скачать книгу бесплатно
Перестать? – Маша медленно приподняла голову, длинным махом проведя языком по стволу к уздечке.
Нет…
И Маша опять склонилась над ним. Сто секунд молчания и сопения, и она добилась желаемой кондиции.
Действуйте, профессор, – Маша мягко перекатилась на спину, увлекая его за собой.
Она плавно раздвинула ноги и согнула их в коленях. ПалСаныч снова поразился естественности ее движений. Маша не ерзала, как он, не искала ощупью самое удобное положение, но просто принимала его. Как будто в ней работал совершенный автопилот. А его автопилот давно разладился, ему приходилось контролировать каждое движение, отставать и ошибаться.
ПалСаныч снова вторгся в это знакомое тепло, и гонка возобновилась. Эрекция была проблемной, совсем не такой, как в первый раз, когда член звенел и готов был взорваться. Но и вагина в этой позе была менее упругой, настроенной как раз на его состояние. – Интересно, она это просчитывает или об этом даже не думает, а у нее просто так получается?
И вновь мир поплыл. ПалСаныч взлетел на пик, на секунду испугался, что не сможет кончить, и тут же извергся всем, что в нем еще оставалось. И уже совсем пустой, он все не мог остановиться, не мог оторваться, пока мышцы влагалища, сжавшись в последний раз, не вытолкнули его наружу.
Он лежал, опустошенный и счастливый, чувствуя покой, затопляющую нежность и неприятно тянущую, зияющую пустоту в мошонке. Не хотелось совсем ничего. ПалСаныч, не глядя, повел рукой; пальцы коснулись Машиного бедра.
Маааша… – протянул он, вслушиваясь в звучание имени.
Чтооо? – в тон ему отозвалась девушка.
Маша, а я ведь не принял сегодня вечернюю дозу дофамина. Надо встать, а то начнется ломка. Тебе взять?
Не надо. И Вам тоже не надо. Синтетический дофамин – это суррогат, подделка. Если все делать правильно, организм сам синтезирует все нужные гормоны. А мы все сделали правильно.
Не знаю, я не уверен…
ПалСаныч, у Вас же гуманитарное образование с ограничением естественно-научного цикла. Конечно, Вы этого не знаете. Просто поверьте – сегодня Вам не нужны таблетки.
ПалСаныч помолчал, прислушиваясь к себе.
А знаешь, Маша, – прошептал он, зарываясь лицом в копну светлых волос, – кажется, ты права.
6
Маша Эпштейн «Общество без насилия: проблемы и перспективы»
…Инет изначально создавался как жестко контролируемая среда, деятельность любого пользователя в нем могла быть полностью отслежена. Что позволяло получить довольно точный психологический портрет с документированным набором предпочтений – сексуальных, этнических, политических и т.д. Но в период активного продвижения инета это касалось только тех, кто по тем или иным причинам становился объектом наблюдения в виртуальном пространстве.
Настоящая революция произошла лишь в первом десятилетии двадцать первого века, когда резко упала стоимость носителей информации. Полное отслеживание инет-потоков и сохранение истории веб-серфинга всех пользователей инета стало доступно не только технически, но и экономически. Разумеется, спецслужбы всех государств сразу же воспользовались новыми возможностями.
Одновременно с этим шло активное внедрение облачных сервисов, в результате чего личная информация стала храниться уже не на персональных компьютерах, но на удаленных серверах. Доступ к которым для пользователей, естественно, был ограничен. На первый взгляд, в интерфейсах сервисов ничего не изменилось – пользователь все так же мог редактировать и удалять свою информацию. Разница была лишь в одном – на собственном компьютере любые данные можно было удалить надежно и безвозвратно, тогда как на сервере все когда-то введенное сохранялось бессрочно. Но основная аудитория инета об этом даже не догадывалась.
В число задач этого глобального проекта не входила оперативная слежка за всеми гражданами. Хотя бы потому, что для полноценного контроля контролирующая система должна быть не менее сложной, чем контролируемая. Что в социальных системах принципиально невозможно (если только численность спецслужб не превышает численности всего остального населения).
