скачать книгу бесплатно
– Дело есть. Видишь? Это надо расклеить по городу, – и сунул в руки пачку листовок.
Ноги в ту ночь крепко выручили Федотку. Обегал все улицы и везде оставил белые квадратики бумаги с напечатанными призывами.
На следующий день со всех сторон начали стекаться демонстранты с алыми знамёнами и транспарантами в руках. Среди них находился и юный Федотка. На сердце было радостно и непонятно. Откуда-то взявшиеся казаки разгоняли рабочих, пороли плётками, топтали конями. Тогда-то и познал Федотка силу казацкой плетки. Свалился под забор, кое-как выбрался из мечущейся толпы и с трудом добрался до дома.
…Шёл 1905 год. Жить в Алексеевке стало очень трудно, и братья вернулись в родную Митяевку.
Хлебопашествовать долго не пришлось. Федота Воронина призвали на действительную. Служил в 85-м Казанско-Астраханском пехотном полку. Там и застала его мировая война. В атаке под Барановичами Федота ранило, его отправили в Пензу. Выздоровевших фронтовиков вновь направили на формирование. Так унтер-офицер Воронин оказался в гуще февральских событий семнадцатого года в Москве.
На всю жизнь запомнил Федот Воронин беседы с большевиком Грязновым. Из рабочих был. Говорить умел. Тихо, незаметно втягивал слушателей в беседу. Разъяснял политику большевиков. Воронин уяснил главное: «Долой войну! Да здравствуют большевики!». С этими лозунгами пришлось вывести на улицу свою 16-ю роту. А на другой день в числе семерых солдат крестьянский сын Федот был избран делегатом в исполнительный комитет солдатской секции Московского Совета депутатов.
Прошли десятилетия, но Федот Андреевич и сейчас хорошо помнит те бурные дни, называет товарищей по работе: Будзинского, Савву Степняка, Додзина, Артишевского, Тамарина, Муралова.
Работы у членов солдатской секции было много. Организовывали и сами выступали на митингах, формировали военные отряды, добывали продовольствие.
Дважды Ф. А.Воронин видел Владимира Ильича Ленина. Первый раз – в политехническом институте. Слушалось сообщение делегации, ездившей в Брест – Литовск для подписания мира с Германией. Второй раз – на фабрике «Богатырь». Слово предоставили Ленину. Вождь начал говорить почти неслышно. Присутствующие, среди которых много было недовольных новой властью, постепенно затихли – все слушали Ленина. Здесь Воронин присутствовал как работник ЧК, туда он был направлен для борьбы с контрреволюцией.
Работать в ЧК было интересно, но опасно. Дело приходилось иметь с анархистами, искать и обезоруживать врагов революции. Однажды вместе с другими работниками Воронин, переодевшись странником-богомольцем, несколько дней жил в Симоновском монастыре, наблюдал за его служителями. В результате проверки и обыска было обнаружено много оружия, продовольственных запасов и других вещей, совсем не обязательных для духовных особ.
Вскоре Федот Андреевич выехал в Орёл на курсы красных командиров. Готовился на Южный фронт. Но перед самой отправкой тиф перечеркнул его планы.
После окончания гражданской войны Ф.А.Воронин вернулся в Митяевку. Первое коллективное хозяйство появилось в селе в 1926 году. Федот Андреевич – активный организатор, один из первых председателей. Хозяйство укреплялось, а в тридцатых годах стало ядром колхоза. Нужно помочь соседям – Воронин всегда готов. Уком посылает его в соседние сёла, Рождествено, Ермоловку… Наступила всеобщая коллективизация.
…Вместе со всеми колхозниками Федот Андреевич отпраздновал 21-ю годовщину победы над фашистской Германией. Колхоз имени Мичурина, куда входят села Нижне-Марьино, Митяевка и Алемна – крупное, многоотраслевое хозяйство, ежегодно получающее миллионный доход. Земля приносит высокие урожаи пшеницы, подсолнечника, сахарной свёклы. Общественное животноводство даёт государству много мяса, молока. Зажиточно живут все колхозники.
А села… Почти заново обновилась Митяевка, не узнать Нижне-Марьино. Четверики, крытые больше шифером. Почти на каждом приусадебном участке фруктовый сад. Электросвет в каждом доме. Телевизоры через дом. На колхозном собрании колхозники решили построить Дом культуры, проложить водопровод.
