скачать книгу бесплатно
Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945
Николай В. Скрицкий
На линии фронта. Правда о войне
Николай Владимирович Скрицкий, известный своими работами об отечественных флотоводцах, представляет вниманию читателей сборник биографических очерков о советских командующих флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны. Для удобства понимания хода войны автор начал книгу с биографии наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова, связанного со всеми основными военными событиями. При создании книги использована обширная литература по военно-морской истории и предоставленные архивами материалы, чтобы воссоздать биографии как знаменитых людей, так и тех, чьи жизнеописания почти не освещены в литературе.
Николай Владимирович Скрицкий
Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945
Введение
Уже несколько лет назад страна отметила 65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, а биографии многих людей, сыгравших значительную роль в достижении этой победы, как и их заслуги, неизвестны читателям. В лучшем случае о них есть статьи в специальных изданиях и энциклопедиях, в худших – о них просто упоминают в книгах о Великой Отечественной войне.
К числу обойденных можно отнести и тех, кто командовал флотами и флотилиями советского ВМФ. Даже о наркоме ВМФ Н.Г. Кузнецове больше всего можно было судить по его воспоминаниям, и только в последнее время начали появляться его биографии солидного размера (правда, небольшими тиражами). Биографии командующих флотами были выпущены в свое время в небольших книжечках «Политиздата», да и то не все. Командующим флотилиями повезло и того меньше. Для большинства из них в лучшем случае есть статьи в газетах, журналах, энциклопедиях и сборниках статей.
Даже вышедшая в 2001 году, основанная на документах Центрального военно-морского архива книга В.М. Лурье «Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота России в период Великой Отечественной и Русско-японской войн (1941–1945)» не упоминает некоторых командующих военными флотилиями, которые не дослужились до адмиральских чинов. Да и составлен справочник для специалистов, как канва биографии, которую следует дополнять фактами, рассеянными в многочисленной литературе. Лишь часть этой литературы указана в приведенных списках.
Не все командующие флотилиями указаны и в составленном В.Д. Доценко «Словаре морском биографическом», который вышел в 2000 году и включает более 3 тысяч кратких справок по жизни и деятельности моряков и других деятелей отечественного флота.
Автор в ряде своих книг («Самые знаменитые флотоводцы России», «Русские адмиралы», «Сто великих адмиралов») обращался к наиболее известным деятелям советского ВМФ, в первую очередь участникам Великой Отечественной войны. Однако, разумеется, во всех этих книгах не было возможности поместить даже всех командующих флотами и флотилиями в годы войны, которые стали адмиралами.
В этой книге автор делает попытку, используя многочисленную литературу о действиях ВМФ в Великой Отечественной войне и документы архивов, составить биографические очерки о командующих флотами и флотилиями в военные годы. Разумеется, по возможности указаны и наиболее яркие эпизоды из жизни и деятельности флагманов, которые выходят за рамки войны.
Жизнеописания в наибольшей степени будут обращены к служебной деятельности моряков. Автор считает, что подготовленные им биографии явятся основой для будущих историков, которые смогут исследовать более подробно жизнь тех или других участников войны. Для тех, кто решит продолжить изучение биографий и подробнее ознакомиться с событиями, в которых участвовал тот либо другой герой книги, приведен список основной литературы, а по тексту даны подстрочные примечания и ссылки на использованные издания.
В 80-х годах XX века в приложении к книге «Боевой путь Советского Военно-Морского Флота» авторы привели основные сведения о флотах, флотилиях и их руководящем составе. Это приложение указывает, в каких временных рамках существовали флоты и флотилии после Октябрьской революции, кто и когда ими командовал[1 - Боевой путь Советского Военно-Морского Флота / Под ред. А.В. Басова. М.: Воениздат, 1988. С. 523–529.].
Обращаясь непосредственно к командующим флотами и флотилиями, следует иметь в виду, что первые в военные годы менялись редко. Стоявший во главе ВМФ Н.Г. Кузнецов оставался на посту в течение всей войны. Всю войну командовали флотами В.Ф. Трибуц (Краснознаменный Балтийский флот), А.Г. Головко (Северный флот), И.С. Юмашев (Тихоокеанский флот). Черноморским флотом командовал до 23 апреля 1943 года Ф.С. Октябрьский, затем, до 10 марта 1944 года, его сменил Л.A. Владимирский, 10–28 марта флотом временно командовал Н.Е. Басистый, а после вновь на пост командующего вернулся Октябрьский.
