Гори, гори, моя звезда!
Полная версияГори, гори, моя звезда!
Полная версия:
Гори, гори, моя звезда!
«С тайною тоскою…»
С тайною тоскою,Смертною тоской,Я перед тобою,Светлый ангел мой.Пусть сияет счастьеМне в очах твоих,Полных сладострастья,Томно-голубых.Пусть душой тону яВ этой влаге глаз,Всё же я тоскуюЗа обоих нас.Пусть журчит струеюДетский лепет твой,В грудь мою тоскоюЛьется он одной.Не тоской стремленья,Не святой слезой,Не слезой моленья —Грешною хулой:Тщетно на распятьеОбращен мой взор —На устах проклятье,На душе укор.1846«Я ее не люблю, не люблю…»
Я ее не люблю, не люблю…Это – сила привычки случайной!Но зачем же с тревогою тайнойНа нее я смотрю, ее речи ловлю?Что мне в них, в простодушных речахТихой девочки с женской улыбкой?Что в задумчиво-робко смотрящих очахЭтой тени воздушной и гибкой?Отчего же – и сам не пойму —Мне при ней как-то сладко и больно.Отчего трепещу я невольно,Если руку ее на прощанье пожму?Отчего на прозрачный румянец ланитЯ порою гляжу с непонятною злостьюИ боюсь за воздушную гостью,Что, как призрак, она улетит.И спешу насмотреться, и жадно ловлюМелодически-милые, детские речи;Отчего я боюся и жду с нею встречи?..Ведь ее не люблю я, клянусь, не люблю.<1853, 1857>«О, говори хоть ты со мной…»
О, говори хоть ты со мной,Подруга семиструнная!Душа полна такой тоской,А ночь такая лунная!Вон там звезда одна горитТак ярко и мучительно,Лучами сердце шевелит,Дразня его язвительно.Чего от сердца нужно ей?Ведь знает без того она,Что к ней тоскою долгих днейВся жизнь моя прикована…И сердце ведает мое,Отравою облитое,Что я впивал в себя ееДыханье ядовитое…Я от зари и до зариТоскую, мучусь, сетую…Допой же мне – договориТы песню недопетую.Договори сестры твоейВсе недомолвки странные…Смотри: звезда горит ярчей…О, пой, моя желанная!И до зари готов с тобойВести беседу эту я…Договори лишь мне, допойТы песню недопетую!<1857>Цыганская венгерка
Две гитары, зазвенев,Жалобно заныли…С детства памятный напев,Старый друг мой – ты ли?Как тебя мне не узнать?На тебе лежит печать —Буйного похмелья,Горького веселья!Это ты, загул лихой,Ты – слиянье грусти злойС сладострастьем баядерки —Ты, мотив венгерки!Квинты резко дребезжат,Сыплют дробью звуки…Звуки ноют и визжат,Словно стоны муки.Что за горе? Плюнь да пей!Ты завей его, завейВеревочкой горе!Топи тоску в море!Вот проходка по баскамС удалью небрежной,А за нею – звон и гам,Буйный и мятежный.Перебор… и квинта вновьНоет-завывает;Приливает к сердцу кровь,Голова пылает.Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,С голубыми ты глазами, моя душечка!Замолчи, не занывай,Лопни, квинта злая!Ты про них не поминай…Без тебя их знаю!В них хоть раз бы поглядетьПрямо, ясно, смело…А потом и умереть —Плевое уж дело.Как и вправду не любить?Это не годится!Но, что сил хватает жить,Надо подивиться!Соберись и умирать,Не придет проститься!Станут люди толковать:Это не годится!Отчего б не годилось,Говоря примерно?Значит, просто всё хоть брось.Оченно уж скверно!Доля ж, доля ты моя,Ты лихая доля!Уж тебя сломил бы я,Кабы только воля!