скачать книгу бесплатно
– Я считал тебя умнее. Ты встречаешь утром человека из своего времени, весь на эмоциях начинаешь рассказывать ему свою историю, обрываешь на половине и убегаешь в гимназию. И я поверю, что ты мог от всего этого на полдня отключиться, сидеть себе на уроках и о них только думать?
– Действительно. А ты как?
– А что я? Съел несколько пирожков, побродил по берегу, перебрался за Волгу на пароме и сразу вернулся. Да, встретил какого-то деда, бывшего учителя словесности, он меня русской речи учил.
– А, знаю. Александр Павлович. Вижу его иногда. Но он на пенсию ещё до меня вышел, я у него не учился. И всё?
– А что ещё?
– Как что? Даже если за эти полдня ты понял, где находишься, и спокойно смотрел по сторонам, меня ты тоже вряд ли ждал просто так.
– А кто ты такой, чтобы я нервничал? Королева Елизавета?
– Миша, ты что, год здешний забыл? Мы не дома. В Англии правит Виктория. Помнишь, кино было? Только там она молодая…
Помню, конечно. И не только кино. Сказал так просто, мог хоть Джонни Деппа назвать, хоть Петра Первого. Но Ника ответил с ходу. Газеты читает?
– Да, ещё три года старушке царствовать. Извини, просто шутки отвлекают.
– Шутки отвлекают, проблемы остаются. Я же утром тебя вопросами закидал, и ты ни на один не ответил. Стоял передо мной как приготовишка, хотя дома было бы совершенно наоборот. Наверняка и ты весь день хотел отвлечься, да не получалось…
– Примерно так…
– Так что оба мы друг друга ждали. Значит, и быть нам вместе.
– Это я ещё утром понял. Братья из будущего – звучит?
– Да уж не отец и сын.
– Ладно, пошутил. Иногда нужно.
Мы замолкаем. Со стороны – стоят два приятеля, о чём-то спорят. Взяли паузу. То ли наговорились, то ли хотят продолжить разговор и уступают друг другу это право. Ника не выдерживает первый.
– Так что ты делать здесь будешь?
– А ты?
– А что я? Нормальный гимназист после уроков идёт домой и готовится на завтра. Через неделю каникулы, идут последние контрольные…
– Ты и в той жизни был такой правильный?
– Нет, конечно. Там комп со стрелялками, телик, друзей полно. Да ты и сам знаешь. Уроки разве что, как говорила мама, с большой ленью к вечеру.
– А тут что?
– С компом и теликом всё ясно. Друзей мало – всего одна гимназия в городе. Да и город-то всего ничего. Дискотека – и слова такого не знают. На Рождество бал мужской и женской гимназий под жутким контролем. Нашему классу на него разрешили пойти впервые, доросли, значит, поэтому перед балом все срочно учили танцы. Красивые, но какие-то против наших скучные. И всё. Остаётся быть таким правильным – книги читать да учиться. Да мне это просто интересно, будто я в игре какой. Ничего, на каникулы в деревню, там веселее.
– К Стёпке?
– Запомнил? К ним, я у них вроде сына.
– А как это получилось – от крестьянского сына до гимназиста? И без документов…
– Потом расскажу. Сейчас пойдём ко мне.
– Это куда?
– На Малую Казанскую около церкви, мне там комнатку снимают.
– И что?
– Попробую уговорить хозяйку приютить тебя на неделю до каникул, потом уедем в деревню, там можно наняться в работники на лето. Крыша над головой, да и заработаешь. А потом видно будет. Ты что-нибудь другое придумал?
Что я мог придумать?
Мы идём по набережной до Малой Казанской, потом сворачиваем влево и на середине квартала заходим во двор. От поворота замечаю Казанскую колокольню и принимаю её как-то сразу и совершенно без всякого удивления. Может, старые открытки подготовили? Интересно, когда вернусь домой и приду сюда, удивлюсь, что её нет, или тоже приму как должное? А вот дом, где мне предстоит провести ближайшие несколько дней, совершенно не помню. То ли его уже снесут, то ли просто внимания на него не обращал – небольшой, внешне ничем особо не примечательный и вообще не на виду.