С командующими флотилиями дело сложнее, так как флотилии создавали и ликвидировали в ходе войны не раз. Командующих меняли также неоднократно.
Азовская военная флотилия была создана в июле 1941 года, когда возникла угроза прорыва германских войск к Азовскому морю. С 25 июля по 13 октября флотилией командовал капитан 1-го ранга А.П. Александров, а позднее, до ухода кораблей флотилии на Черное море (14 сентября 1942 года), – контр-адмирал С.Г. Горшков. Вторично флотилию создали в феврале 1943 года, когда советские войска вышли к берегам Азовского моря. Командовал флотилией с февраля 1943 года до ее расформирования 20 апреля 1944 года тот же С.Г. Горшков, если не считать небольшого периода в январе-феврале 1944 года, когда обязанности командующего исполнял Г.Н. Холостяков.
На Краснознаменной Амурской военной флотилии сменилось несколько командующих. С начала войны до 29 июня 1943 года флотилию возглавлял П.С. Абанькин. Его сменил переведенный с Черного моря Ф.С. Октябрьский (29 июня 1943 – 21 марта 1944 года). С 21 марта по 2 сентября 1944 года командующим вновь стал П.С. Абанькин, затем до 23 июня 1945 года флотилией командовал Ф.С. Седельников, а в июне 1945 года его заменил Н.В. Антонов, которому довелось руководить боевыми действиями флотилии в войне с Японией.
У Беломорской военной флотилии, существовавшей с 15 августа 1941 по 15 апреля 1945 года, также было несколько командующих: М.М. Долинин (15 августа – 7 октября 1941 года), Г.А. Степанов (7 октября 1941 – 6 марта 1943 года), С.Г. Кучеров (11 марта 1943 – 30 августа 1944 года), Ю.А. Пантелеев (30 августа 1944 – 15 апреля 1945 года).
Волжская военная флотилия существовала с октября 1941 по июнь 1944 года. Командовали ею С.Г. Сапожников (28 октября – 6 ноября 1941 года), С.М. Воробьев (6 ноября 1941 – 16 февраля 1942 года), Д.Д. Рогачев (16 февраля 1942 – 14 мая 1943 года), Ю.А. Пантелеев (14 мая – 16 декабря 1943 года), П.А. Смирнов (16 февраля 1943 – 30 июня 1944 года).
Днепровскую военную флотилию, расформированную в июне 1940 года и превращенную во флотилии Дунайскую и Пинскую, вновь сформировали в сентябре 1943 года. До декабря 1945 года Днепровской военной флотилией командовал В.В. Григорьев.
Дунайскую военную флотилию создали в июне 1940 года, после того как советские войска заняли Молдавию. Командующими были Н.О. Абрамов (с 28 июня 1940 по 16 сентября 1941 года) и A.C. Фролов (с 16 сентября до 21 ноября 1941 года). С апреля 1944 года Дунайскую флотилию восстановили. Командовали ею С.Г. Горшков (20 апреля – 12 декабря 1944 года) и Г.Н. Холостяков (12 декабря 1944–1945 год).
Ильменская военная флотилия существовала в июле-октябре 1941 года, пока войска Северо-Западного фронта вели бои в районе озера Ильмень. Командовал флотилией В.М. Древницкий (28 июля – 20 октября 1941 года).
Каспийской военной флотилией, которая вела боевые действия в августе 1942 – феврале 1943 года, командовали: Ф.С. Седельников (1940 – 10 сентября 1944 года), Ф.В. Зозуля (с 15 сентября 1944 года).
Ладожская военная флотилия существовала с июня 1941 по ноябрь 1944 года. С 25 по 30 июня флотилией временно командовал В.П. Барановский, с 30 июня по 18 июля – С.В. Земляниченко, с 24 июля по 8 августа – В.П. Боголепов, с 8 августа по 13 октября – Б.В. Хорошхин, с 13 октября 1941 по 25 сентября 1944 года – B.C. Чероков.
