скачать книгу бесплатно
– И им точно не понравится, что мы на них глазели, трогали и к тому же укокошили здесь уже двух япошек.
– Отсюда вывод: тут долго оставаться нельзя, для нас это настоящая, хотя и очень дорогая мышеловка. Надо уносить ноги и постараться найти какой-то способ сообщить обо всем нашим.
– Интересно, как это сделать? Бросить в море бутылку с запиской? Хотя, тот, кто спрятал тут золото, почему-то не удосужился оставить бутылку с шампанским, чтобы мы могли отметить свою счастливую находку. Кстати, я зверски хочу есть. Золото – это хорошо, но сыт им не будешь. Война войной, а обед, как я слышала говорят в армии, по расписанию. Думаю, нам надо вернуться на берег, чтобы поискать там какую-нибудь пищу, а затем мы подумаем, что делать со всем этим эльдорадо. В любом случае я бы прихватила с собой пару ящичков в качестве компенсации за нанесенный ущерб.
– Учитывая, что один ящичек весит никак не меньше полутора тысяч фунтов, а каждый брусок – фунтов тридцать, тебе придется сначала хорошенько подкрепиться. Не случайно, все это хозяйство перебрасывали сюда по железной дороге.
– Вот ей мы и воспользуемся. Она же поднимается в гору, а значит, с горы и спускается, так что тяга нам не нужна, а требуется лишь вагонетка. А мы видели их там в лесу несколько штук. Нужно только поставить одну из них на рельсы, нагрузить слитками и осторожно спустить вниз.
– Джейн, я тобой восхищаюсь. Можно подумать, что раньше ты не в театре выступала и была не великосветской дамой, а грабила почтовые поезда!
– Нет, в самом деле, мне это даже нравится. Со своим бароном я немного закисла. Самое большее, на что я могла рассчитывать, – это пощекотать нервы, проигрывая в покер его состояние. А тут за несколько дней произошло столько, что хватит на всю жизнь: кораблекрушение, штормы, сражения с морскими монстрами, какие-то средневековые поединки на мечах, пальба из пистолета. Меня столько раз хотели убить! Восхитительно! А теперь вот мы победили, и я соображаю, куда нам деть кучу золота величиной с Эмпайр-стейт-билдинг. Это просто фантастика! Разве не так?
Ланселот, услышав ее горячую речь, не мог удержаться от улыбки:
– Вот, оказывается, чего не хватает женщинам… Ну, может быть не всем…
– Каким же?
– Лишь самым настоящим.
– На самом деле настоящей женщине не хватает настоящего мужчины… Но сдается мне, я с ним уже встретилась.
– Ты имеешь в виду Броссара?
– Скажи еще, этого жуткого японского самурая! Брр-р. На самом деле я думаю, ты знаешь, кого я имею в виду.
Ланселот покраснел и, чтобы скрыть смущение, сказал, пытаясь придать своим словам шутливый оттенок:
– Наверное, какого-нибудь красивого осьминога, которого я собираюсь поймать в море нам на обед.
– О да! Я сейчас, кажется, отдала бы все это богатство не только за осьминога, но даже за любую, самую дохленькую рыбку или креветочку.
– Что ж, тогда в путь!
С этими словами они покинули эту пещеру Али-бабы и уверенно двинулись в обратную дорогу, к океану, но уже не по джунглям, а по прямому полотну узкоколейки, впрочем еще не ведая, куда приведет их судьба.
* * *
Обратный путь оказался куда приятней. Не надо было ломать ноги на скользких мшистых камнях и в ловушках корней. Узкая колея железной дороги, хоть и наполовину скрытая уже успевшей окрепнуть зеленой порослью, давала ровную и надежную опору. Кроме того, она вела вниз, так что идти по ней было легко. И если на то, чтобы добраться до пещеры у водопада путешественникам потребовалось четыре часа, вниз они спустились менее чем за час. Скоро они услышали шум прибоя, и рельсы привели их прямо к берегу, но не в то место, где океан выбросил плот, а примерно в полумиле оттуда. Здесь прибрежные скалы расступались, образуя природную гавань. Два высоких утеса обрамляли неширокий вход в нее, так что высокие океанские волны разбивались о каменную стену снаружи, а вода внутри была относительно спокойна, и джунгли подходили прямо к ее кромке. Путники поэтому не сразу заметили в прибрежной зелени деревянный помост на вбитых в дно сваях, который был очень похож на причал.
