скачать книгу бесплатно
Канада вступила в космический век в 1962 году с запуском искусственного спутника «Алуэтт-1» («Alouette-1»), что в переводе с французского означает «жаворонок». «Жаворонок» оказался первой космической птичкой, взлетевшей со стартовой площадки третьей страны, то есть не с мыса Канаверал и не с Байконура. Успех этого полета заложил основу для развития всей космической программы. Вслед за этим достижением последовали другие, в основном в области коммуникаций.
Через десять лет после полета «Жаворонка» Канада стала первой страной, выведшей в космос на геостационарную орбиту спутник связи для своих внутренних нужд. А в наши дни Канада лидирует в таких областях космических исследований, как спутниковая связь, наблюдение за земной поверхностью и космическая робототехника.
Канадское космическое агентство совместно с несколькими частными компаниями участвует в программе, в которой предусматривается выполнение инвентаризации и классификации затопляемых и заболоченных земель, что должно стать основой для системы экологического наблюдения за такими регионами по всей Северной Америке.
Агентство было создано в 1989 году, и главной задачей его стала координация космических исследований, технологий и программы полетов. За шесть лет до этого, в 1983 году, по приглашению из НАСА (NASA) для полетов на американских шаттлах отобрали первых канадских астронавтов. В 1992 году к этой команде из шести человек присоединились новые кандидаты, на сегодняшний день из всей группы в космосе побывали уже девять человек.
Первый канадец, полетевший в космос, Марк Гарно, с которого и начался рассказ о канадской космонавтике, совершил три полета, проведя на орбите в общей сложности 677 часов. Он летал на «Челленджере» («Challenger») в 1984 году и на «Эндеворе» («Endeavour») в 1996 и 2000 годах.
Вообще-то, поскольку речь идет о первых шагах канадцев в космосе, почти ко всем астронавтам в той или иной степени можно применить слово «впервые». К примеру, доктор медицины Роберта Бондар (Roberta Bondar) стала первым нейробиологом и первой канадкой в космосе, полетев в 1992 году на «Дискавери» («Discovery»).
Стив МакЛин (Steve MacLean) летал на «Колумбии» («Columbia») в 1992-м и тестировал во время полета Канадскую систему космического зрения – компьютеризованный глаз для робототехнических систем типа «руки Канадарм».
Инженер и пилот-испытатель Крис Хадфилд (Chris Hadfield) – первый и единственный канадец, которому довелось побывать на Российской космической станции «Мир», когда в 1995 году с ней состыковался космический челнок «Атлантис» («Atlantis»). Он летал также на «Эндеворе» в 2001 году и стал первым канадским астронавтом, вышедшим в открытый космос во время установки механической руки Канадарм-2 на Международной космической станции (МКС). Позже он работал в Звездном городке в России в качестве офицера связи НАСА. До 2019 года Хадфилду принадлежал рекорд пребывания в космосе на МКС (среди канадцев): пять месяцев с 19 декабря 2012 года до 13 мая 2013 года.
Семнадцатидневная космическая миссия Роберта Тирска (Robert Thirsk), летавшего в 1996 году на «Колумбии», долгое время являлась самым длительным периодом пребывания канадских астронавтов на орбите. Его исследования, а также эксперименты, проведенные впоследствии астронавтами Бьярни Триггвасоном (Bjarni Triggvason) в 1997 году на «Дискавери» и Дейвом Уильямсом (Dave Williams) в 1998 году на «Колумбии», были посвящены проблемам микрогравитации и ее влиянию на живые существа и различные физические явления.
Уже знакомая читателю Жюли Пайетт, слетавшая в 1999 году на «Дискавери» на десять дней в космос, стала, как я уже упоминал, первым канадским астронавтом, ступившим на борт МКС, а теперь она является Генерал-Губернатором Канады, официальным представителем английской королевы в Канаде.
И, наконец, 24 июня 2019 года из космоса вернулся астронавт Давид Сен-Жак (David Saint-Jacques), отправившийся на МКС 3 декабря 2018 года. Его миссия на орбите длилась 204 дня, то есть он побил предыдущий, 146-дневный, рекорд Криса Хадфилда.
Для тренировок астронавтов и персонала по управлению полетами в штаб-квартире космического агентства, расположенной поблизости от Монреаля, в Сан-Юбере (Saint-Hubert), построен Операционный комплекс «Системы мобильного обслуживания». В его состав входят центры поддержки космических операций, технических средств моделирования систем мобильного обслуживания, симулятор операционной кинематики и тренировочное оборудование для систем мобильного обслуживания. Каждый из этих объектов играет уникальную роль в планировании и управлении миссией космической станции, а также в тренировках операторов по управлению и обслуживанию системы дистанционного манипулирования МКС. Космическая часть «Системы мобильного обслуживания» включает в себя систему дистанционного манипулирования Канадарм-2 – сложную космическую «руку», а также мобильную дистанционную систему базового обслуживания – специальную платформу для поддержки манипулятора Канадарм-2. Что интересно, сам Канадарм-2 спроектирован таким образом, что может по мере надобности перемещаться вокруг станции по ее периметру. При этом основание «руки» и ее свободный конец попеременно меняются местами, то есть свободный конец прикрепляется к станции и становится опорой, а противоположная часть, которая до того служила опорой манипулятора, превращается в рабочий орган, работающий с объектами.
Первый манипулятор Канадарм появился в космосе из грузового отсека «Колумбии» 13 ноября 1981 года. В настоящее время семейство канадских манипуляторов насчитывает четыре Канадарма, включая установленный на МКС Канадарм-2. Пятый Канадарм погиб в 1986 году во время катастрофы «Челленджера». Все «космические руки» были разработаны и изготовлены в отделении крупной канадской корпорации MD Robotics (ныне MDA Corporation), расположенном в Онтарио, в районе Большого Торонто.
Кроме того, Канадским космическим агентством разработан быстрый манипулятор специального назначения (Special Purpose Dexterous Manipulator, или SPDM) – двурукий робот, работающий на МКС совместно с Канадарм-2. Оба гигантских манипулятора, Канадарм и Канадарм-2, используются для сборки и обслуживания станции, а SPDM может присоединяться к Канадарм-2 и манипулировать хрупкими объектами, такими, например, как солнечные батареи.
Еще один проект Агентства – Канадская система космического зрения – та самая, первые испытания которой провел Стив МакЛин, и которую астронавты используют для обеспечения работы Канадарм-2 с крупногабаритными объектами.
В целом же, «Система мобильного обслуживания» помогает астронавтам сократить время их пребывания вне космической станции, в открытом космосе.
Строительство самой станции, этого воплощения новейшей науки и технологии, расположенной в 400 километрах над поверхностью Земли, началось в ноябре 1998 года с запуском российского модуля «Заря». Первая сборочная операция прошла в декабре того же года, когда «Заря» и американский модуль «Юнити» («Unity») – «Единство» – успешно состыковались, образовав на орбите настоящую космическую станцию. Затем появился первый внешний элемент структуры, солнечная батарея, доставленная на орбиту во время третьего полета Марка Гарно. Всего же до завершения этого проекта потребовалось осуществить более 40 запусков космических челноков, а также российских «Протонов» и «Союзов». В полной сборке Международная космическая станция весит 450 тонн.