Ника квартировал в среднем доме
Хозяйки нет дома, и Ника ведёт меня к себе наверх. Я далеко не баскетбольного роста, и то голова почти под потолок. Ника немного сутулится.
– После каникул будешь ходить по комнате согнувшись.
– Да уж. Я и так самый длинный в классе.
– Понятно, акселераты появятся лет через шестьдесят. В той жизни, полагаю, повыше тебя встречались, и даже не старшеклассники.
– На наших старшеклассников здесь бы как на инопланетян смотрели! В своём классе я стоял шестым на физкультуре, а первый на голову выше. Но у него уже усы заметные были, и в баскетбольный интернат осенью собирался. Представляю его здесь у нас на гимнастике…
Комната как комната. Кровать, стол, стул и вешалка. Приют этакого провинциального Родиона Романыча.
– А тебе внизу в чулане место найдётся, – предвосхищает мой вопрос Ника. – Сейчас обед принесу.
Минут десять я пытаюсь придумать, в каком качестве предстать перед хозяйкой. Ничего умнее роли какого-нибудь двоюродного брата из Питера по делам на неделю, а потом в деревню с племянником в голову не приходит.
Ника приносит разогретый суп и хлеб. Съедаем быстро. Можно и отдохнуть.
– Так каким же был путь от крестьянского сына из космического века до гимназиста в российской провинции?
– Всё просто. Сканируются нормальные документы, вбивается новая фамилия – и на принтер.
– Это понятно. Комп у Стёпки в чулане оказался – он там в сети зависает, чтобы родителям в горнице не мешать, сканер у батюшки, который его на исповеди использует, в храме на часок позаимствовали. А принтер вообще в каждой избе ещё со времён Петра Великого по его указу в целях просвещения есть. Вот только ты говорил, что у них электричества нет. Нестыковочка получается. Или здесь велодинамо крутят?
– Шутишь?
– Ты первый начал.
– Ладно. Днём посмотрел на календарь. Увидел, что листки всё же отрывают. Двадцать пятое оказалось июлем, и год тысяча восемьсот девяносто седьмой. К вечеру из города приехал Стёпкин отец, дядя Игнат, и по его рассказу я понял, что мне туда ехать незачем. Ещё утром попробовал хоть кого-нибудь вызвонить – пустой номер. Даже сто двенадцать не отвечает. В сеть выйти тоже не получилось. Пришлось попроситься остаться дня на два-три. Дядя Игнат предположил, что я из дома сбежал, но я вроде убедил его, что всё в порядке и вообще я хороший. Остаться разрешили, с тем что буду возить со Стёпкой сено. А почему бы и нет?
– Но это на два-три дня…
– Да мне в тот вечер вообще показалось, что это сон какой-то. Что утром проснусь у себя дома, врублю комп и пойму, что это было. Может, это всё только со мной случилось – родник такой попался типа не пей, Иванушка, в прошлое попадёшь? Вряд ли, тётка с бутылями – значит, многие туда ходят. А может, не только со мной, и уже на всех форумах жужжат? Типа внушил кто-то всем этот девятнадцатый век, а потом отыграл назад. И ночь будет как прошлая, только в обратном направлении. Вечером пошли спать как стемнело – скучно показалось: ни компа, ни телевизора. Казалось, любую лабуду посмотрел бы с удовольствием. А Стёпка зазвал на сеновал – непривычно, но здорово, сено душистое и мягко. Он меня всё выспрашивал, а я выкручивался. Правду говорить – не поймёт да ещё подумает, что я над ним издеваюсь. Сказал, что живу в Угличе – не далеко и не близко, что в прошлом году полгода жили в Англии, оттуда и одежда. Ну и всякое такое. Даже несколько фраз по-английски выдал. Вроде поверил.
Ника замолкает. Я слушаю достаточно внимательно, всё ещё пытаясь найти хоть какую зацепку в его рассказе. Зацепку, которая позволит понять всё происходящее. Родник, понятно, совсем не при чём – в этом случае я давно уже был бы где-нибудь у шумеров или охотился на мамонтов. И если бы только я – к этому роднику две деревни ходят. Но попытку анализа перебивает интерес:
– А утром?
