скачать книгу бесплатно
– Даю тебе мое слово, Саймон Гийо де Сент-Джули, что я, Пьер Бенедикт де Сент-Джули, приму свое поражение, когда это случится.
VIII
Франсуа пешком возвращался в отель от своего отца, закутавшись в плащ. Сильный дождь накрыл город, и молодой человек сожалел, что не взял лошадь или карету ранее утром.
Франсуа разговаривал со своим отцом по делу об убийстве, которое Юберт Стон де Сент-Джули полностью переложил на него, однако все заслуги достались детективу, что Франсуа ненавидел. С годами его отец становился все ленивее и ленивее, относясь к своей работе с большой безалаберностью, бросая все на своего сына. Но при этом Юберт отказывался покидать свой пост и отдавал дела Франсуа в основном из-за того, сколько денег последний зарабатывал. Поэтому у Юберта Стон де Сент-Джули появилась привычка перекладывать все на своего сына и забирать большую часть заслуг, когда дела были закончены. Это происходило уже чуть более нескольких лет, и Франсуа иногда задумывался, когда же его отец перестанет упрямиться и уйдет с должности, особенно из-за некоторых проблем со здоровьем. Но самая большая проблема, которую Франсуа видел, была его мачеха, Розана Луиз ле Зонтэ, околдовавшая его отца, травившая его разум своими чарами.
С момента ее появления в жизни Юберта Стон де Сент-Джули детектив никогда не был прежним. Он больше уделял времени своей второй жене и вставал на ее сторону, даже если она была не права, другими словами, стал подкаблучником, во что было сложно поверить. До встречи с Розанной Юберт был очень уважаемый человек, которым он до сих пор и оставался. Он был очень самодостаточным и умел хорошо держать себя в руках, никогда не позволяя своим эмоциям или людям вокруг контролировать его. Детектив также очень любил и лелеял свою первую жену, заботясь о ней и Франсуа.
В детстве Франсуа это выглядело странным, когда его отец был холодным, как лед, и непробиваемым, как камень, находясь с посторонними людьми, но дома Юберт всегда превращался в милого и заботливого отца и мужа. Те дни медленно начали меняться, когда Розана вошла в его жизнь. Узнав, что у мужа роман за ее спиной, Франсуаза Энгалиас де Сент-Джули приложила все усилия, чтобы его прекратить, но, к сожалению, на тот момент Юберт был уже в полной власти Розанны. Из-за этого Франсуаза впала в депрессию и в скором времени тяжело заболела и умерла.
Смерть матери была самым тяжелым моментом в жизни Франсуа, и юноша прекрасно понимал, что такой исход не был случаен. Немногие знают, что за несколько дней до ее смерти Франсуаза начала чувствовать себя намного лучше и была приглашена на чаепитие к подруге, на которое Розана также была приглашена. Зная, как сильно Розана хотела занять место его матери, Франсуа предполагал, что женщина воспользовалась случаем, чтобы сделать что-то плохое его матери, потому что, как упоминалось ранее, через несколько дней после того Пьеррет внезапно умерла. Никто не знает, что произошло между двумя женщинами в тот день, и одна из целей жизни Франсуа – выявить истину и добиться справедливости для его матери.
Прошло шестнадцать лет, и у Франсуа все еще не было точной информации о том, что произошло тот день. Однако ему удалось узнать, что имя его мачехи не было настоящим, что Розана не из знатной семьи и изначально из низкого сословия. Теперь следующей целью Франсуа было найти настоящую семью Розанны и узнать о ней больше через них, чтобы лучше понять ее действия. Все это было тяжелой работой, так как, видимо, его мачеха умела хорошо заметать за собой следы, но молодой человек не терял надежду, напоминая себе, что он делает это ради своей покойной матери.
Возвращаясь к настоящему моменту, Франсуа подводил первые итоги: информации об убийстве было немного, несмотря на то, что прошло уже более двух недель. Однако её было достаточно, чтобы понять, чем занималась убитая семья до своего исчезновения.
