скачать книгу бесплатно
По последнему обязательному постановлению, выше 40 этажей дома строить не позволяют. Дворов здесь совсем нет, их заменяют плоские крыши домов. На одном из них я видел на крыше множество детей, играющих в мяч, веревочку и прочее; после я узнал, что это были детский приют и училище.
На Бродвее, на самом бойком месте – при пересечении 23-й улицы и Пятой авеню, находится один из типичнейших и оригинальных образцов американской архитектуры – известный дом Фуллера под названием Flatiron, то есть «Утюг». Он помещается на маленьком и очень узком клочке земли, всего в 157 квадратных сажен, имеет высоту 43 сажени; в нем 20 этажей с общей площадью полов 2449 квадратных сажен.
Благодаря своей замечательной форме и видному местоположению дом этот пользуется весьма широкой известностью во всей стране.
В Нью-Йорке есть целая улица миллиардеров, дворцы коих тянутся по Пятой авеню на несколько верст.
«Утюг» на Бродвее
Один из миллиардеров, нефтяной король Рокфеллер, которому теперь 70 лет (у этого короля вырезан желудок, но он и без него прекрасно обходится), выстроил для себя на лучшей Пятой авеню большую кирку, в которой каждое воскресенье сам говорит проповеди. В один из воскресных дней я отправился в эту кирку. Внутри она не имеет никаких священных изображений, но отделана необыкновенно богато и с большим вкусом. Потолок, стены и скамьи сделаны из красного дерева и украшены орнаментами и резьбой. На всех скамьях лежат шелковые подушки, а впереди, в особых ящичках, приготовлены для молящихся духовные книги и… веера (?!). Внизу – скамейки для ног, обитые трипом. Множество роскошных люстр и канделябров льют целое море электрического света. На месте алтаря поставлена трибуна, сзади нее – два кресла и два аналоя. Три великолепных органа довершают убранство кирки.
В тот день, когда я посетил ее, она была переполнена фешенебельной публикой, которую встречали церемониймейстеры, каждому указывая место на скамьях. Началась служба под аккомпанемент главного органа; пели очень хорошо итальянские артисты. Я с большим удовольствием сидел и слушал.
Затем взошел на кафедру Рокфеллер и сказал проповедь, которую публика выслушала с большим вниманием. Он прекрасный оратор, его голос и дикция напомнили мне покойного итальянского трагика Сальвини. Однажды, после проповеди, к Рокфеллеру, как передавали мне, подошла кучка студентов, которые спросили его, каким образом можно нажить большой капитал. Он им ответил американской пословицей: «Кто рано ложится и рано встает, тот здоров, богат и умен».
В Америке я сразу почувствовал себя в новом мире и в обществе совершенно иных людей.
Американцы – народ физически сильный, некрасивый, все без исключения бритые – последнее они делают с гигиенической целью, чтобы в усах и бороде не заводились микробы.
Американца вы узнаете тотчас же по его бритому и острому лицу с орлиным взглядом и по особым манерам, дышащим спокойной и величавой свободой движений.
Очень сильное впечатление производит американская жизнь своей головокружительной суетливостью и лихорадочной быстротой. Здесь все делается поразительно быстро и энергично; это последнее правило применяется между прочим, как мне приходилось наблюдать, и к еде: американцы едят без разговоров, сосредоточенно и скоро. Процесс завтрака продолжается от трех до четырех минут, не более; затем быстро встают и исчезают.
Америка – страна тяжкого труда: здесь бедный и богатый одинаково работают страшно интенсивно. Тут для всех один кумир – доллар; заработать доллары как можно более – это единственный идеал каждого американца.
