скачать книгу бесплатно
Я родом из войны
Ольга Смысленко
Был ли партизанским связным Витя Черевичкин? Как изменился характер знаменитого Сашко – Александра Печерского после войны? Почему Алексей Берест остаётся народным героем? И будет ли исполнено завещание Сабины Шпильрейн? Член Союза журналистов России Ольга Смысленко ведёт журналистское расследование, чтобы разгадать загадки легенд Великой Отечественной войны. Ей дали интервью родственники героев: сёстры Черевичкины, дочь Береста, дочь и внучка Печерского и другие.Уникальность книги состоит в том, что историю войны в ней рассказывают свидетели и участники событий – солдаты, женщины, дети. Автор пятнадцать лет собирала материалы и успела взять около ста интервью у самих фронтовиков. Узнала поразительные истории человечности и героизма, ярко проявившихся на фронтах Великой Отечественной войны, в том числе во время ожесточённых боёв за Ростов-на-Дону.
Ольга Смысленко
Я родом из войны
От автора
Дорогие друзья!
В своём журналистском расследовании я хочу рассказать о том, что сопутствовало успешным, казалось бы, историям о подвигах известных героев. Какие трудности встречались на пути мужественных людей и хранителей их памяти в мирное время – а их было немало.
В 2008 году меня взяли на работу корреспондентом в газету «Ростов официальный» и поручили вести рубрику «Память». Учредителем газеты была администрация г. Ростова-на-Дону. Она и должна была командовать парадом нашего творчества, но самый толерантный (и самый элегантный, по признанию какого-то конкурса) мэр Ростова-на-Дону Михаил Чернышёв не ограничивал творческого поиска журналистов, и они с радостью бросались в волны креатива. На тему Великой Отечественной мои коллеги смотрели без ажиотажа, считая, что эта тема пахана-перепахана, ничего нового в ней не скажешь. Так рубрика и осталась за мной на долгие годы, никто на неё не претендовал.
Её название порой меняли для разнообразия, менялась и моя подпись. Главный редактор считал, что в одном номере газеты не должно быть слишком много публикаций одного автора. Если в номере по какой-то причине сталкивалось сразу несколько моих материалов о Великой Отечественной, то один подписывался моей фамилией, а другие псевдонимами: Сусанна Фёдорова, Ольга Санина…
Сейчас, когда мои интервью с фронтовиками растащили самые разные сайты, фамилию автора они не указывают вовсе и далеко не всегда упоминают газету-первоисточник. На мой взгляд, главное, что мои интервью нравятся, и тема Великой Отечественной по-прежнему увлекает и волнует сердца.
Часть I. Люди-легенды
Глава 1. Мальчик Витя, ставший легендой
Люблю библиотеки и библиотекарей. Сколько загадок истории они знают, сколько тайн! «Хотите встретиться с сёстрами Вити Черевичкина? Они живут по-прежнему в Ростове, – сказала мне заведующая библиотекой имени Листопадова Валентина Анатольевна Пикина. – Готовы поделиться своими воспоминаниями». «Увижу их – и прикоснусь к легенде!» – с восторгом думала я, застегивая куртку и заматываясь до ушей в тёплый шарф. Стояла поздняя осень, на улице троллил прохожих суровый ростовский ветер, дождь был его соучастником, а мне предстояло пилить на окраину города. Зато меня грела мысль о встрече!
«Мальчика с голубями» по имени Витя Черевичкин после войны знала вся страна. «Жил в Ростове Витя Черевичкин», – пели дети в школах. Уже в третьем классе я знала: немцы заподозрили, что с голубиной почтой Витя отправлял нашим сведения о перемещениях гитлеровских войск. Фашисты мальчика расстреляли. Вместе с голубями. История глубоко врезалась в детскую память, и встреча с реальными Черевичкиными была для меня чем-то из области фантастики.
Скажу сразу, что моя публикация о Вите Черевичкине в газете состоялась, но последствием прогулки стала не только простуда. По-настоящему меня сразил телефонный звонок в редакцию от гражданина, назвавшегося соседом Вити Черевичкина. «Сосед» обрушился на меня отнюдь не с благодарностями: «Да какой Витя – юный патриот?! Мы с ним жили по соседству. Не был он никаким героем, школу прогуливал, настоящий хулиган! Мы вместе с ним хулиганили!»