– Та-а-к, – протянул Ланселот удовлетворенно. – Вот здесь они разгружались. – И, очевидно, здесь же их следует ждать снова. Кажется, тут достаточно глубоко, так что к берегу может подойти большое судно.
– Я думаю, что нам придется вернуться на старое место, к реке, – сказала Джейн. Там, по крайней мере, есть кокосы, а я сейчас точно умру, если только чего-нибудь не съем.
Они не стали возвращаться через глухой лес. От гавани можно было подняться по осыпи камней прямо на скалы, поверху которых шло некое подобие естественной тропы, прерываемой время от времени оползнями и трещинами, но тем не менее она вела в сторону устья реки. По ней путь оказался трудным, но заметно быстрее, и скоро они вышли к месту своей высадки на остров. Ланселот вскрыл пару больших орехов, валявшихся на земле, и оба жадно набросились на их белую мякоть. Но странное дело, эти дары леса, заполняя желудок до отказа, по-настоящему не насыщали. Обещанный Ланселотом осьминог, так же как и другие дары моря, оставались лишь мечтой, потому что для его ловли надо было еще найти на побережье подходящее мелководье. Требовалось какое-то другое решение.
– Послушай, Ланс, – сказала Джейн, – когда я не была еще баронессой и даже актрисой, там, где я росла, а наш городок стоял на Миссисипи, мы, дети, играя на берегу, часто ловили раков, которые были невероятно вкусными, если их сварить на костре. Ничем не хуже лангустов, только поменьше. Может быть, в этой речке они тоже водятся?
– А на что вы их ловили?
– На кусочки мяса. Правда, если бы у нас здесь было мясо, не надо было бы ловить раков.
– Но зато у нас есть кокос. Знаешь, есть такой краб – кокосовый вор. Судя по прозвищу, он любит кокосы. А раки – двоюродные братья крабов, и если они тут действительно есть, то им, наверное, кокосы тоже придутся по вкусу.
Сделав такое глубокомысленное заключение, Ланселот зашел по пояс в воду реки и, идя вдоль берега, стал внимательно смотреть, ища в нем рачьи норы. Джейн тут же присоединилась к этому увлекательному занятию. Через некоторое время удача им улыбнулась, и они обнаружили в крутом берегу целую колонию проделанных раками отверстий. Держа в левой руке кусочек кокосового ореха, Ланселот стал выманиваешь рака из норы. Скоро из нее высунулась здоровенная клешня, похожая на окаменелую варежку, а потом темная голова с глазами на стебельках и тело с членистым хвостом. Но как только Ланселот попытался схватить рака правой рукой, тот вильнул хвостом и, проявив неожиданное проворство, мгновенно исчез в своем убежище. То же самое повторилось и возле другой норы, и возле третьей.
– Так нам никого не поймать, – сказала Джейн. – Надо сделать ловушку. У нас ее называют верша.