В Америке, как в стране демократической, нет никаких чинов, орденов и сословий; здесь все граждане равные, свободные, грамотные и трудолюбивые. Каждый труд оплачивается хорошо; рабочие и фабричные получают от полутора до трех и более долларов в день. Но при этом нужно заметить следующее: если американец дает рабочему 3 доллара в день, то тот обязательно должен ему наработать на 6 долларов, и поэтому в Америке каждый работает быстро и энергично; чрез это рабочие скоро переутомляются и делаются неспособными к труду. Немногим из них удается сколотить одну-две тысячи долларов, чтобы купить клочок земли и быть фермером, – это заветная мечта каждого рабочего. Рабочие здесь помещаются в небольших деревянных домах; я осмотрел несколько таких квартир и нашел в них чистоту и приличную обстановку. Сами рабочие и их семьи одеваются более нежели прилично.
Рабочий полдень простых американцев
Мне удалось видеть здесь две интересные работы. Первая заключалась в следующем. Как известно, все громадные и высокие дома в Нью-Йорке строятся из стальных балок, которые потом облицовываются камнем и кирпичом. Для фундамента одного из таких домов на 4-й улице приготовляли площадь пространством не менее десятины и глубиной до 10 сажен. На всем пространстве десятки электрических машин буравили сплошной гранит, затем в скважины закладывали динамитные патроны и взрывали ими громадные глыбы твердого как сталь гранита весом в несколько сот пудов; эти глыбы подъемными кранами быстро поднимались высоко кверху и оттуда прямо опускались на массивные дроги, запряженные парой громадных першеронов; последние быстро их куда-то увозили.
Без ужаса нельзя было смотреть на эту работу: громадные гранитные глыбы, захлестнутые петлей из железной цепи, на тонком проволочном канате, подхваченные гигантскими подъемными кранами, летали над головами рабочих как перышки. Думалось… а что, если сорвется?!
Работали здесь более двухсот человек, и работа у них в полном смысле слова кипела. Все громадное место работы похоже было на гигантский муравейник. Я часто приходил сюда и подолгу любовался этим поистине удивительным американским муравейником.
Другая работа производилась на вокзале, против отеля «Бельмонт»; за ней я наблюдал из окна моего номера. Тут работа была несколько иная: для расширения пути снесли несколько домов и делали выемку для тоннеля; поставили две небольшие паровые машины с подъемными кранами; на последних были подвешены на цепях большие железные ящики, а внизу них имелись четыре стальных клыка. Эти машины поддевали клыками взорванный мелкий гранит в ящики и отвозили их далеко на другое место… Там ящики сами открывались – и содержимое в них сыпалось прямо в большие колымажки, запряженные лошадьми, и [они] увозились. Машины эти работали безостановочно и день и ночь.
В одно из моих наблюдений случилось следующее: на месте лежала большая глыба, которая не могла войти в ящик, тогда последний, «подъехав» к ней, начал бить ее клыками, опуская их быстро сверху вниз. Через несколько минут большая глыба была разбита на мелкие куски, которые клыки подхватили и бросили в ящик.
Про американцев говорят, что они уже сделали машину-человека, который все делает: говорит, смеется, ходит, сидит, танцует, ест, пьет, курит и прочее, только соображать не может, но… они надеются добиться и последнего. Машины в Америке делают все; здесь машина как человек, а человек автоматичен, как машина.
Американки не отличаются ни красотой, ни женственностью; они большей частью высокого роста, тонкого и хрупкого телосложения, бледнолицые, одеваются довольно эксцентрично.
В Соединенных Штатах женское образование поставлено очень широко; науки преподаются по одной и той же программе, как и в мужских школах и гимназиях, причем в большинстве начальных школ мальчики и девочки учатся вместе. Вследствие одинакового воспитания мужчин и женщин последние в значительной степени утрачивают присущую им нежность и грацию.
Вежливость и уважение к женщинам в Америке доведены до культа. Здесь за малейшее оскорбление женщины, или даже за простое неуважение к ней виновные строго караются законом.
В Америке женщины встречают повсюду особую любезность, внимание и предупредительность. Так, например, при входе ее в вагон трамвая ближайший мужчина тотчас уступает ей свое место. При подъеме на лифте, если туда входит дама, все мужчины быстро снимают свои шляпы и остаются с непокрытыми головами, пока она оттуда не выйдет, и так далее.
Обучение грамоте в Америке обязательно для каждого. Ребенок, достигший 7 лет, должен идти в школу; за этим строго следят особые инспекторы. За неисполнение или нарушение этого закона родителей сажают в тюрьму на 6 месяцев. Книги и учебные принадлежности выдаются всем – бесплатно. Железные дороги, трамваи, «кэрри» и прочее обязаны возить детей в школы и обратно также бесплатно.
Домашняя прислуга в Америке поставлена в особые привилегированные условия, довольно тяжкие для господ. Здесь женская прислуга получает в месяц от 15 долларов и дороже; при этом она не чистит вам сапог, не пойдет отпирать дверь, когда звонят, – это все входит в обязанности самих господ; она может отлучаться из дому куда и когда ей вздумается. Благодаря таким условиям отношения у господ с прислугою всегда натянутые и ненормальные.
Мне пришлось гостить два раза, по нескольку дней, в одном почтенном семействе, где была служанка, которой я, уезжая, давал на чай (хотя последнее в Америке не принято делать) по два доллара, и, несмотря на мою щедрость, мне все-таки приходилось самому чистить свои ботинки.
В другом случае я наблюдал такую сцену: в Нью-Йорке я встретил знакомых – русскую чету, которая меня пригласила к себе на завтрак. Когда мы пришли к их квартире, нам очень долго пришлось звонить в парадную дверь. Наконец служанка смилостивилась и вышла к нам с… босыми ногами (?!). Хозяйка ей тут же по этому поводу сделала замечание и спросила, готов ли у нее завтрак, на что служанка ответила с апломбом, что завтрак она не успела приготовить, потому… что принимала ванну (?!).
Прислуга здесь на чай не просит. Я уезжал три раза из отеля «Бельмонт», причем багаж свой оставлял там в депо бесплатно, и ни разу никто меня не провожал, и на чай [я] никому не давал ни одного цента.
В ресторанах гарсонам дают понемногу на чай и то исключительно только одни иностранцы; про последних американцы говорят, что они этим только портят прислугу, и с этим нельзя не согласиться.
Каждый вечер на главную улицу Бродвей, на небольшую площадку, являются члены Армии спасения, мужчины и женщины, в числе 25–30 человек. Из них половина вооружена музыкальными инструментами: медными трубами, литаврами, бубнами, гитарами и прочим. Придя на площадь, они образуют большой круг, и для начала все становятся на колени, как бы на молитву, причем я замечал неоднократно, что многие из них в это время смеются. Затем, через три минуты, все встают, на средину круга выходит молодая девушка, очевидно их командорша, которая ими дирижирует, и говорит краткую проповедь, после чего все поют псалом. Затем следует музыка, опять проповедь другим лицом и так далее. Этим они собирают вокруг себя толпу любопытных, которые их слушают со вниманием.
При осмотре Нью-Йорка, катаясь на автомобиле, я простудил себе горло; стало трудно говорить, а затем я совсем замолчал. Последнее случилось, когда я уже был в Вашингтоне, где я вынужден был обратиться к доктору. Нам указали иезуитский госпиталь, куда мы и направились. Нас встретил там очень молодой доктор, похожий более на франтоватого фельдшера. Выслушав нас и осмотрев мое горло, он начал свистеть разные вариации. Свист продолжался не менее 10 минут; в то же самое время он что-то приготовлял; мы молча смотрели и слушали. Затем, когда он кончил свой концерт, начал впрыскивать в мое горло и нос разные жидкости с дымом, паром и прочим. Окончив это, он сказал, что сеанс стоит 3 доллара (принимая во внимание музыкальное отделение); мы нашли, что это недорого, заплатили и простились с ним. После «свиста» я почувствовал себя несколько лучше.
На другой день (в Нью-Йорке) мы поехали к известному доктору Гиббону, который, тщательно осмотрев мое горло и нос, тоже начал свистеть, но уже не вариации, а арии; я понял, что это будет стоить дороже. Здесь свист продолжался не более 5 минут, затем начались разные ингаляции, впрыскивания и прочее, и [поступило] предложение явиться к нему еще завтра. При этом он сказал, что за визит обыкновенно он берет со всех по 10 долларов, но так как я пришел к нему со священником, то он возьмет вдвое менее, то есть 5 долларов, которые я и поспешил ему заплатить. В три визита мое горло было исправлено и начало опять издавать человеческие звуки.
В Нью-Йорке во всех лучших магазинах всем духовным лицам, в том числе и православному духовенству, делается скидка со всех товаров 10 %.
Американские аптеки более походят на парфюмерные магазины; в них вы найдете все, включительно до папирос и сигар; последними там торгуют очень хорошо, так как американцы все поголовно курят очень много.
Полицейские чины в Нью-Йорке – народ интеллигентный, бравый и мужественный. Они, стоя на перекрестках посредине улицы, каждую секунду распоряжаются адским движением кебов, омнибусов, трамваев, велосипедов, автомобилей; последних здесь более 90 000, и они летают по улицам целыми тучами.
Здесь требуется много внимания и ловкости, чтобы перейти улицу с одной стороны на другую. И, несмотря на весь этот движущийся ад, несчастные случаи здесь бывают очень редки; по крайней мере, в течение целого месяца я не видел ни одного. Действия полиции здесь выше всякой похвалы.
В Нью-Йорке нет пожарных частей; есть нечто вроде пожарных сараев, где всегда, день и ночь, стоит дежурная труба, запряженная парой лошадей, но при них пожарных на дежурстве я ни разу не заметил.
Мне несколько раз пришлось видеть пожарный обоз на полном ходу – он скачет в карьер, расчищая себе дорогу звоном в большой колокол. Паровые машины, трубы, инструменты, лестницы и лошади – прямо идеальные.
Нищих в Нью-Йорке и других городах Америки совсем не видел; каждого протянувшего руку за милостыней сажают здесь под арест на три месяца. Для безработных и нищих имеются работные дома и особые приюты, которые содержатся за счет городских самоуправлений.
Садов, бульваров и деревьев в Нью-Йорке совсем нет, зато есть несколько громадных парков, из которых особенно выделяется Центральный, пространством более 50 десятин. В нем имеются прекрасные дороги для катающихся в экипажах и отдельно – для верховой езды. Есть большие пруды, изобилующие рыбой и птицами. По полянам бегает множество белок, тут же находится огромный бассейн, выложенный камнем, в который идет водопровод из Кротон-Ривер, питающий Нью-Йорк прекрасной, чистой как кристалл водой.
В Америке повсюду вода хорошая и чистая и находится всегда в открытых местах: озерах, бассейнах и прочих водохранилищах, причем она там строго оберегается от засорения посторонними предметами. Через каждые три года вода из этих водохранилищ спускается и они тщательно чистятся.
Летом, в жаркие дни, в Центральном парке ночует множество ньюйоркцев, которые приходят сюда с постелями, провизией и прочим.
В другом, таком же громадном парке помещаются сады Ботанический и Зоологический, из коих последний особенно хорош и богат – в нем имеется множество редких американских зверей и птиц; вход в оба сада бесплатный.
В Нью-Йорке имеется три русских православных храма, из них один собор; последний сооружен недавно и помещается близ Пятой авеню, в маленьком переулке, где сжат с двух сторон высокими еврейскими домами так, что едва заметен. Внутри собор отделан хорошо.
Прихожане в православных храмах состоят главным образом из славян; большинство составляют: словаки, галичане, малороссы и другие, русских очень немного, да и те считаются здесь очень нежелательными членами прихода.
Мне еще пришлось быть в двух православных храмах – в Чикаго и Филадельфии. Оба они произвели на меня своим убожеством и запущенностью удручающее впечатление. Уже не говоря о вопиющей бедности церковного инвентаря, сами здания храмов настолько ветхи и запущенны, что не представляется возможности их реставрировать, и в заключение всего оба храма заложены в банке и могут быть за невзнос процентов проданы с молотка – в Америке все возможно!
Разумеется, не все американские православные храмы так бедны и убоги, как вышесказанные; есть между ними и довольно благоустроенные – таковой я встретил в городе Ансония, недалеко от Нью-Йорка. Там, благодаря энергичной деятельности уважаемого священника отца Владимира Александрова, храм отличается благолепием и полной обеспеченностью.
Исторический музей помещается в большом красивом здании; коллекции его очень богаты и многочисленны. В нем заслуживают особенного внимания отделы быта древних обитателей Америки: индейцев, негров и других. Их жизнь, одежды, жилище, оружие, охота и прочее представлены очень полно и крайне интересно. Далее следует отметить богатые коллекции минералов и драгоценных камней. В средине одного из многочисленных залов музея поставлен вращающийся гигантский глобус, который сбоку освещается искусственным солнцем. Здесь вы ясно можете видеть, в какой части света в данное время утро, день, вечер и ночь.
Я был в музее в 11 часов утра; в это время в Москве было 6 часов вечера, разница с Нью-Йорком во времени 7 часов. В этом же здании помещается полярная выставка Пири: тут фигурируют санки и чучела собак, на которых он достиг Северного полюса; в общем выставка неинтересна.
Бруклинский мост
Театров здесь множество, из них выделяются две итальянские оперы, где поют лучшие заморские соловьи. Остальные театры очень плохи и грязны; в них все курят, и поэтому воздух испорчен до последней степени. Я был во многих. Это не что иное, как кафешантаны; на сценах распевают незамысловатые патриотические песенки, которые подпевают и зрители. Затем следуют рассказчики, акробаты, клоуны и прочие. Публика очень нетребовательная, лишь бы было смешно и весело – и она довольна.
В общем, янки далеки от искусства, оно, очевидно, им непонятно и мало их интересует. У них нет хороших картинных галерей, хороших театров и прочего, но зато они в области техники и фабричного производства ушли очень далеко.
Нью-йоркские магазины очень богаты, из них особой роскошью и обилием товаров отличаются так называемые универсальные магазины, которых здесь множество, но цены в них всем предметам очень высокие.
Вообще, жизнь в больших американских городах очень дорога. На квартиры здесь цены прямо баснословные, поэтому большинство ньюйоркцев, пользуясь быстрым и крайне дешевым сообщением, живут за городом.
В центральных кварталах помещается множество экспедиционных контор и банков; из последних некоторые открыты для всех операций круглые сутки, то есть день и ночь.
Бруклинский мост перекинут чрез широкую реку Гудзон. Мне пришлось ехать по нему на «кэрри» в Бруклин. Он очень длинен и высок; на нем всегда громадное движение.
Берега Гудзона – гористые и живописные, они с обеих сторон застроены дачами ньюйоркцев.
С большим интересом осмотрел я громадный Аквариум, который помещается в большом, прекрасно устроенном здании. В нем четыре больших бассейна с крупными рыбами, морскими зверями и многочисленные аквариумы с очень редкими и диковинными рыбами, крабами, кораллами, морскими растениями и прочим. Есть экземпляры поразительные: одни – по красоте, другие – по своему уродству. Из первых особенной красотой выделяются рыбы-ангелы – ничего подобного в других аквариумах видеть мне не приходилось. Вход в аквариум бесплатный.
Американские бани чрезвычайно оригинальны. Они помещаются в прекрасном здании, в третьем этаже, обставлены с большой роскошью и комфортом, включительно до ресторана и большого зимнего сада, где под гигантскими пальмами и другими тропическими растениями помещается много кроватей, на которых моющиеся остаются ночевать. Вход в бани стоит один доллар.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
