скачать книгу бесплатно
А наслаждалось оно полетом до тех самых пор, пока однажды не повстречалось с пятнадцатым апрелем две тысячи тринадцатого года. Да, именно в этот день состоялась защита дипломного проекта; после которой я получил профессию, став полностью взрослым. Ну, здесь можно хвастаться: защитился хорошо, на “Пять”; организовав в выпускной работе: “Ремонт и обслуживание целого парка дорожной и строительной техники”. Хотя, правда, чего греха таить? Были и тройки в аттестате: целых три штуки. А знаете, от чего такое случалось? Это когда очередной новенький преподаватель, сходу нам – учащимся заявлял:
– Я знаю этот предмет… от силы на четыре. Следовательно Вы, максимум на три можете узнать. Или, если подобный персонаж – неопытный учитель, заглядывая с открытого края в “Тубус” – приспособление для переноса скрученных листов ватмана, где и лежали готовые чертежи; не доставал их – что необходимо по логике, а начинал намекать на подарки: Мол, иначе тут все неправильно или жду встречного отношения…, – и улыбался некстати.
Это значит, – понимал я, – получается, что оценка зависит от денег? Нет, так не пойдет, – возмущением отвечала душа. И таким предприимчивым деятелям от педагогики, заявляла:
– Считаете, что знаю предмет на три – ставьте. Сам считаю, я знаю на пять и четыре. А оценка – это не самое главное. Главное, что у нас тут, – и показывал им стрижку на голове.
Далее: торжественного вручения выпускникамдипломов, почему – то не было. А было вот что: Двадцатого, всех собрали у канцелярии колледжа, где и раздавали дипломы. Мне доставался синий образец. Барышня – раздатчица, одними глазами объясняла: мол, у нас без обмана. Все соответствует. Однако, сделав вид, что не понимаю этого красноречивого намека; с серьезным видом поинтересовался:
– А почему мне такой синий – пресиний? Неужели других сейчас нет?
Откровенно усмехаясь – помотав еще головой, она заявила:
– Учиться надо было! Потому что если учился отлично – смело бери красный, а просто хорошо – простой синий.
Про тех, кто учился не очень-очень, я допытываться не стал. Все становилось понятно: могут вообще ничего не дать; или дадут, но диплом прозрачного цвета. Что то же самое. Как говориться: Без комментариев.
Внутренне взлетая и благоговея, то есть не замечая окружающих посматривая на самого себя во внезапно порозовевшем мире; я расписывался в каких-то бумажках. Ну, просто сбылось: Специалист! Вот только поддержав в руках именной и такой долгожданный диплом, немедленно начинал снижение. А став обычным – земным, обратил внимание на оборот ведомости, одновременно превращаясь в вопрос: За что конкретно, я так долго расписывался?
Оказалось, что в комплекте к дипломам, выпускникам выдавали повестки в военкомат. Под роспись. Вот за нее и расписывались дополнительно.
– Хорошо, чего откладывать? – думаю, – надо сразу выяснить относительно меня. Будут брать в армию – пусть берут. Только, желательно чтобы с пользой потратить эти лучшие месяцы жизни. Не люблю без дела болтаться, как…
– Ну, знаете? Как “это”, … в прорубе.
Так, утром двадцать второго апреля, слегка пахнущий китайским одеколоном “Cosa Nostra”, Ваш покорный слуга выходил из рейсового автобуса. Итак, я в соседнем городе. Кстати, городок красивый; и населения больше: раз в семь наверно.И во столько же больше строений и асфальтированных дорог.
Военкомат оказался небольшим синим и двухэтажным зданием; которое – по-моему, походило на привычный с детства садик. Я мечтательно выдохнул.
– Железная дверь тяжела, – отмечаю принудительно – получивсполна то, на что она только была способна: одновременно неслабо-пружинный толчок по двум направлениям: спину и ниже. Вероятно поэтому, став сразу серьезнее – заметил: в коридоре слева, на длинных лавках у окон уже сидело несколько парней: шапки в руках, расстегнуты куртки… А прямо, стоял внимательный дядя Степа – постовой. Подхожу ближе. Сержант взглянул и без эмоций протянул руку. Я также молча, протягиваю повестку. А у него самого, – вижу: красные руки и нос. Да еще и большие усы в придачу.
– Ну, – думаю сразу ассоциациями: Он или внук маршала Буденного, или племянник Деда Мороза. А может быть, все вместе?