– А что утром? На сеновале и проснулся. Сначала кайф от сна и сена, потом всё понял. Утра с противоположным знаком не получилось. Весь день со Стёпкой сено возили, потом на Волге в той же компании и в том же виде. Уже как-то спокойно, будто всю жизнь так. Пацаны смотрели, как плаваю, старались изобразить что-то подобное. Они-то умели только на сажёнках. Со временем немного научились. Я хоть и не тренер, но помнил, как меня учили в бассейне, подсказывал. Потом дядя Игнат понял, что мне никуда отсюда не хочется уходить. Хочешь, говорит, оставайся. Вам со Стёпкой вдвоём веселее будет. Да и научишь его чему-нибудь, что сам знаешь. А то он только читать-писать-считать умеет да закону божьему кое-как обучен. Работать вроде можешь, не лентяй. Я даже покраснел тогда – меня дома особо не за что было хвалить, жил как все. А ежели, сказал, полиция придёт – сам выкручивайся. Скажу только, что прибился сюда, работает за еду. Да и мал ещё, подумалось, чтобы согрешить где да от полиции прятаться. А не будут тебя искать, так и живи. Домой захочешь – помогу добраться. Вот так.
– Но это ты крестьянским сыном стал. До гимназиста ещё далековато. Кстати, ты в каком классе?
– В шестом.
– Я так и подумал. В гимназию поступали, насколько знаю, лет в девять после приготовительного класса или домашнего обучения. Стало быть, ты примерно со своим возрастом учишься. И как это получилось?
– Миша, у тебя никогда не бывало какого-нибудь необыкновенного везения?
– Какого?
– Ну, когда что-то случается, и ты понимаешь, что и мечтать об этом не смел.
– Например?
– Даже не знаю… Если по мелочи – тебе срочно нужны деньги, немного, но и их под рукой нет. Случайно дают на сдачу лотерейный билет, открываешь – там нужная сумма. А поскольку лотерея моментальная, деньги выдают сразу. Или на экзамене – знаешь один билет, его и вытаскиваешь. Понимаю, что примеры несерьёзные, но ничего умнее в голову не лезет.
– Хочешь сказать, что у тебя что-то подобное?
– Вроде бы. Вот смотри. К августу я от Стёпки уже совсем не отличался. Бегал босиком, джинсы, мобильник и всё прочее было убрано в чулане. Холщовые штаны и рубаха для меня нашлись. Причёска как-то сама собой в заросшей голове растворилась. Да и язык здорово засорился диалектизмами да просторечиями.
– И много ты лингвистических терминов знаешь?
– А я в той жизни в гуманитарном классе учился, так что есть немного. В деревне никто особо не допытывался, откуда я взялся. Для всех я был племянником из Углича, благо у дяди Игната четверо братьев и две сестры да у тётки Марьи, его жены и Стёпкиной матери, пять сестёр. Все кто куда разъехались, замуж повыходили да переженились, так они сами своих племянников сосчитать не могут.
Ну так вот. В начале августа приезжает сестра тётки Марьи с мужем и сыном из Костромы. Я думал, погостить, а оказалось, они оттуда уехали совсем. Муж её каким-то мелким чиновником служил, да со всеми перессорился. Сын их, тоже Никита, как и я, учился в гимназии казённокоштным, то есть от платы был освобождён. Оказалось, что его отец, вроде бы такой невзрачный, в Балканской войне на Шипке отличился. Даже медаль показывал. Он тогда совсем молодым был. И из уважения к заслугам отца Никиту взяли бесплатно, на казённый кошт. Правда, учился средненько.
И хотели они сюда перебраться, а Никиту, значит, в здешнюю гимназию отдать. И документы все с собой были. Как вдруг пришла им в голову мысль вообще уехать на Дальний Восток. Какие-то друзья их давно уже там. Пишут, расхваливают. Земли мол много, а грамотных чиновников мало. Собрались быстро, а Никиту решили было здесь оставить на год учиться, пока там не устроятся. Но он заартачился – учиться надоело, хочу с вами. И тут дяде Игнату пришла в голову мысль – по его документам меня в гимназию устроить. Он давно уже понял, что мне там место. Фотографий в бумагах здешних нет, кто что заподозрит? Меня спросили, хочу ли, так я слова не мог сказать от восторга. Интересно же! Да и на всю жизнь в крестьяне…
– А что? Любой труд, так сказать, почётен, да тебе вроде и нравилось…
– Ну, нравилось. Но мозги-то у меня в двадцать первом веке не под это заточены! Кто его знает, сколько мы ещё здесь пробудем. Так хоть в гимназии поучусь. В общем, отвезли они документы, и меня приняли.