Как это часто бывает, на путях технического прогресса, параллельно с официальной программой освоения космоса, идет и другая программа – любительская. Как сообщили еще в июне 2003 года канадские газеты, четверо друзей-инженеров из Калгари благополучно осуществили запуск созданной ими ракеты по конструкции, дублирующей французский метеорологический аппарат «Dauphin». Пятиметровая ракета диаметром в 54 см и весом в 136 кг достигла высоты примерно 1700 метров. Затем она, как и планировалось, разделилась на две части и пошла вниз. Спуск осуществлялся на парашютах, однако раскрылись только три из четырех, что, впрочем, не помешало ракете приземлиться вертикально, как и было задумано. Таким образом, восемь месяцев работы увенчались практически полным успехом.
Но с 2003 года много утекло воды. Сегодня, как известно, космические разработки перекочевали в большой степени в частные компании. Илон Маск (Space X) и Джефф Безос (Blue Origin) у всех на слуху, не считая еще более десятка европейских, американских и японских компаний. Но самое интересное, что практически во всех крупных и средних университетах Северной Америки, да и во многих университетах мира существуют студенческие группы, работающие над созданием ракет, способных подниматься на высоту 30 тысяч футов, то есть почти 10 километров, а затем спускаться на землю на парашюте. Проектирование и изготовление осуществляется в рамках учебного процесса на инженерных специальностях (наряду со множеством других проектов), а затем ракеты демонстрируются на ежегодных студенческих соревнованиях, в которых принимают участие команды из более 120 университетов США, Канады, Швецарии, Южной Кореи и других стран.
Пожалуй, было бы несправедливо не рассказать в этой главе еще об одном представителе канадской науки и технологии, который в поисках способов выхода в открытый космос пошел весьма нетрадиционным путем. Речь идет об инженере Джералде Булле (Gerald Bull), для широкой публики и по сей день остающемся практически неизвестным. До своей гибели в 1990 году он успел воплотить в жизнь немало оригинальных разработок, которые в конце концов его и погубили. Мистер Булл был весьма неординарной личностью, и именно эта неординарность заставила его встать на роковой путь – сначала разрыв с родной Канадой, затем американская тюрьма и, наконец, гибель от рук агентов израильских спецслужб. Начиналось же все достаточно обычно. Родился Булл в 1928 году в городке Норт Бэй (North Bay) в Онтарио, после смерти матери и ухода отца остался на попечении тетушки. Талантливый парень, школу он окончил с отличием, а в возрасте 23 лет получил докторскую степень в Университете Торонто (University of Toronto). Сразу же после этого он связался с Канадским департаментом по вооружениям и развитию исследований (Canadian Armament and Research Development Establishment) – центром мирового класса по исследованию вооружений, куда в предшествовавшие годы передавались из Британии все военные технологии с целью сохранения их подальше от рук германских нацистов.
После окончания Второй мировой войны Департамент активно занимался проблемами сверхзвуковой аэродинамики применительно к сверхзвуковым самолетам и ракетам. Сверхзвуковые аэродинамические трубы были дороги, но Булл предложил другой подход: вместо того, чтобы гонять со сверхзвуковой скоростью воздух вокруг модели, разогнать до такой скорости саму модель. Звучало утопично, но решение оказалось простым – модель, упакованная в деревянную оболочку, заряжалась в ствол пушки, после выстрела из которой оболочка отлетала, а сама модель продолжала свободный полет с требуемой скоростью. Модель снабжалась специальным устройством, которое и записывало во время испытания все требуемые параметры. На ранних этапах тестов с ракетами схема работала просто великолепно, но затем авиационные технологии, разработанные в Советском Союзе, резко вырвались вперед, и проект, став неконкурентоспособным, закрылся.
К тому времени Булл достиг достаточно высокого положения – несмотря на свою молодость (ему исполнился всего 31 год), он стал главой Отдела аэрофизики Департамента и фактически ведущим специалистом Канады по аэродинамике. Как истинный ученый, он питал неприязнь к чиновникам, и те платили ему взаимностью. Не очень стеснявшийся в выражениях во время публичных выступлений, вскоре он приобрел немалое количество недругов во властных структурах и через два года покинул пост главы Отдела, перейдя на профессорскую должность в университете МакГилла, а заодно занимаясь консультационной работой.
В 1961 году ему удалось убедить некоторых влиятельных людей в Вашингтоне о перспективности использования больших орудий, как для испытаний головных частей ракет при их выходе на орбиту, так и непосредственно в качестве средства регулярного вывода объектов в космос. Получив деньги от Пентагона и Министерства обороны Канады, Булл начал работу в университете МакГилла над проектом по изучению баллистики больших высот и орудий, носившим официальное название «Проект высотных исследований» (High Altitude Research Project, HARP). Он приобрел значительный участок земли на границе Квебека и американского штата Вермонт, где оборудовал испытательный полигон. Однако тестирование проходило в основном в аэродинамических трубах, так как для свободного полета пространства было недостаточно. Вскоре для проведения испытаний в свободном полете он купил землю на Барбадосе, откуда можно было запускать снаряды над Атлантикой, к востоку от острова. Здесь он установил старое корабельное орудие калибра 40 сантиметров, длина ствола которого составляла 20 метров, а вес – 125 тонн. Булл удлинил ствол до 36 метров и разработал рецептуру специального бездымного пороха. Модернизированное орудие могло выстреливать 180-килограммовые снаряды с начальной скоростью 3600 метров в секунду, что более чем в десять раз превышало скорость звука в воздухе и представляло собой третью космическую скорость. Удавалось достигать высоты 180 километров! И хотя подобная высота еще не была земной орбитой, а скорости в 3600 метров в секунду было недостаточно для вывода на орбиту объекта, испытания доказали, что в принципе это возможно. Цена же проекта, составившая десять миллионов американских долларов, не шла ни в какое сравнение с прожорливыми ракетными разработками.
Однако перейти к более серьезным испытаниям ему не дали. Недруги Булла в Оттаве обвинили его в необоснованном раздувании результатов экспериментов, несостоятельности идей, но, главное, в том, что весь проект служил лишь прикрытием военных изысканий Пентагона. Вьетнамская война, очень непопулярная среди канадцев, была в разгаре, и это бросало тень на все, где были замешаны американские военные. В результате финансирование проекта в 1967 году было заморожено, еще до того, как инженерам и ученым удалось вывести хотя бы один искусственный объект на околоземную орбиту. Булл стал «вольным художником», полностью перейдя на работу по заказам и консультации. Что интересно, по своим убеждениям он никогда не был милитаристом. Он не служил в армии, и даже своего личного оружия у него никогда не было. Он просто занимался тем, что ему нравилось больше всего.