Франсуа выяснил, что Леонардо Сер ди Минно получал письма с угрозами, которые, возможно, были от поклонников Маргариты, просто-напросто сильно завидовавших ему. Также, возможно, что эти угрозы поступали от людей, с которыми Леонардо имел какое-то дела, и эти люди были либо в Париже, либо в Риме.
По слухам, семья планировала отправиться в Италию и, скорее всего, там остаться на несколько лет. Маргарита настаивала на том, чтобы взять свою младшую сестру Изабеллу с собой. Причины такого решения никому не были известны.
За несколько дней до исчезновения, по словам ее родственников и друзей, Маргарита Мэйден Сер ди Минно также получала подобные сообщения, что и ее муж, и из-за этого ее поведение заметно поменялось. Она стала беспокойной и настороженной, а иногда она внезапно бледнела, словно увидев призрак. Маргарита особенно начинала волноваться, когда дело касалось ее дочерей. По словам слуг, если она не знала, где находились Сесилия и Джули, то поднимала тревогу и не успокаивалась, пока обе девочки не были у нее в объятиях. Похоже, сообщения о смерти и угрозах становились все более интенсивными, и, в конце концов, убийца сделал их реальностью. По крайней мере, так Франсуа видел все это.
Определить человека или людей, которые отправляли эти ужасные послания семье, было труднее всего, потому что большинство этих записок и писем были сожжены Леонардо, чтобы не пугать Маргариту, а те, которые сохранились, невозможно идентифицировать по почерку. Это был один из самых сложных случаев, с которыми Франсуа когда-либо работал один или со своим отцом, и факт, что жертвы – его дальние родственники, делал это дело еще тяжелее и мучительнее. Франсуа желал как можно быстрее свершить справедливость для них, чтобы семья могла покоиться с миром. Однако самое загадочное в этом деле то, что вся кровь была словно высосана из тел до последней капли. Как такое возможно?
Франсуа покачал головой, обходя работающих под дождем людей, и повернул в сторону своего пристанища, когда услышал душераздирающий женский крик, разнесшийся по улице, заставивший всех вздрогнуть и посмотреть друг на друга.
Будучи детективом и умея хорошо держать себя в руках, Франсуа остановился и посмотрел в сторону, откуда, возможно, донесся крик. Если слух молодого человека его не подводил, то крик послышался из узкого переулка, откуда под ноги Франсуа выскочил черный кот, прежде чем сигануть в другую сторону.
Посмотрев по сторонам, молодой человек вступил в переулок, чувствуя, как стены домов давят на него. В конце Франсуа вышел на широкую улицу, где небольшая группа людей, увидев его, запаниковала и стала что-то быстро прятать, когда он появился на тротуаре.
– Я Франсуа Лоран де Сент-Джули, помощник детектива Юберта Стон де Сент-Джули. Что происходит? – громко представился он, смотря на побелевшие лица парней, которые, переглянувшись с друг другом, отступили в сторону, открывая вид на мертвое тело девушки, лежавшей в луже лицом к небу.
Ее красивые карие глаза с застывшим в них ужасом были широко раскрыты, а кожа бледна, как снег. Казалось, что женщина замерла, ужаснувшись чему-то.
– Что произошло? – нахмурившись, спросил Франсуа, опускаясь на корточки, чтобы получше рассмотреть тело. – Кто-то из вас ответствен за это? Вы знаете, что наказанием будет смерть?
– Месье, мы тут ни в чем не виноваты! – воскликнул самый младший, черноволосый мальчик, которому на вид было лет тринадцать. – Моя сестра пошла за хлебом, но когда дверь за ней закрылась, мы услышали ее крик и выбежали на улицу она… она… – мальчик не выдержал и расплакался, друзья, стоявшие рядом, не знали, как поддержать его.
Ничего не отвечая, Франсуа убрал рыжие волосы девушки с ее шеи, открывая глубокие порезы, точно такие порезы были на шее Маргариты, когда ее тело осмотрели. Точно так же, как у его покойной дальней родственницы, у девушки не было кровотечения из них, несмотря на то, что они были смертельно глубокими.
