скачать книгу бесплатно
– Доброе утро, сироты, – приветствовал он их. – Овсяная каша вас уже ждет.
Дети уселись за кухонный стол и с опаской уставились в миски. Если бы вы знали Графа Олафа и он бы вдруг подал вам заранее приготовленный завтрак, вы бы тоже боялись: а нет ли в каше чего-нибудь страшного – отравы, например, или толченого стекла. Но вместо того или другого Вайолет, Клаус и Солнышко увидели, что на кашу сверху насыпана свежая малина. Со времени гибели родителей бодлеровские дети ни разу не ели малины, хотя как раз ужасно ее любили.
– Спасибо, – осторожно проговорил Клаус, достав одну ягоду и разглядывая ее. А что, если это ядовитые ягоды и только выглядят красиво? Граф Олаф заметил, с каким недоверием Клаус рассматривает малину, улыбнулся и выхватил одну ягоду из миски у Солнышка. Затем, переводя взгляд с одного на другого, забросил ее себе в рот и съел.
– Разве малина не восхитительна? Когда я был в вашем возрасте, это были мои любимые ягоды.
Вайолет попыталась представить себе Графа Олафа подростком, но не смогла. Эти блестящие глаза, костлявые руки, зловещая улыбка – все это бывает только у взрослых. Несмотря на страх перед ним, Вайолет все-таки взяла ложку в правую руку и принялась за еду. Ведь поел же Граф Олаф и кашу, и ягод, может, там и вправду нет отравы. Кроме того, она очень проголодалась. Клаус тоже начал есть, а Солнышко вообще успела размазать кашу с малиной по всему личику.
– Вчера мне звонили, – продолжал Граф Олаф. – Мистер По рассказал, что вы приходили к нему.
Дети переглянулись. Они рассчитывали, что посещение будет строго конфиденциальным, то есть «останется их с мистером По тайной и эта тайна не будет выболтана Графу Олафу».
– Мистер По сказал, что вам, оказывается, нелегко приспособиться к тем условиям жизни, которые я вам так любезно обеспечил. Мне огорчительно это слышать.
Дети посмотрели на Графа Олафа. Выражение его лица было серьезным, как будто он и в самом деле огорчен, но в глазах при этом бегали огоньки, какие бывают, когда говорят не всерьез.
– Да? – отозвалась Вайолет. – Зря мистер По вас побеспокоил.
– Я рад, что он позвонил, – возразил Граф Олаф, – я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома, я же теперь ваш отец.
Дети слегка вздрогнули – они с грустью вспомнили своего доброго отца, глядя на сидевшую напротив никудышную замену.
– В последнее время, – продолжал Граф Олаф, – я очень нервничал из-за выступлений моей труппы и, боюсь, вел себя несколько отчужденно.
Слово «отчужденно», само по себе просто замечательное, совершенно не подходило для передачи манеры обращения Графа Олафа с детьми. Вести себя отчужденно означает «неохотно общаться с другими людьми». Скажем, стоит на вечеринке в углу и не желает ни с кем разговаривать. Но оно неприменимо к тому, кто выдал одну кровать на троих, заставляет выполнять трудную работу и отвешивает пощечину ребенку. Для таких людей найдется много определений, но слова «отчужденный» среди них нет. Клаус чуть не рассмеялся, услышав такое неуместное употребление этого слова. Но поскольку на лице у него все еще красовался синяк, он удержался от смеха.
– Поэтому, чтобы вы скорее привыкли на новом месте, я хочу взять вас в мой следующий спектакль.
– Какое же мы примем в нем участие? – поинтересовалась Вайолет. После всех трудных заданий Графа Олафа ей совсем не улыбалось делать что-то еще в том же роде.
– Значит, так, – глаза у Графа Олафа заблестели еще ярче, – пьеса называется «Удивительная свадьба», написал ее великий драматург Аль Функут. Мы дадим только одно представление – в эту пятницу вечером. Пьеса эта про одного очень храброго и очень умного человека, и его играю я. В финале он женится на молодой красивой женщине, которую любит. Толпа присутствующих ликует. Ты, Клаус, и ты, Солнышко, будете ликовать в толпе.
– Но мы будем гораздо ниже остальных, – сказал Клаус. – Не покажется ли это публике странным?
– Вы будете изображать двух карликов на свадьбе, – терпеливо разъяснил Олаф.
– А что буду делать я? – спросила Вайолет. – Я умею обращаться с инструментами и могла бы помочь вам устанавливать декорации.
– Декорации? Ни в коем случае! – воскликнул Граф Олаф. – Чтоб такая хорошенькая девочка работала за кулисами – это никуда не годится.
– А я бы с большим удовольствием, – настаивала Вайолет.
Бровь у Графа Олафа поползла вверх, и бодлеровские сироты сразу узнали этот признак гнева. Но бровь тут же опустилась, – видимо, он заставил себя сохранять спокойствие.
– Нет, у меня для тебя есть важная роль на сцене. Ты будешь играть молодую женщину, на которой я женюсь.
Вайолет почувствовала, как каша с малиной закрутилась у нее в животе. То, что Граф Олаф объявил себя их отцом и действовал по родительскому праву, было уже достаточно скверно, но представить себе Олафа своим мужем, пусть даже в спектакле, было еще того хуже.
– Это очень важная роль, – рот его искривился в каком-то подобии улыбки, но улыбка вышла неубедительной, – хотя по роли ты произносишь только одно слово «да», когда судья Штраус спрашивает тебя, согласна ли ты взять меня в мужья.
– Судья Штраус? – удивилась Вайолет. – При чем тут она?
– Она согласилась сыграть роль судьи. – Из-за спины у Графа Олафа за детьми пристально следил один из многочисленных глаз, нарисованных на стенках кухни. – Я попросил судью Штраус принять участие в спектакле, потому что хотел проявить не только лучшие отцовские, но и добрососедские чувства.
– Граф Олаф… – начала Вайолет и замолчала. Ей хотелось попытаться убедить опекуна не брать ее на роль невесты, но она боялась рассердить его. – Отец, я не уверена, что способна играть профессионально. Я бы не хотела опозорить ваше доброе имя и имя Аль Функута. А кроме того, в ближайшие недели я буду трудиться над своими изобретениями… и учиться готовить ростбиф, – быстро добавила она, вспомнив, как он бушевал по поводу обеда.
Граф Олаф протянул свою паучью лапу и взял Вайолет за подбородок.
– Нет, ты будешь участвовать в представлении, – сказал он, пристально глядя ей в глаза. – Я бы предпочел, чтобы ты сделала это добровольно, но, как вам, кажется, объяснил мистер По, я могу заставить тебя, и тебе придется послушаться.
Острые грязные ногти слегка царапнули ей подбородок, и Вайолет вздрогнула. В комнате стояла мертвая тишина, когда наконец Граф Олаф отпустил Вайолет, выпрямился и вышел, не сказав больше ни слова. Бодлеровские дети молча прислушивались к тяжелым шагам на лестнице, которая вела в башню и куда им не полагалось ходить.
– Ладно, – нерешительно произнес Клаус, – вроде ничего страшного не будет, если мы примем участие в спектакле. Видно, для него это очень важно, а мы ведь хотим расположить его к себе.
– Он что-то задумал, – возразила Вайолет.
– Ягоды не были отравлены, как ты думаешь? – обеспокоенно спросил Клаус.
– Нет, – ответила Вайолет. – Олаф охотится за нашим состоянием. Ему невыгодно нас убивать.
– А чем выгодно, чтобы мы играли в его дурацкой пьесе?
– Не знаю. – Вайолет встала и с несчастным видом принялась мыть миски из-под овсянки.
– Хорошо бы узнать побольше про закон наследования, – заметил Клаус. – Ручаюсь, что у Графа Олафа уже готов план, как отнять у нас деньги, только непонятно, в чем он состоит.
– Можно было бы спросить у мистера По, – неуверенно проговорила Вайолет. Клаус, стоя рядом, вытирал миски. – Он знает всякие латинские юридические выражения.
– Ну да, а потом он опять позвонит Графу Олафу, и тот поймет, что мы что-то затеяли против него, – запротестовал Клаус. – Может, поговорить с судьей Штраус? Она должна все знать про законы.
– Но она олафовская соседка, – возразила Вайолет, – и может упомянуть в разговоре с ним, что мы ее спрашивали.
Клаус снял очки с носа, что обычно делал, когда усиленно думал.
– Тогда как же нам узнать про законы без ведома Олафа?!
– Каги! – неожиданно выкрикнула Солнышко. Вполне вероятно, она имела в виду что-то вроде «Вытрите же мне наконец лицо!», но Вайолет и Клаус воззрились друг на друга. Книги! Оба подумали об одном и том же: наверняка у судьи Штраус имеется книга про закон наследования.
– Граф Олаф не оставил на сегодня никаких заданий, – сказала Вайолет, – и мы спокойно можем пойти в библиотеку к судье Штраус.
Клаус улыбнулся:
– Верно. И знаешь, сегодня я, пожалуй, не стану брать книг про волков.
– А я про машиностроение, – добавила Вайолет. – Я лучше почитаю про наследование.
– Ну так пошли, – поторопил Клаус. – Судья Штраус звала нас в ближайшее время, так что не будем проявлять отчужденность.
Вспомнив, как не к месту Граф Олаф недавно употребил это слово, бодлеровские дети покатились со смеху, даже Солнышко, хотя ее словарный запас был пока весьма ограничен. Они быстренько убрали чистую посуду в кухонные шкафчики, которые следили за ними своими нарисованными глазами. А затем побежали в соседний дом. До пятницы, дня спектакля, оставалось уже не много дней, и дети хотели как можно скорее докопаться, в чем состоит план Графа Олафа.
Глава седьмая
На свете есть множество книг самого разного типа, и это правильно, поскольку на свете есть множество людей разного типа и все хотят читать что-то на свой вкус. И скажем, люди, которые терпеть не могут истории про то, как с маленькими детьми приключаются всякие страшные вещи, должны немедленно отложить в сторону эту книгу. Но есть один тип книг, которые никто не любит читать, – это юридические книги. Эти книги отличаются тем, что они очень длинные, очень скучные и их очень трудно читать. В этом кроется одна из причин, по которой многие юристы зарабатывают кучу денег. Деньги тут являются стимулом, что в данном случае означает «денежное вознаграждение, призванное убедить вас делать то, чего делать не хочется», а именно читать длинные, скучные, трудные книги.
У бодлеровских детей стимул носил несколько иной характер: они хотели не заработать кучу денег, а помешать Графу Олафу сотворить с ними что-то ужасное для того, чтобы заграбастать кучу денег. Но даже и при таком стимуле просмотреть все юридические книги судьи Штраус оказалось делом весьма, весьма и весьма нелегким.
– Боже милостивый, – вырвалось у судьи Штраус, когда позже она вошла в библиотеку и увидела, что они читают. Ведь впустив их, она сразу же ушла на задний двор и занялась цветами, оставив детей одних в своей великолепной библиотеке. – А я-то думала, вас интересует машиностроение, животные Северной Америки и зубы. Вы уверены, что вам хочется читать эти толстые книги? Даже я не люблю их читать, а ведь я занимаюсь судебными делами.
– Да, – солгала Вайолет, – я нахожу их очень интересными.
– Я тоже, – поддержал ее Клаус. – Мы с Вайолет подумываем о юридической карьере, нам эти книги кажутся захватывающими.
– Ну хорошо, – сказала судья Штраус, – но Солнышку-то вряд ли они так интересны. Может, она не против помочь мне в саду.
– Уипи! – крикнула Солнышко, что означало «Да, я предпочитаю возиться в саду, а не сидеть и смотреть, как мои старшие маются над скучными книжками!».
– Хорошо, только, пожалуйста, последите, чтобы она не наелась земли. – Клаус передал Солнышко судье.
– Конечно послежу, – пообещала судья Штраус. – Совершенно ни к чему, чтобы она заболела перед спектаклем.
Вайолет с Клаусом переглянулись.
– Вас так волнует предстоящий спектакль? – робко спросила Вайолет.
Лицо судьи Штраус просияло.
– О да. Мне всегда хотелось играть на сцене, еще с той поры, как я была совсем девочкой. И вот сейчас, благодаря Графу Олафу, я получила возможность исполнить свою мечту. А вас разве не волнует, что вы станете частичкой театра?
– Да, наверное, – ответила Вайолет.
– Ну разумеется. – И судья Штраус с сияющими глазами и с Солнышком на руках покинула библиотеку, а Клаус и Вайолет со вздохом поглядели друг на друга.
– Она помешана на театре, – проговорил Клаус, – она ни за что не поверит, будто Граф Олаф замышляет что-то дурное.
– Она в любом случае нам не поможет, – мрачно заметила Вайолет. – Она ведь судья, начнет вроде мистера По твердить про родительское право.
– Значит, обязательно надо найти юридическую причину, чтобы представление не состоялось, – решительно заявил Клаус. – Нашла ты что-нибудь в своей книге?
– Ничего полезного. – Вайолет взглянула на клочок бумаги, на котором делала заметки. – Пятьдесят лет назад одна женщина оставила огромную сумму денег своей ручной кунице, а трем сыновьям – ничего. Сыновья, чтобы деньги достались им, пытались доказать, что мать была не в своем уме.
– И чем кончилось дело? – поинтересовался Клаус.
– Кажется, куница сдохла, но я не вполне уверена. Надо посмотреть в словаре значение некоторых слов.
– Вряд ли это имеет отношение к нам, – заметил Клаус.
– А может, Граф Олаф хочет доказать, что это мы не в своем уме, и таким образом получить деньги? – высказала предположение Вайолет.
– Но зачем для доказательства этого надо заставлять нас играть в «Удивительной свадьбе»?
– Не знаю, – призналась Вайолет. – Я зашла в тупик. А ты что нашел?
– Примерно во времена твоей женщины с куницей, – Клаус перелистывал толстенную книгу, – группа актеров играла в постановке шекспировского «Макбета», и все актеры были без костюмов.
Вайолет покраснела:
– Ты хочешь сказать – они были голые? На сцене?
– Совсем недолго. – Клаус улыбнулся. – Явилась полиция и прекратила представление. Но это тоже нам мало может помочь. Просто интересно почитать.
Вайолет вздохнула:
– А может, Граф Олаф ничего такого не замышляет? Играть в его пьесе мне неохота, но, возможно, мы с тобой зря волнуемся? А вдруг Граф Олаф в самом деле пытается приучить нас к дому?
– Как ты можешь так говорить? – возмутился Клаус. – Ведь он ударил меня по лицу!
– Но каким образом он захватит наше состояние, если просто возьмет нас играть в спектакле? – сказала Вайолет. – У меня глаза уже устали читать книги, все равно толку никакого. Я иду помогать судье Штраус в саду.
Клаус смотрел вслед сестре, и им овладевало чувство безнадежности. До спектакля остались считаные дни, а он до сих пор не разгадал замыслов Графа Олафа и тем более не придумал, как ему помешать.
До сих пор Клаус был убежден, что если будешь читать много книг, то сумеешь разрешить любую проблему. Сейчас он не так был в этом уверен.
– Эй, вы! – раздался голос у двери и разом вывел Клауса из задумчивости. – Меня послал за вами Граф Олаф. Вы должны немедленно вернуться домой.
Клаус повернул голову и увидел в дверях одного из членов олафовской труппы – того, что с крюками.
– Что ты тут в этой затхлой конуре делаешь? – произнес он скрипучим голосом и подошел к сидевшему на стуле Клаусу. Прищурив свои маленькие глазки, он прочел заглавие одной из книг: «Закон наследования и его истолкование». – Зачем ты ее читаешь? – спросил он резко.
– А вы как думаете – зачем? – огрызнулся Клаус.
– Сейчас я тебе скажу, что думаю. – Крюкастый положил один из крюков Клаусу на плечо. – Я думаю, тебя больше нельзя пускать сюда в библиотеку, во всяком случае до пятницы. Нам ни к чему, чтоб такой малявка, как ты, набрался ненужных идей. Говори, где твоя сестра и эта маленькая паршивка?
– В саду. – Клаус стряхнул с плеча крюк. – Идите за ними сами.
Актер нагнулся так близко, что черты его лица расплылись у Клауса перед глазами.
– Слушай меня внимательно, малявка. – Каждое слово вырывалось у него вместе с вонючим дыханием. – Единственно, почему Граф Олаф не разорвал вас на куски, так это потому, что еще не заполучил ваши денежки. Он оставляет вас в живых, пока не приведет в исполнение свой план. Но задай себе вопрос, книжный червяк: какой ему смысл сохранять вам жизнь после того, как он отберет у вас деньги? Что произойдет с вами тогда, как ты думаешь?
Ледяные мурашки побежали у Клауса по всему телу. Никогда в жизни он еще не испытывал такого страха. Руки и ноги у него затряслись, как в припадке. Губы не повиновались, и он издавал какие-то непонятные звуки вроде тех, что издавала Солнышко.
– А-а-а, – выдавил он из себя, – а-а-а…
– Когда наступит час, – произнес крюкастый ровным голосом, не обращая внимания на попытки Клауса, – Граф Олаф скорее всего отдаст тебя мне. Так что на твоем месте я бы вел себя повежливее. – Он распрямился и поднес свои крюки к самому лицу Клауса, свет от лампы падал теперь прямо на зловещие приспособления. – А сейчас извини, я пошел за двумя другими сиротками.
Он вышел, и Клаус почувствовал, как обмякло все его тело. Ему захотелось посидеть и отдышаться. Но разум не позволил ему медлить. Оставались последние минуты, чтобы побыть в библиотеке, и, возможно, последний шанс, чтобы сорвать планы Графа Олафа. Но что делать? Прислушиваясь к тихим звукам разговора крюкастого с судьей Штраус, доносившимся из сада, Клаус отчаянно шарил взглядом по полкам, ища что-нибудь полезное. Наконец, когда к двери уже приближались шаги, Клаус высмотрел одну книгу и быстро схватил ее. Едва он успел сунуть ее себе за пазуху и заправить спереди рубашку, как крюкастый вошел в библиотеку, конвоируя Вайолет и неся Солнышко, которая безуспешно пыталась кусать его крюки.
– Иду, иду, – торопливо сказал Клаус и поскорее вышел из дома, чтобы актер не успел разглядеть его как следует. Он быстро пошел впереди, надеясь, что никто не заметит у него спереди бугра под рубашкой. А вдруг книга, которую он несет тайком, спасет им жизнь?
