скачать книгу бесплатно
Ответом ему были только крики перепуганных птиц.
Папа потер виски и ещё немного порычал.
– Так, девочки, – сказал он, – Я пойду его искать по большому кругу, а вы ходите вокруг стоянки по маленькому. Но так, чтоб вы видели костер! Если ещё и вы потеряетесь, мама мне…Я себя этого не прощу! – с этими словами он решительно направился в темноту.
Лесные тролли неплохо видят в темноте, гораздо лучше, чем люди, но всё-таки не так хорошо, как совы или кошки. Фонарь папе-троллю был не нужен, но всё равно он несколько раз спотыкался о ветки, а один раз даже провалился ногой в муравейник.
– Вот старый дурак, – бормотал он, тщетно пытаясь поправить муравейник руками, – и что ты так психуешь? Подумаешь, мальчик пропал! У тебя ещё восемь есть!
– Ещё восемь есть, – ответил он сам себе после небольшой паузы, – а Плинтус-то один! Единственный! – и шмыгнул носом.
– Не раскисай, старый дурак, не раскисай! Найдется Плинтус наш, ну куда он мог деться? Плииинтус!!!
Плинтус все не отзывался. Папа ходил по спирали, всё увеличивая круги.
Лемна и Полумна тоже ходили по спирали. Сначала они обошли вокруг стоянки, потом чуть подальше, потом ещё чуть подальше, а потом вдруг Лемна поняла, что больше не видит света костра. На самом деле, костёр завалился и почти потух, но Лемна этого не знала. Она подумала, что сбилась с пути, зашла сама и завела сестру в чащу. Лемна встала как вкопанная. Полумна прошла ещё несколько шагов, потом заметила, что сестра остановилась и удивилась:
– Что такое? Ты нашла Плинтуса?!
– Нет. Я потеряла дорогу.
– Как?! Папа же сказал, что ты так хорошо чувствуешь направление…
– Заткнись!
– Лемночка, ты подумай, пожалуйста, и ты нас выведешь, я уверена!
–Заткнись!
Лемна закрыла глаза, потерла виски кулаками и попыталась сосредоточиться. Неожиданно она поняла, что вообще потеряла ориентацию. ВООБЩЕ. Она уже не знала, откуда они пришли минуту назад.
Полумна, пристально глядевшая на сестру, прочитала в её лице испуг и растерянность и перепугалась. Она села, потянув за собой сестру, и расплакалась.
– Лемна! Лемночкаааа! – ныла Полумна, мелко дрожа, – Лемночка, мне страшно!
– Ты трусиха! – огрызнулась Лемна, хотя на самом деле ей тоже было очень страшно.
– Я к маме хочууу! – разревелась Полумна, обхватив руками колени.
– Заткнись, ты мне думать мешаешь! – рыкнула Лемна.
Полумна послушно перестала плакать, только сдавленно всхлипывала в коленки. Лемна пыталась думать, но мозг ей отказал. Вокруг были только темнота и неизвестность. И плачущая Полумна. Лемне неожиданно стало жалко сестру. Она вдруг показалась ей такой же крошкой, как её любимица Кейликуоко. Неожиданно для себя Лемна всхлипнула и обняла Полумну. Полумна прижалась к ней. Она была такая теплая, такая родная, так пахла домом, что Лемна не выдержала и разрыдалась. Теперь уже Полумна успокаивала ее, обнимала, бормотала что-то утешительно, гладила по плечам, а Лемна только чуть слышно бормотала:
–Заткнись, заткнись, заткнись, – но сил злиться у неё совсем не было.
Вдруг девочки услышали треск. Прежде чем они успели испугаться, к треску присоединился такой родной папин голос: «Что ж я Имле скажу, что ж я скажу Имле… », повторял папа.
– Папа!!! – закричали девочки хором.
– Девочки? – удивился папа, – Я же велел вам не уходить далеко от костра!
– Мы заблудились, папа! Испугались! – Полумна бросилась в объятия отца. Лемна молча прильнула к нему с другой стороны.
– Испугались? – переспросил папа, глядя на их мокрые, распухшие от слёз лица.
– Очень! – подтвердили девочки.
– Ох-ох, глупышки…– пробормотал папа, – Пойдёмте, отведу вас в лагерь, сам буду дальше бедного Плинтуса искать. Вы такие большие и вдвоем испугались в лесу, а он маленький и один…Каково ему, бедняжке.