– Вы видели что-нибудь или кого-то странного на улице или в округе, до того как твоя сестра закричала? – Франсуа закрыл глаза покойнице и поднялся на ноги.
– Пару дней назад мой отец заметил мужчину, одетого во все черное, – сквозь слезы говорил мальчик. – Он сказал, что тот двигался с непохожей для человека скоростью и ловкостью, как будто был каким-то животным. Никто ему не поверил, поэтому мы быстро забыли об этом.
Франсуа нахмурился при упоминании о мужчине в черном, вспоминая о том, кого он видел около дома Марье, и о человеке, упомянутом Пьером.
Все это казалось странным и непонятным, и в конце концов Франсуа приказал отправить кого-нибудь за помощью и перенести тело в соседнее здание, чтобы он мог хорошо его осмотреть. Молодой человек также не мог избавиться от чувства, будто кто-то наблюдал за ним. Но может быть, Франсуа просто чувствовал себя неуютно под многочисленными взглядами смотревших на него из соседних домов. Но что, если он ошибался?
* * *
Пьер проснулся в холодном поту, тяжело дыша. На улице всю ночь продолжал лить дождь, и, судя по нависшим плотным одеялом облакам, он не собирался прекращаться. Молодой человек рукавом сорочки протер потный лоб, закрывая глаза.
Опять, его опять беспокоили кошмары.
Сколько Пьер себя помнил, когда в его жизни происходило что-то ужасное или слишком много событий не давали ему покоя, то его начинали преследовать кошмары.
Обычно они никогда не повторялись, но в последние несколько ночей Пьеру снился один и тот же сон, в котором он сначала видел свою двоюродную сестру Маргариту вместе с ее дочерьми гуляющую в саду, прежде чем что-то или кто-то в черном внезапно появлялся из ниоткуда, и не успевал Пьер и глазом моргнуть, как безжизненные тела Маргариты и близняшек лежали в крови на траве. Затем появлялся Леонардо, который начинал сражаться с напавшим на его семью черным силуэтом, но поединок не успевал разгореться, как мужчина падал замертво рядом с женой и детьми. Сценарий постоянно менялся, но концовка сна и его герои оставались все те же.
Пьер задумывался: это происходило из-за того, что убийца все еще не был пойман и покойная семья не была отомщена? Другой причиной могло быть, конечно, то, что Пьер дал слово Изабелле, что он найдет убийцу. Если честно, он не мог сказать точную причину, и только Бог знал ее.
* * *
Пьер в конце концов заставил себя встать с постели и начал одеваться, чтобы спуститься вниз на завтрак. За окном все также продолжал нудно моросить дождь, но он уже не был таким сильным, как когда Пьер проснулся. На самом деле было похоже на то, что дождь скоро совсем прекратится, чему юноша был рад.
Надев кюлоты, короткие штаны-бриджи длиной до колена, и белые чулки, молодой человек накинул сверну камзол с верхним платьем темно-синего цвета и, обувшись в черные туфли, спустился на первый этаж в столовую, где за столом уже сидели его родители с братом.
– Доброе утро, – Пьер подошел к матери и в знак приветствия поцеловал ее руку, кивнул отцу и сел рядом с Саймоном.
К нему сразу же подошел слуга и, налив ему напиток, начал отрезать кусок мяса, однако Пьер остановил его и вместо этого взял фрукты, чтобы положить в свою тарелку.
– С тобой все в порядке? – поинтересовалась Пьеррет, обеспокоенно посмотрев на сына. – Ты в последние время плохо ешь.
– Со мной все хорошо, мама. Не стоит обо мне беспокоиться, – мягко улыбнулся Пьер, беря чашку в руки.
Пьеррет Энгалиас де Сент-Джули была права, заметив что ее сын почти ничего в последние время не ел. Причиной этому было просто-напросто потеря аппетита, который молодой человек мог легко контролировать, точно так же как он мог контролировать нужное ему количество времени для сна. Это было странным, но иногда нужным, особенно сейчас с таким количеством всего происходящего вокруг.