Булл давал консультации всем подряд, но, когда он стал работать на Южную Африку, у него начались проблемы. Дело в том, что в то время – в середине 70-х – Южная Африка увязла в ангольской кампании. Коммунистическое правительство Анголы, при поддержке кубинских войск и советской артиллерии, наносило сокрушительные удары по южноафриканским войскам. Булл основал частную компанию «Корпорацию космических исследований Квебека» и при скрытой поддержке ЦРУ помог южноафриканцам разработать 155-миллиметровую гаубицу с дальностью стрельбы, на 50% превышавшей возможности всего, что только существовало в то время в мире. Он продал им стволы орудий и тысячи снарядов, с помощью которых в конце концов удалось остановить натиск ангольских войск. Однако с приходом к власти в США Картера Южная Африка потеряла американскую поддержку. Булл был арестован за нарушение оружейного эмбарго ООН и после обвинения в незаконной торговле оружием в 1980 году был приговорен к шести месяцам тюрьмы. Приговор сломил его. Он разрушил его репутацию, лишил исследовательской базы в Квебеке и развалил его собственную компанию. Булл уехал из Канады и поселился в Брюсселе. Живя в Бельгии, он не отказывался ни от какой работы и, в конце концов, связался с Китаем и Ираком.
Ирак в то время вел свою войну – с Ираном. Иракские власти закупили сотни гаубиц Булла у Южной Африки и Австрии. Оружие оказалось особенно разрушительным на равнинах приграничных районов между Ираком и Ираном, где невозможно было найти укрытия от смертоносных осколков. Это произвело настолько сильное впечатление на командование иракской армии, что они решили нанять ученого непосредственно.
И вот тут-то в центре внимания и оказалась суперпушка. Булл убедил работодателей, что единственным способом попасть в ряды сверхдержав для Ирака будет запуск своих собственных спутников. Израиль к тому времени уже проделал это. Суперпушка могла бы стать дешевым и впечатляющим средством запуска объектов на орбиту. Идеи известного фантаста начала XX века Жюля Верна оказались как никогда близки к реализации. Булл назвал проект «Вавилон» («Babylon»). В 1981 году правительство Ирака выделило Буллу 25 миллионов долларов, чтобы он мог начать работу по созданию космической пушки, с условием, что он продолжит работы по развитию традиционной артиллерии для армии Ирака.
Проект «Вавилон» включал в себя создание двух прототипов. Сначала предполагалось изготовить уменьшенный вариант суперпушки калибром 350 мм. В 1989 году этот прототип, получивший название «Крошка Вавилон» (Baby Babylon), с длиной ствола 45 метров, был установлен на склоне холма, и начались его испытания. Этот уменьшенный вариант орудия мог посылать снаряд на 750 километров.
Вторая версия суперпушки калибром 1000 мм под названием «Большой Вавилон» должна была иметь длину ствола 156 метров и один метр в диаметре. В казенной части толщина стенок ствола составила бы 30 сантиметров, а общий вес пушки должен был достичь 2100 тонн. Было решено смонтировать ее на склоне холма под углом 45 градусов. По расчетам Булла, используя девять тонн ракетного топлива, суперпушка «Большой Вавилон» могла послать 600-килограммовый снаряд на расстояние в тысячу километров, что позволило бы обстреливать Кувейт и Иран из глубины территории Ирака.
Из «космического» варианта такой пушки можно было бы отправить на орбиту 200-киллограмовый спутник с помощью снаряда, выполняющего роль ракеты-носителя и имеющего вес 2000 килограммов. Стоимость пуска составляла бы примерно 1727 долларов за килограмм в сегодняшних ценах. Для сравнения, запуск спутника с помощью традиционной ракеты в то время обходился в 22 тысячи долларов за килограмм.
Однако это была бы конструкция, которую вряд ли можно было бы легко перемещать с одного места на другое. Таким образом, один единственный авианалет мог бы легко вывести орудие из строя. А поскольку Израиль уже один раз бомбил иракский ядерный реактор в 1981 году, то не было никаких сомнений, что он проделал бы то же самое снова, если бы почувствовал хоть какую-то угрозу.
Булл ясно отдавал себе в этом отчет, поэтому вкратце проинформировал Моссад о сущности проекта. Он также поставил в известность британскую службу разведки МИ-8. Однако, памятуя о печальном опыте общения с Соединенными Штатами, в детали он не посвятил никого. Даже своей семье он почти ничего не рассказывал, полагая, что они не одобрят его действия.
В обмен на поддержку проекта суперпушки Ирак потребовал, чтобы Булл помог им в разработке многоступенчатой ракеты, которую они пытались собрать из компонентов реактивной системы СКАД, на что Булл был вынужден согласиться и проделал большую часть расчетов для ее головной части.
Это-то его и погубило. Хоть у Израиля и не было особых причин волноваться из-за суперпушки, иракские ракеты представляли для него реальную угрозу. По другой версии, Иран тоже был крайне заинтересован в прекращении этих работ. Булл получил несколько предупреждений. В его квартиру неоднократно вламывались, ничего при этом не забирая, но оставляя явные следы, демонстрируя, что в доме были незваные гости. В конце концов, в марте 1990 года Булл был убит возле своей квартиры пятью выстрелами в спину и затылок.
Лишившись своей главной движущей силы, проект «Вавилон» сразу же развалился. Слишком многие его детали Булл хранил исключительно у себя в голове. Спустя три недели после убийства британская таможня изъяла детали ствола пушки, изготовленные в Шеффилде некой иностранной компанией, которой поручили их производство под видом нефтехимических труб. Компания Булла немедленно закрылась, а ее служащие разбежались, кое-кто вернулся в Канаду.
Со смертью ученого иракский космический проект так и не вышел за рамки начальных испытаний, а Канада лишилась возможности стать лидером в воплощении мечты автора всемирно известного романа «Из пушки на Луну».
«О сколько нам открытий чудных…»
Продолжая тему научно-технических достижений канадских инженеров и ученых, я посчитал, что читателю будет небезынтересно узнать еще об одном уникальном инженерном проекте. А так как он не относится к теме космических исследований, то я выделил историю в отдельную главу. Речь идет об экспериментальном (и историческом) проекте, в котором Канада принимала участие совместно с Великобританией и США в годы Второй Мировой войны. Проекте настолько необычном, что его авторы дали ему название «Аввакум» (Habakuk) по имени ветхозаветного пророка, сказавшего: «Смотрите, презрители, подивитесь и исчезните; ибо я делаю дело во дни ваши, дело, которому не поверили бы вы, если бы кто рассказывал вам».
И действительно, трудно было бы поверить в эту историю, если бы она не была и в самом деле реальной.
Дело происходило в первой половине Второй Мировой войны. Как известно, в то время через Северную Атлантику пролегали пути морского снабжения из Канады и США в Великобританию и СССР, по которым непрерывным потоком шли десятки и сотни кораблей союзных государств с грузами, поставляемыми по ленд-лизу. Давалось это большой кровью, поскольку в середине Атлантики, вне досягаемости наземных самолетов, находился район, известный как Среднеатлантический разрыв или Аллея подводных лодок. Если возле берега конвои могли быть защищены с воздуха, то в открытом океане германские подлодки чувствовали себя вольготно. В результате в 1942 году союзные войска потеряли значительную часть своего торгового флота. Дальность действия авиации была недостаточной, а авианосцев для обеспечения более короткой дальности полета не хватало. Кроме того, в активной разработке находились планы по высадке союзнических войск в Европе, в процессе чего было высказано мнение, что для оказания помощи десантным войскам необходимы большие плавучие платформы.