При мысли о страданиях Плинтуса Полумна снова разревелась. Лемна вроде бы хотела обозвать её рёвой, но почувствовала, что совсем не хочется, и сама почему-то стала шмыгать носом.
Папа привел девочек к стоянке, поправил почти потухший костер и собрался было снова идти в лес, как вдруг Полумна, которая на четвереньках полезла в шалаш, завизжала:
– Плинтус!!! – и бросилась обнимать брата, который всё это время мирно спал в шалаше, накрывшись одеялом с головой. Он забрался в шалаш, ещё когда папа его строил, и благополучно проспал все поиски.
Визг Полумны над самым ухом и её бурные объятия всё-таки разбудили Плинтуса, и он сел, вспотевший, растрепанный, с заспанными глазами.
– Уже утро? – спросил он, зевая.
Папа и Лемна переглянулись и расхохотались.
Когда все они благополучно вернулись из похода, набрав для мамы травы, но половину – не той, мама спросила после ужина:
– Ну как, твой коварный замысел удался? Совместные трудности и опасности их сблизили?
– Не знаю, – пожал плечами папа и виновато посмотрел на маму.
Мама отставила кастрюлю, которую собиралась помыть, села напротив папы и твёрдо сказала:
– Рассказывай!
Папа виновато потупился.
– Если я расскажу, ты меня больше ни с кем из детей в поход не отпустишь!
Глаза у мамы стали как у пантеры, а воздух вокруг головы слегка защёлкал и заискрился. Мама в такие моменты была очень красивая, но ещё больше опасная.
– Рассказывай… – повторила мама тихо-тихо, и папа всё ей рассказал. Про то, как потерялся Плинтус, а потом и Лемна с Полумной, и как он нашел их, испуганных и зарёванных, и как Плинтус нашёлся в шалаше, и как на обратном пути Лемна шла всё равно отдельно от всех, но всё-таки ближе. И почти не огрызалась на Полумну.
Мама выслушала, погладила папу по руке и ничего не сказала. Потом она пошла в спальню. Все дети уже спали, только Лемна, которая всегда засыпала позже всех, ещё пыталась читать. Но глаза и у неё после такого насыщенного похода слипались. Мама присела на кровать к Лемне и обняла её. Лемна прижалась к ней:
– Мама…
– Да, дорогая…
– Нет, ничего. Я люблю тебя, мамочка!
– И я тебя, доченька.
– А Полумна всё-таки вонючка!…
Мама вздохнула, поцеловала Лемну в макушку и пошла спать.
Тролли входят в город
У Полумны есть особенная коробка – домик для бабки-сластёны. Сказку про то, что есть такая таинственная крошечная бабка, которая очень любит сладкое и приходит, если её позвать и предложить конфетку, детям рассказала их тетя Ива, самая младшая мамина сестра, когда приезжала в гости.
Лемна только фыркнула, а вот Полумна поверила. Она оставила несколько кусочков сахара около своей кровати и позвала бабку-сластёну, хотя ей было так страшно, что она спряталась под одеяло с головой.
Наутро кусочки сахара оказались надкусаны, а одного и вовсе не хватало. Так что Полумна окончательно уверилась в том, что бабка-сластёна существует, и решила сделать для неё домик. Она попросила у мамы ненужную коробку, настелила в неё мягкого мха и положила тряпочку – это постелька, потом положила маленький плоский камешек вместо стульчика, потом ещё маленькую коробочку – это шкафчик.
– Наверняка, это кто-то из мальчишек съел сахар! – фыркнула Лемна, глядя, как Полумна возится с коробкой. Но Полумна была так увлечена, что даже не услышала.
С тех пор каждый день Полумна что-то улучшала и добавляла в своей коробке. Домик бабки-сластёны по богатству и степени комфорта стал превосходить дом самих троллей. Там были и зеркальце, и метёлка, и сундучок с красивыми стёклышками и камешками, и раковина для умывания из настоящей ракушки. И, конечно, там не переводились сладости.
Сладости в доме троллей вообще не частые гости (и долго не задерживаются). Для того чтобы купить сладости в гномьем магазине, надо не только дойти до города (а это далеко), но и сначала что-то продать, чтобы получить деньги. Иногда папа-тролль продает гномам драгоценные камни, которые находит в горах. Гномы их очень любят и дают за них много денег, но папа находит драгоценные камни редко. Иногда папа продает поделки из дерева, которые сам вырезает, иногда даже мамины зелья. Но вообще-то папа и мама тролли не очень это любят: идти в город, продавать, покупать…
А вот для детей каждый поход в город – настоящее приключение! Фраза «Идём в город!» вызывает в тролльем доме настоящий переполох.