– Как твое самочувствие, дорогая? – молчание за столом прервал Антонио, который даже не посмотрел на жену, задав ей вопрос.
– Полегче, чем вчера, – женщина тяжело вздохнула – Однако врач прочит еще несколько дней провести в постели, чего мне совершенно не хочется делать.
– Делай то, что тебе было сказано, – мужчина посмотрел на жену. – Неужели это так сложно?
Пьеррет, ничего не ответив, отрезала кусок мяса и положила его себе в рот. Антонио закатил глаза и что-то пробормотал себе под нос, прежде чем обратиться к Пьеру.
Чувствуя себя слегка некомфортно, Пьер поспешил уделить внимание фруктам, лежащим на его тарелке.
– Итак, сегодня вечером во дворце проведут маскарад, – Антонио снова прервал молчание. – Я не смогу присутствовать, потому что все судьи были приглашены на ужин сегодня, и я не хочу быть грубым, не посещая его. Однако будет еще грубее, если никто из нас не пойдет на маскарад от лица нашей семьи.
– Если тебя волнует репутация нашей семьи, то я могу поехать на него, – спокойно сказала Пьеррет, продолжая терзать мясо на своей тарелке.
– Тебе, дорогая, нужно оставаться в постели, – мужчина снова посмотрел на жену, прожигая ее взглядом. – Тебе нужно следить за здоровьем, но мне кажется, ты этого не делаешь. – Антонио перевел взгляд и посмотрел на Саймона, уплетавшего завтрак с здоровым аппетитом. – Саймон слишком юн, чтобы посещать подобные мероприятия, тем более дворец – это не место для детей, – мужчина перевел взгляд на старшего сына: – Остался только Пьер.
– Маскарады, балы, званые обеды ужины и прочее – это пустая трата времени, отец, – Пьер отхлебнул немного напитка.
– Это правда, но это часть жизни каждого в благородном обществе. Итак, что ты собираешься ответить? – Антонио прищурился, не сводя глаз с сына. – Ты пойдешь или я должен запятнать свою карьеру, которую я годами строил, и самому пойти?
Дверь столовой неожиданно приоткрылась, и в помещение вошел Николас, который, быстрым шагом подойдя к нему, протянул конверт.
– Слуга, принесший это письмо, сказал, что оно срочное, – прикрыв рот рукой с одной стороны, негромко прошептал он другу, прежде чем удалиться из столовой.
– Что это, дорогой? – поинтересовалась Пьеррет, с любопытством посмотрев на сына. – Что-то настолько важное, что стоит помешать нашему завтраку?
Ничего не отвечая, молодой человек вскрыл конверт, раскрыв короткое письмо, узнал почерк Франсуа. Прочитав послание, Пьер вскочил на ноги.
– Все хорошо? Что-то не так? – любопытство не оставляло мать в покое.
– Я прошу прощения, но мне нужно срочно удалиться, – не дожидаясь ответа и сжимая письмо в руке, Пьер вышел из столовой, найдя Николаса, ожидавшего его за дверью в коридоре.
– Прикажи срочно оседлать мне коня и принеси мне мой плащ, – Пьер быстро шагал по коридору к входу вместе с Николасом. – И да, Николас, ты отправляешься со мной.
– Что? Куда? – удивился тот, но Пьер ничего не ответил и сказал ему поторапливаться.
Через несколько минут кони были оседланы, и молодые люди выехали со двора, направляясь в центр города к реке.
* * *
3 июня 1661
– Все хорошо. Не бойся.
Черноволосый мальчик недоверчиво смотрел на Пьеррет, прижимаясь к стенке.
Как только они вернулись с рынка, Пьеррет приказала привести мальчика в порядок, умыв его, подав новую одежду и покормив. Мальчик находился в ужасном состоянии, от голода казалось, что на нем были только кости и бледная кожа. Это разбивало сердце Пьеррет. По пути домой женщина укрыла мальчика своей шалью.
Сейчас мальчик был умыт и причёсан, одет в чистые простые одежды. Пьеррет теперь могла рассмотреть его получше.