Ланселоту пришлось нарубить, пользуясь ее указаниями, тонких бамбуковых прутьев, и Джейн неожиданно умело и быстро сплела из них конструкцию, напоминающую огромную плетеную бутыль. Затем она изготовила что-то похожее на конусовидную шляпу, вроде тех, которые носят в Китае, но с отверстием посередине, и вставила ее в бутыль конусом внутрь в качестве дна. Получилась отличная рыбная ловушка, вполне годящаяся и для ловли раков. В нее положили приманку – начинку кокосового ореха и притопили с помощью двух больших камней в воде, рядом с рачьими норами. Разложив костер, ловцы, сидя у огня, стали ждать, преодолевая адские муки голода. Через два часа мучительного ожидания Ланселот проверил ловушку и… прямо в воде исполнил что-то наподобие бешеной джиги, сопровождая танец восторженными первобытными криками, ибо верша оказалась доверху набита крупными раками, которые являли собой шуршащую серо-черную массу. Он вытащил ловушку на берег и с трудом отнес к костру, где его спутница, сидя на корточках, уже пекла найденные ею поблизости феи. Шевелящихся раков клали в горячую золу, отчего они сначала двигались еще быстрее, но быстро успокаивались и краснели, превращаясь в еду. И тут наконец состоялось великое и незабываемое кулинарное событие, подлинный праздник тела и души. Раков вытаскивали из золы прутиком и вместе с печеными феи клали на большой сердцевидный лист таро. Сначала съедали хвост и брюшко, потом разгрызали сочные клешни, запивая содержимое терпким кокосовым соком. Впервые после высадки на остров они по-настоящему насытились и, несмотря на все, что с ними приключилось до этого, как ни странно, чувствовали себя совершенно счастливыми. В их распоряжении оказался неиссякаемый источник пищи, вечерний воздух был влажным, теплым и ласкающим кожу, костер ярко горел, рассеивая вокруг себя вдруг опустившуюся на остров темноту тропической ночи. Казалось, что беспокоиться больше не о чем и что жизнь всегда будет так же прекрасна.
Окончив пир, они молча сидели у костра, глядя в огонь. Ланселот расстелил на земле свой видавший виды китель. Джейн грациозно устроилась на нем, поджав ноги, и знаком показала ему, чтобы он занял место рядом. Когда Ланселот сделал это, она вдруг обвила руки вокруг его шеи и прижалась губами к его губам. Однако он не торопился ответить ей тем же.
– А как же твое замужество и господин Броссар? – слегка отстранившись от ее лица, шутливо спросил он.
– Сомневаюсь, что господин Броссар уложил бы в поединке самурая, а потом наловил мне еще столько раков, – ответила она ему, смеясь. – И потом, – посерьезнев лицом, добавила она, – подозреваю, что я уже самая настоящая вдова, так что терять господину Броссару уже нечего.
– Ах, вот оно в чем дело: как всякая первобытная женщина, ты предпочитаешь иметь смелого и добычливого самца?
– Нет, негодник, я предпочитаю тебя!
С этими словами она внезапно опрокинула морского пехотинца на спину и прильнула к его устам горячим поцелуем. Ее мягкие и сочные губы пахли кокосом и почему-то еще немного свежим молоком. Они имели вкус чистый и нежный, как у ребенка, так что было странно чувствовать его на губах взрослой женщины. Ланселот провел ладонями по ее спине, которая была полностью обнажена, а куски туники держались только спереди, поддерживаемые тонкими полосками ткани и едва прикрывая грудь. Ее кожа была на ощупь трепетна и нежна и в лучах восходящей луны, казалось, сама светилась изнутри. Он освободил ее плечи от досадной помехи, и туника упала, открыв восхищенному взору два высоких и упругих холма, как бы увенчанных тугими розовыми бутонами. Джейн также расстегнула его рубашку и легла на него своей обнаженной грудью. Он провел ладони дальше вдоль ее спины, чувствуя узкую талию и жар поясницы, пока не ощутил под своими пальцами две упругие и широкие полусферы, разделенные тесной долиной, в которую он немедля и устремился, опуская пальцы все ниже и ниже. Наконец он достиг желанного влажного оазиса. Тут его сердце забилось так сильно и часто, что, казалось, сейчас, взломав ребра, выпрыгнет