Документальные повести

скачать книгу бесплатно


Это какой-то тяжёлый сон

Гитлер наступал. С севера на юг Франции устремились огромные толпы беженцев, заполонив её дороги. Бедные люди, – заложники очумелых политиков! Корреспондент Гордон Уотерфилд писал в 1940 году: «Легко, конечно, рассуждать задним числом, но всё же правительство должно было предвидеть то, что произошло во Франции. Во-первых, поток беженцев из Голландии, Бельгии и Люксембурга, хлынувший во Францию после вторжения немцев, нужно было задержать у французских границ. Во-вторых, ни один француз не должен был сниматься с места без особого разрешения. В-третьих, нужно было немедленно разъяснить населению, что, покидая деревни, оно помогает врагу, так как германские агенты могут заниматься диверсионными актами без всяких помех.

Помимо выслеживания парашютистов, население должно было воздвигать на дорогах баррикады, иметь в запасе битое стекло, чтобы забросать им дороги, если появятся германские мотоциклисты или автомобили. <…> При таком методе борьбы с врагом жители рисковали бы, вероятно, не больше, чем те, кто покинул родные места, но всё же попал под власть немцев».

Беженцы шли неведомо куда, где их никто не ждал, смертельно напуганные фашистским нашествием, периодически обстреливаемые с воздуха вражескими самолётами, косившими всех подряд, в том числе, детей.

Картину с беженцами Сент-Экзюпери отразил в «Военном лётчике». Он наблюдал этот кошмар своими глазами: «В самом деле, куда устремляются все эти беженцы? Они идут на юг, как будто там их ждут кров и пища, как будто там их ожидает гостеприимство. Но ведь там, на юге, есть только битком набитые города, где люди спят в сараях и где запасов продовольствия не хватает. Где даже самые щедрые понемногу ожесточаются из-за бессмысленности этого нашествия, которое мало-помалу, словно поток грязи, поглощает их самих. Не может же одна провинция приютить и прокормить всю Францию! <…> На севере кто-то ударом ноги разворошил муравейник, и муравьи разбредались кто куда. Как подобает трудолюбивым муравьям. Без паники. Без надежды. Без отчаяния. Словно выполняя долг.

– Кто вам велел эвакуироваться?

Приказ всегда исходил от мэра, или от учителя, или от помощника мэра. Ночью, часов около трёх, он внезапно будил всю деревню:

– Эвакуируемся. <…> Как снабдить продовольствием миллионы беженцев, затерянных на дорогах, по которым двигаться можно лишь со скоростью от пяти до двадцати километров в день? Ведь если бы продовольствие даже и существовало, его невозможно было бы подвезти. <…> Уже тысячу лет людям внушают, что женщины и дети должны быть избавлены от войны. Война – это дело мужчин. Мэры прекрасно знают этот закон, знают его и помощники мэров, и школьные учителя. <…> А враг наступает. И тогда мэры, их помощники и школьные учителя гонят своих подопечных на большую дорогу. Что остается делать? Где правда?…

– Нет ли здесь врача?

– Вы что, не здешние?

– Нет, мы с севера.

– Зачем вам врач?

– Жена вот-вот родит в телеге…

Среди кухонной утвари, среди заполнившего всё железного лома, как на терниях.

– Да разве вы не могли это предвидеть?

– Мы уже четыре дня в дороге.

Дорога – это неумолимый поток. Где остановиться? Поток сметает на своём пути деревни, которые, лопаясь поочерёдно, изливаются в него и наполняют общую сточную канаву.

– Нет, врача здесь нет. Врач авиагруппы за двадцать километров отсюда.

– Ну что ж, ладно…

Человек вытирает пот с лица. Всё рушится. Жена его рожает в телеге, среди кухонной утвари. И во всём этом нет ни капли жестокости. Это, прежде всего, до дикости бесчеловечно. Никто не жалуется, жалобы не имеют никакого смысла. Его жена вот-вот умрёт, а он не жалуется. Ничего не поделаешь. Это какой-то тяжёлый сон».