Папа и мама хотели бы, если уж приходится идти, сходить самим, без детей, но не взять детей нельзя – так они это обожают. Но собрать детей в город – то ещё приключение. Обычно дома троллята бегают просто в травяных юбках, и мальчики, и девочки. Но для похода в город нужно одеться прилично. Девочкам надеть платья, мальчикам – штаны и рубашки. Дети хотят в город, ради этого они даже готовы одеться, но одеться, когда ты это редко делаешь, довольно сложно. На рубашках полно пуговиц, голова хочет залезть в рукав платья, Палтус отобрал у Аргентины платье и хочет пойти в нём, Аргентина ревет, Калина и Малина ревут с ней за компанию, Хилари лупит Палтуса, выдёргивает у него платье, платье трещит и рвётся, и вот уже хором ревут все пятеро.
Папа-тролль терпеть не может сборов. Он начинает кипятиться и ругаться на всех в первые же пять минут, поэтому мама выгоняет его во двор со словами:
– Не помогаешь, так хоть не мешай!
Сама мама мечется по дому как стрела. Хватает детей по одному, на счёт раз одела, на счёт два причесала, на счёт три выставила во двор к папе.
Один, три, пять…пятнадцать! Пятнадцать детей уже во дворе с папой троллем, одетые, заново лохматые, чешущиеся, ноющие, что им давит и жмёт. Мама бегает по дому за Кейликуоко.
На этом этапе папа обычно начинает рычать и угрожать, что никто никуда не идёт. Дети начинают хором реветь и причитать, что они никогда-никогда-никогда не ходят в город. Полумна уже когда-то успела влезть в грязь, хотя вроде бы всё время стояла возле папы, и нацеплять репьёв в волосы.
Наконец из дома появляется запыхавшаяся мама с голой вопящей Кейликуоко подмышкой и платьем в другой руке.
– Ладно, пошли, – говорит она, едва переводя дух, – По дороге её оденем!
– Никто никуда не идёт! – рявкает папа-тролль.
Хоровой рёв поднимается до небес.
Мама хмыкает, перехватывает Кейликуоко поудобнее и выходит за калитку. За ней гуськом семенят дети, размазывая сопли по рукавам. Последним выходит папа, хмурый как туча.
Постепенно по дороге все успокаиваются и приходят в порядок. Вот уже и папа отошёл. Вот уже и Кейликуоко оказалась в платье. И даже репьи из волос Полумны куда-то исчезают до того, как тролли входят в город.
И вот – Тролли – Входят – в – Город.
Деревья постепенно сменяются домами – сначала маленькими, потом больше и больше. И вот уже тролли идут посреди огромных, гигантских, аж пяти!этажных домов. Троллята в восхищении глядят во все стороны сразу, запрокидывают головы, пытаясь разглядеть крыши, восторгаются всем подряд: витринами, окнами, цветами, кошками, мусором. Особенно громогласно восхищается Полумна:
– Какие потрясающие украшения! Мама, как красиво, погляди! – дёргает она маму за руку.
– Да, детка очень красиво… – кивает мама.
– Это БЕЛЬЁ сохнет! – уничижительно фыркает Лемна.
– Правда?… – искренне удивляется Полумна, разглядывая простыни, развевающиеся, как флаги, на натянутых поперёк улицы верёвках, – А так красиво!
– Правда, красиво, – снова кивает мама.
– Мама! – возмущается Лемна, – Чего ты ей поддакиваешь?! Это всего лишь бельё!
– Ох, Лемна… Но оно ведь и правда красиво смотрится.
– Полумна умеет видеть красоту в повседневных вещах, в отличие от тебя! Ты бы лучше у неё поучилась, чем критиковать! – вставляет папа нравоучительным тоном.