Идут годы. Федоту Андреевичу Воронину 75 лет. В памяти у него и Октябрьская революция, и коллективизация, и Отечественная война. Неизгладимые впечатления оказали на него решения 23-го съезда КПСС. То, что наметила партия, непременно сбудется. Этому верят все. Это проверено жизнью.
«Ленинское знамя» (г. Лиски),13.О5.1966 г.
…Публикации в «районке» о жизни нашего села не проходят незамеченными. Их читают и взрослые, и мои ученики. Радуются при этом или огорчаются в зависимости от содержания. Автору видеть свою заметку в газете всегда приятно. Изредка из редакции звонят, просят осветить тот или иной вопрос, откликнуться на какое-то событие. К Первомайскому празднику получаю открытку:
Дорогой Вячеслав Михайлович!
Поздравляем вас, активного корреспондента нашей газеты с Первомаем и Днём печати!
Желаем новых творческих удач, большого личного счастья.
1.05. 66 года. Журналисты «Ленинского знамени».
Как не откликнуться на добрые слова!
Берёзка
Новелла
В село завезли саженцы. Давали всем желающим. Кто откажется от стройных красивых берёзок! Взяла одну и моя соседка, тётя Варя. Вечером со своим сыном Алешкой они долго хлопотали возле полутораметрового саженца. Выкопали просторную яму, устлали навозом дно, осторожно, как кувшин молока в погреб, опустили деревце, расправили корни.
Затрепетали у каждого дома зелёные клейкие листочки, и хотя берёзки еще не надели свои белые фартуки, на улице от них посветлело. И вдруг деревца стали засыхать. Умирали трудно. Не как тополь. Тот и растет быстро, и погибает, как солдат в бою… Только у дома тёти Вари стояла зеленокосая, ловя листочками вечернюю тишину.
Нынешней весной соседкина любимица предстала во всей своей красе. Тонкая, упруго-порывистая, она поднялась до самого карниза, гибкими ветвями заглядывая в окна.
Тётя Варя, придя с работы, садилась около берёзки на скамеечку и дотемна делилась с деревцом своими думами, как будто с Алёшкой, когда тот ещё не уходил в армию.
Но пришла беда: Зорька боднула березку. Вздрогнула она и с тихим стоном упала на землю. Соседи молча вздыхали, не зная, чем помочь, а бабка Лена гневно бранила «проклятущую скотиняку».
Подняли берёзку, выпрямили, обложили перелом влажным навозом, туго затянули старым капроновым чулком. Две девочки принесли воды, пообещали делать это ежедневно. Потом все разошлись, и лишь тетя Варя долго стояла у деревца и, как мне показалось, плакала.
Неизвестно, кто больше помог деревцу выстоять: пионеры, взявшие над ней шефство, бабка Лена, стоявшая каждый вечер около берёзки с палкой, встречая корову, а может слёзы тети Вари?
Листочки берёзы стали наливаться соком, ветки поднялись, ожила красавица. Тётя Варя написала об этом в письме сыну.
«Ленинское знамя» (г. Лиски), 29.05. 1966 г.
Брезентовая сумка
Сестру я ждал каждую субботу. И уже в пятницу становилось радостно от мысли: сегодня приедет Катя, может, привезёт хлеба, или игрушку, а то и какую-нибудь книжку. В субботний вечер я засыпал лёгким, приятным сном.
Стук в дверь среди ночи перехватывал от волнения дыхание, заставлял сжиматься в комок, по уши залезать под материнскую фуфайку.
Сестра не входила, а влетала в избу. Шумная, всегда весёлая, озорная.
Жёлтый флажок керосиновой коптилки трепыхался из стороны в сторону, ежесекундно грозясь исчезнуть, пока мы, шесть человек, укладывались на холодной печи. И неприятно было потом, то ли я видел сон, то ли сестра вполголоса разговаривала с мамой о каких-то немцах, разбитом Воронеже, хлебных карточках.
…А всё было наяву: и полуголодный паёк, и горы битого кирпича, который убирали девушки-фэзэушницы, и десятка два пленных немцев.