наружу. Горячая, напряженная плоть быстро скользнула в его пальцах, и Джейн вскрикнула коротко и хрипло. Она стала лихорадочно сдирать с Ланселота одежду и с себя – остатки своего одеяния. Когда любовники оказались полностью обнажены, она сохранила над ним доминирующее положение сверху. Раздвинув ноги, Джейн властной рукой направила его внутрь себя и сладостно застонала, потом поднялась и, закусив губу, медленно опустилась на него снова, до упора, чувствуя энергичное встречное движение с его стороны, которое он совершал, взявшись обеими руками за колышущиеся над ним тугие белые сферы и чувствуя их приятную тяжесть. Это привело ее в экстаз, и она принялась исполнять на его бедрах неистовый любовный танец, который продолжался снова и снова в красных отблесках костра, под завистливым взором полной луны, под ритмичный аккомпанемент природного оркестра, состоящего из шума морского прибоя, неумолчного звона цикад и целой россыпи мелодий, производимых хором других ночных певцов, скрытых в темных кронах лесных деревьев. Ритм этого танца все нарастал и нарастал, вливая в звуки ночного хора их сладострастный дуэт. Наконец, когда оркестр вышел на крещендо и достиг фортиссимо, танец внезапно прервался, перейдя в длинный спаренный крик, сопровождавший финал. Какое-то время они сохраняли неподвижность в прежней позе, будучи не в силах разъединиться, затем она в изнеможении упала рядом с ним. Так они долго лежали, глядя на звезды, и молчали, избегая ненужных теперь слов.
* * *
Утром он проснулся от какого-то до боли знакомого, тревожного звука, доносящегося сверху. Это явно был самолет. Ланселот быстро забросал землей угли вчерашнего костра, чтобы сверху не заметили еще поднимавшуюся от него в небо тонкую струйку дыма, и разбудил Джейн.
– Быстро вставай и прячься под дерево, – почему-то шепотом скомандовал он ей.
– Что случилось, неужто опять землетрясение? – еще толком не проснувшись и протирая глаза, спросила она.
– Хуже, – ответил он. – Кто-то опять прилетел. Не думал я, что это случится так рано.
– Да, могли бы подождать, пока мы позавтракаем, – сострила она, вскочив на ноги и натягивая на себя остатки своей туники. – К тому же я не одета!
Спрятавшись под широкими, словно пальмовыми, листьями банана они напряженно вглядывались в небо. Скоро в просветах древесных крон промелькнул гидроплан. Он шел достаточно низко, видимо высматривая что-то на земле. На его крыльях они успели различить две ярко красные окружности.
– Японец, – констатировал Ланселот.
Самолет некоторое время кружил над островом, потом звук его стал постепенно стихать, пока не исчез совсем.
– Раз не стал садиться, значит, прилетал на разведку или искал следы пропавших самураев. А может, и то, и другое. В любом случае надо поспешить, скоро нагрянут гости.
– Да, а то мы рискуем остаться без наших денежек, – подытожила Джейн уморительно деловым тоном. – Пардон, без положенной Америке, в нашем лице, контрибуции.
– Я думаю, что золото действительно может пригодиться. – Ланселот пытался убедить себя в правомерности предстоящих действий. – Например, чтобы быстрее добраться домой. Оно легко открывает любые двери. Хотя это, конечно, и небезопасно – расплачиваться с незнакомыми людьми золотыми слитками. Но другого пути у нас, похоже, нет.
– Не надо искать себе никаких оправданий, Ланс, – сказала она, явно не испытывая никаких угрызений совести. – Золото есть золото, оно нужно всем и всегда. Тем более приятно, что мы отберем его у врага! А если целого слитка, чтобы расплатиться с кем-то, будет много, отмахнешь от него кусочек трофейной самурайской саблей.
Быстро перекусив остатками вчерашней трапезы, они вернулись по скалистой прибрежной гряде к бухте и начинавшемуся возле нее железнодорожному полотну. Поднявшись по нему вверх и воспользовавшись трофейным фонариком, они вскоре снова оказались в золотой пещере. Ланселот с третьей попытки все-таки завел чихающий и дымящий, но в конце концов капитулировавший перед ним японский дизель, и под сводами сокровищницы замигал, разгораясь, электрический свет.