Онежская военная флотилия существовала в августе-ноябре 1941 года, после чего ее расформировали и корабли передали в Волжскую флотилию. Но в апреле 1942 года был создан Онежский отряд кораблей, который вел боевые действия с мая по декабрь. В декабре отряд переименовали в Онежскую военную флотилию, которая вела боевые действия до 7 октября 1944 года и была расформирована ввиду того, что фронт ушел далеко от Онежского озера. Флотилией первоначально командовал А.П. Дьяконов (7 августа – 28 ноября 1941 года, 10 мая – 7 июля 1943 года); он же командовал отрядом в 1942 году. С 7 июля по 11 августа 1943 года временно командовал флотилией Н.В. Антонов. С 11 августа 1943 по 25 января 1944 года командующим был П. С. Абанькин, с 25 января по 10 июля 1944 года обязанности командующего исполнял Н.В. Антонов.
Пинская военная флотилия существовала с июня 1940 по октябрь 1941 года. Ее создали на основе Днепровской военной флотилии, когда к Советскому Союзу были присоединены Западная Украина и Западная Белоруссия. С июня 1940 по 18 сентября 1941 года флотилией командовал Д.Д. Рогачев.
Северная Тихоокеанская флотилия была создана в августе 1939 года. Первым ее командующим стал М.И. Арапов с августа 1939 по 13 февраля 1943 года; сменил его В.А. Андреев с 14 апреля 1943 года. Андрееву довелось командовать флотилией в ходе войны с Японией в августе-сентябре 1945 года.
Чудская военная флотилия существовала в июле-августе 1941 года. Командовал ею Н.Ю. Авраамов. В 1944 году был организован отряд кораблей, которым командовал А.Ф. Аржавкин.
Мы с вами, уважаемый читатель, можем убедиться, что некоторые командующие успели за время войны руководить несколькими флотилиями и флотами. Об их деятельности возможно написать, пользуясь книгами и статьями, документами архивов о соответствующих событиях Великой Отечественной войны. Конечно, даже документы не дают стопроцентной гарантии достоверности, и приходится сравнивать разные источники.
Разумеется, в зависимости от того, каков был срок службы того или другого командующего во главе флота или флотилии, сколько было сделано в период его командования, зависит и объем биографического очерка. Если кто-либо командовал флотилией несколько дней или недель, придется обойтись очень скромной информацией о нем. Следовательно, предложенные читателю очерки будут разниться по объему и подробности изложения.
Автор выражает благодарность сотрудникам Центрального военно-морского архива и особенно В.М. Лурье. Благодаря справкам по биографиям некоторых командующих флотилиями, которые подготовил В.М. Лурье, и материалам, которые любезно предоставило руководство ЦВМА, удалось значительно пополнить и уточнить посвященные им очерки и уменьшить число пропущенных лиц до минимума.
Автор благодарен также сотрудникам РГА ВМФ за помощь в подборе материалов к биографиям некоторых командующих.
Для удобства изложения первую часть книги составляет биографический очерк наркома ВМФ Николая Герасимовича Кузнецова, в котором дана общая картина участия флотов в войне. Далее следуют биографии командующих флотами, затем – командующих флотилиями в алфавитном порядке. Таким образом, читатель, обращаясь к последующим биографиям, будет уже иметь представление о месте и роли флотов и флотилий в истории Великой Отечественной войны по биографии наркома.
Биографии Н.Г. Кузнецова, С.Г. Горшкова и некоторых других деятелей Военно-морского флота расскажут о некоторых страницах истории развития отечественного флота в послевоенное время. Автор считает, что благодаря такой форме изложения читатель получит некоторое представление не только об участии ВМФ в Великой Отечественной войне, но и об эпизодах развития советского флота в другие периоды его истории.
КУЗНЕЦОВ НИКОЛАЙ ГЕРАСИМОВИЧ
Нарком ВМФ
Как-то Николай Герасимович Кузнецов писал другу о результатах необычных подсчетов. Оказалось, моряк дважды был в звании контр-адмирала, трижды вице-адмиралом, дважды адмиралом и дважды Адмиралом Флота. Он тогда еще не предполагал, что через годы, уже после смерти, ему вторично присвоят звание Адмирала Флота Советского Союза. Этого звания его лишили, когда моряк завершал путь на флоте, пролегший от низшего до высшего морского звания.