Однако в 1942 году промышленность производило огромное количество танков, артиллерийских орудий, кораблей и самолетов, на что уходили все дефицитные материалы, и особенно сталь. Авианосцы, действительно, были очень нужны, но, к сожалению, все верфи и металлурги были заняты изготовлением кораблей, на что тратились все имевшиеся в наличии ресурсы.
Однако если бы союзники имели возможность обзавестись «плавучими аэродромами», то, по мнению Черчилля, «мы могли бы заправлять наши истребители в пределах досягаемости ими противника и, таким образом, усиливать нашу авиацию в нужном месте и в решающий момент». Когда он обсуждал эту проблему со своим помощником лордом Луи Маунтбэттеном (Louis Mountbatten), у них была в том числе и идея создавать плавающие аэродромы путем срезания верхних частей айсбергов, тем самым формируя палубы и зоны посадки. Немцы могли обстреливать, бомбить и торпедировать айсберг весь день без шансов потопить его. И что было лучше всего, так это то, что лед был «бесплатным».
Лорд Луи Маунтбэттен занимал должность начальника объединенных операций, и частью работы этого отдела была разработка технологий и оборудования для наступательных операций. И вот в один прекрасный день в кабинете лорда появился человек по имени Джеффри Пайк (Geoffrey Pyke).
Когда-то лондонская «Таймс» объявила Джеффри Пайка «одной из самых оригинальных, хотя и непризнанных фигур нынешнего века». Его карьера началась в 1914 году, когда он, будучи студентом Кембриджского университета, был принят на работу в качестве иностранного корреспондента и проник в военную Германию с помощью поддельного паспорта. В Германии Пайка арестовали как шпиона и поместили в концентрационный лагерь, откуда ему удалось бежать и вернуться в Британию, где со временем он занялся финансами и бизнесом. В 1920-х годах он, движимый заботой о качественном образования собственного сына, практически сумел заложить в Британии основы прогрессивного начального образования путем финансирования своей собственной школы, средства на которую получал, управляя фьючерсными рынками и контролируя четверть мировых поставок олова. В 1929 году Пайк потерпел финансовый крах, что не помешало ему в послевоенные годы проявить недюжинные организациионные таланты, участвуя в создании и развитии Национальной службы здравоохранения.
Во время Второй Мировой войны Пайк появился в кабинете начальника объединенных операций и уверенно заявил: «Я нужен вам, потому что я человек, который думает». А думал Пайк в тот момент о том, чтобы строить корабли изо льда. Идея казалась беспроигрышной: поскольку лед непотопляем, корабли из айсберга были бы неуязвимы для бомбовых и торпедных атак. Их также было бы легко чинить, так как воду следовало лишь заливать в емкости нужной формы и замораживать, тем самым восстанавливая целостность корабля. Тем более, что вокруг целые моря сырья для ремонта. Впрочем неясно, задумывался ли Пайк о том, что для замораживания морской воды нужна более низкая температура, чем для пресной. Но, как бы то ни было, изобретатель полагал, что обходились бы такие авианосцы дешево и их можно было бы «наморозить» большое количество.
Возможные размеры таких кораблей также впечатляли: они могли бы быть в длину до 4000 футов (1220 метров), ширину 600 футов (183 метра) и глубину 130 футов (40 метров). Пайк представлял себе корабли, огромные и прочные, как айсберги, с толшщиной бортов в десятки, а то и сотни метров, от которых снаряды и торпеды отскакивали бы, практически не причиняя кораблю никакого вреда. Кроме того, Пайк считал, что в бою ледяные корабли могли эффективно использовать свои бортовые холодильные системы, разбрызгивая переохлажденную воду на вражеские корабли, замораживая их люки, закупоривая оружие и замораживая несчастных моряков до смерти.
Идея Пайка была представлена Маунтбэттеном Черчиллю в декабре 1942 года и принята на ура. Однако существовала проблема, которую следовало решить. Лед был слишком хрупким и, прежде всего, он непредсказуем. Отлитый в балку, лед разрушается при нагрузках от 5 до 35 килограммов на квадратный сантиметр, и поэтому он не подходит для запланированного строительства. Пайк предположил, что добавление в лед какого-то строительного материала сможет решить проблему. В 1943 году бывший австрийский профессор физической химии, а в описываемое время профессор Бруклинского Политехнического Института, Герман Марк (Herman Mark) и его ассистент Вальтер Хохенштейн (Walter P. Hohenstein) обнаружили, что лед, изготовленный из смеси воды и древесного волокна, образует очень прочную структуру, практически такую же прочную как бетон. Механическая прочность замороженной суспензии, содержащей 14% древесной массы, достигает 70 килограммов на квадратный сантиметр. Пуля калибра 7.69 мм при выстреле в чистый лед проникает на глубину около 36 сантиметров. Выстреленная в смесь, она уйдет менее чем на половину этого расстояния, то есть столько же сколько и пуля, выпущенная в кирпичную кладку. В то же время замороженную суспензию можно легко формировать в блоки и затем обрабатывать их. Более того, полученный материал тает намного дольше, чем чистый лед, за счет более низкой теплопроводности частиц древесины.
Этот материал был назван в честь Пайка – пайкрет (Pykrete) и с ним стали работать как с потенциальным материалом для «ледяного авианосца». Были изготовлены чертежи судна водоизмещением 1.8 миллиона тонн. Подобный грузовой корабль на основе пайкрета мог бы заменить восемь грузовых судов класса «Либерти», однако мечта Пайка состояла в том, чтобы использовать их не в качестве грузовых кораблей, а в качестве авианосцев. Одним из больших недостатков авианосцев всегда было то, что их короткие посадочные поверхности и тесные складские помещения подходили лишь для небольших самолетов со складными крыльями и легкой броней. Но более тяжелые и эффективные истребители, такие как Спитфаер (Spitfire), не были приспособлены для авианосцев, а о бомбардировщиках и вовсе можно было не мечтать. Поэтому Пайк вознамерился построить ледяной гигант, назвав его, как мы уже знаем, «Аввакумом». Его экспериментальный «Аввакум», сложенный из 40-футовых глыб льда, должен был иметь длину 2000 футов (610 метров), ширину 300 футов (91 метр) и толщину стен 40 футов (12 метров), а на его площадях легко разместились бы 200 Спитфаеров. Для сравнения: в то время самым большим кораблем на плаву был океанский лайнер «Queen Mary», весивший 81 000 тонн, то есть в 22 раза меньше, чем «Аввакум».
Разработка проекта шла в обстановке строжайшей секретности одновременно в двух местах. Для производства пайкрета с целью его испытания и усовершенствования Пайк открыл в Лондоне большой мясной магазин с холодильными установками в подвале на Смитфилд-Маркет, недалеко от Собора Святого Павла. Его «продавцами» были замаскированные сотрудники британских спецслужб. Они работали в костюмах с подогревом за защитным экраном, сложенным из массивных замороженных туш.