Мама кидает на него осуждающий взгляд, но ничего не говорит. Мама неловко чувствует себя в городе и понимает, что Лемна тоже. Но папе этого не объяснить. Он тролль, везде одинаковый тролль – что в лесу, что на приёме у короля. Он приносит лес с собой к королю. И не считает, что в поговорке: «Тролля можно вывезти из леса, но лес из тролля – никогда», есть что-то унизительное. А вот мама считает. Ей хочется выглядеть…уместно. Ей хочется, чтобы дети и она сама выглядели благородно, элегантно и изящно. А дети вопят, чешутся, сморкаются и разбегаются в разные стороны. И, вместо того, чтобы красиво плыть по улице лебёдушкой с чинно идущими парами, аккуратными и хорошо воспитанными троллятками, мама обнаруживает себя в центре абсолютно неуправляемой ватаги. Маме кажется, что все прохожие осуждающе смотрят на неё, что они занимают слишком много места, что они слишком шумные и буйные. Она краснеет, бледнеет, нервничает и клянётся себе, что дома сразу, сразу! начнет дрессировать детей ходить парами и учить хорошим манерам. И надевать платья каждый день.
Лемна чувствует примерно то же, что и мама. Она идёт чуть в стороне ото всех и делает вид, что она не с ними, что она случайно оказалась рядом с этим семейством, а вообще она эльфийская принцесса инкогнито. Она вытягивается в струнку и делает самый независимый и самодовольный вид, но внутри у неё всё дрожит и вибрирует от тревоги и напряжения.
Зато папа и Полумна получают удовольствие от каждой минуты. Они идут впереди, взявшись за руки, и поют, не обращая внимания ни на кого. Мама безуспешно пытается подогнать отстающих троллят, чтоб добраться до папы и напомнить ему, что он обещал ей не петь в городе.
Но вот, наконец, и гномий банк. Мама предпочла бы, чтобы папа сходил один, а она погуляла бы с детьми в парке по соседству, но в банке нужна и её подпись, так что приходится идти всем вместе. Мама собирает детей в кучу и шипит на них, что в банке нужно вести себя очень-очень хорошо, вы поняли, дети? Очень-очень хорошо! Троллята дружно кивают и просачиваются по одному в тяжелую дверь гномьего банка.
В банке папа мрачнеет. Гномы, низкорослый народец, любят строить свои заведения под свой рост. Видимо, им доставляет удовольствие то, что их более рослым соседям приходится сгибаться в три погибели. Мама-тролль задевает потолок макушкой и каждый раз испуганно втягивает голову, а бедный папа-тролль упирается в потолок плечами, ему приходится сильно нагибаться, у него от этого сразу начинает болеть спина и портится настроение.
Зато детям ещё расти и расти до потолка. Они рассыпаются по банку и с благоговением рассматривают мраморные колонны с завитушками наверху и золочёные решетки на окнах. Сначала только разглядывают, держа руки за спиной, но через пять минут уже начинают всё хватать и трогать, а Плинтус каким-то образом оказывается уже на самом верху колонны.
–Ма-лы-ши!!! – то и дело рявкает на младших Лемна, и гулкое помещение банка разносит её голос звонким эхом.
Мама каждый раз морщится и не знает, за что ей больше неудобно: за то, что младшие везде лезут и все хватают, или за то, что Лемна на них орёт. При этом мама пытается мило улыбаться банкиру и принимать самый что ни на есть светский вид.
Банкир, по совместительству ювелир, разглядывает тусклый зелёный камень размером почти с его кулак, который дал ему папа. Рассматривает, вертит, цокает языком, и, наконец, говорит:
– Извини,…, пять золотых, больше не могу дать!
– Как?! – возмущенно выдохнул папа, – Да у тебя…вас!– поправляется папа после многозначительного покашливания гнома, – Да у вас тут такие в три раза меньше по сто лежат! – папа кивнул в сторону прилавка с лучащимися драгоценными камнями.
– Так-так-так, – покачал головой гном, – Это же огранённые! Столько работы, столько труда, одно неверное движение – и камень рассыплется в пыль! А это?… Я вообще не уверен, что это изумруд!
– Ах так?! – папа попытался грохнуть кулаком по стойке, но ему не хватило места для замаха и он только стукнулся об жесткий мрамор, – Отдавай камень! Я пойду в другой банк!
– И куда же? – насмешливо улыбнулся гном, поглаживая бороду, – В столицу потащишься со всем своим табором?
Папа покраснел, позеленел и уже приготовился высказать гному что-то очень непечатное, но к стойке подошла мама с Кейликуоко на руках. Гном сразу убрал насмешливое выражение с лица и поприветствовал её почтительным полупоклоном:
– Имлана!
Мама ласково улыбнулась ему и положила руку на плечо мужа:
– Опять не можете договориться о цене, Седрик?