Уж была б она моя,Крепко бы любила…Да лютая та змея,Доля, – жизнь сгубила.По рукам и по ногамСпутала-связала,По бессонными ночамСердце иссосала!Как болит, то ли болит,Болит сердце – ноет…Вот что квинта говорит,Что басок так воет.. . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . .Шумно скачут сверху внизЗвуки врассыпную,Зазвенели, заплелисьВ пляску круговую.Словно табор целый здесьС визгом, свистом, крикомЗаходил с восторгом весьВ упоенье диком.Звуки шепотом журчатСладострастной речи…Обнаженные дрожатГруди, руки, плечи.Звуки все напоеныНегою лобзаний.Звуки воплями полныСтрастных содроганий…Басан, басан, басана́,Басаната, басана́та,Ты другому отданаБез возврата, без возврата…Что за дело? ты моя!Разве любит он, как я?Нет – уж это дудки!Доля злая ты моя,Глупы эти шутки!Нам с тобой, моя душа,Жизнью жить одною,Жизнь вдвоем так хороша,Порознь – горе злое!Эх ты, жизнь, моя жизнь…К сердцу сердцем прижмись!На тебе греха не будет,А меня пусть люди судят,Меня Бог простит…Что же ноешь ты, моеРетиво сердечко?Я увидел у нееНа руке колечко!..Басан, басан, басана́,Басаната, басана́та!Ты другому отданаБез возврата, без возврата!Эх-ма, ты завейВеревочкой горе…Загуляй да запей,Топи тоску в море!Вновь унылый перебор,Звуки плачут снова…Для чего немой укор?Вымолви хоть слово!Я у ног твоих – смотри —С смертною тоскою,Говори же, говори,Сжалься надо мною!Неужель я виноватТем, что из-за взглядаТвоего я был бы радВынесть муки ада?Что тебя сгубил бы яИ себя с тобою…Лишь бы ты была моя,Навсегда со мною.Лишь не знать бы только намНикогда, ни здесь, ни тамРасставанья муки…Слышишь… вновь бесовский гам,Вновь стремятся звуки…В безобразнейший хаосВопля и стенаньяВсё мучительно слилось.Это – миг прощанья.Уходи же, уходи,Светлое виденье!..У меня огонь в грудиИ в крови волненье.Милый друг, прости-прощай,Прощай – будь здорова!Занывай же, занывай,Злая квинта, снова!Как от муки завизжи,Как дитя от боли,Всею скорбью дребезжиРаспроклятой доли!Пусть больнее и больнейЗанывают звуки,Чтобы сердце поскорейЛопнуло от муки!<1857>Любовь цыганки
Любовь цыганки, —Все нам твердят, —Самой смуглянке,Самой смуглянкеИ рай и ад!И рай и ад.Знавали ль Хмару,Найдете ль паруВ Москве еще таких очей;Такой певуньи,Такой плясуньиТеперь уж нет нигде, ей-ей,А пела, пела,Что твой соловей.Любовь цыганки —Все нам твердят, —Самой смуглянке,Самой смуглянкеИ рай и ад!И рай и ад.Она молчала,Когда, бывало,Ее дивятся красоте;А сердце билось,Оно просилосьСказать «люблю»,Сказать «люблю».Всё он наяву,Всё он наяву,Наяву и в мечте.Любовь цыганки, —Все нам твердят, —Самой смуглянке,Самой смуглянкеИ рай и ад!И рай и ад.В ней сердце ныло,Она любила,Он день и ночь за ней следил,Но лицемерноЛюбил, неверный:Она цыганка, он барин был,Ее разлюбил,Ее разлюбил,Разлюбил и погубил.Любовь цыганки, —Все нам твердят, —Самой смуглянке,Самой смуглянкеИ рай и ад!И рай и ад.Ее венчалиИ в пышной залеВсю ночь был шумный пир потом;Ее венчали,А в ночь с печалиЗаснула Хмара покойным сном.Она умерла,Она умерла,Умерла с тоски по нем.<1857>Александр Николаевич Островский (1823–1886)
«Баю-баю, мил внучоночек!..»
Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!Допрежь беды не видали беды,Беда пришла да беду привелаС напастями, да с пропа́стями,С правежами беда, всё с побоями.Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!Нас Бог забыл, царь не милует,Люди бросили, людям отдали:Нам во людях жить, на людей служить,На людей людям приноравливать.Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!Беду нажили, как изжить будет?Изживаем беду за работушкой,За немилей, чужой, непокладною,Вековечною, злою, страдною.Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!Ты спи, поколь изживем беду,Изживем беду, изживем грозу.Пронесет грозу, горе минется,Поколь Бог простит, царь сжалится.Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!Белым тельцем лежишь в люлечке,Твоя душенька в небесах летит,Твой тихий сон сам Господь хранит,По бокам стоят светлы ангелы.Баю-баю, мил внучоночек!Ты спи, усни, крестьянский сын!С тобой сидит бабка старая,До зари с зари прибаюкивает.Тихий сон очам выговариваетДа качку-качалку покачивает.1864Иван Савич Никитин (1824–1861)
«Тихо ночь ложится…»
Тихо ночь ложитсяНа вершины гор,И луна глядитсяВ зеркала́ озер;Над глухою степьюВ неизвестный путьБесконечной цепьюОблака плывут;Над рекой широкой,Сумраком покрыт,В тишине глубокойЛес густой стоит;Светлые заливыВ камышах блестят,Неподвижно нивыНа полях стоят;Небо голубоеВесело глядит,И село большоеБеззаботно спит.Лишь во мраке ночиГоре и развратНе смыкают очи,В тишине не спят.1849Ночь на берегу моря
В зеркало влаги холоднойМесяц спокойно глядитИ над землею безмолвнойТихо плывет и горит.Легкою дымкой туманаЯсный одет небосклон;Светлая грудь океанаДышит как будто сквозь сон.Медленно, ровно качаясь,В гавани спят корабли;Берег, в воде отражаясь,Смутно мелькает вдали.Смолкла дневная тревога…Полный торжественных дум,Видит присутствие БогаВ этом молчании ум.<1850>Молитва дитяти
Молись, дитя: сомненья каменьТвоей груди не тяготит;Твоей молитвы чистый пламеньСвятой любовию горит.Молись, дитя: тебе внимаетТворец бесчисленных миров,И капли слез твоих считает,И отвечать тебе готов.Быть может, ангел твой хранительВсе эти слезы соберетИ их в надзвездную обитель,К престолу Бога отнесет.Молись, дитя, мужай с летами!И дай Бог, в пору поздних летТакими ж светлыми очамиТебе глядеть на Божий свет!Но если жизнь тебя измучит,И ум, и сердце возмутит,Но если жизнь роптать научит,Любовь и веру погасит, —Приникни с жаркими слезами,Креста подножье обойми:Ты примиришься с небесами,С самим собою и с людьми.И вот тогда из райской сениХранитель-ангел твой сойдетИ за тебя, склонив колени,Молитву к Богу вознесет.<1853>«Отвяжись, тоска…»
Отвяжись, тоска,Пылью поразвейся!Что за грусть, коли жив —И сквозь слезы смейся!Не диковинка – пирПри хорошей доле;Удаль с горя поет,Пляшет и в неволе.Уж ты как ни хвалисьУмной головою, —Громовых облаковНе отвесть рукою.Грусть-забота не спит,Без беды крушится;Беззаботной душеИ на камне спится.Коли солнышка нет, —Ясный месяц светит;Изменила любовь, —Песня не изменит!Сердце просит не слез,А живет отрадой;Вот умрешь, – ну, тогдаНичего не надо.Нищий («И вечерней и ранней порою…»)
