О чём рассказали картины

скачать книгу бесплатно

О чём рассказали картины
Денис Смоляков

О чём думают персонажи известных картин? Кто они? Чего хотят? Этот сборник – попытка наполнить теплом каждый штрих знакомых полотен.Пятьдесят картин – пятьдесят историй, большинство из них вымысел, некоторые основаны на глубоком изучении истории создания.

Денис Смоляков

О чём рассказали картины

От автора

Художник пишет картину. Он вкладывает в неё свои мысли, мечты, боль, жар души.

В зависимости от уровня мастерства, искренности, открытости, зритель, в том или ином объеме, воспринимает картину даже если прошло много десятков лет.

Какой-то сюжет быстро находит отклик в сердце зрителя, а какая-то работа удостаивается лишь мимолётного взгляда.

Мне нравится посещать художественные музеи – там есть нечто похожее на зашифрованные письма из прошлого, нераскрытые тайны, детектив и археологические раскопки в одном месте. Каждая картина – это история события, история эмоции, хроника эпохи. Что-то стало незначительным, что-то актуально и по сей день.

Этот сборник составлен из рассказов, на которые меня вдохновили полотна великих мастеров. Какие-то основаны на реальных фактах, какие-то – абсолютный вымысел, а некоторые – лишь версии, догадки о том, как создавался шедевр.

Вот список полотен, подаривших тепло творческого поиска:

– С квартиры на квартиру, В.М. Васнецов, 1867, Государственная Третьяковская галерея

– Дама в голубом, Т. Гейнсборо, ок.1780, Государственный Эрмитаж

– Терраса на берегу моря, С.Ф. Щедрин, 1828, Государственная Третьяковская галерея

– Рыболов, В.Г. Перов, 1871, Государственная Третьяковская галерея

– Осенний день. Сокольники, И.И. Левитан, 1879, Государственная Третьяковская галерея

– Приготовление к экзамену, И.Е. Репин, 1864, Государственный Русский музей

– Видение отроку Варфоломею, М.В. Нестеров, 1889-1890, Государственная Третьяковская галерея

– Свидание, В.Е. Маковский, 1883, Государственная Третьяковская галерея

– Площадь Согласия, Э. Дега, 1875, Государственный Эрмитаж

– Зимний обоз в пути, И.К. Айвазовский, 1857, Смоленская художественная галерея

– Владимир перед Рогнедой, Лосенко А.П., 1770, Государственный Русский музей

– Стрекоза, Поленов В.Д., 1875, Государственная Третьяковская галерея

– Христос в Гефсиманском саду, Куинджи А.И., 1901, Алупка, Воронцовский дворец

– Свежий кавалер, П.А. Федотов, 1846, Государственная Третьяковская галерея

– После грозы, Ф.А. Васильев, 1868, Государственная Третьяковская галерея

– Рожь, И.И. Шишкин, 1878, Государственная Третьяковская галерея

– Всюду жизнь, Н.А. Ярошенко, 1888, Государственная Третьяковская галерея

– Прогулка короля, А.Н. Бенуа, 1906, Государственная Третьяковская галерея

– Стычка с финляндскими контрабандистами, В.Г. Худяков, 1853, Государственная Третьяковская галерея

– Побежденные. Панихида, В.В. Верещагин, 1879, Государственная Третьяковская галерея

– Переход Суворова через Альпы, В.И.Суриков, 1899, Государственный Русский музей

С квартиры на квартиру

Раиса заприметила Архипа в первый же день их знакомства в госпитале в Таганроге.

Воспитанная в приюте Раиса не знала ни домашнего уюта, ни любящей семьи – только недоедание, ветхое платье и тяжелый труд сызмальства. Может поэтому она всегда старалась устроиться на кухне. Сперва прачкой и посудомойкой, позже научилась стряпать.

В добавление к этому она считала себя дурнушкой, которой суждено вековать в одиночестве, что и отразилось на ее характере.

Ей было уже тридцать, когда она попала в госпиталь, где лечились уцелевшие герои обороны Севастополя. Там её приметил будущий работодатель, капитан артиллерии, Павел Петрович Хватов и по выписке из госпиталя уговорил работать на него, дескать его денщику всё труднее справляться с хозяйством.

Быстро освоившись со скромными запросами хозяина и его слуги, Раиса пыталась понять, что связывало барина и его бывшего крепостного. Она никак не могла взять в толк, почему Архип так печется о здоровье хозяина. Денщик отставного капитана артиллерии, нянчился с барином как с малым дитём. И гулять он его выводил, и белье его сам стирал, и лекарство давал – чисто «сестра милосердия» не меньше. Многие часы, проведенные рядом с больным, тяжело сказывались на слуге. Архип похудел, осунулся, глаза ввалились, что сильно её огорчало.

Их ждал долгий путь – сперва в разорившееся поместье, а затем и в Петербург, где они поселились в съемной квартире неподалеку от больницы Марии Магдалины, что на Васильевском острове.

Попасть в столицу – где работу стряпухой найти становилось всё труднее, а платили всё меньше – было великой удачей. Вот уж пятый год как они здесь, у неё ни одной подруги: чисто волчья стая – «чужакам здесь не место».

Врач приходил через день, осматривал раны, назначал порошки, процедуры, говорил ей какие блюда нельзя готовить, а какие надо. Тогда она сердилась – "не дело дохтору стряпуху учить".

Теперь поняла – доктор тогда уже знал – дело плохо и жалел капитана.

А ей было жалко Архипа – ловкий, сильный, умелый, какой-то нездешний, также как и она. Раиса и сама никак не могла привыкнуть к жизни в столице: всё чужое, соседские стряпухи, всё норовили напакостить «новенькой».

Порой, глядя на Архипа, она и удивлялась зачем ее наняли. Но когда увидела, как Павел Петрович говорит со слугой – какая у него большая, огромная любовь к своему другу, соратнику и помощнику, такое редко увидишь в господских домах – поняла, что это привязанность двух преданных друг другу людей. А теперь ее забота – помочь старому слуге и другу хозяина, когда тот отойдет в мир иной.

То, что для Павла Петровича Архип был не просто слугой было очевидно. Подобные отношения она видела, когда вместе с обозом оказалась на поле боя. Это была ее первая работа после приюта – сестра милосердия в госпитале. Обоз с лекарствами в сопровождении полка угодил в засаду горцев. Старые солдаты прятали, закрывали грудью от пуль молодых новобранцев. Рая помнит их лица – с таким лицом спасают детей и любимых. Такое же лицо было у барина и его слуги – они понимали, поддерживали друг друга, порою без слов.

Постепенно силы оставляли капитана.

Аккурат на Рождество, сразу после причастия он тяжко вздохнул и отошёл.

Горе Архипа было столь велико, что не мог он ничего делать, только сидел и молчал, глядя на закрытую дверь спальни. Раиса не могла остаться в стороне и взяла на себя все хозяйственные дела, связанные с похоронами. Телеграммы семье в Курск, место на кладбище и отпевание взял на себя душеприказчик Павла Петровича, Федор Макарович.

На следующий день Архипа прорвало на воспоминания.

– Мы с Павлом Петровичем с самого детства вместе. Я моложе его всего-то на шесть годков. Он меня, трехлетнего, из речки вытащил! И с той поры я от него никуда не отлучался!

Вскочит, походит из угла в угол и вновь продолжит.

– А когда я ему в лесу от волков помог отбиться, он батюшку своего уговорил мне вольную дать. Ни дня порознь, ты понимаешь? Он меня и грамоте учил, и географии, будь она неладна.

Тяжелый вздох, нервные шаги, скрип табурета.

– И надо было так случиться – вдали от родных, семьи.

Так и метался он с обрывками памяти по комнате, пока не забылся тревожным сном на сундуке возле двери.

Пустынное Смоленское кладбище, голые деревья и жуткий мороз усиливали скорбь.

Прощание с любимым барином и другом было тяжёлым и печальным.

Хотя по-настоящему тяжело было только двоим: сослуживцу Павла Петровича по крымской войне, Федору Макаровичу и Архипу. Кроме Раисы были ещё священник, да четверо кладбищенских рабочих – вот и вся процессия.

Удары молотка и мерзлые комья пушечным грохотом отозвались в душе верного слуги.

От неожиданности у Архипа вдруг подкосились ноги. Он опустился на колени перед могилой и не мог пошевелиться. Мрак горя поглощал его.

Не сразу Архип пришел в себя. Могильный холм с крестом и никого рядом кроме кухарки, что трясла его за плечи.

– Ну слава Богу, очухался! А то боялась, что придется тебя на себе тащить.

Архип тяжело поднялся, и вдвоём они покинули кладбище. Сперва медленно, едва переставляя ноги, потом постепенно ускоряя шаг.

Они уже дошли до Малого проспекта, когда их нагнал Федор Макарович.

– Куда вы? Я договорился, вы можете остаться на квартире еще на неделю.

– В Пантелеймона, моя знакомая служит у отца Иоана, там пока остановимся.

– Ну давайте я вас хотя бы до Биржи довезу!

– Благодарю вас, Федор Макарович, а то я уже вся взмокла.

Они с трудом усадили Архипа в сани и тронулись в путь.

Вскоре они уже шли по льду Невы.

До храма Святого Пантелеймона оставалось совсем чуть-чуть. Мимо ярмарки, на Марсовом поле, перейти Чугунный мост и вот он – храм Пантелеймона.

Редкие прохожие оглядывались на странную пару: старика с остекленевшим, невидящим взглядом ведёт старуха с потрепанным узелком в руках.

Тяжёлая ночь в келье дьякона. Архип метался по комнате, периодически впадая в забытьё.

Всё изменилось утром, на Крещение. Они стояли в притворе, когда подошедший отец Иоан, окропил их, будто бы выплеснул ушат холодной воды на скорбящую пару: «Во имя Отца, Сына и Святаго Духа! Аминь!»

Внезапно Архип выпрямился, будто пробудился, и, оглядевшись по сторонам, обратился к Раисе:

– Поедешь со мной?

– Далече ль?

– Подальше отсюда.

Голос Архипа звучал смиренно и светло, а его благодарный взгляд излучал тепло.

– Я согласна, – сказала она радостно.

Дама в голубом

В мастерской художника на Пэлл Мэлл, куда для написания её первого в жизни портрета отправил муж, было на удивление уютно. Всё было бы ничего, если бы её не отвлекали эти две говорливые дамы. Оказалось, что они также хотят заказать свои портреты.

– Ах, милочка, вы непременно должны быть в моём салоне нынче же и всё-всё нам рассказать. Это не обсуждается. Ваш муж – тиран! Подумать только это её первый портрет! Невероятно!

– Вы правы, милая Элизабет, – подхватила леди Френсис, – мужчины слишком консервативны. Я вообще удивляюсь как у них получается управлять страной. Не удивительно, что мы никак не можем преодолеть кризис.

«Как хорошо, что Питер остался гостинице, а то эти кумушки заклевали бы его», – подумала про себя дама в белом платье с накинутым на плечи широким голубым шарфом, она так старалась быть похожей на столичную леди.

Подумать только, за пять лет их полуразрушенный, старый дом и поместье преобразились волшебным образом! Когда они поженились, все окружающие считали это плохой партией – два разорившихся, вымирающих рода с кучей долгов. Из всех богатств были два небольших поместья и преподавательская должность молодого супруга.

Это были трудные времена, тогда они вместе занимались восстановлением хозяйства. Теперь у них есть две больших фермы, сыроварня и ткацкая мануфактура.

Времена, когда бальное платье одевалось лишь на Рождество, а мясо появлялось лишь на Пасху, миновали.

Молодые были счастливы. Она легко управляла налаженным хозяйством, он получил должность профессора в одном из колледжей Оксфорда.

«Интересно, эти особы молчать умеют? Вряд ли какой-нибудь из этих рафинированных и самонадеянных дамочек приходилось самим штопать себе бельё или обходиться стаканом воды на ночь вместо ужина».

– Сэр Томас, надеюсь мы не сильно мешаем вам писать, – спросила леди Монтегю живописца, скрывающегося за мольбертом, – Я вот становлюсь ужасно раздражительна, когда кто-то мне начинает что-либо говорить во время моей работы. Я даже дворецкому приказала беспокоить меня только в двух случаях: при вселенском потопе или пожаре. Всё остальное – подождёт.

– Нет, что вы! Наслаждайтесь беседой, – ответил тот, не отвлекаясь от работы.