скачать книгу бесплатно
Лотар увидел, что эти слова ничего не значили для Сары.
– Брюшной тиф, – попытался он объяснить иначе.
– Это плохо? – беспомощно спросила Сара.
Лотар не смог посмотреть ей в глаза. Он снова обратил взгляд на двух малышей. Их сжигала лихорадка, диарея обезвоживала тела. Было уже слишком поздно. Останься их мать здоровой, у них, возможно, был бы шанс, но женщина тоже слабела на глазах.
– Да, – сказал он. – Это плохо.
Тиф должен был разлететься по лагерю, как пожар в сухом после зимы вельде. И вполне могло оказаться, что и Манфред успел заразиться… при этой мысли Лотар быстро встал и направился прочь от вонючих подстилок.
– Что мне делать? – жалобно спросила Сара.
– Давай им как можно больше пить, но только обязательно кипяти воду.
Лотар отошел еще дальше. Он видел брюшной тиф в английских концентрационных лагерях во время войны. Эта зараза косила людей быстрее и страшнее, чем битвы. Лотар должен был увести отсюда Манфреда.
– А у вас есть лекарство от этого, оом? – Сара следовала за ним. – Я не хочу, чтобы моя мама умерла… не хочу, чтобы моя сестренка… если вы можете дать мне какое-то лекарство…
Сара пыталась сдержать слезы, растерянная и испуганная, и отчаянно надеялась на Лотара.
Лотар должен был прежде всего позаботиться о своем сыне, но его тронула храбрость девочки. Ему хотелось сказать ей: «От этого нет лекарств. Для них ничего нельзя сделать. Они теперь в руках Божьих».
Сара не отставала; она схватила Лотара за руку и потянула, словно пытаясь вернуть его к шалашу, где лежали, умирая, женщина и двое малышей:
– Помогите мне, оом! Помогите мне им помочь!
У Лотара мурашки побежали по коже от прикосновения девочки. Он тут же представил массу отвратительных микробов, упавших на него с ее нежной кожи. Он должен был как можно скорее убраться отсюда…
– Оставайся с ними, – сказал он ей, стараясь скрыть отвращение. – Давай им воду. Я пойду поискать лекарство.
– А когда вы вернетесь? – Девочка доверчиво заглянула ему в лицо.
Лотару пришлось собрать все свои силы, чтобы солгать.
– Вернусь как можно скорее, – пообещал он, мягко высвобождая руку. И повторил, отворачиваясь: – Давай им воду.
– Спасибо, – тихо произнесла ему вслед девочка. – Да благословит вас Бог, вы добрый человек, оом.
Лотар не смог ничего ответить. Не смог даже оглянуться. Вместо этого он поспешил через темнеющий лагерь. На этот раз, поскольку он сознательно прислушивался, он улавливал другие звуки в хижинах, мимо которых шел: капризный лихорадочный плач какого-то ребенка, тяжелое дыхание и стоны женщины, страдающей от ужасных спазмов в животе, беспокойные тихие голоса тех, кто ухаживал за ними…
Из одной из картонных хижин появилась костлявая фигура и вцепилась в руку Лотара. Он даже не понял сначала, мужчина это или женщина, но потом человек заговорил надтреснутым, почти безумным женским голосом:
– Вы доктор? Я должна найти доктора.
Лотар вырвался из цепких пальцев и пустился бежать.
Темный Хендрик ждал его. Он уже вскинул за плечи мешок и ногой забрасывал песком угли костра. Манфред сидел на корточках в стороне, под терном.
– Тиф, – выдохнул Лотар страшное слово. – Уже по всему лагерю.
Хендрик застыл. Лотар видел, как Хендрик противостоял раненому слону, но теперь гигант был испуган. Лотар это понял по тому, как тот держал большую черную голову, и по тому, какой запах возник от него – странный, похожий на запах рассерженной пустынной кобры.
– Пошли, Манфред. Мы уходим.
– А куда мы идем, папа? – Манфред все так же сидел на корточках.
– Подальше отсюда… подальше от города и его заразы.
– А как же Сара?
Мальчик вжал голову в плечи, и Лотар узнал этот жест упрямства.
– Она нам никто. И мы ничего не можем сделать.
– Но она умрет… как и ее мама, и маленькие… – Манфред посмотрел на отца. – Она ведь умрет, да?
– Вставай! – прикрикнул на него Лотар.
От стыда и чувства вины он разозлился.
– Мы уходим.