Нельзя было и думать о том, чтобы поднять, а тем более вынести из пещеры целый ящик с золотыми слитками за один раз – настолько каждый из них был тяжел. Пришлось раскрыть два ящика и выносить слитки по отдельности. Каждый литой брусок весил около тридцати фунтов, так что Ланселот смог взять с собой лишь три, а Джейн сначала сумела оторвать от земли только один, но затем все-таки, поднатужившись, взяла два. В каждом ящике было по семьдесят слитков, так что начинающим расхитителям императорской казны предстояло раз четырнадцать-пятнадцать проделать путь к железной дороге, чтобы перетащить, шагая к тому же по острым и скользким камням, содержимое всего лишь одного из них. Это оказалось делом каторжно трудным и заняло у них не менее четырех часов. Перетащив один ящик, они рухнули на траву в полном изнеможении.
– Ланс, а нельзя нам поискать здесь не золото, а, скажем, бриллианты? Наверное, они все-таки малость полегче. И их не надо будет гонять взад-вперед целыми вагонетками.
– Думаю, за бриллиантами нам придется наведаться в следующий раз, если, конечно, японцы сообразят их сюда завезти. Кстати, мы еще не посмотрели, исправны ли сами вагонетки!
Они заставили себя подняться и подойти к штабелю небольших колесных платформ, которые они еще раньше заметили в нескольких ярдах от дороги. С большим трудом удалось снять верхнюю, кое-как подтянув к рельсам и поставив на них. К счастью, несмотря на то что оси и колеса были покрыты густым ржавым налетом, вагонетка была исправна и с ужасным скрипом вполне могла катиться под гору. Но нагрузить ее золотыми слитками оказалось только половиной дела, следующая же непростая задача состояла в том, чтобы не дать слишком сильно раскатиться при движении вниз, что было чревато сходом с рельсов и, по сути, крушением всего предприятия по экспроприации стратегических запасов противника.
Решение пришло само. Один из золотых брусков случайно свалился с платформы под колесо, которое наехало на него и затормозилось. Тогда Ланселоту пришла в голову мысль использовать два слитка, имеющих в сечении форму трапеции, в качестве букс. Поочередно подкладывая по одному под переднее и заднее колеса, можно было обеспечить прерывистое движение платформы. Это оказалось не столь уж трудным делом. Ланселот снимал брусок, подложенный под переднее колесо, платформа двигалась, но, как только она начинала набирать слишком большой темп, он тормозил ее, упершись руками спереди, а Джейн клала еще один брусок под заднее колесо, потом они чередовались. Сначала дело стопорилось, но потом они научились делать это синхронно, и через некоторое время груз благополучно удалось спустить вниз. Затем всю операцию с доставкой золота вниз повторили еще раз с помощью другой платформы, что заняло остаток дня.
– Что будем делать со всем этим дальше? – спросила Джейн, когда они немного передохнули.
– Зароем ящики на берегу. Отсюда нам будет легче потом их забрать.
С помощью найденной на берегу створки большой раковины Ланселот вырыл в песке между двух приметных деревьев неглубокую яму, в которую поместил два пустых ящика. В них и сложили слитки, закрыв сверху крышками, после чего завалили песком. Для верности Ланселот водрузил над кладом большой черный камень.
– Вот теперь я чувствую себя настоящим капитаном Флинтом, – заявила Джейн.
– Вообще-то, он, говорят, плохо кончил, – заметил Ланселот. – Я бы скорее предпочел быть Джимом Хокинсом или сквайром Трелони. По крайней мере, их история с островом сокровищ имела счастливый конец…
Вечер и ночь они снова провели на прежнем месте, у костра возле реки.