И вечерней и ранней пороюМного старцев, и вдов, и сиротПод окошками ходит с сумою,Христа-ради на помощь зовет.Надевает ли сумку неволя,Неохота ли взяться за труд, —Тяжела и горька твоя доля,Бесприютный, оборванный люд!Не откажут тебе в подаянье,Не умрешь ты без крова зимой, —Жаль разумное божье созданье,Человека в грязи и с сумой!Но беднее и хуже есть нищий:Не пойдет он просить под окном.Целый век, из одежды да пищи,Он работает ночью и днем.Спит в лачужке, на грязной соломе,Богатырь в безысходной беде.Крепче камня в несносной истоме,Крепче меди в кровавой нужде.По́ смерть зерна он в землю бросает,По́ смерть жнет, а нужда продает;О нем облако слезы роняет,Про тоску его буря поет.1857«В темной чаще замолк соловей…»
В темной чаще замолк соловей,Прокатилась звезда в синеве;Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,Зажигает росу на траве.Дремлют розы. Прохлада плывет.Кто-то свистнул… вот замер и свистУхо слышит, – едва упадетНасекомым подточенный лист.Как при месяце кроток и тихУ тебя милый очерк лица!Эту ночь, полный грез золотых,Я б продлил без конца, без конца!1858«Вырыта заступом яма глубокая…»
Вырыта заступом яма глубокая.Жизнь невеселая, жизнь одинокая,Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, —Горько она, моя бедная, шла,И, как степной огонек, замерла.Что же? усни, моя доля суровая!Крепко закроется крышка сосновая,Плотно сырою землею придавится,Только одним человеком убавится…Убыль его никому не больна,Память о нем никому не нужна!..Вот она – слышится песнь беззаботная —Гостья погоста, певунья залетная,В воздухе синем на воле купается;Звонкая песнь серебром рассыпается…Тише!.. О жизни покончен вопрос.Больше не нужно ни песен, ни слез!1860Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886)
«Жаль мне и грустно, что ты, молодая…»
Жаль мне и грустно, что ты, молодая,Будешь томиться в глуши.Жаль, что исчезнет в тебе, увядая,Свежесть прекрасной души!Будешь под гнетом пустой и бесплоднойМелких забот суеты,Будешь подавлена жизнью холодной, —Бедная девушка, ты!Март 1845«Кто слезы льет, простерши руки…»
Кто слезы льет, простерши руки,От скорбной сердца полноты?Чьи грусть тяжелая разлукиПечалит нежные черты?Она стоит перед иконой,На ней дрожит лампады свет;Ее молитва – оборонойТебе от горестей и бед!То мчится вдаль она мечтою,Покинув спящую семью,То смотрит с тихою тоскоюНа опустевшую скамью, —Где ты всегда сидел, бывало,Скучал покойною судьбой:Она с прискорбием внималаИ говорила: Бог с тобой!И силе той молитвы веря,Ты добрый дух несешь в себе…Готов идти, не лицемеря,Навстречу жизни и борьбе…О, что́ бы ни могло случиться,Но знать отрадно каждый час,Что есть кому за нас молиться,Кому любить и помнить нас!..1845«Взамен разлуки и печали…»
Взамен разлуки и печали,Что́ впереди тебе дано,Что́ в безотрадно-грустной далиТебе судьбой обречено?Зачем возможность понималаТы жизни лучшей и другой;Зачем ты душу воспитала,Зачем стремилась в мир иной?И знай: должна уединенноТвоя поблекнуть красота,Промчаться юность постепенно,Разбиться светлая мечта!Но заживет с годами рана,С своим ты свыкнешься житьем!И все мы, поздно или рано,Себя самих переживем!..1845«Вопросом дерзким не пытай…»