– Так, Удачный? – прочитал “Буденович”, место моего проживания.
– Как доехал? – Шесть – семь часов все – таки.
– Вроде нормально, в автобусе выспался, – отвечаю не громко. – Служить хочешь?! – интересовался он прищуривая левый глаз: веселый и Дед Морозовский; а правым тем временем: серьезным и по-маршальски Буденновским – изучая оппонента.
– Ну, если надо то пойду, – соглашаюсь спокойно, и добавляю: – Смотря куда? Зря не хочется время терять. Человек же, всего сто лет проживет… все надо успеть.
– Что, еще один философ что – ли? – посматривал на меня, вооружившись уже двумя серьезными очами.
– Почему? – опускаю шею до плеч, не зная как еще нужно реагировать. Но вскоре, логически придумав, отвечаю: – Хороший техник – механик.
– Будто твой механик – техник, не может стать простым философом, – парировал сержант. И объяснил, показывая на очередь в коридоре:
– Вон ребята, видишь? Держись за ними. А затем, на комиссию. Надеюсь, анализы все взял?
– Все, что было написано в повестке, взял. Ничего лишнего, – отвечаю, раскрывая пакет в левой руке. Причем сделал это так просто, будто всегда носил подобное. От этого он снова заулыбался, и поправляя сверхъестественное под носом, загадочно произнес: – Пощупаем. Потрогаем. Определим.
Очередь двигалась живо. И я подумал: Разве не странно? Но потом дошло: Армия! Тут все надо делать быстро: чтобы будущие бойцы привыкали. А то враги захватят – если не будем спешить; или разбегутся сами – не поймаем.
Отсюда не теряя времени – зайдя в кабинет, как всегда громко и вежливо поздоровался. Только затем осмотрелся: И без того немалая квадратная комната, смотрелась еще больше: за счет стен и новой мебели. Они все получились белоснежно – белыми. Чуточку оттеняли образ больницы – широкие подоконники; где росли вполне живые цветы. А напротив входа сидела незаметная – в связи с мебелью, блондинка в белом халате. Она была еще молода, и наверное, не очень опытна. Потому что сразу, не здороваясь, устало выдала скороговорку:
– Анализы на стол, с пальца и веныкровь на стол, – показывая рукой налево. – А потом, – томно вздыхая: – Ко мне на стол.
Я заглянул налево, за ширму. Там оказались еще: три стола и три бело-халатные барышни. И каждая была своим деломзанята. А эта видимо, являлась все-таки главной.
– Что еще заметил? То, что все “ширмачи” – ну те женщины, что сидели за ширмой; являлись полной противоположностью друг дружке. Так, первая была – маленькая и невысокая шатенка. Между ними сидела женщина полная, предпенсионного возраста; с покрашенными в рыжий цвет волосами. А за последним – третьим столом, восседала худенькая и высокая, да еще и с черными кудрями.
– Как у Пушкина Александра Сергеевича, – придумал я:
– Да уж. Ералаш и цирк просто отдыхает. На больничном. От надрыва живота, при нервном смехе…
Но пока раскидывался ценным: личными анализами; невольно слышал, как весь это квартет, разными звуками – голосами, словно давно сыгранными скрипками дружно пиликал. То есть, между собой они быстро и без остановок судачили. А после исполнения “своей игры”, так непринужденно и от души посмеялись; что мне стало радостно за наших бойких женщин и еще больше, за такое хорошее,ихдушевно-весеннее настроение. Вот только разобрав внимательней предмет этого яркого смеха, мне как-то сразу перехотелось радоваться.
– Так что за предмет такой? – спросит меня Уважаемый читатель.
Отвечаю: – Самый простецкий. Они обсуждали нас – будущих призывников. Кого же еще?
– Вот все боятся армии, как огня. Прячутся за юбки. Ну и мужички пошли, защитнички. Хи-хи, – так слышалось в незамысловатом порыве.
А тут я – заканчивая с анализами, победоносно подошел к “главной”. На что она, видимо все-таки знаток человеческой психологии: умеющий определять на расстоянии, не зная лично; иронично выдает:
– Да? Дрожите сейчас наверно?! – А сама рукой заполняет что-то, словно не замечая собеседника. То бишь: меня.
– Ну почему? – Немного удивляясь, собираюсь с мыслями. Но видя, что оппонент по-прежнему не реагирует; так же, парадируя – отвернувшись в другую сторону, отвечаю:
– Смотря с кем и за сколько!