Ровно в семь часов приводил их конвойный на работу. Они по двое брали носилки и медленно взад-вперед таскали до перерыва щебень, кирпич, скрученную арматуру. В перерыве отдыхали тут же, на кирпичах, показывали девчатам семейные фотографии, пытались заговорить с теми, кто не уходил на обед домой. Общежитие девушек находилось рядом.
В один из таких коротких перерывов столкнулась сестра в дверях своей комнаты с рыжим немцем. Он торопливо жевал чёрный хлеб, и судорожно запихивал в свою брезентовую сумку буханку, вытащенную из тумбочки…
О происшедшем сообщила конвоиру. Тот рванул сумку из рук немца, замахнулся на него и… опустил побелевший кулак. Только прошипел: «Ешь, сволочь!» – и кинул немцу сэкономленную, может, за месяц буханку ржаного хлеба.
Потому-то и не привезла мне сестра долгожданного гостинца.
А сумка? Сумка оказалась у меня. Из толстого зелёного брезента, с тремя алюминиевыми пряжками. На тонкой бечёвке, с единственной «Книгой для чтения» да тетрадкой из жёлтой оберточной бумаги, она четыре года провисела на моем плече, пока я ходил в начальную школу.
Ничего лучше нельзя было придумать, когда мы собирались на рыбалку. Сумка, лёгкая и вместительная, заменяла нам ведро. В неё я собирал колоски и рвал лебеду, в ней я носил муку из смолотой на жерновах первой послевоенной ржи.
Я невольно вспомнил эту брезентовую немецкую сумку несколько дней назад, когда два «первачка», выйдя из школы, с криком «занятия окончились!» начали «футболить» набитый книгами, с блестящими уголками портфель. Я вспомнил брезентовую сумку. Портфелей тогда у нас не было.
«Ленинское знамя» (г. Лиски), 22.06.1966 г.
Наш земляк Семён Додонов
Последняя встреча Анны Романовны с сыном была летом 1942 г. Да и встреча ли это? Услышала рокот самолёта, выбежала из хаты, а он, накренившись на одно крыло, сделал круг невысоко над домом и улетел в сторону Давыдовки, к Дону, к фронту.
А через неделю пришел долгожданный треугольник. «Дорогая мама! Побывал около родного дома. Сейчас ещё злее дерусь с врагом. Бьём гадов днём и ночью. Обо мне не волнуйтесь, берегите себя».
– И всегда он был таким, – вспоминает Анна Романовна. – Ласковым, заботливым. Бывало, в школе получит немудрёный обед и тем поделится с товарищами. Начнут ребята драться – вмешается, помирит.
Дмитриевскую школу Семён Додонов закончил успешно и поступил в Острогожское ФЗУ. Неплохой столяр из него получился. Но потянуло парня в небо. Строгая отборочная комиссия не устояла перед напористым русоголовым парнем.
Год работает Семён столяром и одновременно учится летать на планере. «Трудно, мама, но будет легче потом, – скупо сообщал он в письмах.
…Письма, письма. Не так уж много их осталось. И когда засосёт где-то внутри, достанет их Анна Романовна, разгладит потёртые сгибы, поговорит с сыном. Датированы они 1938, 1939 годами.
…Неспокойно на Дальнем Востоке. Туда-то и отправился выпускник школы военных летчиков Семён Додонов. Служба шла напряжённо. Частые полеты. Свободных дней было мало.
– Да и в выходные дни, – вспоминает жена Нина Ивановна. – Как только проснётся, сразу к окну: «Ух, погодка сегодня! Вот бы в небо!» Любил Семён небо, пропадал на аэродроме. Вскоре группу истребителей переправили к финской границе. В дни подготовки к вылету появилась дочка Светланка.
– Грянула Отечественная. «Писем не было долго, – вспоминает Анна Романовна. – Дал о себе знать уже в самом разгаре первого года войны.
Южный фронт. 40-й истребительный авиационный полк. Тяжёлые бои. Передышки редкие, да и те чаще во время перебазирования аэродрома. На груди старшего лейтенанта засиял первый орден.