Историки забудут реальные события

Всеобщая паника людей, которым приказали срочно покинуть свои дома, их страх перед опасностями войны, их бездумный бег в никуда – об этом пишет в своих воспоминаниях и Консуэло, жена Сент-Экзюпери. «Удаляешься от врага, бежишь неизвестно куда, и у тебя возникает ощущение ещё большей опасности. И тут мной тоже овладела паника, которая уже охватила сорок миллионов французов, получивших приказ оставить свои дома, свои родные деревни и бездумно, как животные, из последних сил идти в никуда. <…> В суматохе невозможно было думать о бомбардировках, которые немцы обрушивали на нескончаемый поток людей, хлынувший на поля и дороги Франции.

Каждый считал, что знает, куда идёт, но если бы они дали себе труд задуматься хоть на минуту, они бы тут же и остановились, потому что это иллюзия – верить, будто, перемещаясь, миллионы людей найдут на новом месте еду и кров. Но они продолжали двигаться вперёд, как скот на бойню. Мы слышали вопли раненых во время бомбардировок – немецкие самолёты расстреливали нас практически в упор».

Известный французский публицист Андре Жиро[45 - Андре Жиро публиковался под псевдонимом Пертинакс.] в своей статье «Гамелен», напечатанной в 1941 году в американском журнале «Foreign affairs», задаётся вопросами: «Забудем, что французский генеральный штаб недооценил германскую стратегию, хотя давно уже было известно, что немцы рассчитывают прорваться и предполагают пустить вперёд авиацию и танки… Все же трудно объяснить, почему генеральный штаб опрометчиво отказался от обороны и очертя голову бросился в контратаку?

Почему пренебрегли обороной Мааса – этих исторических «ворот во Францию»? Почему во время передышки между сентябрём 1939 года и маем 1940 года укрепления типа линии Мажино не были продолжены от Монмеди до Северного моря? И почему там не расположили постоянные, специально обученные для этой службы, войска? <…> Почему делались такие недостаточные попытки для освобождения французской и английской армий от многотысячной волны беженцев, которые, в конце концов, парализовали военные передвижения, подобно тому, как лилипуты парализовали гиганта, сковав его мириадами крохотных цепей. Даже самые выдающиеся военные авторитеты едва ли рискнут полностью ответить на такие вопросы».

Многие передовые французы, в их числе и Сент-Экзюпери, связывали поражение Франции с преследованием французской буржуазией своих экономических выгод, со страхом перед большевизмом, массовым рабочим движением, с надеждами сохранить свои классовые привилегии, благодаря гитлеровской оккупации. Представитель богатой французской буржуазии, Шарль Моррас, назвал поражение Франции и гитлеровскую оккупацию «божественным сюрпризом».

Сент-Экзюпери отразил реалистично и честно горькую правду своего времени в «Военном лётчике». Но кому и когда была по душе горькая правда?! Особенно если она связана с многочисленными жертвами соотечественников, если ради собственного благополучия пренебрегли интересами целого народа, отдав его на растерзание врагу. «Какую замечательную схему построят впоследствии историки! Каких только осей они не придумают, лишь бы придать смысл этой каше! Они уцепятся за слова какого-нибудь министра, за решение какого-нибудь генерала, за совещание какой-нибудь комиссии и из этой вереницы призраков создадут исторические беседы, на кого-то возложат ответственность, кого-то объявят весьма дальновидным. <…> Историки забудут реальные события. Они выдумают каких-то здравомыслящих людей, связанных таинственными нитями с миром, в котором всё для них было ясно, способных на глубокие обобщения и на важные выводы по всем правилам картезианской логики».

«Честные» условия перемирия

Гитлер победоносно шёл вперёд, используя в дополнение ко всему своё мощное оружие – пятую колонну. Ниже приведена цитата Гитлера из книги Германа Раушнинга «Говорит Гитлер. Зверь из бездны»: «Мы будем иметь друзей, которые помогут нам во всех вражеских государствах. Мы сумеем заполучить таких друзей. Смятение в умах, противоречивость чувств, нерешительность, паника – вот наше оружие… Через несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих руководителей. Армия останется без генерального штаба. Все политические деятели будут устранены с пути. Возникнет паника, не поддающаяся описанию. Но я к этому времени уже буду иметь прочную связь с людьми, которые сформируют новое правительство, устраивающее меня».