* * *
Как и большинство плохих дней, этот начался отлично. Утром они решили вернуться в пещеру, чтобы пересчитать ящики и инвентаризировать общее количество трофейного имущества. Это была идея Ланселота, который твердо намеревался при первой возможности доложить о найденном сокровище американскому командованию. Джейн горячо его поддержала, хотя, кажется, и по несколько иной причине. Золото в таком несметном количестве завораживало ее и притягивало как магнит. Наскоро позавтракав плодом обнаруженного неподалеку хлебного дерева, белую, слегка сладковатую мякоть которого, растерев с кокосовым молоком и сделав из нее что-то вроде лепешки, испекли на костре, они двинулись в путь.
Достигнув пещеры, они прошли в хранилище, где Ланселот завел немилосердно тарахтевший генератор и при мигающем свете электрических ламп принялся пересчитывать ящики, двигаясь вдоль стеллажей и считая вслух. Джейн шла вместе с ним.
– Так-так, мистер Ланселот, – вдруг громко произнес сзади чей-то до боли знакомый голос. – Вы делаете успехи. Не только выжили, но еще и несказанно разбогатели! Ба! Да, еще обзавелись такой красивой подружкой! Мое почтение, мадам Броссар.
Если бы своды пещеры вдруг разверзлись и с небес грянули гром и молния, наши путешественники были, наверное, поражены меньше, чем услышав здесь эти слова. Они на миг остолбенели, а потом разом повернулись. Правду сказать, было от чего сделать круглые глаза. Напротив них стоял собственной персоной мистер Томпсон, преуспевающий американский делец, одетый в новый с иголочки белый полотняный костюм, а на голове его красовался колониальный пробковый шлем. Он широко улыбался и, казалось, был несказанно рад встрече, несмотря на то что по бокам от него маячили два японских офицера с катанами на боку, с пистолетами на изготовку, направленными в сторону застигнутых с поличным незадачливых охотников за сокровищами. Да, это был удар. Также погано, как они сейчас, чувствовали себя, наверное, расхитители гробниц фараонов, когда внезапно путь к спасительному выходу преграждала падающая каменная плита оставленной строителями хитроумной ловушки.
– Я вижу, вы пересчитываете ящики. Входите, так сказать, в новую роль. Как это верно! В бизнесе главное – учет и контроль, – наставительно продолжил Томпсон, весело взирая на два соляных столба, в которых превратились Ланселот и Джейн. – Как же вам удалось спастись? Хотя о чем это я? Вы же, Ланс, хотя и пехотинец, но все-таки морской, и вас наверняка этому учили. Кстати, мои добрые друзья, – сказал он, кивнув в сторону офицеров, – интересуются, не видели ли вы здесь – совершенно случайно – двух их коллег. Они тоже собирались совершить экскурсию в это заманчивое местечко. Японцы, знаете ли, очень привязаны к своим соплеменникам, никогда их не бросают и всегда интересуются их судьбой.
Ланселот уже пришел в себя от неожиданной встречи и мысленно поблагодарил провидение за то, что трофейный меч был оставлен сегодня на их стоянке на берегу реки.
– Нет, мистер Томпсон, мы никого здесь не видели вплоть до вашего эффектного появления. А как сюда попали вы?
– О! В этом-то я как раз не вижу ничего необычного, – подала голос Джейн. – Где куча золота, там всегда должен быть и мистер Томпсон! Интересно другое, где вы обзавелись конвоем? Кстати, вы в курсе, что с Японией у нас идет война?
– У вас? Война? По-моему, Франция с Японией пока что не воюет, а ведь вы, дорогая, смею вам напомнить, – супруга французского консула и подданная этой замечательной и, можно сказать, теперь уже дружественной Японии страны. Кстати, надеюсь, скоро вы снова будете иметь удовольствие лицезреть своего любимого муженька.
– Как, он здесь, с вами?!
– Ну, прямо здесь его, как видите, нет, и не надо ему тут быть, поверьте, ради его же собственного блага. Но в общем, да, он сейчас находится с нами, в том смысле, что на этом острове, так что я уже предвкушаю вашу с ним нежную встречу!