И опять долгое молчание. Не проходило дня, чтобы почтальон не приносил кому-то в дом страшный конверт. В самом начале 1942 года зашёл он и к Додоновым. Молча опустил сумку на лавку, достал казённое, со штампом, письмо. Дрогнули руки у Анны Романовны, но письмо распечатала. Командир полка писал: «В боях с немецкими захватчиками ваш сын проявил себя бесстрашным летчиком. Как истинный патриот Семён Додонов беспощадно громит фашистскую мразь в воздухе и на земле. Поздравляем вас, Анна Романовна, с правительственной наградой сына». Это был второй орден Красного Знамени.
Умело воевал штурман Додонов. В день приходилось делать по восемь вылетов. «Однажды, – вспоминает его сослуживец, – особенно долго ждали Додонова с боевого задания. Перед вечером, наконец, израненный самолёт сел на родной аэродром. Выскочили техники из землянок, а Семён стоит на крыле:
– Братцы! Минеральные воды наши взяли…
Подбежали к нему товарищи, он и свалился к ним на руки.
Январь 1943 года. Фашисты, огрызаясь, отступали на запад. 40-й истребительный авиаполк находился недалеко от села Соломенское Ставропольского края. Время от времени вражеские бомбардировщики группами прорывались в тыл наших войск, бомбили, несли смерть.
…В то морозное утро у Сёмена Додонова было особенно радостное настроение. Накануне он получил письмо. Дома порядок. Виктор и Светланка росли, ждали папу.
А вскоре команда «По машинам!» подняла его звено в воздух.
Под прикрытием истребителей стая фашистских «хейнкелей» приближалась к району расположения аэродрома. Через четверть часа свои и немецкие завертелись в небесной карусели. От первой очереди рассыпался один стервятник. За ним, заваливаясь на крыло и оставляя за собой чёрный шлейф дыма, пошёл к земле второй. Бомбардировщики, поспешно сбросив бомбы, уходили на запад. Но сопровождавшие их истребители продолжали бой.
Семён заметил, как к его ведомому в хвост заходил фашист. Минута, и товарищ погибнет. Командир бросился на выручку. В момент, когда третий вражеский самолет, сбитый Додоновым, потянул вниз, пуля немецкого стрелка пробила грудь лётчика. Немного не дотянул Семён до своего аэродрома.
Это был последний, 309-й, вылет нашего славного земляка. А спустя несколько дней мать читала знакомый почерк майора Чупикова: «Семён был верным сыном Родины, бесстрашным соколом, замечательным командиром, героем Отечественной войны. Лично и в групповых боях он уничтожил более 30 самолетов противника, нанёс огромный урон живой силе и технике».
Теперь в дом Додоновых, родителей лётчика-героя, приходят письма от взрослых и пионеров из Ставропольского края. Справляются о здоровье, просят рассказать о Семёне Григорьевиче, прислать его фотографию.
«Ленинское знамя» (г. Лиски), 22.07. 1966 г.
Первый урок
Красив был этот старый сад. Шумели посаженные в строгом порядке полувековые клёны. Под ними плотной стеной в виде правильного квадрата росла непролазная сирень, а рядом – фруктовые деревья. В непроходимых зарослях ивняка мы играли в войну, читали книжки, собирали и засушивали листья растений.
Но самым любимым нашим занятием были поиски птичьих гнёзд. Нет, мы их не разоряли. Это было бы великим кощунством. Наоборот, оберегали, как самую драгоценную вещь.
1-го сентября мы шли в школу. Начинались новые заботы и гнёзда на время забывались, Лишь глубокой осенью, собирая гроздья подмёрзшей рябины, натыкались на старые знакомые гнёзда. Радостно становилось от таких встреч.
Мне вспоминается один из душных летних дней, когда мы с младшей сестрёнкой, лазая по кустам, нечаянно обнаружили гнездо с птенцами. Влепленное в рогатку бузины, оно было совершенно открыто жаркому июльскому солнцу. Из раскрытых жёлтых ромбиков беспрерывно слышалось: «Пить – пить – пить». Нам стало жаль птенцов. После короткого совета мы перенесли гнездо чуть ниже, в тень густых листьев. Там, думали мы, им будет прохладнее.