Прикинув, что «юному хулигану» – ровеснику Вити Черевичкина сейчас должно быть не меньше восьмидесяти, я задала ему несколько вопросов: сколько Вите было лет, когда он погиб, в какой школе учился, как звали родителей? Ответить он не смог. И долго потом мы в редакции удивлялись: неужели человек позавидовал тому, что песню о Вите сложили? Чужой смерти позавидовал?!
Были и другие звонки. Один любитель истории отыскал меня в соцсети, чтобы заявить: «На общеизвестной фотографии с голубями изображен не Витя Черевичкин! Надеюсь, вы откроете людям правду».
В поисках истины я встретилась с первым директором детского парка имени Вити Черевичкина Марией Ивановной Самсоновой. Она хорошо знала семью Черевичкиных и общалась с ними после войны. – Первая оккупация немцами Ростова ведь недолго была – всего неделю: с 21 по 28 ноября 1941 года, – повела она повествование, встретив меня в парке. – Многих расстреляли тогда. Свидетелей того, как всё происходило с Витей на самом деле, не было. Люди рассказывали, будто он шёл по улице, держал за пазухой голубей. Его остановил немецкий патруль, стал обыскивать и обнаружил птиц. Голубей отобрали. На глазах у Вити стали отрывать им головы. Он попытался возмущаться, кричал, вот его и застрелили. Но кто это видел? Кто может подтвердить? После оккупации стали обсуждать, что героем Витю называют незаслуженно. Да и звания Героя Советского Союза официально Вите Черевичкину не было присвоено. Нет документальных данных о том, что он выполнял задание, помогал нашим.
Мы с Марией Ивановной задались вопросом: а могли ли сохраниться какие-то документы о том, что подростку было доверено партизанское задание? Маловероятно. Бои за Ростов были настолько ожесточёнными, что на улицах и подступах к городу полегли десятки тысяч наших бойцов. До сих пор в XXi веке поисковики находят неопознанные останки и стараются их перезахоронить, установить фамилии погибших. Если сотни и тысячи людей считаются пропавшими без вести, трудно ли было документам затеряться в тех обстоятельствах?
Самсонова многое рассказала о Черевичкиных.
– Семья была многодетная, жили они очень трудно. До войны у Черевичкиных родилось четверо детей. Старшим был Александр, потом Витя и две дочки – Аня и Галя. Мать работала дворником. Отец, Иван Алексеевич, был кузнецом на «Ростсельмаше», – говорила она. – Когда старший, Саша, повзрослел, Витя поступил в ремесленное училище. Там ребят кормили и выдавали форму. Для родителей это было большим облегчением. Думали, скоро парни работать начнут, закончатся тяжёлые времена… А тут война. Муж ушёл на фронт. Саша тоже пошёл воевать, как только ему исполнилось восемнадцать. Он скоро погиб. Витю убили фашисты в Ростове, когда ему едва исполнилось шестнадцать. Остались две дочери: Ане в момент гибели Вити только двенадцать лет исполнилось, а Гале и вовсе три года было.
Мария Ивановна Самсонова поделилась со мной печальной истиной:
– В парадных речах мы говорим, что наш народ мужественно вынес все испытания Великой Отечественной войны. Это так. Только не всё материнское сердце может вынести. Мать Черевичкиных потеряла двоих сыновей и не смогла оправиться от потрясения. Мы ведь часто её в наш парк приглашали, но эти встречи всегда были очень грустными.
Мать Вити звали Фёклой Васильевной. Каждый год 28 ноября, в день его гибели, она приходила в детский парк и садилась на стул у бронзового бюста Вити на центральной аллее. К памятнику подходили делегации школьников, вручали ей цветы, читали стихи, говорили, что гордятся её сыном. Цветов обычно бывало так много, что она сидела наполовину засыпанная охапками цветов. Утешало ли мать проявление такого уважения и понимание того, что её сын не забыт, что его считают героем миллионы? Те, кто видел её в этот момент, говорят, что вряд ли она задумывалась об этом. Выглядела она очень отрешенной, вся в своих грустных мыслях.