Пушистые волосы чёрные, как крыло ворона, детское личико с узкими карими глазами и пухлыми губами. Маленькое тщедушное тельце, казалось, состояло из одних хрупких косточек, никакого намека на детскую пухлость, и сердце Пьеррет сжалось. Женщина понимала, что мальчика морили голодом и что если бы ей не удалось уговорить Антонио купить его, то еще немножко и ребёнок бы скоро умер.
Пьеррет повернула голову в сторону стола, на котором стояла не тронутая мальчиком еда. Женщина прикусила себя за щеку изнутри и снова посмотрела на малыша. Мальчик наткнулся спиной на стену и прижался к ней, не сводя глаз с Пьеррет. Вздохнув, Пьеррет подошла к нему, остановилась в нескольких шагах и медленно опустилась на корточки.
– Все хорошо, – сказала она на английском, говоря мягким и приятным голосом. – Тебя никто не обидит.
– Он отказывался есть, сколько бы мы ему ни предлагали, – в разговор вмешалась служанка. – Он и так как скелет. Я не понимаю, как он еще жив и зачем вы его подобрали.
– Александра, ты позабыла своё место, – тон Пьеррет тут же изменился. Она резко поднялась и обернулась к служанке. – Как ты смеешь указывать мне, что мне делать?
– Я прошу прощения, госпожа, – светловолосая девушка опустила голову. – Я не хотела, чтобы эти гадкие слова слетели с моего языка.
– Пошла вон. У меня нет настроения и времени разбираться с тобой. И да, оскорбив моего сына, ты оскорбила меня.
– Он ваш сын? – Александра круглыми глазами уставилась на Пьеррет. – Но… – она взглянула на мальчика, – но вы же привезли его с рынка и…
– То, что произошло, тебя совершенно не касается. Ты слишком молода. Но знай о том, что мать всегда узнает своего ребёнка, неважно, сколько времени пройдёт. Он мой сын, и я не потерплю оскорблений в его сторону.
– Я… пожалуйста, простите меня, госпожа! – Александра упала на колени. – Я не знала ничего и совершила ошибку! Простите меня, пожалуйста.
– Что здесь происходит? – дверь отворилась и в гостиную вошёл Антонио, который непонимающе посмотрел на женщин. – К чему крики?
– Пошла вон, – повторила Пьеррет, игнорируя мужа.
Девушка послушно поднялась с пола и покинула комнату.
Пьеррет, тяжело вздохнув, обернулась к мальчику, и ее сердца снова сжалось. Малыш смотрел на неё глазами, полными слез и испуга, продолжая прижиматься к стенке. Стараясь не издавать никаких звуков, он прикусил нижнюю губу.
– Все хорошо, не бойся, – Пьеррет снова перешла на английский язык и, опустившись на коленки, протянула руку мальчику. – Я больно тебе не сделаю…
– Дорогая, я не знаю, что произошло, но ребёнок явно напуган и, может, будет лучше, если мы оставим его в покое на какое-то время? – Антонио не спеша подошёл к жене и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
Пьеррет проигнорировала его и продолжала смотреть на мальчика. Сглотнув, она произнесла следующие слова, которые ни она сама, ни Антонио не ожидали от нее услышать.
– Подойди сюда, сын мой. Мама тебе больно не сделает.
– Пьеррет?! – Антонио удивленно посмотрел на жену. – Что ты только что сказала? Мы ни о каком усыновлении не говорили и…
– Антонио, замолчи, пожалуйста.
В комнате повисла тяжелое молчание. Мальчик продолжал смотреть на Пьеррет с мокрыми от непролитых слез глазами, но женщине показалось, что он уже не был настолько напряжен, как раньше.
Не задумываясь, Пьеррет начала напевать старую детскую песню на английском языке, которую ей когда-то пела мама. Песенка была о любви матери к ребенку, какое он приносит ей счастье и как материнское сердце болит, когда ему страшно и когда он болеет. Пьеррет пела мягким тёплым голосом, от которого у каждого, находящегося в комнате, выступили мурашки на коже. Антонио выругался себе под нос, не понимая, чего его жена пыталась добиться.