Но постоянный контроль в реальном времени был совершенно излишним. Вполне достаточно было и того, что полная история сетевой активности каждого гражданина сохранялась бессрочно. И если он ничем не проявлял себя, в эту историю никто никогда и не заглядывал. Но стоило ему совершить морально осуждаемый проступок, его история поднималась и ему предъявлялись вполне обоснованные обвинения…
7
За окном шумела теплая ранняя осень, почти не отличимая от лета – разве что по каким-то совсем уж неуловимым признакам. Они лежали на мятой простыне, нагие и ошалелые. Последние дни они общались только в постели, а иногда и прямо на полу. Опершись на локоть, ПалСаныч любовался плавными линиями Машиного тела. – Она вся как будто заточена под меня, всеми своими впадинками и изгибами. А ее грудь… Грудь, полностью входящая в ладонь – это, наверно, идеальный размер. И она не обвиснет; и через десять лет она будет такой же упругой и прекрасной. Хотя, какие десять! Где мы – и где десять лет? Увидеться бы на будущей неделе… Это уже было бы счастьем.
Маша, – решился он наконец, – у меня проблемы. Я знаю, что наружная слежка – абсурд, что никто давно этим не занимается. Но сегодня я видел человека, и мне показалось, что он следил за мной. От универа и до самого дома. Это симптом. Я должен завтра же зайти в центр поддержки, пока не дошло до госпитализации.
Высокий брюнет с короткой стрижкой, весь такой накачанный? – уточнила Маша.
Как ты узнала?
Тогда все в порядке, – Маша положила прохладную ладонь на грудь ПалСаныча. – Это Антон, он просто ревнует.
Но ведь ревность – анахронизм, пережиток, мы давно от нее избавились!
Правда? – безмятежно улыбнулась Маша. – Действительно избавились?
ПалСаныч не ответил. Зачем нужны слова, когда сорвавшийся ритм сердцебиения прямо сейчас стучит в ее ладонь. Она все знает сама. Антон… Хорошо, что симптом оказался просто ревнующим приятелем; но сколько еще камней надо снять с души, чтобы вздохнуть свободно!
Это еще не все. Мне кажется, что нас все время снимают, что каждый наш шаг где-то фиксируется, и все это копится, копится…
Конечно снимают, – легко согласилась Маша, – всех же снимают. А Вы думаете, откуда на порносайтах ежедневные обновления?
Порно снимали терабайтами задолго до Комитета…
Это совсем другое порно. В нем мачо с огромными членами часами жарят красавиц с тугими сиськами. А сейчас – скукота, смотреть противно.
Маша! – ПалСаныч посмотрел на девушку удивленно и подозрительно. – Откуда ты это знаешь? Ты смотрела порно?
Ну… – замялась Маша. – Я же пишу диссертацию по социальной истории. У меня допуск, вторая группа.
А я профессор и заведую кафедрой социальной истории. Но у меня нет такого допуска.
Я пишу диссертацию по истории, – повторила Маша. – И еще я резервистка. А мой папа работает в Комитете.
Папа? В Комитете? Эпштейн?.. Маша, ты хочешь сказать, что БорисНаумыч – твой отец?
Да.
Маша заговорила быстро и сбивчиво, как будто боясь, что ее сейчас оборвут. Ее слова почему-то казались ПалСанычу предсказуемыми, как сцена в дурной мелодраме. Как будто все это он уже знал заранее. Что маму Маша не помнит; ее госпитализировали вскоре после родов. Что кроме отца у нее никого не было; он вырастил и воспитал ее в одиночку. Что папа совсем не такой, как все думают. Что он добрый, очень любит ее и до сих пор называет ромашкой. Что они все еще понимают друг друга с полуслова…
Маша! – перебил ПалСаныч. – Почему же ты не сказала мне раньше?
А это бы что-то изменило? Вы отказались бы от меня?
БорисНаумыч Эпштейн. Еще один тяжелый камень на сердце. Но все правильно. Он не отказался бы ни от одного дня, ни от одной минуты. Эта белобрысая бестия – часть его судьбы; и даже если завтра они расстанутся – это уже ничего не изменит. Часть судьбы.
Машка-ромашка… – подумал ПалСаныч, осторожно пробуя на вкус чужие слова. – Не слишком ли часто ты бываешь права?
8
Маша Эпштейн «Общество без насилия: проблемы и перспективы»
…Во времена, предшествующие мягкому тоталитаризму, постоянно изыскивались все новые методы управления массами. Наряду с привычными средствами стали широко применяться различные виды долгосрочной финансовой зависимости. Кредитование активно навязывалось всем слоям населения; жизнь в кредит фактически стала нормой. Но, как и во все времена, самым эффективным средством было насаждение и постоянное воспроизводство чувства вины. Все граждане должны были чувствовать себя виновными, живущими на свободе лишь по милости государства – которое в любой момент могло сменить милость на гнев. Для решения этой задачи издавались системы взаимно противоречивых законов; так что даже самый законопослушный гражданин не мог выполнить одни, не нарушив другие – и не становясь, таким образом, преступником в собственных глазах, равно как и в глазах государства. Недостатком этой системы была досадная необходимость соблюдения всех формальностей – хотя гражданин, совершенно очевидно, просто не мог не быть преступником, нарушение им законов все равно надо было доказывать, причем с соблюдением всех юридических тонкостей. Использование инета в этих целях должно было положить конец подобным неудобствам.
