скачать книгу бесплатно
«Я помню чудное мгновенье», или Александр Пушкин
Андрей Сметанкин
Эта книга о жизни и творчестве, об открытиях и сомнениях, поисках и утратах, о силе воли и духа великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.
«Я помню чудное мгновенье», или Александр Пушкин
Андрей Сметанкин
Посвящается Элле Картошкиной
© Андрей Сметанкин, 2021
ISBN 978-5-0053-5977-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРИТЧИ ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Как говорят мудрые и терпеливые люди:
«Если хочешь кого-то обидеть, то посчитай до ста, если хочешь кого-то ударить, посчитай до тысячи, если хочешь кому-то сделать больно, посчитай до миллиона».
И ещё говорят мудрые и терпеливые люди:
«Один путник в сердце тяжёлого изнурительного пути встретил редкий источник чистой воды. Человек наклонился, вдоволь утолил свою жажду и затем углубил дно, укрепил и украсил камнями берега, очистил воды от грязи и сора. А после, с лёгкой душой продолжая свой путь, благодарил небо и родник за усладу и отдохновение.
Время спустя, другой путник устало опустился на колени перед родником и также утолил свою жажду. Уходя, он побросал в воду все прибрежные камни, замутил воду, плюнул в источник и пошёл по свету с известием о том, какая гадкая и горькая здесь вода, что и отравиться можно. И многие люди поверили ему, сами не видя этого родника, не испив его малой капли…»
И ещё говорят мудрые и терпеливые люди:
«Один зрелый человек разворошил муравейник и стал глумиться над беззащитными муравьями. К нему подошёл старик и спросил:
– Уважаемый, что ты делаешь? В чём несчастные муравьи провинились пред тобой?
– Они съели мой хлеб, – ответил сердито человек, – который я заработал за три дня.
– Хорошо, – сказал на это старик, – я тоже заработал хлеб, но за месяц, и он от этого не стал хуже твоего, уважаемый. Я готов отдать его тебе и выкупить муравьёв за одну золотую монету – моё единственное богатство, не считая чести и достоинства, здоровья и жизни?!
– Конечно! – охотно согласился человек. – Старик, я благосклонно принимаю твои дары и благородно прощаю муравьёв!
Человек взял хлеб и деньги от старика и ушёл, посмеиваясь над последним, принимая его за блаженного, искренно полагая, что сам ничего дурного не совершил. Эка невидаль, подумаешь, обидел там каких-то муравьёв?!
Старик же сразу принялся восстанавливать муравейник. Каждый день ухаживал за ним, и муравейник возродился – стал лучше прежнего. Пожилой человек всегда делился с муравьями своим хлебом, не ожидая никакой благодарности от этих мелких божьих тварей, и общался с ними, как с родными людьми.
Когда же старик умер, а его похоронили по законам веры, и тело предали земле, то вскоре со всех нор и щелей полезли муравьи. Каждый из них нёс по золотой монете. Муравьи спешили к могиле старика и обкладывали золотом свежий надгробный холмик. И золота получилось столько, что вырос целый золотой холм…»
И ещё говорят мудрые и терпеливые люди:
«В далёких джунглях жили три мудрые обезьяны. Их мудрость была далеко известна. К ним за помощью и советом приходили и животные дикого леса, и люди, живущие в джунглях и за их пределами. И каждая просьба, каждый вопрос не оставалась без внимания, не оставался без ответа.
Однажды утром к ним пришёл ребёнок спросил у трёх мудрых обезьян, почему светит солнце. Долго думали обезьяны. Уже солнце скатилось с зенита и поспешило к югу.
Только вопрос остался без ответа.
Тогда одна из обезьян закрыла себе глаза, как бы давая понять, я всё слышу, но ничего не вижу и потому ничего верного сказать
не могу. Другая обезьяна закрыла себе уши, как бы давая понять, я всё вижу, но не слышу вопроса, и потому ничего верного сказать не могу. Третья обезьяна, посмотрев на своих подруг, и закрыла себе рот, как бы давая понять, я всё вижу и слышу, но, увы, ничего верного сказать не могу.
Подождал-подождал ребёнок, искренно надеясь, что мудрые обезьяны найдут-таки верный ответ и порадуют своей мудростью. Но не дождался. Ближе к закату он покинул трёх мудрецов, вышел из джунглей и оказался на берегу океана. Каждый вечер солнце опускалось в океан, чтобы утром снова взойти и порадовать теплом и светом окружающий мир.
– Солнце светит потому, что оно любит, – сказал ребёнок, вскинул руки и взмахнул ими, как двумя крылами.
Он маленьким лучиком вернулся к затихающему огненному диску, и всё погрузилось во мрак…»
И ещё говорят мудрые и терпеливые люди:
«В одном городе жил поэт. По ночам он писал стихи, а по утрам ходил по улицам города и читал горожанам свои поэтические строки. Только горожане были заняты собст-
венными делами и ничего не видели дальше личных или семейных проблем, чем и ограничивались их интересы и окружение.
Поэт же щедро делился с горожанами теплом своей души, своей любовью к людям, ничего не требуя взамен. Он желал лишь одного, чтобы его выслушали. Только люди, обложенные красными флажками сиюминутных дел и загнанные в ловушки повседневной суеты, не понимали его и не замечали. И потому они гнали от себя поэта, как надоедливую муху, от которой надо избавиться. Люди иногда равнодушно проходили мимо его творчества, Иногда били его словами и руками, искренно полагая, что поэт ниже их достоинства.