Он властно взмахнул рукой, и Хендрик подошел к Манфреду и поднял его на ноги.
– Идем, Мани, слушайся папу.
Он последовал за Лотаром, таща мальчика за руку.
Они перешли через железнодорожную насыпь, и Манфред перестал сопротивляться. Хендрик отпустил его, и мальчик послушно последовал за отцом.
Через час они добрались до главной дороги, пыльной серебристой полосы, бежавшей в лунном свете через перевал в холмах, и Лотар остановился.
– Мы идем за лошадьми? – спросил Хендрик.
– Да, – кивнул Лотар. – Это следующий шаг.
Но его голова сама повернулась в ту сторону, откуда они пришли, и все они умолкли, тоже глядя назад.
– Я не мог поступить по-другому, – объяснил Лотар. – Я не мог позволить Манфреду оставаться рядом с ними.
Никто ему не ответил.
– Мы должны заняться подготовкой… – продолжал он. – Лошади, мы должны добыть лошадей…
Он умолк.
Внезапно Лотар сорвал мешок с плеча Хендрика и бросил его на землю. Сердито открыв его, он достал небольшой холщовый сверток, в котором лежали его хирургические инструменты и запас лекарств.
– Придержи Мани, – приказал он Хендрику. – Ждите меня в ущелье у реки Гамас, на том месте, где мы останавливались во время марша из Усакоса. Ты его помнишь?
Хендрик кивнул:
– Как долго тебя ждать?
– Ровно столько, сколько им понадобится, чтобы умереть, – ответил Лотар.
Он встал и посмотрел на Манфреда.
– Делай, что велит Хендрик, – приказал он.
– Можно мне пойти с тобой, папа?
Лотар не потрудился ответить. Он повернулся и зашагал обратно среди освещенных луной колючих деревьев, а Хендрик и Манфред провожали его взглядами, пока он не исчез. Потом Хендрик опустился на колени и начал заново укладывать вещи в мешке.
Сара сидела на корточках у костра, юбка сбилась вокруг ее тощих темных ног; она щурилась от дыма, ожидая, пока вскипит вода в закопченном котелке.
Подняв голову, она увидела Лотара, стоявшего на краю освещенного круга. Девочка уставилась на него, а потом ее бледное худое личико как будто съежилось, и по щекам потекли слезы, поблескивая в отсветах костра.
– Я думала, вы не вернетесь, – прошептала она. – Я думала, вы ушли.
Лотар резко качнул головой, все еще злясь на собственную слабость и не доверяя собственному голосу. Он просто присел на корточки напротив девочки, по другую сторону костра, и раскрыл свою холщовую сумку. Ее содержимое никак не подходило к случаю. Лотар мог выдернуть гнилой зуб, вскрыть нарыв, вычистить змеиный укус или поставить шины на сломанные конечности, но лечить стремительно распространявшийся тиф ему было практически нечем. Лотар налил в кружку столовую ложку черного патентованного состава Чемберлена от диареи и наполнил ее до краев горячей водой из котелка.
– Помоги мне! – велел он Саре.
Они вместе приподняли и усадили младшего ребенка. Малышка почти ничего не весила, Лотар ощущал каждую косточку ее крошечного тела, словно он взял в руки едва оперившегося птенца. И все было безнадежно.
«Она умрет к утру», – думал Лотар, поднося кружку к ее губам.
Но девочка и столько не протянула; она ускользнула из жизни за несколько часов до рассвета. Момент ее смерти остался незамеченным, и Лотар понял все лишь тогда, когда пощупал пульс ребенка на сонной артерии и ощутил холод вечности в истощенной плоти.
Мальчик продержался до полудня и ушел так же тихо, как и его сестренка. Лотар завернул их в одно серое грязное одеяло и вынес на руках к общей могиле, уже выкопанной на краю лагеря. Это был маленький одинокий сверток на песчаном дне, в конце ряда более крупных тел.
Мать Сары продолжала сражаться за жизнь.
«Бог знает, почему ей так хочется дальше жить, – думал Лотар, – ее ведь не ждет ничего хорошего». Но она стонала, мотала головой и вскрикивала в бреду. Лотар уже возненавидел ее за такое упорство, за то, что она удерживала его рядом с вонючими матрасами, вынуждая следить за своим угасанием, касаться горячей от лихорадки кожи, вливать лекарство в беззубый рот…
В сумерки он подумал, что она победила. Кожа женщины стала прохладнее, сама она затихла. И даже с трудом потянулась к руке Сары и попыталась что-то сказать, глядя в лицо дочери, как будто узнавая ее, но слова вязли в глубине ее горла, а в углах рта скапливалась пузырящаяся желтая слизь.