В то же самое время шло строительство уменьшенной модели масштаба 1:50, которая была разработана для тестирования методов охлаждения и предотвращения таяния. Изначально предполагалось, что для достижения наилучших результатов судно должно было быть построено в Канаде или России, где заморозка может быть произведена естественным путем. В конечном итоге была выбрана Канада, считавшаяся идеальным местом для проведения крупномасштабных испытаний, поскольку зимние условия были необходимы для проверки концепции и методов строительства, в которых в качестве основного материала использовался лед. Кроме того, канадцы обладали богатым опытом в исследованиях физики льда. Официально разбота над проектом была поручена Национальному Совету по Исследованиям Канады (National Research Council of Canada – NRC), правительственной организации, занимающейся координацией и финансированием научных исследований.
В 1943 году в горах Альберты на озере Патриция Национального парка Джаспер началась подготовка к постройке 1000-тонной модели. Озеро Патриция было выбрано из-за хорошей вероятности холодной погоды, а удаленное местоположение обеспечивало секретность проекта. Для изготовления прототипа длиной 60 футов (18 метров), шириной 30 футов (9 метров) и массой 1100 тонн потребовалось 15 человек и два месяца работы. Заморозка проводилась с помощью двигателя мощностью в одну лошадиную силу. Чтобы сохранить секретность, прототип был замаскирован под лодочный ангар на берегу озера. Начальная стоимость постройки оценивалась в 700 тысяч фунтов стерлингов, однако выяснилось, что для решения проблемы текучести материала необходимо использовать дополнительные стальные элементы каркаса, а также изолирующий кожух, что подняло стоимость до двух с половиной миллионов фунтов.
Летом 1943 года, когда модель была закончена, возникла необходимость привлечения к проекту американцев, поскольку они были бы необходимы для поставки большого количества стали для судна. До этого момента проект продвигался лишь при сотрудничестве англичан и канадцев. Так как Пайк горячо возражал против подобного шага, а также из-за его прошлых конфликтов с американцами в предыдущих проектах, он был исключен из проекта «Аввакум».
Для демонстрации идеи американцам в августе 1943 года Маунтбэттен привез блок пайкрета на секретное совещание руководителей штабов союзников в отеле «Замок Фронтенак» (Chateau Frontenac), в Квебек-сити. Намереваясь продемонстрировать собравшимся силу пайкрета, Маунтбэттен выложил на стол два блока материала. Сначала он выстрелил из револьвера в кусок обычного льда, который, как и ожидалось, разлетелся вдребезги. Затем он выстрелил в блок пайкрета, однако пуля не пробила блок, а срикошетила и продырявила штанину адмирала флота Эрнеста Кинга. К счастью, обошлось без травм. Тем не менее Маунтбэттен свою точку зрения доказал.
Вскоре Черчилль и Рузвельт пришли к соглашению о том, что необходимо построить самый большой в мире корабль Однако к тому времени уменьшенная модель судна уже позволила сделать вывод, что для полномасштабного образца (длиной 2000 футов, высотой 190 футов и весом 1,8 миллиона тонн) потребуется более 280 тысяч блоков пайкрета и более 8 тысяч человек в течение восьми месяцев. Совершенно неожиданно «бесплатный» лед перестал быть бесплатным. Более того, образец подтвердил предположения некоторых исследователей, что «ледяной авианосец» в полную величину будет стоить дороже и потребует гораздо большего станочного времени для механообработки, чем весь имеющийся флот обычных авианосцев. Позднее тогдашний президент NRC МакКензи сказал, что британские руководители проекта так боялись Премьер-министра Черчилля, что не решились сразу доложить ему о провале и придержали эту информацию до следующего визита канадцев в Британию.
Американские ВМС также в конце концов пришли к выводу, что «Аввакум» провалился. Одним из аргументов стало то, что гигантское количество стали, необходимое для оборудования, которое дожно замораживать пайкрет, оказалось больше, чем потребовалось бы стали для постройки обычного авианосца. Кроме того, они понимали, что из-за технических проблем ледовые корабли не будут готовы до 1945 года, а к этому времени парк обычных авианосцев будет достаточно большим, чтобы снять потребность в ледовых авианосцах.
Да и вообще, со временем наземные самолеты достигали все больших дальностей благодаря новым конструкциям баков с горючим, число кораблей сопровождения конвоев росло, а США приобретали многочисленные островные базы в Тихом океане – все это способствовало снижению потребности в огромном, дорогом и неповоротливом, плавучем аэродроме.
В конце концов, Черчилль также отказался от проекта, когда понял, что стоимость «авианосца» превысит шесть миллионов фунтов стерлингов.
Хотя канадские инженеры и сумели сохранить модель замороженной в течение всего лета 1943 года, тем не менее в том же году все холодильное оборудование было демонтировано и модель была затоплена. В 1970-х годах ее останки были найдены и изучены, а в 1989 году на берегу озера установили мемориальную доску в память о необычном корабле. Остатки модели и сейчас теперь лежат на дне озера и доступны для спортсменов-дайверов.
На этой истории, однако, не заканчивается мой рассказ о достижениях канадских ученых, инженеров и энтузиастов. Завершить его я хочу кратким напоминанием (а для кого-то это может быть станет и неожиданным открытием) о некоторых замечательных изобретениях, коими мы все привыкли пользоваться и появлением которых мы обязаны именно Канаде.
Ну, например, знает ли читатель о том, что столь известный многим обычный валик для покраски был изобретен в 1940 году в Торонто Норманом Брейки (Norman Breakey), который придумал и изготовил первый экземпляр этого устройства для облегчения покрасочного процесса? Однако автор изобретения умер, не успев запатентовать его и заработать на нем что-либо. Первый же патент на валик был выдан чуть позже американцу Ричарду Крокстону Адамсу (Richard Croxton Adams), который несколько модифицировал изобретение Брейки и, самое главное, был более удачлив в маркетинге и финансировании проекта.
Современные полиэтиленовые мешки для мусора были изобретены в 1950 году в Виннипеге Гарри Василиком (Harry Wasylyk) и Ларри Хансеном (Larry Hansen). Примерно в то же время еще один канадец из Торонто Фрэнк Пломп (Frank Plomp) предложил похожий продукт, поэтому его часто называют соавтором изобретения.
Столь популярный в конце прошлого столетия телефонный пейджер был придуман в 1949 году Альфредом Гроссом (Alfred J. Gross) из Торонто. Гросса часто называют пионером беспроводной связи, и ему также приписывают изобретение воки-токи (карманных радиостанций для связи на небольших расстояниях). Часто первенство в этом изобретении он делит с канадцем Дональдом Хингсом (Donald Hings), предложившим идею двухсторонней радиосвязи в 1939 году. За Гроссом также закреплено первенство изобретения беспроводного телефона.
Любите ли вы арахисовое масло? Среднему европейцу этот продукт, возможно, не очень привычен, а вот в североамериканском меню он прописался основательно. И, вопреки распространенному заблуждению, что сей продукт был придуман американским ботаником Джорджем Вашингтоном Карвером (George Washington Carver), можно смело утверждать, что автором арахисового масла является канадский фармаколог Марселлус Гилмор Эдсон (Marcellus Gilmore Edson), предложивший его в 1884 году как альтернативное питание для людей, испытывающих трудности с употреблением твердой пищи.