– И ты, конечно, как Волька ибн Алёша, всех поразил своими знаниями?
– Как кто?
– Волька ибн Алёша… Не читал? И кино не видел?
– Не-ет… А что там такое?
Действительно, откуда ему это знать. «Хоттабыч» потрёпанный у меня есть, первая книга, которую отец купил сам, чуть ли не во втором классе, лет пятьдесят назад, если не больше, и фильм явно тех же времён.
– Да там один волшебник заколдовал пацана вроде тебя, и он на географии выдал, что Земля на трёх слонах стоит. А его приятелю, чтобы в кино вечером пустили, быстренько бороду сообразил и дальше в том же духе. Только волшебник из древних был, а у тебя наоборот. Научная фантастика.
– Опять шутишь?
– А что? Главное – не рассказать на уроке физики о радиоактивности, поскольку Беккерель только три года назад её совершенно случайно сподобился открыть, и до здешней гимназии эта новость наверняка ещё не дошла. А строение ядра вообще только мы с тобой можем знать. Ну, и на уроке истории забыть о взятии Зимнего и штурме рейхстага.
– Если бы! Как раз с физикой да историей всё просто – отвечай по учебнику, и далее без проблем. А что делать с латынью, греческим, французским, немецким и русским? О первых двух ни малейшего представления, а в школе я английский учил.
– А что русский? Ты же из гуманитарного класса.
– А что русский? Новая орфография только через двадцать лет будет.
– И что такого? Ставь твёрдый знак на конце, пиши ять да i с точкой.
– А ты случайно старую орфографию не изучал?
– Нет, но тексты читаю свободно.
– Тексты читать не хитро, не церковнославянский, но писать… Буквы-то заменять не везде надо, вот в чём дело.
– Догадываюсь. Ну и как ты?
– Первые две недели дуб дубом. Древние языки, понятно, полный ноль. Французский – хоть что-то пытался, но получалось с английским уклоном. Русский – твёрдый неуд по причине ера, фиты, ижицы и тому подобного. Ещё и почерк совершенно не каллиграфический, и к чернильной ручке пришлось привыкать. Учителя понять ничего не могут – видят, что вроде не тупой, а по языкам проблема на проблеме. Поначалу откровенно списывал в обмен на алгебру с геометрией.
– И ты…
– Что я? Вспомнил, как на кандидата в мастера готовился, когда попахать пришлось по полной. Сказал себе, что до Нового года всё нагоню, и сидел чуть ли не сутками.
– И заслужил в классе репутацию ботаника?
– Не совсем. Я же плаваю… плавал, сил хватает. А на физкультуре здесь слабенькая по нашим меркам гимнастика – чуть ли не с первого урока всё стало даже не то что получаться – первый в классе. В мелких потасовках тоже никому не уступал. Ну и остальное тоже…
– И к Новому году…
– И к Рождеству был в твёрдых середнячках, а сейчас чуть ли не похвальный лист светит. С почерком понемногу наладилось. Да ещё и репетиторством немного подрабатываю. Так что мне здесь вовсе даже не скучно.
– Эк, и правильный же ты… Может, останешься?
– А ты что, за мной сюда прибыл? Знаешь, как вернуться?
В его голосе сразу прорезается уже знакомая мне смесь тоски с надеждой.
– Да нет, если бы я знал…
Молчим. Снизу слышится лязг кастрюль. Ника выходит.
Я пытаюсь осмыслить его рассказ. Какой-то слишком идеальный паренёк, таких не бывает. Но с другой стороны – а что ему ещё делать? Надо же в этом мире как-то устраиваться. Он тут никому не нужен. Я, впрочем, тоже. И пробиться в его возрасте можно только через гимназию, что он и делает. Мне проще. Работу какую-никакую найти можно. Осмотрюсь – а дальше что получится. Впрочем, в веке двадцать первом у меня амбиций хватало, почему бы им не проявиться в девятнадцатом? Правда, образования нет… Вернее диплома здешнего. Да и документов. Ладно, увидим.
