировки и горы мышц – не единственное, что я теперь вижу.
Конечно, на встрече в кухне он тоже был одет, но мой разум все еще был в смятении. Теперь я спокойна.
Отмечаю яркий небесно-голубой цвет глаз в окружении темных ресниц. Темно-русые волосы подстрижены, но достаточно длинные, чтобы их можно было перекидывать в любую сторону, а отросшая за день щетина, странным образом притягательная на вид, покрывает нижнюю челюсть.
Если бы классический ковбой из Северной Дакоты, описанный в женских романах, решил заглянуть в тату-салон, прежде чем предстать во всей красе, он бы недотянул до Дрейка.
С трудом отведя взгляд, я киваю, прислонившись головой к коню.
– Эдисон – единственный в своем роде. Я рада, что дед поделился с тобой нашим любимым выражением.
– Ну, ему тоже есть, о чем мечтать, если остальные лошади так же одержимы идеей побегов из загона.
Его суховатый юмор заставляет меня рассмеяться.
– Он так и сражается с замками, да?
– Черт, да. Я не смог догнать его до самого озера и думаю, что он остановился только потому, что прикидывал – переплыть его или построить мостик.
Я хихикаю, но затем вылавливаю основное. Что-то подобное он уже говорил там, в доме. Зачем Эдисону спешить к озеру?
– Что ты там делал, дружище? – спрашиваю я Эдисона.
Конь фыркает.
– Это очень странно. Он всегда обожал взламывать замки, но никогда не убегал слишком далеко, – говорю я вслух, поглаживая голову коня. – Надеюсь, это не потому, что он старенький, и он не потеряется в один прекрасный день.
Эдисон беспокойно двигается под моими пальцами. Старенький? Я вас умоляю.
– Думаю, он направлялся в город, – говорит Дрейк, взъерошивая рукой свои волосы. – Он скучает по хозяину.
Боль в сердце, которая еще долго не пройдет, возвращается.
– Он знает, что деда больше нет.
– Чертовски верно, – отвечает Дрейк.
Я закрываю глаза, слезы вот-вот польются снова. Но в этот раз я плачу из-за Эдисона. Он не знает, что случилось, почему деда нет с нами.
Дрейк прочищает горло.
– Я собираюсь сообразить какую-нибудь еду. Это был долгий день. Ты голодна?
Я отрицательно качаю головой.
– Спасибо, не надо. Рассчитывай только на себя. – Я не могу произнести больше ни слова. Трудно дышать. Эмоциональные перепады, вызванные известием о смерти деда, продолжают терзать меня.
– Передумаешь, крикни. Я скоро вернусь.
Дрейк дружески салютует и уезжает. Я остаюсь там, где была.
Обнимаю Эдисона и задаюсь вопросом, смогу ли я действительно сделать это.
Хоть что-нибудь?
Все это?
Я иду в амбар и открываю дверь в загон, чтобы Эдисон мог присоединиться ко мне.
Мы застреваем там надолго. Я провожу еще час, расчесывая его и разговаривая с ним, рассказывая, как бы я хотела, чтобы все было иначе, чтобы я приехала раньше. Сообщаю, как злюсь. Да, глупо сердиться на деда, но невозможно отрицать, что в глубине души я злюсь на него. Он умер и оставил мне все, чем когда-либо владел, без единого намека на то, что это произойдет. Я раздражена, потому что должна бороться с родителями, которые не сдаются легко, когда дело доходит до денег.
Злюсь, что могло быть еще хуже. Все это.
Потому что, если бы дед выжил, но нуждался в заботе, они бы никогда не спорили со мной о том, кто должен помогать. Они позволили бы мне взять на себя эту ответственность без единого спора, за исключением того, что я буду отчитываться им по поводу их драгоценных вонючих денег. Единственное, что когда-либо их заботило, – деньги. Приземленные люди с предсказуемыми мечтами.
На улице становится совсем темно, когда я выхожу из амбара и возвращаюсь в дом. Свет включен, вокруг жутко тихо. Душевно измотанная, я плетусь наверх, не желая даже задуматься о завтрашнем дне.
Лампа в коридоре горит, и это хорошо, потому что иначе я бы точно споткнулась о стоящий под дверью моей спальни поднос.
Мои изумленно приподнятые брови сходятся в одну линию при виде этого последнего на сегодня сюрприза. К счастью, приятного.
Бутерброд, немного орехов и фруктов, термос с горячей водой и пакетики чая.
Я поднимаю поднос и несу в спальню, не желая обижать Дрейка.
Да нормальный он парень. Вот, пожалуйста, добрый поступок. То, что мне сейчас нужно. Я осознаю это, уже надев пижаму и сунув нос в предложенное. Начинаю с чая, перехожу на яблоко, а потом беру остальное.
Я с удовольствием доедаю все. Мысленно сделав заметку поблагодарить мужчину утром, я забираюсь в кровать и мгновенно отрубаюсь. Последнее, что предстает перед внутренним взором: Дрейк Ларкин, теплая, таинственная улыбка и голубые глаза.
IV: Иногда по ночам
Дрейк
Перед глазами так и мелькает эта горячая штучка, когда я наконец заваливаюсь спать.
Я не должен думать о ней так много. Мне постоянно приходится врать, глядя ей в глаза, и оттого я чувствую себя ослом. Хотя с этим я смирился, уверив себя, что это для ее же блага.
Нельзя, черт возьми, допускать, чтобы внучка Джона влияла на меня подобным образом. Я ведь знаю, что мой член реагирует так не только потому, что она притягательна, как самый сладкий грех. Это еще из-за наступления ночи, которую я просто ненавижу: долгий тяжелый день закончен, и мне больше нечем занять себя.
Эти тихие колдовские часы всегда одинаковы прокляты, потому что притягивают все тех же чертовых призраков.
Ночь за ночью, месяц за месяцем, год за годом.
* * *
Много лет назад
– Так нечестно! Ты должен сражаться под открытым небом, ты, жопа с ручкой!
Энджи заворачивает за снежную горку, что выше ее раз в десять, хихикая и бросая очередным снежком в нашу сторону. Она возглавляет маленькую армию ребятишек, своих друзей. Играем семь на два, и мы в меньшинстве. Но я из тех парней, которые обожают рисковые авантюры, к тому же сейчас у нас есть одно преимущество – тщательно выстроенная ловушка.
– Сначала поймай меня! – кричу я в ответ. Я мчусь по снегу, взбивая ботинками белую пыль, едва успев заметить красное, смеющееся лицо Энджи. Моя младшая сестра может быть той еще занозой в заднице.
Но я ухмыляюсь, потому что она вечно нарушает правила игры, так что будет справедливо, если она на собственной шкуре испытает последствия подобного поведения.
Она и тот паренек, что живет ниже по нашей улице, так и не поняли, что происходит, когда я минуту назад выполз из-под замерзших кустов и забросал их обоих снежками со спины.
Мне нужно, чтобы они кинулись в погоню.