Случалось, что несчастная женщина просыпалась среди ночи от чувства неизбывной тоски и бежала с рыданиями к памятнику в парке или на могилу к Вите, на которой могла пролежать в слезах до рассвета, пока её не уводили родственники или соседи.
Памятник Вите Черевичкину в Ростове. Фото О. Смысленко
Вернёмся в ноябрь 1941 года и попытаемся выяснить детали гибели Вити. Его сёстры – Аня и Галя, ныне Анна Ивановна Аксёненко и Галина Ивановна Миронова, живут в Ростове. Могло что-то сохраниться в их памяти… Пойдём по следам песни, написанной после войны, – в ней тоже имеются крупицы информации. Песня эта считается народной. Судя по довольно простым рифмам, её написал непрофессиональный поэт.
Первые куплеты песни о Вите Черевичкине, как мы пели её в детстве, звучат так:
Жил в Ростове Витя Черевичкин,
В школе он отлично успевал
И в свободный час он, как обычно,
Голубей любимых выпускал.
* * *
Юность, ты пришла с улыбкой ясной.
О, моя любимая страна!
Жизнь была счастливой и прекрасной,
Но внезапно грянула война.
* * *
«Дни пройдут, победа – красной птицей,
Разобьем фашистский чёрный шквал!
Снова в школе буду я учиться», —
Так обычно Витя напевал.
Судя по строчкам, автор песни не был лично знаком с Витей. Он считал, что Витя должен учиться в школе, и не знал, что парнишка не стал оканчивать десять классов, поступив в ремесленное училище № 2. Витя даже форму успел получить. На фото мальчика с убитым голубем подросток одет в тёплую куртку – такие выдавали в ремесленном училище.
Обращусь к воспоминаниям Анны, которой в 1941 году было одиннадцать-двенадцать лет. Даже если её брат был разведчиком, он не мог поделиться с сестрёнкой своей опасной тайной. Но её воспоминания говорят больше, чем могла понять в те годы сама девочка.
Аня говорит, что брат действительно очень любил голубей, птицы жили в сарайчике в глубине двора. Жили Черевичкины в доме на 28-й Линии. Сейчас там установлена мемориальная доска, улица носит имя Вити Черевичкина. Какие данные мог передавать подросток нашим? Во время первой оккупации Ростова немецкий штаб располагался наискосок от дома Черевичкиных. Возможно, мальчишка видел что-то происходящее возле штаба, а может быть, существовали другие связные, которые передавали ему сведения для пересылки их с голубями. И он отправлял их в Батайск, где стояли наши войска.
Как же на самом деле погиб Витя Черевичкин?
– Когда немцы вошли в город, все детей прятали, боялись, что заберут. Мама тоже за нас боялась, никуда не выпускала, – рассказывает сестра Вити – Анна Ивановна. – Напротив нашего дома был немецкий штаб, возле окон машины, мотоциклы стояли. Витя приходил домой затемно, а ведь в городе был комендантский час. Мама ругала его, а он успокаивал ее: «Мама, не переживай, ничего со мной не будет». Приносил в кармане семечки, кормил голубей и мне говорил сторожить их, чтобы кошки не съели.
Песня предлагает такую версию:
Но однажды мимо дома Вити
Шёл отряд захватчиков-зверей.
Офицер вдруг крикнул: «Отберите
У мальчишки этих голубей!»
* * *
Долго Витя им сопротивлялся,
И зверей фашистов проклинал,
На полслове голос оборвался,
И убит был Витя наповал.
В песне открывается лишь часть того, что произошло на самом деле. Сестра Анна знает подробности.
– Я хорошо помню тот день 28 ноября, – говорит сестра. – Витя днём вышел из дома и сказал матери, что пойдёт кормить голубей. Через некоторое время маму как будто что-то толкнуло в сердце, она выглянула в окно и увидела, что Витю с улицы заводит во двор какой-то фашист. Он подвёл его к голубятне и стоял рядом с ним, как будто раздумывая, что делать дальше. Ну а Витя быстро сообразил: он откинул дверцу, и все голуби упорхнули на крышу. Немец очень ругался, потом взял брата и повёл его в штаб. Как нам потом рассказали, там его допрашивали, избивали. Вечером пришла соседка и рассказала нам, что видела, как избитого Витю ведут в сквер имени Фрунзе. Всем было известно, что там расстреливают красноармейцев и мирных жителей. Мне стало очень страшно, а мама была просто в ужасе.