– То есть вы хотите сказать, что нас не пристрелят здесь прямо на месте?
– Ни в коем случае! Однако, боюсь, что вам обоим придется пройти вместе вот с этими любезными джентльменами, – сказал Томпсон, кивнув на японских военных.
Те, видимо, поняли этот жест как призыв к действию. Схватив пленников, они вовсе не любезно связали им сзади руки и толкнули вперед. Томпсон немного замешкался сзади, разглядывая что-то на полу, но потом тоже двинулся к выходу. Однако трещиной в скале, через которую они все до того вошли, воспользоваться уже не пришлось, так как железные ворота в хранилище со скрежетом распахнулись, и в открывшемся проеме стало видно, что в гроте споро ведется работа. К сокровищнице подводился наклонный дощатый помост, призванный служить в качестве сходней. Несколько японских матросов, стоя на лестницах, устанавливали на стене пещеры металлические крепления, от которых натягивали к выходу тросы, идущие прямо сквозь водопад. Было ясно, что это восстанавливается подвесная дорога, очевидно, для эвакуации из пещеры золотого груза. Когда пленники под конвоем миновали грот, прошли по камням под пологом падающей воды и покинули пещеру, они увидели, что и снаружи развернулась кипучая деятельность. Дорога заканчивалась у того толстого дерева, на котором Ланселот накануне заметил металлическое кольцо. Сейчас рабочие заканчивали фиксацию на нем тросов. Другие ставили на рельсы вагонетки и снизу тащили к электромоторам соединительные провода.
– Скажите, друг мой, – с интересом глядя на Ланселота, произнес мистер Томпсон, – вы что, тормозили вагонетку золотыми слитками, подкладывая их под колеса?
– Какую еще вагонетку? – опешил Ланселот и даже остановился, но тут получил грубый толчок в спину от следовавшего за ним конвоира.
– Идите, идите, не останавливайтесь, а то вызовите подозрения… Какую вагонетку, говорите? Ну как же? Там на берегу, у причала, я заметил вагонетку, а на колесах у нее прерывистые блестящие следы желтого цвета. Признайтесь, сколько слитков вы успели спустить вниз? Ящика два или три? То есть полторы, а то и две сотни брусков. Каждый – четыреста тройских унций в двадцать четыре карата. Значит, приблизительно два – два с половиной миллиона долларов. Неплохо, очень неплохо! Да за такой куш стоило немного побарахтаться в соленой воде. Наверное, припрятали золотишко где-нибудь там, на берегу?
– Мистер счетная машинка, как вы быстро все скалькулировали! – вовремя вмешалась Джейн. – Что, вместе с этими вашими альгвазилами будете теперь нас пытать, привязав к какой-нибудь пальме, или скормите муренам?
– О нет, что вы, что вы! – протестующе замахал полными ручками финансист. – Эти, как вы выражаетесь, альгвазилы ни слова, ни бум-бум не понимают по-английски. Я проверял. Не беспокойтесь, я никому ничего не скажу про ваши подвиги. Можете не признаваться, я и так знаю про золото. И не осуждаю – вы поступили весьма разумно.
– Что, – съехидничала она, – хотите потрафить и нашим, и вашим. На случай, если японцы проиграют войну?
– Они так и так ее проиграют, дорогая, – невозмутимо ответил Томпсон. – Вопрос времени. А время, как известно, деньги. Точнее, наоборот – за деньги можно купить время. Или даже нечто большее.
– Что же может быть больше, чем время? Вечность?
– Возможно, возможно, – рассеянно пробормотал банкир. – Кстати, про двух пропавших японских разведчиков я тоже никому не скажу.
Ланселот и Джейн изумленно переглянулись.