Мальчик же сполз по стенке вниз и сел на холодный пол, обняв себя за коленки. Он спрятал своё личико в них и снов, задрожал, но на этот раз из-за слез. Продолжая петь, Пьеррет подкралась к нему поближе и снова протянула руку, но не смела до него дотронуться, боясь его снова напугать.
Услышав шорох, мальчик поднял голову. Его карие глаза встретились с зелёными глазами Пьеррет, прежде чем он посмотрел на протянутую руку. Медленно и неуверенно мальчик на короткий момент взял протянутую руку Пьеррет. Это был краткий миг, но его было достаточно для того, чтобы Пьеррет поняла – он доверяет ей, и ее глаза начали наполняться слезами, а в груди словно расцвел цветок. Все это время, пока мальчик держал Пьеррет за руку, он смотрел ей в глаза почти не моргая, прежде чем он отпустил ее руку и снова обнял себя за колени.
Спустя несколько часов
– Дорогая, ты понимаешь, что это очень серьезный шаг?
Пьеррет уложила мальчика спать и, сидя на краю кровати, поглаживала его по голове. Улыбка не покидала ее лицо, а глаза были полны любви и нежности, смотря на сладко спящего ребёнка.
Многие годы Пьеррет и Антонио пытались зачать ребёнка, но, к сожалению, у них это не получалось. Все говорило о том, что Пьеррет не может стать матерью по каким-то неизвестным причинам, и это разбивало ей сердце. Еще с детства Пьеррет мечтала о сыне и боялась, что ее мечта никогда не сбудется. Но почему-то, когда она увидела этого странного мальчика на рынке, то почувствовала не только жалость к нему, но и любовь, которая была сильнее ее.
– Мой дорогой, – шепотом ответила Пьеррет, – я прекрасно понимаю твои тревоги, но нам не обязательно так быстро возвращаться во Францию. И нам не обязательно всем объявлять о том, что он не наш сын. Это может быть нашим секретом.
– Как на счёт того, чтобы мы снова попробовали зачать ребёнка, и тогда мы решим, что делать с ним? Нет, просто выкинь эту идею из головы. Мы отдадим его в хорошие руки. Я тебе это обещаю.
– Я не могу так поступить, мой дорогой, – Пьеррет посмотрела на мужа – Я… я не знаю, как объяснить это. Но я чувствую, словно он мой сын, мой потерянный ребёнок. Я не хочу его отпускать и хочу воспитать и вырастить его как своего собственного. Антонио, прошу тебя, пойми меня. Я понимаю, что это будет тяжело, но я знаю, что нам удастся скрыть тайну, что он не родной нам. Пожалуйста, Антонио. К тому же я знаю, что никогда не смогу родить тебе наследника…
Антонио тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, не сводя глаз с жены, смотрел на нее. Он понимал ее боль. Боль того, что она не могла родить ему ребёнка, сколько бы они ни старались. Но усыновление мальчика означало то, что им придётся не возвращаться во Францию еще несколько лет, чтобы обучить его всему, чтобы мальчик не казался слишком чуждым. К тому же им нужно придумать объяснения, почему мальчик не похож ни на Пьеррет, ни на Антонио. И многие другие проблемы, которые надо предотвратить, хотя бы частично.
– Антонио?
Антонио ничего не ответил и, в последний раз взглянув на мальчика, не спеша направился к двери, выходя в коридор и закрывая за собой дверь.
Пьеррет тяжело вздохнула и повернулась к малышу. Улыбка снова озарила ее лицо, и женщина протянула руку к его милому личику.
– Я тебя никому не отдам, – прошептала она, поглаживая мальчика по щеке. – Я не знаю, почему мне кажется, словно ты мой сын, мой потерянный сын, но как бы это ни было, я сделаю все возможное, чтобы ты остался с нами. Ты станешь частью этой семьи, и я подарю тебе любовь, которую ты заслуживаешь. Ты мой мальчик, мой сын… мой Пьер…