Пауза. Она встрепенулась, словно услышав знакомое: и вопросительно подняла глазки.
– А если про юбки? – я заглянул за края стола. – То за вашу ведь все равно не спрячешься, – и прочитав на бейджике: “Лайконина Алла Александровна”, продолжаю, – там места мало, тетя Алла.
Вот тут началось: спрятав голые коленки под стол, слегка зарумянившись щечками, Алка недовольно крикнула:
– Как разговариваешь, почти призывник?
Ну а соседки – “ширмачи”, еще гуще засмеялись.
– По-русски, как еще? – отвечаю тише. – Другого языка не знаю. Родственников за границей не имею. Никто там не был… А нет, – вспомнив, добавляю с ухмылкой:
– Пардон, вообще-то, дедушки у меня были в Западной Европе. Один в пехоте, а второй на победоносной военной технике.
И обрадовавшись своей сообразительности, поучаю старшую собеседницу:
– Уважаемая мадам, не нужно никогда тыкать. К Вам приходят, уважают, и Вы цените посетителей. Ведь все мы люди. Как иначе?
Вот, теперь прищурившись, она заговорила иначе: раскудахталась.
– Ну, вот вам еще один, – объявила, обращаясь к окружающей кабинетной женской троице:
– Этого тоже к умникам отправим. Где мало говорят, да много делают.
Я все же не стал останавливаться надолго и выяснять, где это? Тем более, сам знал: исторически, дальше Сибири не сошлют. А я к этому климату успел привыкнуть – прирасти. Поэтому, как и положено по порядку призывной; здороваясь вошел в следующий кабинет.
Закончившие формальную процедуру потенциальные срочники, скучковались на входе. Нужно будет вернуться к двум часам; таков порядок. Многие закурили. Я обратил внимание, что из нашего колледжа, из Удачного городка – никого нет.
– Неужели, – думаю, все в ВУЗы решили поступать? А может, в другой день придут?
Снова оглядываюсь: рядом стоял смешной – абсолютно рыжий, в белой куртке парнишка. Заметив интерес, Пыжик подошел ближе и темпераментно поинтересовался:
– Ты откуда, землячок? Есть закури…
– Удачный, – отвечаю синхронно, то есть – не дождавшись полного вопроса.
- Все мы здесь неудачные, удачные будем – если дома останемся, – словно обидевшись на отсутствие у меня никотина, с негативными нотками в голосе объяснил он.
- Знаешь? – Я отвечал прямо, – так не считаю. Наоборот, быстрее призовут – скорее отслужу. А скорее отслужу – не буду должен Родине.
Теперь, поняв что этих мыслей не разделяю; он быстро рванул к другим призывникам: навязывать свою – давно устаревшую парадигму.
Так, постояв в относительной тишине, мне вспомнился дом и вчерашний вечер. И то, как с мамой разговаривали.
– Сынок, ты уже большой… Но все-таки думала, сразу не призовут – после учебы. Успеем съездить на малую Родину, в Крым. Ведь ты так ни разу не побывал. Ты же помнишь, что Севастополец?! Не забывай никогда, город наш Герой и переводиться: “Достойный поклонения”. Как теперь там? – сказав, мама подошла ближе и села рядышком. А поправив и так аккуратно собранные в пучок волосы, продолжала:
– Видишь, как все нехорошо получилось? Сестра твоя вышла замуж. А он, Николай Гребов – аферистом оказался. Вот все деньги, что мы тут заработали; в Москву ей и ушли, на свое жилье. Назад-то, с ребенком она никогда не вернется. Гордая. А цены там, просто космические, – мама слегка задумалась. И на мгновение, ожил огонь карих глаз…
- Да ладно, – успокаивал я. – Побываю еще, какие наши годы?!
Объясняя: – “Девятнадцати” не было. Съездим после – вместе, мы все успеем!
Вот, вспоминая этот разговор, я внезапно понял: как изменилась и постарела мама. Ну, просто всегда молодая была,быстрая. А теперь: уже бабушкой стала. Как это незаметно происходит в жизни? Все работа и заботы: для нас, для детей.