Вопросом дерзким не пытайСудьбы таинственных велений,Поднять завесы не мечтай,Не разрешай своих сомненийИ не тревожь в тиши ночнойВидений злых готовый рой?..Оставь, забудь, не трогай их,Там нет отрады и спасенья…В борьбах измученных пустых,Ты пожелаешь разрушенья…Так пусть в сердечной глубинеВсегда безмолвствуют оне!..Что если – страшные мечты! —Все беспредельное созданьеИ мир бы целый понял тыИ перенес в свое сознанье?..Но, мнится, дух напором силЗемные узы б сокрушил!Моли, чтоб вечно не моглаРаскрыться истины пучина,Заговорит с тобою мгла,На зов откликнется темнинаИ дать властительный ответ,Где дышит смерть и жизни нет!1845Всенощная
Приди ты, немощный,Приди ты, радостный!Звенят ко всенощной,К молитве благостной.И звон смиряющийВсем в душу просится,Окрест взывающий,В полях разносится!1847–1850«Среди цветов поры осенней…»
Среди цветов поры осенней,Видавших вьюгу и мороз,Вдруг распустился цвет весенний —Одна из ранних алых роз.Пахнуло вдруг дыханьем мая,Блеснуло солнцем вешних дней,И мнилось – гостья дорогаяМне принесла, благоухая,Привет из юности моей!..1978Иван Иванович Панаев (1812–1862)
Будто из Гейне
Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна;Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.И, головку склонивши унылоИ глотая слезу за слезой,«Позабудь, если можно, что было», —Прошептала, махнувши рукой.На нее, как безумный, смотрел я,И луна освещала ее;Расставаяся с нею, терял яВсё блаженство, всё счастье мое!Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна:Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.<1847>Василий Павлович Чуевский
Серенада
Я здесь один, я жду свиданья,Заснули люди, спит земля.Приди, мой друг, дай мне лобзанье,Приди скорей, я жду тебя!Приди ко мне с улыбкой нежной,В блестящих шелковых кудрях,В одежде легкой, белоснежнойИ с детской радостью в глазах!Скорее, друг! Луна сребрится,Звезда любви для нас горит!Проглянет день, и все умчится,И наше счастье улетит.1858«Не кукушка…»
Не кукушкаВо сыром боруКуковала;Моя милаяВ светлом теремеТосковала.С утра до ночиИз очейСлеза всё катилась,И головушкаНа грудь белуюПриклонилась.1850-еАх ты, Волга, Волга-матушка
Ах ты, Волга, Волга-матушка,Река быстрая, глубокая,Стороны родной кормилица,Многоводная, широкая.Для чего ты меня, молодца,Сберегала и лелеяла,И победную головушкуНа своих волнах покоила?Подняла б ты грудь широкую,Всколыхнулась, расплескалась бы,И меня волнами шумными,Как дитя свое, одела бы.Если б знато, если б ведано,В дни былые, в годы прежниеЛучше б ты меня, родимая,Приютила бесталанного.Всколыхнулась, расплескалась бы,И меня волнами шумными,Как дитя свое,Одела бы.И лежал бы я на дне твоем,Как ребенок в колыбелочке,И меня бы ты, родимая,Шумом волн своих баюкала.Сторона моя, сторонушка
Сторона моя, сторонушка,Сторона моя родимая!Не на радость, не на счастиеТы меня вскормила, молодца.В молодых летах не знаю яНи утехи, ни веселия;Белым днем и ночью темноюЛью я слезы безутешные.Гаснут, меркнут очи светлые,Сохнет грудь моя с кручинушки;Проклинаю долю горькую,Не гляжу на вольный Божий свет,Тройка
Пыль столбом крутится, вьетсяПо дороге меж полей,Вихрем мчится и несетсяТройка борзая коней.А ямщик, разгульный малый,Шапку на ухо наделИ с присвистом, разудалый,Песню громкую запел.Соловьем он заливалсяИз дали, глуши степной.С песнью русскою сливалсяКолокольчик заливной.Долго, долго пыль крутилась,Долго песню слушал я,И от песни сердце билосьТак тревожно у меня.Тройка мчалась пред горою,Вдруг ямщик коней сдержал,Встал, слегка махнул рукою,Свистнул, гаркнул и пропал.Только пыль лишь разостлаласьВдоль по следу ямщика…Песнь умолкла, но осталасьНа душе моей тоска.1866«Гори, гори, моя звезда…»