– А что вы знаете про разведчиков? – охрипшим от неожиданности голосом спросил Ланселот, оглянувшись, и снова чуть было не упал от мощного тычка японца, который гортанно прокричал ему на своем тарабарском языке то ли приказ, то ли ругательство. Но Томпсон этого как бы и не заметил и продолжал:
– То, что они должны были проследовать на этот остров, если их после атаки японской субмарины на несчастную «Принцессу Елизавету» не подберут в море, но здесь их почему-то не нашли. В золотохранилище же я заметил закатившийся под стеллаж японский военный фонарик, из тех, что выдают офицерам. Значит, они там были, а потом появились вы, мистер Ланселот, и каким-то образом способствовали таинственному исчезновению сразу двух самураев, прекрасно обученных джиу-джитсу, кендзюцу и еще пропасти всяких чертовых трюков. Чудеса!
– Ну, это еще надо доказать!
– Ах, дорогой мой, тут вам не окружной суд Южного округа Нью-Йорка, и никто ничего не собирается доказывать. Японцы запросто могут оттяпать вам голову без всяких доказательств – по одному только легкому подозрению, а то и вовсе без оного, так сказать, из любви к искусству, а я, откровенно говоря, не заинтересован в вашей гибели.
– Это почему же, – не сговариваясь, хором воскликнули оба пленника, – надеетесь получить свою долю?!
– Нет, оставьте ее себе, если, конечно, сумеете выжить. А я постараюсь вам в этом помочь. Не спрашивайте почему, поймете потом. Тем более что мы уже практически пришли.
Действительно, путь с горы вниз по узкоколейке закончился, и их взору снова открылась бухта с причалом, напротив которого, однако, была теперь пришвартована невероятных размеров иссиня-черная субмарина, занимавшая всю среднюю, наиболее глубоководную часть гавани.
Ее люки были распахнуты, между причалом и бортом сновали взад и вперед груженые лодки, на причале суетились матросы, из-за чего пленники не сразу заметили в сутолоке застывшую тощую фигуру, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении месье Броссаром, который был еще недавно французским консулом, а теперь неизвестно кем. Он смотрел в сторону прибывших, и лицо его выражало крайнее изумление. Наконец он, кажется, убедился, что перед ним не призраки, а живые люди, тем более что бодро шествовавший рядом Томпсон не оставлял в этом ни малейших сомнений. Да и конвоиры, сопровождавшие вдруг воскресших из небытия Ланса и Джейн, мало напоминали бестелесные тени. Неловко всплеснув руками, Броссар двинулся им навстречу, восклицая что-то по-французски.
– Эй, месье Броссар, – издалека крикнул ему Томпсон, указывая на пленников, – смотрите, кого я вам привел! Как приятно все-таки воссоединять любящие сердца!
Но любящее сердце месье Броссара, кажется, было не вполне на своем месте.
– Джейн, ты ли это?! Бог мой, неужели я снова вижу тебя, ты жива? Какое счастье! – простирая перед собой руки, взволнованно, хотя и несколько театрально восклицал он и подходил все ближе. Тут он как бы впервые заметил присутствие Ланселота. – А это вы? Как вас там? Кажется, Камелот, или что-то в этом роде? – довольно раздраженно произнес он.
– Барон, да это же Ланселот, лейтенант морской пехоты. Вы же пили с ним шампанское на «Принцессе Елизавете», – любезно напомнил ему Томпсон.
– Ну, неважно, главное то, что ты снова со мной, любовь моя! – патетически продолжил француз, пытаясь обнять свою неожиданно вновь обретенную половину. Однако этому вполне законному желанию помешал один из конвоиров, который, будучи, по-видимому, старшим в команде и полностью лишенным сентиментальных чувств, нетерпеливо наблюдал эту семейную идиллию, явно проявляя неудовольствие в связи с задержкой, случившейся с выполнением имеющегося у него приказа. Тут его терпение лопнуло, и он, неожиданно выхватив из ножен свой меч, приставил его к груди барона, отрывисто выкрикивая по-своему что-то недвусмысленно угрожающее. Однако было ясно – он решительно против счастливого воссоединения законных супругов.