На следующий день, 29 ноября 1941 года, наши войска вошли в город. Оккупация закончилась, фашистов выбили из Ростова. Тогда мать, взяв Аню, пошла искать тело сына среди расстрелянных в сквере. Анна рассказывает, что убитых лежало очень много, было жутко на них смотреть, но они всё ходили и ходили, только тела Вити не нашли. Вечером зашёл сосед и рассказал, что видел убитого Витю в парке, лежавшего с мёртвым голубем в руке. Видимо, держал его за пазухой, хотел выпустить, но не успел. Мать была без памяти от горя.
Соседи, посоветовавшись с детьми, решили, что мать не сможет жить, если увидит тело расстрелянного сына. Поэтому пошли и попросили командование, чтобы Витю Черевичкина похоронили вместе с убитыми красноармейцами. Объяснили, что мать не в себе от горя, других взрослых в семье нет, парнишку некому хоронить. Тела расстрелянных сначала перенесли в летний кинотеатр, а потом в первые дни декабря 1941 года похоронили в братской могиле в сквере имени Фрунзе…
Долгое время на плитах с фамилиями похороненных не было фамилии Вити Черевичкина. Родственникам объяснили, что списки фамилий погибших для их увековечения предоставлял военкомат, но Вити в этом списке не могло быть. Ведь ему исполнилось только шестнадцать лет и в рядах Красной армии он не числился. В 2001 году всё же удалось добиться, чтобы на одной из могильных плит на мемориале «Скорбящая мать» в сквере имени Фрунзе появились его имя и фамилия.
Вернёмся к выяснению истины и к песне. В припеве настойчиво повторяется то, о чём всё время думал Витя и считал самым важным, – чтобы успели улететь голуби.
Голуби, мои вы милые,
Улетайте в облачную высь.
Голуби, вы сизокрылые,
В небо голубое унеслись.
Подросток готов спасти их ценой собственной жизни. Почему? Думается, не просто потому, что хотел досадить фрицам, а потому, что считал очень важным спасти почтовых голубей. Настолько важным, что это было главнее его жизни. Да и фашисты – зачем нужно было вести подростка в штаб, избивать и допрашивать, а только потом расстрелять, если голуби не играли серьёзной роли и Витю не подозревали в связи с разведчиками и партизанами? Значит, подозревали. Иначе могли не тянуть и расстрелять мальчишку прямо во дворе для устрашения населения.
Очень важные моменты сохранила память маленькой девочки Ани Черевичкиной:
– Тогда в детстве я не придавала значения многому. Но позже в памяти стали всплывать разные картины. Эпизод первый. Как известно, голуби всегда возвращаются домой в родную голубятню. Но, после того как Витя выпустил голубей, спасая их от фашистов, они улетели и больше не вернулись.
Аня помнит: сначала голуби вылетели из голубятни и сели на крышу дома, потом взмыли в небо и улетели навсегда. Почему они не вернулись в свою голубятню? Объяснение может быть только одно: их родная голубятня находилась в другом месте. Например, за линией фронта в Батайске в расположении наших частей. А раз так, значит, Витя действительно их получил от кого-то, чтобы отправлять сообщения.
Второй эпизод.
– Сразу же после освобождения Ростова к нам в дверь постучались какие-то военные, наши. Очень уставшие, в грязной одежде, они с порога сказали матери, что уже знают – Витя погиб, и очень сочувствуют нам. Их тогда напоили чаем, нагрели им воды, чтобы они могли вымыться. Мама была буквально убита горем, Она даже не стала спрашивать их, кто они, откуда знают Витю. Им тоже некогда было задерживаться, они передохнули у нас и ушли. Больше никто из них никогда к нам не приходил. Может быть, погибли? Повзрослев, я стала задумываться: откуда чужие люди могли знать о том, что наш брат погиб и как его зовут? Тогда в Ростове были сотни, тысячи людей, расстрелянных фашистами. Кто из воевавших знал, кого из них как зовут? Выходит, эти военные действительно знали брата.