Гори, гори, моя звезда,Гори, звезда приветная!Ты у меня одна заветная,Другой не будет никогда.Сойдет ли ночь на землю ясная,Звезд много блещет в небесах,Но ты одна, моя прекрасная,Горишь в отрадных мне лучах.Звезда надежды благодатная,Звезда любви волшебных дней,Ты будешь вечно незакатнаяВ душе тоскующей моей!Твоих лучей небесной силоюВся жизнь моя озарена.Умру ли я – ты над могилоюГори, гори, моя звезда!1868Федор Иванович Тютчев (1803–1873)
«Ты зрел его в кругу большого света…»
Ты зрел его в кругу большого света —То своенравно-весел, то угрюм,Рассеян, дик иль полон тайных дум,Таков поэт – и ты презрел поэта!На месяц взглянь: весь день, как облак тощий.Он в небесах едва не изнемог, —Настала ночь – и, светозарный бог,Сияет он над усыпленной рощей!Конец 1820-х – начало 1830-х годовSilentium![7]
Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои —Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи, —Любуйся ими – и молчи.Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь —Взрывая, возмутишь ключи,Питайся ими – и молчи…Лишь жить в себе самом умей —Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум —Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи —Внимай их пенью – и молчи!..<1830>«Сей день, я помню, для меня…»
Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною —Алели щеки, как заря,Все жарче рдея и горя!И вдруг, как Солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..<1830>Весенние воды
Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут и блещут и гласят —Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет!Мы молодой весны гонцы,Она нас выслала вперед!»Весна идет, весна идет!И тихих, теплых майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней!..<1830>«Как над горячею золой…»
Как над горячею золойДымится свиток и сгорает,И огнь, сокрытый и глухой,Слова и строки пожирает, —Так грустно тлится жизнь мояИ с каждым днем уходит дымом,Так постепенно гасну яВ однообразье нестерпимом!..О Небо, если бы хоть разСей пламень развился по воле —И, не томясь, не мучась доле,Я просиял бы – и погас!<1830>«Что ты клонишь над водами…»
Что ты клонишь над водами,Ива, макушку свою!И дрожащими листами,Словно жадными устами,Ловишь беглую струю?..Хоть томится, хоть трепещетКаждый лист твой над струей…Но струя бежит и плещетИ, на солнце нежась, блещет,И смеется над тобой…1830-еФонтан
Смотри, как облаком живымФонтан сияющий клубится;Как пламенеет, как дробитсяЕго на солнце влажный дым.Лучом поднявшись к небу, онКоснулся высоты заветной —И снова пылью огнецветнойНиспасть на землю осужден.О смертной мысли водомет,О водомет неистощимый!Какой закон непостижимыйТебя стремит, тебя мятет?Как жадно к небу рвешься ты!Но длань незримо-роковая,Твой луч упорный преломляя,Свергает в брызгах о высоты…<Апрель 1836>«Тени сизые смесились…»
Тени сизые смесились,Цвет поблекнул, звук уснул —Жизнь, движенье разрешилисьВ сумрак зыбкий, в дальний гул…Мотылька полет незримыйСлышен в воздухе ночном…Час тоски невыразимой!..Все во мне, и я во всем…Сумрак тихий, сумрак сонный,Лейся в глубь моей души,Тихий, томный, благовонный,Все залей и утиши.Чувства – мглой самозабвеньяПереполни через край!..Дай вкусить уничтоженья,С миром дремлющим смешай!<1836>«О чем ты воешь, ветр ночной?..»