Таким образом, в начале двадцать первого века была окончательно сформулирована концепция развития инета. В ее основе лежали две главные задачи: первая – сделать всех пользователей виновными в обращениях к запрещенному контенту, и вторая – сделать легитимными сбор и хранение информации о виновности пользователей.
Проблема тотального слежения, решенная сначала технически, а затем экономически, потребовала и юридического решения…
9
БорисНаумыч Эпштейн. Председатель регионального отделения Комитета морального контроля. Это было совсем плохо. Комитетчики, аки бесы, появлялись, когда их поминали; и их появление не сулило ничего хорошего. Забыть бы о них, хотя бы на день.
Уходящее солнце освещало только треть комнаты; ПалСаныч и Маша лежали на полу, впитывая кожей последние теплые лучи. Тень уже подобралась вплотную и накрыла Машину ступню. Маша подтянула ногу и плавным движением перекатилась через ПалСаныча, слегка задев его прохладной грудью. Организм взвыл. Грудь-диверсантка тотчас была поймана, и началась веселая возня. Как дети, – подумал ПалСаныч. – Мы невинны, как дети…
Он не мог оторваться от Машиной груди, и Маша все сделала сама, оседлав его и припустив с места в аллюр. И только когда все было кончено, и Маша соскользнула влево, как подстреленный всадник, ПалСаныч смог наконец опустить руки, успевшие наизусть выучить ее упругое тело.
Говорить не хотелось и не хотелось ничего делать. Только лежать, лежать и лежать; лежать целую вечность, пока Маша не придумает какую-то новую провокацию. У нее это здорово получалось.
У Вас была семья? – спросила Маша, положив голову на плечо ПалСанычу.
Это означало, что сейчас она не хочет секса; только немножко тепла.
Была жена. Наташа. Госпитализировали четыре года назад. Она пыталась бежать по водосточной трубе, сорвалась и разбилась. Там невысоко, третий этаж. Просто неудачно упала. Умерла на месте. Так написали в протоколе.
Жаль… – чуть слышно прошептала Маша. – Болезнь никого не щадит…
Если бы никого, мы бы сейчас все там были, – возразил ПалСаныч. – Нет, тут другое. Возможно, все дело в каком-то дефекте психики. Возможно даже, это дефект воспитания, и если его найти, можно все изменить. Найти то общее, что объединяет всех заболевших…
Искали, ПалСаныч, с самого начала искали. Нет ни одной зацепки, все распределения в пределах погрешности.
А у тех, кто не заболел? У здоровых?
А здоровых просто нет, мы все пограничники. Разве Вы считаете себя здоровым?
ПалСаныч вспомнил, как на прошлой неделе на полном серьезе собирался в центр поддержки, и приуныл.
Не знаю, – честно ответил он. – Наверно, нет. И мысли последнее время лезут какие-то параноидальные. Все же знают, что их снимают, обычное дело. А я теперь все думаю – вдруг на кафедре кто нас увидит. Просто случайно кликнет по баннеру…
ПалСаныч! Вы хоть раз случайно кликали по баннеру? Вы хоть раз смотрели порно после принятия Кодекса?
Я нет, но другие…
Другие точно такие же. Боятся все и боятся всего. Так что хотя бы этого Вы можете не бояться, – Маша улыбнулась, но как-то совсем не радостно. – К тому же нас никогда не выложат в инет. Из-за папы.
Не поминай всуе, – оборвал ПалСаныч. – Только его здесь не хватало.
А ведь он почти забыл о Комитете. Почти. Сердце противно заныло. Вот сейчас. Они любят эти дешевые эффекты – появиться, когда о них заговорят. Вот сейчас.
И он появился. Дверь открылась – просто открылась, без щелчка, без клацанья кода, без сигнала подтверждения. БорисНаумыч прошел мимо них и встал у окна, заслонив солнце. Ежик седых волос на массивном затылке, мощные плечи и торс бывшего борца, уже заметно тронутые жиром.
Одевайтесь! – брезгливо бросил БорисНаумыч, не глядя на них.
Они заметались по комнате, собирая разбросанную одежду. Все было сорвано в спешке, вывернуто и перекручено.
ПалСаныч Кононов, – официальным голосом объявил БорисНаумыч, – Вы признаны человеком с моральными проблемами.