И, наконец, третий эпизод. Тайный договор Ани с братом. Витя просил сестрёнку потихоньку взять у матери нитки и принести ему. Объяснил, что он уже брал у матери нитки несколько раз, а больше она ему не хочет давать. Нитки были большим дефицитом, и мать не могла понять, зачем они нужны сыну. Мама говорила: «Если что-то зашить нужно, пусть даст мне, я сама зашью».
Сестрёнка тогда обещала брату, что нитки она достанет, и вопросов не задавала. Только спустя годы подумала о том, что нитки могли понадобиться Вите лишь для того, чтобы привязывать записки к лапкам голубей. Ведь брат её в том далёком ноябре 1941 года так ничего и не шил…
Напомню, что фотография убитого Вити Черевичкина с голубем в руке обошла весь мир, была представлена на Нюрнбергском процессе в числе фотодокументов, изобличающих нацизм в совершении преступлений против человечности.
То есть мы говорим о Вите Черевичкине не как о герое (если он и совершил подвиг, то это осталось неизвестным), а как о жертве войны. О трагедии, когда шестнадцатилетний подросток был убит только из-за того, что у него жили голуби.
Глава 2. Свидетельствуют письма школьников 1941 года
Два портрета висят на стене в доме Анны Ивановны Черевичкиной. Фото её братьев Вити и Шуры.
– Тот, что постарше, – Шура, помоложе – Витя. Шура погиб в боях на Миус-фронте, Витя – в Ростове. Шуре было восемнадцать, забрали его в армию 26 февраля 1942 года, а 8 мая он погиб. Всего-то и повоевал два с половиной месяца, – рассказывает сестра.
Фото Саши и Вити Черевичкиных в доме их сестры Анны. Фото О. Смысленко
Глядя на портреты братьев, я подумала: вполне мог существовать человек, живший в Ростове до войны и знавший Черевичкиных, но не очень хорошо. Он мог не знать, что братьев двое, и перепутать Витю с его старшим братом Александром, поэтому и не узнал его на фото. Ведь братья были примерно одного роста и между ним было всего два года разницы: Виктору – шестнадцать, Александру – восемнадцать. Отсюда и пошли слухи о том, что убитый мальчик с голубем в руках на фото – не Витя Черевичкин.
В 2021 году я изучала письма ростовских школьников военных лет, хранящиеся в Центре документации новейшей истории Ростовской области. В конце 1941 – начале 1942 года после освобождения Ростова от фашистских оккупантов ребятам в школах предложили написать о том, что они видели во время оккупации. Они так и сделали. С трепетом я прочитала в нескольких письмах строчку: «Убили мальчика Витю из-за голубей». То есть история расстрела подростка была широко известна в городе, многие дети о ней знали.
Но даже! Представим, что такое могло случиться: военный корреспондент в суматохе 1941 года перепутал снимки и неправильно подписал. Это говорит лишь об одном: в 1941 году фашисты расстреляли несколько мальчиков с голубями.
И это тоже возможно! Гитлеровцы на оккупированных территориях издавали распоряжения о запрете на содержание голубей как нелегального средства связи. Птиц требовали уничтожать или сдавать немецким властям. В двоенные годы в Ростове-на-Дону голубятни держали многие. Задержать за содержание голубей и расстрелять могли не одного подростка – просто не все фамилии стали известными.
Подчеркну ещё раз важный момент. Когда мы говорим о Вите Черевичкине, мы говорим о нём как о жертве войны. И, вспоминая сейчас Витю Черевичкина, мы отдаем дань памяти всем ребятам – жертвам фашизма.
* * *
Кто успел сфотографировать убитого мальчика с голубем сразу после отхода фашистов из Ростова? Какова судьба снимка?
В Ростове-на-Дону при библиотеке имени А. С. Листопадова существует клуб «Память». Его сотрудники занимаются поисково-исследовательской работой. Одно из направлений их поиска: «Голуби Вити Черевичкина».