Тогда поэт уходил из города в горы, где читал свои стихи, обращаясь к лесу, небу и солнцу. И когда он читал свои стихи, то на голос его речи выходили из леса и слетались со всей округи звери и птицы. Заслышав первые строки, уходили тучи, и спадала жара, прекращался дождь и снегопад, утихали буря и землетрясение. Силой своего поэтического слова поэт передвигал камни и скалы и силой мысли пробивал дорогу для нового ручья.
Но проходило время, стихи иссякали, день клонился к закату, и поэт к вечеру возвращался в город, чтобы поутру снова выйти к горожанам и читать им свои стихи. Он продолжал дарить свою душу, её тепло и мудрость, её свет и любовь, которые никому не были нужны в этом городе…»
И ещё говорят мудрые и терпеливые люди:
«В один тёмный сарай привели слона и оставили там. После пригласили трёх мудрецов, которые никогда не видели слона и не знали, кто это или что это? Мудрецов также привели в этот тёмный сарай и там оставили на некоторое время: одного – у хобота, другого – у бивня, третьего – у хвоста. Когда же мудрецов вывели на свет и спросили, что такое слон, то первый ответил, что это – труба, второй – рог, третий – верёвка…»
Такие мысли были навеяны вместо предисловия. Пусть читатель сам размышляет над этой головоломкой и расставляет правильные и нужные акценты.
Андрей Сметанкин,
Душанбе, Таджикистан,
24.09. 2015.
ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО ПОЭТА
Ответное письмо
Уехал Дельвиг, друг прекрасный,
Союзник шалостей лицейских,
Судья невежеству бесстрастный,
Гроза жандармов, полицейских.
И снова я остался с няней,
Где одиночество поэта,
По существу моих признаний,
Лишь в пустоте двора и света.
Да что мне свет? Там всё мне скучно —
Поговорить там не с кем толком,
А здесь метель взывает звучно,
Шагая властно по просёлкам…
Пришло письмо от Воронцовой,
И вот сижу я перед печью —
Не откажусь от встречи новой,
Хоть и побьют меня картечью.
Я помню всё: и берег моря,
И камень тот, где мы сидели
И волны слушали, им вторя, —
Волнами сами быть хотели.
Что ныне пишет Воронцова?
О, как мне дорог почерк милый,
Знакомо перстня впечатленье
Сейчас душе моей унылой,
Коль надо сжечь письмо без гнева.
Сгорит в огне пусть без обиды —
Так Муза дней поёт мне слева,
А справа Пан ворчит побитый.
Елизавета попросила,
Как в прошлый раз, всё уничтожить.
Огонь, чудовищная сила,
Сумеет сжечь и приумножить
Мои печали и страданья
По мне утраченной свободе.
Настало время увяданья?
Мне двадцать шесть! Тружусь я в поте
Для сердца горестной отчизны
И для народа, что бесправный.
Зачем меня винить в софизме,
Моя печаль, мой недруг равный?
Но надо сжечь сейчас до буквы
И не оставить даже точки —
В огне сгорят и «фетр» пухлый
И «зла» забавные крючочки.
Пока ж на краткое мгновенье
Запечатлеть письмо желаю —
Великий шторм и дуновенье,
Я то дрожу, а то пылаю!
Вот сверху вниз рука бросает
Бумажный лист в огонь шумящий,
И лист трагично зависает —
Так устрашает зной палящий…
Огонь безумствует всё пуще,
Ему всё мало этой жертвы —
Я слышу гнев его ревущий
И вижу тягостные жерла.
Я отхожу – мне рядом страшно,
А он следит за мной коварно…
Иль провести мне вечер брашно,
Иль с листом сгореть мне парно?!
Вот страх прошёл. Вернулась няня
И у печи закрыла дверцу —
Пришла, как солнце, без обмана,
И в тишине согрела сердце
Своей бесхитростной любовью,
Как было это в давнем детстве,
Когда дышалось свежей кровью
И был я с радостью в соседстве.
Она накрыла вскоре ужин,
А после спела о Салтане,
И мне пришло, что людям нужен,
Дух стихотворца не устанет.
Ещё объемлет всю планету,
Войдёт в открытые пределы
И, уподобившись рассвету,
Во все концы направит стрелы
Великодушья и признанья
Всех человеческих явлений,
Своих надежд и упованья.
А мир пробудится от лени,
И, сбросив наземь цепи рабства,
Освободившейся душой
Построит храм земного братства
И заживёт большой семьёй.
Окончен ужин, убирает
Слезу с лица моя Арина,
Затем посуду и вздыхает —
Страдает, словно мать за сына.
Ах, няня, чистое сознанье,
Моих трудов товарищ верный,
Оставь в ночи своё страданье —
Я пред тобой всегда примерный.
Ведь ты не царь, чтоб мне склоняться,
Но добрый бог моей судьбины —
Нельзя без творчества слоняться,
Пока пенаты столь терпимы.
Не оседлать ли мне Пегаса,
Придти к Парнасскому владыке,
Очаровать свободой гласа?
Пусть зрелый слог звучит на стыке
Земных эпох и вдохновений,
Как справедливости радетель,
И шаг грядущих поколений,
Чему талант живой свидетель.
Она ушла, моя старушка,
И я в ночи один остался.
Так выпьем, что ли? Где же кружка?!
Лишь смех совы в ночи раздался…
Вернулся мыслей к Воронцовой,