О чем ты воешь, ветр ночной?О чем так сетуешь безумно?..Что значит странный голос твой,То глухо жалобный, то шумно?Понятным сердцу языкомТвердишь о непонятной муке —И роешь и взрываешь в немПорой неистовые звуки!..О, страшных песен сих не пойПро древний хаос, про родимый!Как жадно мир души ночнойВнимает повести любимой!Из смертной рвется он груди,Он с беспредельным жаждет слиться!..О, бурь заснувших не буди —Под ними хаос шевелится!..<1836>«Еще томлюсь тоской желаний…»
Еще томлюсь тоской желаний,Еще стремлюсь к тебе душой —И в сумраке воспоминанийЕще ловлю я образ твой…Твой милый образ, незабвенный,Он предо мной везде, всегда,Недостижимый, неизменный,Как ночью на небе звезда…<1848>«Слезы людские, о слезы людские…»
Слезы людские, о слезы людские,Льетесь вы ранней и поздней порой…Льетесь безвестные, льетесь незримые,Неистощимые, неисчислимые, —Льетесь, как льются струи дождевыеВ осень глухую, порою ночной.1849(?)«Святая ночь на небосклон взошла…»
Святая ночь на небосклон взошла,И день отрадный, день любезныйКак золотой покров она свила,Покров, накинутый над бездной.И, как виденье, внешний мир ушел…И человек, как сирота бездомный,Стоит теперь, и немощен и гол,Лицом к лицу пред пропастию темной.На самого себя покинут он —Упразднен ум, и мысль осиротела —В душе своей, как в бездне, погружен,И нет извне опоры, ни предела…И чудится давно минувшим сномЕму теперь все светлое, живое…И в чуждом, неразгаданном, ночномОн узнает наследье родовое.<Конец 1840 – начало 1850-х>«Сияет солнце, воды блещут…»
Сияет солнце, воды блещут,На всем улыбка, жизнь во всем,Деревья радостно трепещут,Купаясь в небе голубом.Поют деревья, блещут воды,Любовью воздух растворен,И мир, цветущий мир природыИзбытком жизни упоен.Но и в избытке упоеньяНет упоения сильнейОдной улыбки умиленьяИзмученной души твоей…<28 июля 1852>«Я очи знал, – о, эти очи!..»
Я очи знал, – о, эти очи!Как я любил их – знает Бог!От их волшебной, страстной ночиЯ душу оторвать не мог.В непостижимом этом взоре,Жизнь обнажающем до дна,Такое слышалося горе,Такая страсти глубина!Дышал он грустный, углубленныйВ тени ресниц ее густой,Как наслажденье, утомленныйИ, как страданье, роковой.И в эти чудные мгновеньяНи разу мне не довелосьС ним повстречаться без волненьяИ любоваться им без слез.<1852>К.Б
Я встретил вас – и всё былоеВ отжившем сердце ожило;Я вспомнил время золотое —И сердцу стало так тепло…Как поздней осени пороюБывают дни, бывает час,Когда повеет вдруг весноюИ что-то встрепенется в нас, —Так, весь обвеян дуновеньемТех лет душевной полноты,С давно забытым упоеньемСмотрю на милые черты…Как после вековой разлуки,Гляжу на вас, как бы во сне, —И вот – слышнее стали звуки,Не умолкавшие во мне…Тут не одно воспоминанье,Тут жизнь заговорила вновь, —И то же в вас очарованье,И та ж в душе моей любовь!..26 июля 1870«Все отнял у меня казнящий бог…»
Все отнял у меня казнящий бог:Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя при мне оставил он,Чтоб я ему еще молиться мог.1873Алексей Николаевич Плещеев (1825–1893)
Могила
Листья шумели унылоНочью осенней порой;Гроб опустили в могилу,Гроб, озаренный луной.Тихо, без плача, зарылиИ удалились все прочь,Только луна на могилуГрустно смотрела всю ночь.<1844>«Тени гор высоких…» (Из Рюккерта)
Тени гор высокихНа воду легли;Потянулись чайкиБелые вдали.Тихо всё… ТомленьемДышит грудь моя…Как теперь бы крепкоОбнял друга я!Весело выходитСтранник утром в путь;Но под вечер домаРад бы отдохнуть.<1844>Песня («Выйдем на берег; там волны…»)