Усилие оказалось слишком большим. Женщина закрыла глаза и как будто заснула. Сара отерла ей губы и взяла тонкую костлявую руку с синими венами, набухшими под кожей.
Через час женщина внезапно села и отчетливо произнесла:
– Сара, где ты, детка?
А потом упала на спину и сделала долгий судорожный вдох. Вдох оборвался на середине, и худая грудь женщины медленно опала, а вся плоть словно стекла с ее лица, как теплый воск.
На этот раз Сара шла рядом с Лотаром, когда тот нес женщину к могиле. Он положил ее в конце длинного ряда трупов. А потом они вместе вернулись к шалашу.
Сара стояла и смотрела, как Лотар сворачивает холщовую скатку, и на ее маленьком бледном личике отражалась бесконечная тоска. Лотар прошел с десяток шагов, потом повернул обратно. Девочка дрожала, как брошенный щенок, но не тронулась с места.
– Ладно, – сказал Лотар с покорным вздохом. – Идем!
Она бросилась к нему.
– Я не доставлю вам никаких неприятностей, – пробормотала она, едва не рыдая от облегчения. – Я вам буду помогать. Я умею готовить, шить и стирать. Вам не будет со мной тяжело.
– Что ты собираешься с ней делать? – спросил Хендрик. – Она не может оставаться с нами! Нам никогда не сделать того, что мы должны, имея на руках ребенка такого возраста!
– Я не мог бросить ее там, – оправдывался Лотар. – В этом лагере смерти.
– Но для нас так было бы лучше. – Хендрик пожал плечами. – А теперь что?
Они покинули стоянку на дне ущелья и поднялись на вершину скалистого обрыва. Дети остались далеко внизу, на песчаном берегу единственного зеленого застоявшегося водоема во всем ущелье, в котором еще оставалась вода.
Дети сидели рядом на корточках; Манфред вытянул вперед правую руку, держа самодельную леску. Мужчины увидели, как мальчик отклонился назад и перебросил леску из руки в руку. Сара вскочила, ее восторженный крик донесся до мужчин. А они наблюдали, как Манфред выдернул из воды бьющегося, скользкого черного сома. Рыба запрыгала на песке, сверкая каплями влаги.
– Я решу, что с ней делать, – заверил Хендрика Лотар.
Но Хендрик перебил его:
– Лучше думай поскорее. С каждым днем, который мы тратим впустую, вода на севере пересыхает, а у нас до сих пор нет лошадей.
Лотар набил свою трубку новой порцией махорки и задумался. Хендрик был прав: девочка все усложняла. Следовало как-то избавиться от нее. Внезапно он оторвал взгляд от трубки и улыбнулся.
– Моя кузина, – сказал он.
Хендрик недоуменно уставился на него:
– Я и не знал, что у тебя есть кузены.
– Большинство из них погибли в лагерях, но Труди выжила.
– Где же она, эта твоя любимая кузина?
– Она живет как раз на нашем пути к северу. Так что мы не потеряем времени, а просто оставим девочку у нее.
– Я не хочу туда идти, – горестно прошептала Сара. – Я не знаю твою тетю. Я хочу остаться с вами.
– Тише! – предостерег ее Манфред. – Разбудишь папу и Хенни.
Он придвинулся ближе к ней и прижал палец к ее губам. Костер уже догорел, и луна зашла. Только звезды пустыни сияли над ними, большие, как огни свечей, на фоне черного бархатного полога неба.
Сара заговорила так тихо, что Манфред едва мог разбирать слова, хотя губы девочки находились в нескольких дюймах от его уха.
– Ты единственный друг, который у меня когда-либо был, – сказала она. – Да еще такой, кто учил меня читать и писать.
Манфред тут же почувствовал, как от этих слов на его плечи лег огромный груз ответственности. До этого момента он испытывал к девочке двойственные чувства. У него, как и у Сары, никогда не было друзей его возраста, он никогда не ходил в школу, никогда не жил в городе. Его единственным учителем был отец. Всю свою жизнь Манфред находился среди взрослых мужчин; рядом были его отец, Хендрик и грубые суровые мужчины. И никакая женщина не заботилась о нем и не проявляла к нему нежности.