Заведующая библиотекой имени Листопадова Валентина Анатольевна Пикина рассказала:
– В наши дни этот снимок хранится в Российском архиве кино- и фотодокументов в Московской области. Место съемки – Ростов-на-Дону, время – ноябрь 1941 г. Убитый – житель Ростова-на-Дону Витя Черевичкин. Именно этот снимок был представлен советской стороной на Нюрнбергском процессе как доказательство зверств фашистов.
Его автор – фотограф Макс Альперт, один из самых известных мастеров фото XX века. Во время войны он был корреспондентом Фотохроники ТАСС и Совинформбюро. Работал в тылу и на фронте. Сразу после освобождения Ростова приехал в город, чтобы зафиксировать происходящее беспристрастным оком фотокамеры.
Первая оккупация Ростова длилась неделю. 29 ноября гитлеровцы оставили наш город и вынуждены были отходить на запад. За это время ими было убито множество мирных жителей. Фото расстрелянных ростовчан были опубликованы в газетах, они потрясли людей.
Кто автор песни о Вите? Валентина Анатольевна Пикина поделилась найденной информацией:
– О Вите во время войны и после было написано несколько песен. Самой популярной стала «Жил в Ростове Витя Черевичкин». Появлялось несколько людей, приписывавших ее авторство себе, но никаких доказательств они предоставить не могли. На мой взгляд, наиболее вероятна версия о том, что песню написал Натан Вениаминович Малкин, преподаватель Металлургического техникума в Днепродзержинске. Об этом сказано в статье жителя города Новоалтайска Алтайского края Коркина в газете «Ветеран». Он утверждает, что Малкин во время войны оказался в городе Златоуст Челябинской области. Там в газете «Правда» прочитал про Витю из Ростова и на подъеме чувств сочинил песню.
По словам Коркина, впервые песню исполнил хор уральских девушек в клубе металлургов. Потом девчата уехали на фронт, стали медсестрами и пели ее в медсанбатах. Так песня пошла в народ. Впрочем, никаких документов об авторстве Малкина тоже нет.
Память о Вите Черевичкине продолжает жить. На стеле «Город воинской славы» на Театральной площади в Ростове есть барельеф мальчика с голубем. На одной из плит «Скорбящая мать» в сквере имени Фрунзе на площади Карла Маркса выбито его имя. Его именем названа улица, детский парк, мемориальная доска установлена на доме, где он когда-то жил. И это главное.
Глава 3. Почему Алексей Берест остаётся народным героем
Исторический факт: 30 апреля 1945 года младший лейтенант Алексей Берест возглавил выполнение боевой задачи по водружению знамени Победы на куполе здания Рейхстага. Его водрузили Алексей Берест, Михаил Егоров и Мелитон Кантария в сопровождении группы автоматчиков. Егорову и Кантарии за этот подвиг присвоили звание Героя Советского Союза. Алексей Берест тоже был представлен к награждению Золотой Звездой Героя Советского Союза, но почему-то этого звания не получил, а был награждён только Орденом Красного Знамени. По одной из версий, маршал Жуков не любил замполитов и вычеркнул его из списка собственной рукой.
На самом деле в жизни Алексея Береста было гораздо больше подвигов и ещё больше – незаслуженных обид. О тех и других мне рассказала его дочь, Ирина Алексеевна Берест.
Ирину Алексеевну мы не раз приглашали к себе в редакцию. Часто пересекались с ней на военно-патриотических мероприятиях. Более того, мы даже жили в одном районе – Советском. Она не переставала меня удивлять своей кипучей энергией. Я знала, что она сердечница, многие дела даются ей с трудом, но про болезни она не любила говорить. По сути, при отсутствии музея Береста в городе она на долгие годы стала хранителем памяти Алексея Прокофьевича. Выезжала на встречи со школьниками и студентами, вела большую переписку с жителями других городов и стран. Десятилетиями ей писали дети и взрослые. Многие не знали адреса и указывали только город – Ростов-на-Дону. Тем не менее эти письма всегда приходили по адресу. Работники почты хорошо знали, куда доставлять очередное письмецо или открытку.
Билборд с фото Береста в Ростове на ул. Налбандяна. Фото О. Смысленко
Помню, мы договорились с Ириной Алексеевной пересечься на проспекте Стачки. Она обещала передать мне фото, причём я мчалась по своим делам в одну сторону, она в другую – времени на долгие разговоры не было. Она передала мне снимки, а заодно достала из сумки две баночки с вареньем и сунула мне в руки. «А варенье-то зачем? – удивилась я. – Про него мы не договаривались». «Не думайте, это не взятка, – с прямотой своего отца ответила она мне. – Голос ваш по телефону мне показался простуженным. Хочу поддержать витаминами. Вам, журналистам, варенье варить некогда, я уж знаю. А у меня вкусное получается, ягоды из своего сада, варить я люблю. Так что берите-берите!» – настаивала она. И это была истинная правда, до варки варенья у меня руки не доходили последние лет десять, а её было таким вкусным, что одну баночку я прикончила тем же вечером.
– Знаете, какие самые распространённые ошибки до сих пор встречаю про моего отца? – спросила меня Ирина Алексеевна Берест в другой раз. – И в Википедии есть ошибки, и не только. Путают его отчество: Прокопьевич или Прокофьевич. «Прокопьевич» – так звучит его отчество по-украински, он же родился на Украине и был записан как «Олексий Прокопович». Правильно будет по-русски: «Алексей Прокофьевич», ведь он как в 1939 году ушёл в Красную армию добровольцем, так и остался служить, а после войны прожил до конца своих дней в Ростовской области. То есть почти тридцать лет. Неправильно указывают дату его смерти: 4 или 6 ноября. На самом деле он умер 3 ноября, а 6 ноября был день его похорон. И ещё долгое время курсировали слухи, что мой отец покончил с собой, но это неправда: он погиб, как герой, спасая ребёнка. Даже фото мелькают, где изображён вовсе не он, а подпись стоит «Берест».
– Ирина Алексеевна, правда, что многие из эпизодов жизни вашего отца могли бы стать основой для захватывающего фильма?
– Таких эпизодов очень много. Отец лично вёл переговоры с остатками гарнизона рейхстага по поводу капитуляции, – ответила Ирина Алексеевна. – Берест стал первым парламентёром в Берлине и, наверное, последним во Второй мировой войне. Немцы выдвинули условие: раз у них переговоры будет вести генерал, то и от наших должен быть представитель в чине не ниже полковника. Полковников в тот момент рядом не оказалось. Поэтому отца, в то время лейтенанта, переодели в полковника, и он отправился на встречу. Очевидцы событий вспоминают, что он держался с большим достоинством и выглядел совершенно хладнокровным. Берест требовал капитуляции безо всяких условий, дав на раздумья тридцать минут. Когда уже уходили, один из немецких офицеров выстрелил ему в спину. Пуля попала в фуражку. Тогда Берест повернулся и разрядил в него свой пистолет – его рука оказалась верной. Фашисты думали больше тридцати минут, но всё же решили сдаться.
– А как он познакомился с вашей матерью?
– В 1945 году отца отправили сопровождать репатриированных советских граждан, возвращавшихся на Родину. Выполнив задание, он заехал навестить родных на Украину, в поезде выяснилось, что он болен брюшным тифом. Его отправили в госпиталь в Ростов. Медики в госпитале решили, что он не жилец на этом свете, и отвезли в мертвецкую. Стоял декабрь 1945 года. От холода он очнулся и увидел, что рядом с ним лежат мертвецы. Встал и обнаружил, что на нём только кальсоны – в таком виде он и отправился в кабинет к главврачу. Врача он застал на месте, тот беседовал с приехавшим проверяющим. Появление посиневшего от холода обитателя морга произвело на всех огромное впечатление… В госпитале он и познакомился с медсестрой – Людмилой Фёдоровной Евсеевой, моей будущей мамой. Ей всего 19 было тогда. Уже в январе 1946 года они поженились – у него был первый брак, но тут он был твёрд в своём решении развестись. Отношений с первой женой уже так и так не существовало. Отец быстро принимал решения.
– И как события развивались дальше?