С хорошим чувством от оказанной помощи мы вернулись домой. На второй день, не сговариваясь, пошли навестить наших новых знакомых. Нетерпеливо подобрались к кусту бузины. В шаге от него остановились с раскрытыми от удивления ртами: все пять птенцов были мертвы. Едва заметно вниз-вверх покачивалась ветка с гнездом да неподалёку от нас, тревожно посвистывая, порхали две желтогрудые птицы.
Потрясённые увиденным мы молча побрели домой, чтобы наутро вернуться вновь. Всё оставалось по-прежнему. Парило солнце, и те же желтогрудки вились над нами. Они покинули гнездо.
Лишь после узнали мы о существующей у птиц «жестокости». От птенцов, побывавших в руках человека, родители отказываются.
…Прошли годы. Мы с сестрой стали взрослыми. Встречаясь, каждый раз вспоминаем наш первый урок неумелой помощи.
И теперь, когда я говорю своим ученикам: «Берегите птиц!», то добавляю: «Любите и изучайте их». Даже помогать надо умеючи. И вспоминаю тонкую качающуюся ветку бузины с гнездом неизвестной птицы в дорогом для меня саду.
«Ленинское знамя», 31.08.1966 года.
Поездка в Марьино
Уезжая, думали: не позже следующего лета обязательно приедем с женой в школу, где пришлось впервые после института работать учителями, вновь встретиться с нижне-марьинцами, с кем несколько лет делили пополам и горести, и радости. А главное, навестить нашу бывшую хозяйку тётю Аришу, тихую, незаметную женщину, с удивительно добрым сердцем.
Удивлялись мы ей. Забежит, бывало, домой на минутку – и снова на ферму. Даже в короткий обеденный перерыв, когда гудящие после дойки руки требовали отдыха и покоя, она никогда не сидела без дела.
В середине зимы, помню, чествовали нижне-марьинцы своих передовиков. С краю за длинным столом с кумачовой лентой через плечо скромно сидела тётя Ариша, ставшая в тот вечер заслуженной колхозницей.
– Если собрать всё молоко, которое надоила Ирина Николаевна Кузьмина, – говорил о ней председатель колхоза, – им можно было напоить тысячу ребят!
Радовались мы за нашу хозяйку и втайне беспокоились: шестой десяток на исходе, нелегко ходить за коровами.
– На отдых вам пора, тётя Ариша, – говорили ей.
Не возражала, но работу не бросала:
– Поработаю до весны, там видно будет.
Наступала весна, проходило лето. После каникул мы возвращались в школу, а тётя Ариша по-прежнему не думала уходить с фермы.
И вот спустя пять лет мы снова в Нижне-Марьино. Подивились: изменений в селе сколько! Открылся городского типа магазин, строится Дворец культуры, всюду новые дома. А тётя Ариша всё та же. Маленькая, сухонькая, вечно куда-то спешащая.
– Дома сидеть – не велика радость. – На работе я при людях. Люди разговаривают, и я вникаю, они засмеялись, и я улыбнулась, – будто оправдываясь, рассказывает она о себе.
…Незадолго до нашего отъезда почтальон принес районную газету. А в ней список награждённых за успехи в колхозном производстве. И среди знакомых имён – фамилия тёти Ариши. За многолетний труд правительство наградило Ирину Николаевну Кузьмину орденом «Знак Почёта».
– Теперь о пенсии и думать нечего, – шутливо сокрушается тётя Ариша – В большом долгу перед людьми.
«Ленинское знамя», 2.09.1971г.
Странички истории
Праздник в Лисках
Это было пятьдесят лет назад. Лискинцы отмечали седьмую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. В канун этой даты город, люди оделись в праздничный наряд. Торжества начались ещё утром, когда во всех школах прошли детские утренники. Вечером того же дня в кинотеатре и школе первой ступени были проведены торжественные заседания представителей от рабочих и крестьянских организаций. После собравшиеся посмотрели интересный концерт, поставленный силами местных любителей и учащихся старших классов.
7-го ноября, в 10 часов утра, гудки мастерских и паровозов возвестили о сборе жителей города на демонстрацию. Многолюдные колонны горожан начали шествие от райкома партии, мимо Ленинского сада и остановились у рабочего клуба. Здесь ораторы выступали с речами, рассказывали о значении Октябрьской революции, играла музыка. Особенно волнующим моментом было приведение к Торжественному обещанию юных пионеров.