Дорожной разметкой человечество также обязано Канаде. Сейчас это может кому-то показаться странным, но тем не менее до 1930 года дорожной разметки не существовало вовсе. В 1930 году инженер Джон Миллар (John D. Millar), работавший в Департаменте Транспорта провинции Онтарио, предложил идею разграничительных линий на автодорогах. Первая дорожная разметка появилась на участке шоссе на границе между Онтарио и Квебеком. Через три года белые дорожные линии были уже стандартом во всей Северной Америке. Со временем двойные, прерывистые, желтые и другие виды линий были добавлены в коллекцию, передавая тем самым самую разную информацию автомобилистам по всему миру.
Первый интернет-поисковик Арчи (Archie) был создан Аланом Эмтажем (Alan Emtage) примерно в 1988 году в университете МакГилла. Устав от ежедневной рутинной ручной процедуры поиска, Эмтаж разработал набор программных инструкций для ночного поиска требуемой информации по FTP-архивам. В 1990 году поисковик был открыт для широкого круга пользователей. Кстати, из моего собственного опыта: я помню, как в конце 80-х нам в лабораторию института машиноведения Академии Наук – тогда еще СССР – передавали длинные распечатки-«простыни» с сотнями названий и аннотаций научных публикаций, присланных из США. Получали мы их из какой-то московской академической структуры, которая была, видимо, подключена к первому кабельному интернет-соединению с Америкой (впрочем, само слово «интернет» я услышал несколько позднее). Так вот, моей задачей было просмотреть все эти сотни названий, выбрать нужные и передать «простыню» с пометками обратно. Через какое-то время приходили копии уже самих выбранных статей. Таким образом и осуществлялся интернет-поиск в то время (до изобретения, предложенного Эмтажем), а я выполнял роль интернет-поисковика для своей лаборатории.
Продолжая тему компьютеров, упомянем и уроженца Альберты Джеймса Гослинга (James Gosling), который, будучи сотрудником калифорнийской компании «Sun Microsystems», вместе со своими коллегами Майком Шериданом (Mike Sheridan) и Патриком Нойтоном (Patrick Naughton) в начале 1990-х годов разработал язык программирования Java, выпустив его первую версию в 1995 году. С тех пор этот язык остается одним из самых используемых языков в области программирования.
АЙМАКС (IMAX) – кто не знает нынче эту кинотехнологию с гигантским экраном и амфитеатром зрительских рядов, круто спускающимся к его подножию! Изобретена эта технология была в 1967 году троицей кинопродюсеров из Канады: Грэмом Фергюсоном (Graeme Ferguson), Романом Кройтором (Roman Kroitor) и Робертом Керром (Robert Kerr). Когда устроители Международной выставки ЭКСПО’67 обратились к ним с просьбой снять фильм для большого экрана, режиссеры поняли, что им для съемок потребуется принципиально новое оборудование. Снятые ими по заказу фильмы еще не были тем IMAX, который мы знаем сейчас, хотя уже и отличались от стандартной кинопродукции: показывались фильмы одновременно на одиннадцати экранах, а зрители как бы находились в самом центре событий (кстати, примерно в это же время в Москве тоже уже можно было увидеть на ВДНХ так называемые «панорамные» фильмы). Когда же режиссерам три года спустя предложили снять «большеэкранный» фильм уже для ЭКСПО’70 в Японии, для его создания они зарегистрировали новую компанию «Multiscreen Corporation», в финансировании которой приняла участия известная компания «Fuji». Фергюссон, Кройтер и Керр наняли инженера Уильяма Шоу (William Shaw) для помощи в создании специальных камер, необходимых для съемок «максимального изображения» (Image MAXimum – IMAX). «Детеныш тигра» (Tiger Child), показанный на ЭКСПО’70, стал первым в истории кинематографа фильмом, снятым в технике IMAX.
Первый подкожный кардиостимулятор был изготовлен в 1949 году канадским инженером Джоном Хоппсом (John Hopps) в сотрудничестве с двумя кардиохирургами из Торонто Уилфридом Бигелоу (Wilfred Bigelow) и Джоном Каллаганом (John Callaghan). Сначала кардиостимулятор использовался при операциях на открытом сердце, а в 1958 году был разработан первый имплантируемый образец. Хотя этот образец успешно исполнял свою функция, он требовал частой перезарядки, что серьезно ограничивало его практическое применение. Поэтому изобретателем первого «практического» кардиостимулятора считается американец Уилсон Грейтбатч (Wilson Greatbatch), использовавший для своего устройства более долговечную батарею на ртутной и литиево-йодной основе.
Продолжая тему медицинских достижений, нельзя обойти вниманием такую важную вещь как инсулин, который был открыт в 1921 году в Торонто доктором Фредериком Бантингом (Frederick Banting) и в дальнейшем исследован в Университете Торонто самим Бантингом и его сотрудниками Чарльзом Бестом (Charles Best), Джоном Маклеодом (John Macleod) и Бертрамом Коллипом (Bertram Collip). Два года спустя за это открытие Бантинг и Маклеод удостоились Нобелевской премии в области физиологии и медицины.
Закончить тему первенства Канады я хочу удивительным, на мой взгляд, фактом. Оказывается, столь знакомый нам всем баскетбол (а для жителей Соединенных Штатов так и вовсе чуть ли не самая популярная национальная игра) был придуман… канадцем! Джеймс Нейсмит (James Naismith), родившийся в Онтарио и отучившийся в Университете МакГилла в Монреале, изобрел игру в 1891 году, когда работал тренером в спортзале YMCA в Массачусетсе. Он составил книгу правил для нее, а когда позже переехал в Канзас, стал первым тренером по баскетболу в Университете Канзаса.
Пожалуй, на этом я завершу свой обзор канадских достижений в категории «самое первое», хотя следует признать, что список можно еще продолжать и продолжать. Однако пора перейти к следующей важной теме…
Ученье свет, а неученых – тьма!
Хотя мы уже и поговорили об университетах в целом, я решил посвятить отдельную главу вопросу об образовании, прежде всего, начальном и среднем. Заголовок, выбранный мной для нее, во-первых, как нельзя лучше подходит для описания здешней образовательной системы, а во-вторых, представляет собой довольно известный парафраз старой русской поговорки. А недавно мне довелось услышать еще одну версию, которая, что называется, «не в бровь, а в глаз»! Звучит она так: «Ученье – свет, а неученье – чуть свет, и на работу!» Впрочем, для канадской жизни она подходит в гораздо меньшей степени, ибо работа с утра до вечера – это привилегия всех, кто не сидит на пособии. Другое дело, что работа работе – рознь!
Итак. В России нам с детства вбивали в голову, что на «диком Западе» образование ого-го какое, не чета нашему, «совковому». И до сих пор абсолютное большинство населения России и бывших «братских республик» свято верует в сей постулат. Только выехав на этот самый «дикий» (но не туристом, а несколько основательней), и можно понять, что здесь и как на самом деле. Как в бородатом анекдоте: «Ты туризм с эмиграцией не путай!»
Признаться, я был немало озадачен, узнавая все больше и больше подробностей о том, как и чему здесь учат в начальной и средней школе. Например, в третьем классе канадские ученики проходят то, что российский школьник благополучно одолел еще в первом. «Демократичное» отношение к детям в итоге выливается в то, что во время учебы в школе в первые годы им практически вообще не предъявляют никаких требований. Большая часть времени проходит в основном в играх и забавах. В третьем классе местные дети все еще с усердием рисуют палочки, которые наши осваивают в шестилетнем возрасте. То же происходит и с остальными предметами. Отметок в течение нескольких лет не ставят вообще. И это при том, что начиная с самого первого класса (а точнее, еще раньше, поскольку два предшествующих года здесь также относятся к начальной школе, и даже территориально эти старшие группы детсада размещаются в зданиях школ) дети проводят в классах львиную долю своего времени – примерно с восьми-девяти утра до половины третьего-трех часов дня. В разных школах расписание начала и окончания уроков свое, но все сходятся в одном – отсидевший шесть-семь часов в школе маленький ребенок вряд ли способен на эффективные занятия дома. Да их и не утруждают особенно. Много не задают и еще меньше потом спрашивают. Так что со временем всякое желание учиться у ребенка вконец пропадает. Зачем? – недоумевает он, когда назойливые родители не очень успешно пытаются заставить его сесть за уроки. – Ведь в школе с меня никто ничего не требует! Что вы ко мне пристаете со своей математикой!
Если же вы поговорите с учителем вашего сына или дочки на предмет, нет ли каких проблем в обучении, трудностей с пониманием, сложностей в отношениях с другими детьми, то ответ всегда будет один: «Все отлично! Ваш сын – самый умный ребенок! Ваша дочка – гений! Проблем никаких!»
«Все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо..!»
И действительно, ваше чадо чуть ли не каждую неделю, а то и через день будет приносить домой грамоты и поощрения за выдающиеся успехи в учебе. Знаний это не прибавит, но зато всем приятно! И, можете быть уверены, такой «талант» отыщется в каждой канадской семье без исключения.
Причина поголовной «гениальности» проста. Приведу яркий пример. Девочка одной моей знакомой, тоже приехавшей из России, будучи в пятом классе вместе с другими детьми проходила дроби. Правда, в школе им не сказали, что это дроби. Их назвали просто «числа с запятой». Такое вот «математическое» понятие, введенное в обиход учителем. И вот наша ученица получает от учителя проверенную классную работу: четыре примера на те самые «числа с запятой». Все четыре примера зачтены. Ура! Работа выполнена успешно! Но тут она сама (!) замечает, что два примера из четырех решены неверно. Как же так? Может, учитель математики не заметил? И она подходит с этим вопросом к нему. Нет, выясняется, все он заметил. Просто весь класс сделал эти два примера неправильно, а потому учитель принял их у всех как зачтенные!
Самая настоящая, между прочим, демократия! Всенародным голосованием, большинством голосов принимается решение, что считать правильным в математике, а что неправильным! Вот это я понимаю – справедливость! Высшая, так сказать, форма!
То, что учеба в начальной школе – это не работа, а «fun» (то есть развлечение), доводилось мне слышать многократно и от разных людей, а впоследствии наблюдать самому. Хорошо это или плохо? Может быть, российские школьные нагрузки – это и не очень здорово для детского здоровья, но, с другой стороны, можно ли приучить человека к необходимости постоянно (и качественно!) трудиться в жизни, если с детства бояться слишком перенапрячь его?
Именно поэтому многие иммигранты из России здесь предпочитают, чтобы их дети на дому проходили программу российской школы дополнительно к занятиям в школе местной. Один мой знакомый приехал с семьей в Монреаль за три года до меня. Из Союза они уехали за семь лет до этого. Тогда его дочери было два года. Когда я с ними познакомился, девочка училась в третьем классе. То, что она прекрасно говорила по-русски – само собой разумеется (хотя для этого потребовались очень большие усилия со стороны родителей). Каждый день после занятий в школе она сидела дома и делала уроки за соответствующий класс российской учебной программы. Несмотря на то, что во время всех их многочисленных переездов многие вещи терялись, учебники (полный комплект для десятилетки) в этой семье берегли, как зеницу ока. Их сын в тот момент учился в седьмом классе. Российскую программу дома проходил и он.
Не буду рисовать идеальную картинку. Как я уже упоминал, чем дольше ребенок учится в канадской школе, тем труднее заставить его заниматься дома дополнительно. Практически полное отсутствие требовательности со стороны учителей расслабляет и развращает его. Почему я должен тратить время на учебу, на скучные и надоедливые домашние задания, если с меня в школе никто этого не спрашивает, а мои сверстники гуляют, играют и развлекаются, пока я сижу с этой противной математикой? – со слезами вопрошает он. Не раз я слышал, что некоторые русские иммигранты в Канаде специально отправляют своих детей в Россию, чтобы они там заканчивали школу.
Но и среди выходцев из бывшего СССР встречаются разные люди. Как-то услышал от одной русской дамы, которая вполне серьезно говорила: «Зачем я буду заставлять свою дочь учиться сверх программы, получать дополнительные знания, чтобы она выделялась на фоне всех этих квебекуа? Ей здесь жить, а если она будет знать больше, то они ее просто заклюют! Пусть будет такой, как все!»
Плакать или смеяться?
Но есть в местной школе нечто, что мне очень понравилось. Это так называемые «кампании по сбору денег» (fundraising campaign). Не с родителей, как, возможно, подумал читатель. Суть их в том, что в течение учебного года всех детей один или два раза привлекают к сбору денег на нужды школы, точнее даже, не просто для школы, а для проведения различных мероприятий для учеников. При этом ребенку выдается, к примеру, большая коробка с шоколадом с тем, чтобы он весь шоколад распродал, а выручку сдал школе. Часть суммы при этом уходит поставщику на оплату товара, а остальное попадает в общешкольный котел. И вот бегает ребятня по улицам, звонит в двери к добропорядочным гражданам и предлагают купить сладости. Те, кто понимает, что к чему, никогда не отказывают ребенку в трех долларах за плитку (стандартная цена, за которую ученик должен продавать шоколад), хотя точно такая же в магазине обойдется в полтора-два раза дешевле.
Эта традиция решает сразу две задачи. Первая – прямая, а именно, пополнение школьной кассы. Вторая – задача воспитательная – научить ребенка ориентироваться в мире купли-продажи, уметь предлагать товар, работать с клиентами и не стесняться «товарно-денежных отношений». Все эти умения и навыки чрезвычайно важны в современном обществе, и здесь школа сумела найти свое место в воспитательном процессе. Хотя умение торговать, сколь бы полезным оно ни было, не заменяет знаний и грамотности, а посему те, кто кроме сбора денег, ничему в школе научиться так и не сумел, нередко бросают учебу, не дойдя до «последнего звонка».
Еще в начале нулевых я с некоторым изумлением узнал, что, оказывается, в Квебеке 20% (!) населения элементарно неграмотны! С тех пор эта цифра почти не изменилась, причем еще 34% испытывают трудности с чтением. И не только в провинции Квебек. По статистике 2006 года 42% взрослых канадцев испытывали трудности с чтением, и эта цифра также не уменьшается. Впрочем, стоит иметь в виду, что эта группа включает в себя и иммигрантов, для многих из которых официальные языки Канады не являются родными.
Как-то мой знакомый в Торонто сдавал экзамен на водительские права, и там ему попался сосед, мужчина лет пятидесяти, водитель с тридцатилетним стажем. Во время теста он обратился к моему знакомому с просьбой, чтобы тот зачитывал ему вопросы и варианты ответов, а он будет выбирать нужный. Естественно, мой знакомый поинтересовался, с чем вдруг это связано, и выяснилось, что мужчина элементарно не умел читать! На вопрос приятеля, как же так получилось, последовал резонный ответ: «А зачем? Мне это деньги зарабатывать не помогает!»
Но ладно простой водитель! В ноябре 2005 всю Канаду облетела сенсационная новость. В этом месяце вышла в свет автобиографическая книга одного из наиболее успешных тренеров Национальной хоккейной лиги (НХЛ) Жака Демера (Jacques Demers). Под его руководством команда «Монреаль Канадиенс» в 1993 году выиграла Кубок Стэнли (Stanley Cup). В его активе также тренерская работа в известных командах «Red Wings» (Детройт) и «Tampa Bay Lightning» (Флорида), а затем 15 лет работы в качестве генерального менеджера НХЛ. А сенсационность книги в том, что в ней легендарный тренер раскрыл свою тайну: оказывается, он не умеет ни читать, ни писать!
Сама книга «Жак Демер от А до Я», разумеется, написана не им самим, а журналистом Марио Леклером, который и сделал достоянием общественности признание тренера. Сам Жак Демер объясняет то, что он умудрился так долго продержаться на столь высокой должности, будучи неграмотным, тем, что всегда нанимал толковых секретарей и помощников, которые под его диктовку и писали контракты. А отговорку он использовал всегда простую: «Мой английский недостаточно хорош». Единственным человеком в окружении Демера, знавшим о его секрете, была жена. Даже дети не догадывались о нем. Да и как быть иначе. Как заявляет ныне он сам, если бы в НХЛ узнали о его неграмотности, то он не продержался бы там и дня. Только выйдя на пенсию, Демер решился открыть тайну.
Как в канадской медицине больные – это то, что волнует докторов меньше всего, так и в образовании дети – то, что беспокоит чиновников в самую последнюю очередь. Конечно, если бы детей в школах не было вовсе, работать было бы гораздо спокойней и легче. Никто бы не отвлекал по пустякам! Главное – буква закона, собственное кресло и зарплата. Это же справедливо не только для чиновников, но и для учителей тоже.
Родительское собрание в канадской школе иначе, как пародией, и назвать трудно. Проходит оно, как правило, один раз в год – в начале учебы (и то не во всех школах) и длится минут по пятнадцать с каждым учителем, которые доходчиво объясняют, какими глубокими знаниями они намерены делиться с детьми в течение года. И это все. Правда, в некоторых школах в конце триместров (на которые здесь делится учебный год) иногда проходит еще одно мероприятие, которое с некоторыми допущениями тоже можно назвать родительским собранием. Однако на нем каждый родитель встречается с учителем отдельно за закрытыми от других родителей дверями. Что, с точки зрения уважения личности конкретного ребенка, может быть правильным. Однако на этой встрече, длящейся десять-пятнадцать минут, родители вряд ли услышат квалифицированное мнение о реальных проблемах и трудностях их сына или дочери. Все как обычно: «У вашего чада все отлично! Оно такое умное! Проблем в учебе никаких! С детьми контакт великолепный!» Надо ли повторять, что родители-канадцы уходят от учителя вполне довольные и убежденные, что в школе у их ребенка не существует никаких проблем, а знания на недосягаемой высоте!
Местные родители к этому привыкли, для них по-другому быть не может. Принцип «Семья и школа» здесь не работает. В школе всем – от учителей до директора – глубоко безразлично, что у ребенка происходит дома, какие у него могут быть трудности. Все громкие слова о помощи и высоких целях на деле оказываются пустыми разговорами.
Однажды, когда сын начал ходить в четвертый класс, мне пришлось беседовать с его учительницей мисс Келл (всех учителей-женщин здесь называют мисс независимо от возраста). Кстати сказать, неплохая учительница, по сравнению со всеми теми, кого нам довелось встречать до того (и после). Наверное, потому что родом она не из Канады, а из Австралии. Однако и она заявила буквально следующее: «Я, как мать, никогда не буду выяснять отношения со своими детьми по поводу учебы. Это дело учителя, пусть он ими и занимается. Я портить отношения с детьми из-за школы не собираюсь!» – «А как же помочь ребенку сориентироваться, чтобы он не запустил учебу, пока сам не осознает необходимость образования?» – наивно поинтересовался я. Она посмотрела на меня непонимающим взглядом, вроде того – ну, когда поймет, тогда и поймет, что тут суетиться?
А действительно, что суетиться? Придет время, тогда и разберется. Но если это произойдет годам к восемнадцати, то понимание может оказаться несколько запоздалым. Но зато никого уже не удивят и не шокируют те самые 20% неграмотных! Что поделать! Каждому свое! Не из-за этого ли – слабоинформативного, малопривлекательного и не очень качественного преподавания – Канада находится на одном из первых мест среди развитых стран по количеству пропуска школьниками уроков? По статистике, 26% канадских школьников регулярно прогуливают занятия. Все же у них еще есть, за что бороться: в Израиле, Болгарии, Испании и Дании этот показатель достигает 30%!
Еще одна особенность квебекской школы (возможно, то же самое относится к североамериканской школе вообще, но утверждать это наверняка я не берусь): в начальных классах у детей нет постоянного учителя. Происходит ежегодная ротация – каждый год в класс приходит новый преподаватель. «Учительница первая моя», с которой прошли первые школьные годы – это не про Канаду! Хорошо это или плохо? С одной стороны, видимо, хорошо: не выделяются любимчики или, наоборот, если не сложились отношения между учеником и учителем – через год проблема уйдет. Но, с другой стороны, спросить за качество знаний не с кого. Всегда можно свалить свои просчеты на того, кто был раньше или пришел после. Более того, в квебекских школах отсутствует единая программа обучения. В каждой школе она своя. А если говорить точнее, то в большинстве школ у каждого учителя своя программа. Что учитель считает нужным, что сам знает – о том и рассказывает! И насколько его преподавание соответствует школьному учебнику, особенно никого и не волнует.
В том же четвертом классе сын принес из школьной библиотеки книгу, изданную в США в серии «Страны». Серия познавательная, предназначена для детей. Книга же называлась «Россия». Как оказалось, весьма любопытное издание.
Прежде всего, привлекла внимание обложка. На ней были изображены контуры России, вернее, карта, но без обозначений городов, названий рек или гор. Вокруг карты – трое детей, видимо, по замыслу авторов, представители разных народов, населяющих Россию. Вверху слева – жизнерадостный парнишка в шапке-ушанке, пляшущий вприсядку. Это понятно – народные русские пляски, ежедневно исполняемые россиянами дома после работы или школы. Рядом с мальчиком машет читателю руками веселая узкоглазая девочка явно китайской наружности. Ну, или, по крайней мере, восточной. Тоже, в общем, понятно. И, наконец, внизу, под картой, расположился третий персонаж – чернокожий мальчишка! Типичный представитель народов России! Может, и не совсем верно, но зато очень политкорректно!
Приведу некоторые сведения из этой книжки.