Сексуальными? – уточнил ПалСаныч, пытаясь попасть ногой в брючину.
Нет! – четко отрезал БорисНаумыч. – В январе восемнадцатого вы скачали два альбома Громова, помните?
Да. Он же тогда объявил свои песни свободными от копирайта. Было разрешение, все их и скачивали.
А в двадцать втором был принят закон, согласно которому федерация автоматически становилась соавтором любого интеллектуального продукта, созданного на ее территории. Теперь ни один автор не может отказаться от авторских прав, так как они уже не являются его личной собственностью. И все прежние отказы признаны юридически ничтожными.
Шорох одежд стих, и БорисНаумыч медленно повернулся к ним.
Как Вам известно, все статьи морального Кодекса имеют обратную силу и не имеют срока давности. Посему Вы обвиняетесь в скачивании чужого контента, то есть в хищении федеральной собственности. Вы признаете свою вину? Или найти Вам что-нибудь поинтереснее?
Признаю! – торопливо выдохнул ПалСаныч.
Зачитать Вам Ваши права?
Не стоит, я их знаю. Я же сам этому учу. Моральные проблемы – изоляция, испытательный срок двенадцать месяцев. Общественные работы, общественное жилье, поражение в правах на передвижение, уменьшение зарплаты, уменьшение ежедневной дозы дофамина.
При последних словах обвиняемые наверно холодеют от ужаса, – отрешенно подумал ПалСаныч. – А у меня уже целая коробка «лишних» таблеток, как-то они были не нужны последнее время…
Двенадцать месяцев – если выдержите испытательный срок, – мрачно уточнил БорисНаумыч. – А если нет – покатитесь дальше, до самого ада. Не приближайтесь впредь к моей дочери, иначе кончите аморалкой. Вам ясно?
Яснее некуда.
Вам разрешено взять с собой одну сумку. Собирайтесь, машина ждет внизу.
БорисНаумыч властно взял Машу за локоть и повел за собой. У дверей она обернулась, вскинув глаза на ПалСаныча. – Маша-Машенька, истинная ты женщина. Умеешь так многозначительно говорить лицом. Жаль только – совершенно неясно, что же ты хотела сказать…
10
Маша Эпштейн «Общество без насилия: проблемы и перспективы»
…Государство должно было получить право легально следить за своими гражданами — для того чтобы защитить их. На начальной стадии проекта было выделено три класса угроз, с которыми следует вести борьбу.
Терроризм. Запрос был обращен ко всем пользователям, поскольку к тому времени все боялись стать жертвой теракта или потерять в нем близких. Спецслужбам пришлось взять на себя обязанность отслеживать и анализировать всю почту и все поисковые запросы инета, чтобы вовремя нейтрализовать любую попытку найти технологии изготовления взрывчатых и отравляющих веществ. Естественно, и почтовые базы, и история всех поисковых запросов сохранялись.
Детское порно. Запрос был обращен к родителям, то есть к большинству пользователей. Для борьбы с этой угрозой пришлось отслеживать и сохранять историю веб-серфинга всех пользователей.
Нарушение авторских прав. Запрос был обращен к весьма узкой группе востребованных авторов. Государство должно было защитить их финансовые интересы, чтобы таким образом стимулировать их творчество. Для этого пришлось взять под контроль все файловые хранилища и сохранять всю историю закачек.
Благодаря грамотному освещению проблемы, виртуальная борьба государства с терроризмом и детским порно получила поддержку населения. С нарушением авторских прав было сложнее. Но хотя группа востребованных авторов была довольно малочисленной, именно она имела свободный доступ к средствам массовой информации. И обладала даром убеждения. Но главное – борьба авторов за копирайт была весьма высокооплачиваемой; авторы требовали свои отчисления и получали их. Фактически им платили не столько за их творчество, сколько за пропаганду легализации системы тотального слежения. Это стало одной из самых удачных инвестиций проекта…
11
Вернувшись из офиса, ПалСаныч привычно опустился в кресло и так же привычно положил ладонь на пульт. Жизнь изменилась в реале, но не в сети. Могло быть и хуже, – подумал он. – Повезло, что при моральных проблемах не стирают аккаунт; а терминал – он везде терминал. Кроме ада, разумеется.
ПалСаныч вызвал Машу – уже не надеясь связаться, но просто, чтоб еще раз увидеть. Хотя бы в записи автоответчика, где она сообщала, что занята, и просила оставить сообщение. Почти месяц ПалСаныч ежедневно звонил ей, но Маша ни разу не ответила.