Погуляв, а вернее просидев в столовке за углом – скушав за пять минут всю заказанную стряпню; затем, чашку чая пил наверное, часа два. Вернее, делал вид что пью; а сам, глядя в окно думал и торопил время. Но оно, как водится: не спешило. Уж так видимо заведено: Торопишься сам, оно бежит впереди – не догонишь. Обязательно опоздаешь. Не торопишься – и время стоит напротив. Словно смеется, переминаясь с ноги на ногу. Мистика…
Короче, вернувшись назад замечаю: Парней осталось мало. Половина от всех точно отсеялась. Опять умник – сержант на входе объявил:
– Свои сотовые телефоны оставляем сюда, – показав на сейф, – И проходим спокойно на второй этаж, на заключительную комиссию.
– Мой сотовый дома, – я сочинял на ходу. Хотя, в общем-то обманывать не любил. Если только так, для дела. Не для празднества. Но чего еще не люблю? Так это когда свои личные вещи, отдавать в чужие руки. Вот поэтому и проявил смекалку. Взгляд усатого провожал безмолвно…
В коридоре опять собралась разношерстная – если так можно выразиться, публика: светловолосые парни, рыжие и черноволосые, и со смуглой кожей. В общем, как вся наша страна: немного разные снаружи, но очень схожие внутри. Захожу и я по очереди. Осматриваюсь: Актовый зал небольшой, столы расставлены покоем. Портреты Верховного главнокомандующего и министра обороны, внимательно наблюдают со стены. Так что, если кто подумал: что здесь не серьезно; сразу менял это ошибочное мнение.
Присаживаюсь на свободный стул. Напротив: несколько человек в различной униформе; а в центре восседает: майор – военком. Его сосед, военный с лейтенантскими погонами, открывая папки поинтересовался:
– Фамилия?
Называю, добавив: – Сергей Дмитриевич.
А сам тем временем, рассматриваю присутствующих, пока он искал “свое дело” на меня.
Эта блондинка в белом халате! – думаю, – понятно, уже встречал. Эта?! – все пишет, – видимо секретарь. Эти, – в форме военных – понятно, штабисты. А вот двое, в черной одежде? Кто? Космонавты, что ли? Или летчики-вертолетчики?!
Короче, сам себя рассмешил. Сижу, улыбаюсь и тихо “гыкаю”: – Гы, гы.
Однако, главный – областной военком это заметил и говорит:
– Что, очень смешно стало?
– Нормально, – отвечаю, прикрывая рот.
– Тогда может, Вы и нам расскажите? – настаивал офицер.
Я помотал головой, и он продолжил: – А может, пожелания есть?!
Вот тут показалось, что военный заглядывал внутрь меня.
– Разве, разрешаете выбирать? – удивляюсьеще больше.
– Тогда в разведку, возьмете? – придумываю быстро.
Они – вся комиссия, тоже повеселели. А военком прояснил:
– Россия наша конечно большая, выбор всегда есть. Вот только разведка сейчас, исключительно для профессионалов. Войны, слава Богу, нет.
– И куда тогда?! – интересуюсь без энтузиазма, просто: из вежливости.
– Ну, – начинал майор, одновременно размышляя и поднимая глаза вверх. – Обычно, призывники хотят туда, где никогда не были. И о чем, с самого детства мечталось? Вот Вы например, о чем мечтали? Может, раньше было?
– А что тут мечтать? Тогда на море, – говорю живо, уже не задумываясь: – Можно? Поскольку никогда не видел, а сам из города Севастополь.
И, делая вид что не замечаю окружающей иронии; продолжаю: Наш русский герой все – таки. “Достойный поклонения”, – и объясняю подробней: – Мой город рождения. А когда-нибудь, я обязательно поселюсь в нем. Мечтаю еще, как будет время – научусь рисовать. Буду писать море и сочинять песни да стихи.
И пододвигаясь ближе на стуле, рассказываю; уже не стесняясь незнакомых людей:
– Там знаете какая героическая история?! Первая была оборона города: Севастопольцы выстояли. Вторая: Фашистов выгнали. И если третья случится: Точно также сделаем!
Вот вся комиссия и затихла, а те двое – что в черной форме были, даже отложили – что неспешно почитывали. Так как раньше, не поднимали голов надолго; но теперь – смотрели в упор. Словно яркие звезды – не мигая. Я даже заметил, как улыбнулись они друг другу: одновременно.
Но затем – так казалось, смотрели уже не на меня, а на одежду. Получается: я их разглядывал, а они – мой наряд.
Тут подумалось: наверняка, не видели еще такого? Чтобы взрослый парень, не знал моря.
– Ну, смейтесь, – соглашаюсь, непроизвольно сжав губы, – раз смешно.
Однако тот, что постарше и с бакенбардами был – напротив сидящий; спросил серьезно:
