скачать книгу бесплатно
Полакомился десертом я уже на базе, заодно доев остатки зайца. А потом, радуясь такому внезапному роялю в кустах, перерисовал карту в одну из тетрадок. Телефон можно было отправлять на заслуженный отдых.
XIII
На то, чтобы доделать пол, ушло пять дней, зато в итоге получилась крепкая деревянная платформа, скреплённая намертво – даже краш-тест в виде прыжков и нескольких па гопака не заставил её шелохнуться. Под будущее жилье я получил прямоугольник размером примерно два на четыре с хвостиком метра, не считая оставшегося в торце треугольничка – как я уже говорил, сосны росли не так идеально, как хотелось бы. Но всё же это лучше, чем неправильная фигура.
Все бамбуковые жерди были тщательно привязаны к основным балкам, после чего я замазал верёвки древесной смолой, предварительно очистив её от крупного мусора и размягчив над костром – в результате получился кустарный композитный материал из естественных компонентов. Бамбук, пожалуй, переживёт не один дождь, а вот волокна из коры могли сгнить очень быстро, и защитить их от влаги было крайне необходимо.
Затем я принялся за крышу. На этом этапе возникла серьёзная необходимость в измерительном инструменте, так что в итоге я обзавёлся двумя линейками – деревянной и верёвочной, а кроме того, элементарным строительным отвесом. Своей цели эти самоделки вполне достигали: в конце концов, мне важны были относительные размеры, а не абсолютные, а уж разделить отрезок на равные части можно и рогулькой вместо циркуля. Кроме того, я собрал ещё одну лестницу, покороче, чтобы не делать крышу слишком низкой.
В основе этой конструкции лежал тот же принцип, что и у пола, то есть две балки, уложенные вдоль и привязанные к стволам, причём одна из них сантиметров на пятнадцать выше другой – чтобы по будущему настилу стекала вода. Затем я начал выкладывать жерди, следя, чтобы выступающие зубцы совпадали с зубцами пола. Здесь опять пригодились линейка и верёвочка с грузиком – универсальный инструмент строителей во все времена. Работа кипела.
И работа эта вовсе не была скучной. Энтузиазм подогревало осознание того, что я работаю на самого себя, более того – строю себе дом, убежище, а каждая уложенная палка требовала концентрации внимания, так что желания отвлекаться не было вовсе. Удалось мне и рационализировать труд: теперь я обрабатывал бамбук непосредственно на платформе, делая пропилы для верёвок и обрезая жерди до нужной длины.
Грудастая девица больше не требовалась, исключая использование по прямому назначению. Хотя с таким ударным трудом на эротические мысли попросту не оставалось времени.
Работая от рассвета до заката, на крышу я истратил ещё пять дней, а потом крепко задумался на предмет того, как бы сделать этот навес водонепроницаемым. Единственным, что пришло на ум, была глина. О черепице нечего было и мечтать – у меня не было печи для её обжига, хотя я приблизительно и представлял себе её устройство, но воду отлично сдерживал бы и мягкий слой. Варианты вроде использования чернозёма или хвойных веток я отмёл сразу – это временные решения, но никак не постоянные. К тому же хвоя увеличит опасность пожара.
Итак, требовалось найти глину. Но мало её найти – надо ещё её притащить. Это у персонажей компьютерных игр есть безразмерные инвентари, в которые можно класть всё, что угодно – от луков, мечей и копий до оторванных голов каких-нибудь квестовых монстров, я же не очень-то хотел вымазывать единственный рюкзак. Очевидным решением были корзины, и, хотя я не имел ни малейшего представления об их плетении, всё же нарезал лозы с местных ив и принялся за работу. Именно тогда меня и застала гроза.
Глядя, как небо торопливо затягивается тучами, я вооружился топором и срезал несколько больших разлапистых ветвей, которые бросил на крышу. Затем присыпал всё более мелкими сосновыми лапами, закрыв промежутки, и когда прогремел первый гром, я уже спокойно сидел в «домике». Полной защиты, конечно, это не давало – вода всё же просачивалась внутрь, да и отсутствие стен давало о себе знать. А когда начался настоящий ливень, вся эта несчастная конструкция сдалась окончательно, и только небольшой пятачок, где палки прилегали друг к другу очень плотно, остался сухим.
Небо то и дело сверкало молниями, раскаты грома гремели один за другим. За всё предыдущее время был только один дождик, который я едва заметил, и оставалось лишь радоваться, что я успел закончить основу крыши до того, как началось ЭТО. Как ни крути, но даже в такой ситуации я ещё оставался более-менее сухим, что давало надежду не слечь с простудой – в моём положении это означало почти гарантированную смерть.
XIV
«День двадцать первый. Уже три недели, как я торчу здесь, и, как ни странно, до сих пор ещё могу писать это. Да, мне всё-таки пригодились учительские тетрадки: вырвав страницы с каракулями пятиклассников, с ошибками решавших линейные уравнения, я стал вести дневник. О чём в этом самом дневнике и пишу».
Вторую тетрадку – ту, в которую перенёс карту – я использовал как атлас-путеводитель для туриста, то есть попросту отметил цифрами все ориентиры на карте и тщательно описал каждый. Туда же я зарисовал оба найденных ягодных куста, указав форму листьев и нарисовав жирный череп с костями напротив ядовитого. Честно говоря, не хотелось и думать, что было бы, если бы я съел больше.
С корзинами пришлось повозиться. Непослушная лоза постоянно выскакивала из пальцев, кое-как связанные в центре прутья расползались, не желая превращаться в плетёное изделие. Труднее всего, однако, оказалось начать: когда я кое-как всё же уложил донышко, дальше дело пошло как по маслу. Получилось нечто до крайности уродливое, не очень прочное, но всё же держащее форму. С ним-то я и отправился на поиски глины, которую в конечном итоге всё же нашёл, спустившись в лесную низину, где обнаружилось озерцо с глинистыми берегами. Рай для гончара.
Там же, однако, обнаружился и ещё один белый валун, так что я аккуратно устроился подальше от него и быстро наполнил корзину, после чего поспешил ретироваться. Тащить эту штуку оказалось зверски неудобно – держать её можно было только в руках перед собой, да ещё и дно недовольно потрескивало, грозясь вывалиться. Шесть километров до дома я преодолел с большим трудом, а ведь мне требовалась не одна такая корзина. Но перспектива намокнуть заставила сжать зубы и снова отправиться к озерцу.
Таскал глину я ещё четыре дня. Крыша выстилалась тростником, который обильно рос у реки, затем этот слой промазывался глиной, и так несколько раз, пока толщина полученной конструкции не удовлетворила мою инженерную интуицию. Кроме того, я приволок ещё пару корзин, набрав небольшую кучу во «дворе» моего убежища для будущих нужд. Пятый день был посвящён отдыху: эти проклятые походы с тяжеленной корзиной вымотали меня до полусмерти. Единственное полезное, что я сделал за первую половину дня – это сходил к «раскидистой клюкве», сорвав себе дополнительную порцию плодов. Вкупе с печёным зайцем они пошли не хуже, чем в лучшем французском ресторане.
Всё остальное время, устав от безделья, я потратил на установку силков, потому что охота отнимала слишком уж много времени, а дел и без неё было невпроворот. Об их устройстве я не имел ни малейшего представления, так что пришлось разработать собственную конструкцию: гибкая ветка с самодельными шипами отгибалась и стопорилась палочкой, к которой привязывалась нить с кусочком плода клюквы на другом конце. Животное тянуло приманку, вышибало стопор, после чего его убивала, кхм, убивалка – другого названия для сего орудия я найти не смог.
Под вечер же я соорудил пращу. Она оказалась одной из тех немногих задумок, с которыми не возникло вообще никаких проблем на этапе конструирования: я просто сложил втрое короткий участок в середине шнура и перевязал его нитями из коры, получив карман для камня, после чего завязал петлю на одном конце – и праща была готова. Первобытное изобретение, самое простое, которое только можно придумать.
Зато проблемы возникли, когда я попробовал из этой пращи во что-нибудь попасть. Мишенью был выбран тот самый многострадальный пенёк, уже испытавший на себе мощь моей копьеметалки. На этот раз, однако, судьба его миловала: из первых двадцати бросков точно в цель угодил лишь один, да и тот, пожалуй, случайно, что даёт полное представление о моей меткости. Упражнялся в метании я несколько часов, после чего вынужден был признать, что пращник из меня такой же хреновый, как и турист.
Может, даже хуже.
В общем, судя по всему, придётся делать ловушки и пользоваться копьеметалкой, как вариант – найти гибкое дерево, пригодное для изготовления лука. Совершить же неолитическую революцию и перейти от собирательства с охотой к земледелию и животноводству мне недоставало знаний. И, конечно, рабочих рук.
Мысли вновь вернулись к грудастой девице. Всё-таки жаль, что учительницу я нашёл уже мёртвой. Фигурка у неё была что надо.
В этот момент я почувствовал себя законченным циником и устыдился, но ненадолго.
Ночью опять пришёл Шипящий – он не появлялся уже три дня, я даже начал беспокоиться. Ящер давно превратил эти походы в своеобразный ритуал, бросив попытки влезть на платформу и тихо шипя внизу – этим он занимался минут двадцать, после чего желал мне доброго вечера на своём языке и убирался восвояси. Я всё больше начинал подозревать, что именно благодаря этой твари ко мне не приходил пока больше никто другой, ну да оно и к лучшему. Единственное, что вызывало неудобства – это невозможность нормально сходить ночью в туалет. Сейчас-то ещё можно облегчиться прямо с платформы, а что будет, когда я стены дострою? Разве что делать это с лестницы.
Наутро я первым делом проверил силки и обнаружил, что из пяти ловушек сработали все, но зайцы обнаружились только в двух, и только в одной – целый и невредимый, если не считать пробитого шипом затылка. До второго же добрался хищник, и выглядел бедняга так, будто над ним поиздевался безумный вивисектор – нечего было и думать снова взводить эту ловушку: вонять тут будет неслабо, и ни один заяц не сунется в ближайшие дни. Так или иначе, один из пяти – уже неплохо, а там посмотрим. Краткий анализ выявил, что я просто неточно установил прицел для убивалки, так что надежда на постоянное снабжение мясом оставалась.
Позавтракав, я принялся возводить стены. Сперва предполагалось сделать их из всё того же бамбука, но ближайшие кусты я вывел под корень, а жердей требовалось очень много. Правда, стены не были несущими, так что сгодились бы и бракованные стволы, но этот же фактор заставил меня обратить внимание на тростник.
Надо сказать, это растение действительно очень походило на наш камыш или рогоз, только было раза в два толще и выше, а в более глубокие ботанические подробности я не вдавался. Так или иначе, оно давало то, что мне нужно: в меру жёсткие и прочные стебли, совершенно непригодные для несущих балок и пола, зато вполне подходящие для стен. К тому же буквально в двух шагах от дома располагались целые заросли этой штуки, что сильно экономило время.
Но всё равно я старался выбирать стебли потолще и покрепче – просто на всякий случай. В результате два дня ушло только на то, чтобы нарубить тростника, а под домом скопилась целая груда кольев, так что небезызвестный Влад Дракула был бы в восторге. Ещё два дня, пока тростник подсыхал, крутились шнуры из коры – их требовалось много, а все запасы ушли на крышу и пол. Да, тяжела участь строителя-одиночки.
В конце концов, я всё же принялся за стройку, радуясь, что так точно рассчитал всю конструкцию – сходилось всё просто на загляденье. Стены выкладывались не в один, а в три слоя, каждая камышинка аккуратно приклеивалась смолой в двух точках и подвязывалась с помощью шнура, если требовалось. Удалось даже сделать два окна и вырезать дверной проём.
Правда, построив таким методом две стены, я обнаружил, что нужно собрать ещё две, а зубцов там нет – есть голая гладкая бамбуковая палка, чего я почему-то не учёл при проектировании. Пришлось напрягать мозги и решать проблему, привязывая жерди как есть. Впрочем, сгодится и так – нагрузки тут небольшие.
Ну, а дверью со ставнями стали простые тростниковые панели, которыми загораживались проёмы. Поначалу я хотел, конечно, сделать нормальные, на петлях, но как надёжно закрепить их без хотя бы элементарных гвоздей, так и не придумал. Впрочем, меня устраивал и такой вариант.
Дело было за мебелью, но мне до того осточертело плотницкое дело, что я взял гарпун и пошёл на реку – рыбачить. И, разумеется, сделал это совершенно зря, потому что река принесла мертвеца.
XV
Сложно сказать, зачем я это сделал, но что есть, то есть – я зацепил труп гарпуном и подтащил ближе к берегу.
Больше всего мужик походил на скандинава – во всяком случае, ему отлично подошла бы роль какого-нибудь викинга по имени Харальд или что-то в этом роде. Светловолосый, голубоглазый, плечистый и явно не крестьянин, хотя из одежды на нём были только белая туника с поясом и штаны – ни оружия, ни доспехов. И шрам на щеке, от чего-то острого. Перерезанное горло указывало на то, что, скорее всего, его где-то по-тихому прикончили, обобрали и спихнули в реку с расчётом, что вода скроет следы.
По-хорошему стоило бы похоронить его, но без лопаты это заняло бы слишком много времени, а времени у меня не было. Так что скрепя сердце я отправил Харальда плыть дальше.
Встреча эта вызвала серьёзную тревогу. Очевидно, что здесь есть цивилизация, и далеко не факт, что она дружелюбно отнесётся к незнакомцу вроде меня. Если вспомнить статистику Департамента Контроля Реальности, многие попаданцы гибли не от голода и холода, а как раз от рук туземцев. Средневековое мышление таких людей заставляло их видеть врага в любом чужаке. Цивилизованное, впрочем, мало отличалось: в другие миры, как правило, попадали горожане, которые лопату в руках держали только у бабушки на даче. И, соответственно, кормить лишний рот никому не хотелось – своих хватало.
А если кого и принимали, обучив по доброте душевной языку и работе, то эти ребята становились козлами отпущения во время разного рода бедствий. Если поля пожрали вредители или болезнь, кого проще всего обвинить в колдовстве? Разумеется, того, кто выделяется. Рыжего. Слишком красивого (или красивую). Дурачка. Или попаданца.
Вот и не выживали наши ребята в других мирах.
К слову, на сайте Департамента имелся целый раздел, обозванный «Руководство по выживанию в случае локального сдвига пространства-времени», то бишь встречи с тем самым разрывом, в который угодил я. Но, по понятным причинам, особого смысла в разделе не было: не будет же среднестатистический горожанин каждый вечер перечитывать сотню страниц, пока не вызубрит наизусть? Это только выживальщики таким занимаются, но они вообще двинутые малость, по-моему.
Хотя я мог бы просто держать оффлайн-версию на смартфоне. Просто на всякий случай. На такой случай, как сейчас. Бережёного Бог бережёт. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Ну, и так далее. Навыков и знаний мне очень не хватало.
С другой стороны, я построил дом на дереве, и он не развалился. Я сделал копьеметалку, пращу, корзину, гарпун для ловли рыбы, научился добывать огонь без спичек и зажигалки… и не умер. Вот что главное. Я живой. А ведь мог бы и копыта отбросить, и не раз. С ягодами, например. Или с Шипящим, если бы не додумался спать на дереве. Или…
Короче говоря, назрела явная необходимость отложить дела вроде мебели и заняться оружием. В конце концов, спать на полу я уже привык, а под крышей и с защитой от ветра это вообще будут королевские условия. Если же сюда придут коллеги уплывшего вниз по течению Харальда, мне несдобровать.
На самом деле я достаточно хорошо представлял свои шансы в бою с обученным воином. Без оружия, скорее всего, преимущество будет на моей стороне, а вот с оружием – ровно наоборот. И ведь не научиться, вот в чём засада. Нет ни учителя, ни хотя бы спарринг-партнёра. И грудастая девица тут не помогла бы.
Но сдаваться без боя я не собирался.
Начал с того, что взял копьеметалку и сделал к ней ещё несколько дротиков, стараясь вырезать их как можно более одинаковыми, и до самого вечера упражнялся в лёгкой атлетике. Постоянные тренировки начинали сказываться – бросать получалось всё лучше и лучше.
Следующим днём я вновь попытался стать пращником, но через пару часов бросил это гиблое занятие и отправился на поиски дерева для лука. До сих пор я не присматривался к тонким деревцам, теперь же долго ходил, испытывая на изгиб всё, что попадалось под руку. Несколько хороших стволов прошли первичный тест, после чего я сел их обрабатывать, нещадно тупя нож. Впрочем, делать это каменным скребком было бы сущим мучением.
Я снял кору, срезал несколько слоёв дерева с каждого из плеч будущего лука, сделав ствол более плоским и оставив круглую часть в центре для руки. Затем, сузив концы, я повесил лук сушиться и принялся за следующий. Таких основ набралось три штуки, кроме того, я пометил каждую и тщательно зарисовал внешний вид растений в тетрадку. Кто знает, сколько прослужит мне готовый лук, и не придётся ли делать ещё один? Полагаться же на память я не хотел.
Пока деревяшки сохли, требовалось сделать тетиву. Плетёный шнур для неё годился, но лучше бы поискать что-нибудь другое, так что я нарезал ещё коры и принялся снимать волокна, тщательно следя, чтобы нити получались как можно более длинными. Дальше оставалось собрать их в пучок и обмотать концы и середину, получив в результате превосходную, хотя и не очень прочную тетиву. Предварительный тест показал, что она легко выдерживает мой вес, а значит, выдержит и натяжение лука.
Впервые испытал я новое оружие на тридцать седьмой день своего пребывания в другом мире. Правда, узнал я об этом только следующим утром, пересчитав чёрточки на палке-календаре.
По традиции я снова залез наверх и развалился на полу своей хижины, заложив руки за голову.
Итак, я тут уже целый месяц плюс ещё несколько дней, потому что позорно прошляпил знаменательную дату. Ну да ладно. Первичные цели выполнены. Я до сих пор жив. Правда, изрядно похудел, с трудом сопротивляюсь мрачным мыслям о будущем, надрываюсь в попытках подготовиться к зиме и так далее, но всё же, всё же. У меня есть дом, есть источник пищи, есть оружие. Из четырёх основ для лука лишь одна показала приемлемую гибкость и упругость, остальные просто засохли и растрескались, и в качестве оружия не годились даже на дубины. Зато последняя стреляла исправно: на глаз в этом луке было что-то около пятнадцати килограммов силы натяжения – вполне достаточно, чтобы убить и зайца, и человека. Стрелы я сделал из всё того же бамбука, приклеив перья смолой и даже попытавшись вставить кремнёвый наконечник, но неудачно. Впрочем, думаю, эту проблему я решу.
Меткость оставляла желать лучшего, но всё же была получше, чем в случае пращи.
Что делать дальше? Во-первых, улучшить оружие. Теоретически я знаю приблизительный состав чёрного пороха, практически толку от этого ноль без палочки, потому что я не знаю, как его добывать и использовать. Разве что бомбы делать – Шипящего прибить.
Бомбы вывели на другую мысль: мне недоставало глиняной посуды. В отличие от Робинзона, я приблизительно знал, как устроена элементарная печь, и глина у меня тоже имелась, так что этим стоило заняться в первую очередь.
Очень уж хотелось ухи или бульона из зайчатины.
XVI
На следующий день я сделал то, что следовало сделать давным-давно: отправился к морю за солью. Хотя теперь еды было достаточно, и живот почти не бунтовал, пресное мясо уже застревало в горле – все мы становимся гурманами, стоит хоть немного улучшить условия жизни.
Когда я впервые залез на верхушку сосны и осмотрелся, море занимало весь восточный горизонт. Тогда я не глянул, где в него впадает моя речка, да собственно, мне было всё равно. Но сейчас, когда я дошёл до устья и в нос ударил запах йода, а по правую руку раскинулся древний город, я никак не мог понять, как ухитрился проглядеть его раньше.
Да, река впадала в бухту, а та выходила на руины – судя по всему, когда-то это был порт. Естественно, его строители даже и не думали плавать вверх по течению – там только лодка пройдёт, а вот бухта – другое дело. Правда, остались от порта рожки да ножки. При слове «руины» у среднестатистического человека в голове появляется какой-нибудь древнеримский городок вроде Помпей, но это – руины откопанные, облагороженные и почищенные. Здешний же город явно был заброшен очень, очень давно, так что здания позарастали от фундамента до крыши, камни растрескались, а некоторые и вовсе искрошились в пыль, и от многих домов остались одни остовы. Лазить по ним никакого желания не было.
Архитектура, на мой дилетантский взгляд, была скорее античной, чем современной, во всяком случае, белый камень стен подозрительно напоминал мрамор, а многие дома могли похвастаться полуразрушенными колоннами. Правда, нигде не обнаружилось ничего выше двух этажей, так что оставалось только гадать, какой высоты всё это было раньше. Нашёл я тут и остатки пирсов, на удивление тоже мраморных. Корабли исчезли, а может, сгнили на дне. Но далеко в руины забредать не давала интуиция: как-то слишком уж пугающе всё это выглядело. Слишком тихо, даже ветра нет, а ведь рядом море.
А когда я нашёл на центральной площади мраморный обелиск, покрытый знакомыми на вид письменами, ноги сами понесли меня прочь из этого зловещего места, а в спину ударил порыв ледяного ветра.
Правда, обелиск никак не отреагировал на моё появление, но как-то очень уж он был похож на памятный валун, рядом с которым погибла коллега-попаданка. Может, это и совпадение. Но лучше я поберегусь – целее буду.
Соли, к моему разочарованию, на берегу оказалось совсем немного. За пару часов кое-как я наскрёб крошечную горстку – весь улов мог бы поместиться в спичечный коробок, и специально подготовленный кусок бамбуковой палки с пробками не заполнился и на десятую часть. Для начала этого, конечно, хватит, но каждый раз так мучиться меня совсем не устраивало.
Обратно я шёл мрачный и подавленный. Наседали мысли наподобие «в какую вонючую дыру я попал?» и «долго я тут не проживу». В самом деле, вокруг – какая-то глушь, руины красноречиво показывают, что местный край оставили и сбежали куда подальше, если вообще не перемёрли. Единственным лучом света в тёмном царстве был Харальд, даром что мёртвый и безымянный. Сейчас я не был уверен, что мне вообще нужна цивилизация, в которой людей режут и пускают по реке, но рано или поздно одиночество меня доконает.
Короче, я решил: обустраиваюсь тут по максимуму, чтобы обеспечить себе путь к отступлению, а дальше иду искать людей. Рано или поздно я войду с ними в контакт, а там видно будет. Тем более что особо искать их не придётся – я был почти уверен, что Харальда убили в каком-нибудь селении выше по течению. Не нарочно же его тащили издалека только для того, чтобы утопить тело.
Планов же по налаживанию жизни хватало с лихвой. Номером один шла глиняная посуда. Номером два – мебель. Хотя бы примитивнейшая кровать или гамак, без стола я уже как-то привык обходиться, а спать на жёстком дереве надоело – вся спина уже в синяках, наверное. Роскоши хочется. Как и в случае с едой, стоит только притерпеться – и сразу растут запросы, как в каком-нибудь градостроительном симуляторе.
Номер три – арбалет. При моих каменных инструментах и нулевых столярных навыках я, конечно, замахнулся на весьма технологичное устройство, но арбалет мог дать мне немалое преимущество перед потенциальным врагом. Хотя бы тем, что из него проще научиться метко стрелять, да и при осаде он куда лучше лука.
Номер четыре – запасы на будущее, и лучшим вариантом для этого в моём положении было вяленое мясо. О процессе его изготовления я не знал практически ничего; единственное, что вспомнилось – это необходимость высушить нарезанные полосками куски. Ну, и солью натереть. Сколько оно может храниться, сколько его надо сушить, в каких условиях – я понятия не имел, и Википедии под рукой не было. Оставалось только набить побольше мяса и экспериментировать.
Номер пять – одежда. Тут, пожалуй, я сдамся сразу. Хотя, наверное, всё равно придётся экспериментировать с кожей и шкурами, иначе я рано или поздно останусь совсем голый. Нынешняя одежда и особенно обувь пока с честью выдерживали беспрерывное ношение, но рано или поздно они сдадутся. К этому времени надо иметь хоть что-то в запасе. Ну, и не мешало бы придумать что-то вроде одеяла.
Начал я с печи и древесного угля. Основная тонкость в его получении – вовремя перекрыть доступ кислорода к огню, тогда вместо горения происходит реакция пиролиза, и поленья превращаются не в пепел, а в уголь, который потом можно использовать как топливо. О земных технологиях я не знал ровным счётом ничего, так что просто сложил нарубленные деревяшки шалашиком, облепил его землёй и поджёг. А когда разгорелось – закрыл отдушину и пошёл строить печь.
В этот момент меня посетили сомнения. Шипящий хоть и разлюбил меня, заходя теперь раз в три-четыре дня, но визиты не прекращал и вполне мог развалить печь. По крайней мере, автограф в виде отпечатка лапы на куче глины он оставил. С другой стороны, не попробуешь – не узнаешь.
Печь я решил ставить на скальной части обрыва, подальше от деревьев – если те загорятся, моему дому конец. Правда, шанс этого совсем мал, но рисковать не стоит. Сначала я сделал решётку – большой толстый блин, в котором бамбуковой палкой проделал отверстия, и оставил всё это сохнуть. Затем пришёл черёд корпуса: вылепив из мокрой глины длинную колбаску, я придал ей плоскую форму и выложил аккуратную стенку с проёмом. Сверху – ещё одну колбаску, и опять сохнуть. Потом я попытался уложить на эту основу решётку, но едва я взял её в руки, как вся конструкция развалилась на части.
Примерно то же самое произошло и с кувшинами.
Это вначале мне казалось, что никаких хитростей здесь нет и быть не может – подумаешь, замесить глину с водой и вылепить печь, а затем посуду. В реальности же я потратил два дня в бесплодных попытках добиться нужной пропорции глины и воды, и все созданные образцы неизменно разваливались, а иногда и вовсе расплывались ещё до высушивания. Не помогло даже армирование лозой, так что гончарное ремесло меня разочаровало – возможно, когда-нибудь я сумею всё-таки сделать себе посуду, но будет это нескоро. А мысли то и дело возвращались к Харальду и месту, откуда он приплыл.
Я ведь не Робинзон Крузо, мой остров – обитаемый, да и неясно, остров ли это вообще. У меня есть однозначные подтверждения существования цивилизации не далее как в тридцати-сорока километрах от меня, а это два дня пути максимум. И, как ни крути, рано или поздно я выйду к ней, и скорее всё-таки рано. Легко жить в одиночестве, сознавая, что идти попросту некуда, и совсем другое – знать, что не так уж далеко живут люди.
Хотя и перспектива получить от этих людей по голове тоже не очень радует.
Однако в конечном итоге, взвесив все «за» и «против», я решил всё-таки попытаться пройти вверх по течению и узнать, куда я вообще попал. Вот смеху будет, если здесь окажется цивилизованное общество и представительство Департамента – я слышал, такие имелись кое-где в других мирах, как раз для помощи попаданцам. Получится, что я зря робинзонил целый месяц с лишним.
Хотя, разумеется, надеяться на такое лёгкое разрешение проблемы не стоило.
XVII
Целых две недели я занимался подготовкой к путешествию. Эксперименты с вялением мяса показали, что если его вешать на солнце и высоко, то примерно за сутки полоска крольчатины высыхает и становится вполне пригодной для хранения и транспортировки, так что мяса я заготовил достаточно (правда, пришлось ещё раз сходить за солью к морю). С древесным углём всё вышло не так гладко: первая партия почти вся попросту сгорела, так что я долго ругался, выковыривая годные куски из кучи пепла. Вообще говоря, я не предполагал разводить костёр, но кто знает, что меня может ждать в походе? Лучше уж предусмотреть всё, тем более что несколько кусков угля почти ничего не весили и занимали мало места.
Всё остальное время было уделено тренировкам, в основном стрельбе. Метать дротики я уже наловчился – во всяком случаев, шагов с десяти уверенно попадал в зайца, а с луком было хуже: если на то же расстояние стрелять оказалось не так уж сложно, то дальше стрелы летели в цель только случайно. К концу срока я увеличил «заячий стандарт» до тринадцати шагов, но и эта дистанция была слишком мала для использования лука против человека. Вполне возможно, что причина лежала не столько в моих стрелковых навыках, сколько в ремесленной косорукости, потому что самодельные стрелы выглядели, мягко говоря, не лучшим образом, и летали тоже. Так что удивляться было нечему – впрочем, в любом случае с луком у меня получилось лучше, чем с пращой.
В путь я отправился налегке, с топором за поясом и рюкзаком за спиной. Кроме того, я взял с собой оба ножа – «харьковский» и швейцарский, запас вяленого мяса на три дня и бамбуковое копьё, которое использовал как посох при ходьбе. Очень не хватало хотя бы самой простой фляги или бутылки, но идти я собирался вдоль реки, так что о воде можно было не беспокоиться. Жаль, что у погибшей попаданки не нашлось хотя бы бутылочки минералки.
Основной план состоял в том, чтобы идти вверх по течению до появления признаков цивилизации. Памятуя участь Харальда, вести себя следовало крайне осторожно. Моя цель – разведка, а не самоубийство.
Шёл я спокойно, не торопясь и постоянно осматриваясь в поисках чего-нибудь интересного. Интересного, впрочем, в пределах видимости не наблюдалось: справа опушка леса, слева – холмы и опять-таки лес. И горы. Не Эверест, но на вид достаточно внушительные. По всему выходило, что река с них и течёт.
Мало-помалу я вышел к холмам и добрался до кремнёвой россыпи. Выглядело это место очень странно, если задуматься: лысый холм, а на вершине – разбросанные как попало камни, причём посторонних почти не было, одни кремнёвые желваки. Я, конечно, не геолог, но сильно сомневался, что это естественное образование. Нашлись на холме и какие-то бурые пятна, очень напоминавшие старую кровь, а также следы пепла – это я решил поиграть в Шерлока Холмса и осмотреть всё повнимательней, а не как раньше. Увиденное встревожило меня: теперь я окончательно убедился, что камни на холме оказались неспроста и, вполне возможно, холм этот был чем-то вроде капища. Правда, следы моего грабежа ничуть не изменились, то есть никто не посещал это место по меньшей мере полтора месяца, но кто знает, когда это произойдёт?
От капища до моего дома – около семи километров. Если вдруг сюда заявятся аборигены и увидят, что я натворил, им не составит труда найти в окрестностях мой скромный домик. И, понятное дело, вряд ли они пройдут мимо.
Сделать с этим я ничего не мог, так что просто пошёл дальше, обдумывая способы укрепить жилище. На деревянный частокол у меня уйдёт никак не меньше полугода. Можно вбить бамбуковые колья, но нормального врага это разве что немного замедлит. Как ни крути, один человек в домике на дереве не сможет обороняться от десятка, даже если это будут дикари с дубинами.
Мысли вновь вернулись к арбалету. В отличие от лука, небольшой мощный самострел мог бы стать неплохим подспорьем в бою. И, в принципе, сделать его тоже вполне реально…
Но тут случилось событие, заставившее меня напрочь забыть обо всём: совсем недалеко по правую руку я заметил столб дыма.
XVIII
На вскидку до него было с километр, не больше. Сам дым – именно от костра, тонкий и полупрозрачный. Явно не сигнальный, и явно не лес горит. А раз костёр, значит, там должны быть люди. Ну, или кто-то разумный, пользующийся огнём.
О перспективах угодить к каким-нибудь оркам или кому похуже я почему-то не думал.
Но и осторожности не потерял: подбирался к лагерю неизвестных очень аккуратно, поминутно останавливаясь и внимательно изучая пространство на предмет чего-то необычного. Глаз человека гораздо лучше различает движущиеся объекты, так что лучше лишний раз не дёргаться. Однако все эти ниндзевские игры оказались напрасными. И, надо сказать, я вовсе не был уверен, что вообще стоило сюда идти.
Лагерь располагался на поляне в центре небольшой рощицы, где аборигены весьма искусно скрыли в листве немаленький шатёр – заметил я его, только подойдя почти вплотную. Собственно, дыма тоже не было бы, просто в костёр угодила ветка со свежими листьями, они-то и выдали местоположение стоянки.
Здесь был бой. Атакующим выступал собрат Шипящего, только с более пёстрым оперением – он валялся у костра, безжизненно раскинув лапы. Защищали лагерь четверо собратьев Харальда с копьями и в пластинчатых доспехах, которые, впрочем, не устояли перед яростью монстра – одного он попросту разорвал пополам, другой лежал у деревьев, пробитый когтями насквозь. Ещё один, изломанный, будто кукла в руках капризного ребёнка, висел на ветвях прямо над костром.
А четвёртый сидел, прислонившись к стволу и прижимая руку к окровавленному животу. Выглядел он так, будто сошёл с обложки альбома какой-нибудь блэк-метал группы на сатанистскую тематику, потому что первым в глаза бросался череп на голове, увенчанный закрученными бараньими рогами и украшенный каким-то причудливым узором. Вторым – такой же пластинчатый доспех наподобие русского или византийского, покрытый тем же узором, что и череп. Несомненно, это был глава экспедиции.
– Нотрикс… – выдохнул он, увидев меня. – Арамо…