Родился Николай Кузнецов 11 (24) июля 1904 года в селе Медведки ныне Котласского района Архангельской области. Деревня стояла на берегу реки Ухтомки, впадавшей в Северную Двину. Двенадцати лет мальчик остался без отца и отправился на заработки в Архангельск[2 - Касатонов В.А. Н.Г. Кузнецов – выдающийся советский флотоводец // Флагманы. М.: Воениздат, 1991. С. 148.]. Летом 1915 года мать отвезла младшего сына в Котлас, что был в 20 верстах от Медведки. Оттуда дядя Павел Федорович на речном пароходе перевез мальчика в Архангельск. Это было первое плавание в жизни будущего флагмана. Он жил у дяди, работал по дому, а летом возвращался в деревню помогать матери и брату в поле. Учебу в Архангельске вскоре пришлось бросить, однако юноша много читал, устроился рассыльным в Управление работ по улучшению Архангельского порта. Его взяли однажды в море рыбаки, и старшой артели, понаблюдав, напророчил: «Будешь добрым моряком»[3 - Рудный В.А. Указ. соч. М.: Политиздат, 1982. С. 14–15.].
В июне 1919 года Кузнецов уехал, как обычно, в деревню, а в июле интервенты заняли Архангельск и двинулись на Котлас. Для обороны на реке была организована Северо-Двинская военная флотилия. Пятнадцатилетнего юношу не могли призвать на военную службу, но приняли перепечатывать документы. В 1920 году он числился машинистом-переписчиком 2-го разряда Технического отдела Военного порта флотилии. Вскоре с изгнанием интервентов кончилась война, и флотилию расформировали. При помощи знакомого писаря Кузнецов получил «Перерегистрационную карту», в которой был указан возраст на два года больше и то, что он зачислен в центральный флотский экипаж. Это позволило ему получить военно-морское образование[4 - Михайлов Л.Н. Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов. СПб., 2004. С. 16–20.].
Военмор Кузнецов полгода проходил строевую подготовку в Соломбальском полуэкипаже. Затем с эшелоном моряк прибыл служить и учиться на Балтику. В подавлении Кронштадтского мятежа ему участвовать не довелось. В 1921–1923 годах Кузнецов прошел подготовительную школу для моряков военного флота и подготовительные курсы при Военно-морском училище. Его зачислили на специальный курс училища. Моряк старательно учился, что отражают характеристики в личном деле. Одна из них гласит: «Очень способный. Общее развитие хорошее. Специальная подготовка отличная, политическая подготовка хорошая, отношение к службе отличное, будет хороший артиллерист»[5 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 148–149.]. В частности, как старшекурсника Кузнецова в 1925 году назначили командиром 1-го отделения 1-го взвода роты А первого курса нового набора.
Будущие командиры прошли хорошую морскую школу, четыре кампании плавали на различных кораблях, побывали в дальнем походе, прошли по Балтике, Северному и Норвежскому морям в Северный Ледовитый океан, получили значительный опыт в навигации и морской практике. В последнем году будущим командирам было доверено покомандовать стоявшим на якоре линкором[6 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 24–25.].
В 1924 году Кузнецов – член делегации от училища на похороны В.И. Ленина. После возвращения с похорон он выступал перед рабочими фабрик и заводов о виденном в Москве. Моряк подал заявление о вступлении в партию и в 1925 году стал членом ВКП(б)[7 - Там же. С. 20.].
После училища Кузнецову, как одному из пяти лучших выпускников, предложили самому избрать флот, на котором он хочет продолжить службу. Несмотря на то что была возможность служить на линкоре, самом крупном корабле Морских сил Балтийского моря, моряк избрал Черное море, где почти не оставалось кораблей, кроме крейсера «Коминтерн» и нескольких миноносцев. Однако в Николаеве достраивали крейсер, получивший название «Червона Украина». Именно на этот современный корабль и хотел попасть Кузнецов. После окончания Высшего военно-морского училища имени М.В. Фрунзе в октябре 1926 года молодого командира направили вахтенным начальником крейсера «Червона Украина» Морских сил Черного моря. В 1926–1929 годах он – вахтенный, затем старший вахтенный начальник крейсера «Червона Украина», командир батареи. За четыре кампании моряк хорошо себя зарекомендовал. В одной из ежегодных аттестаций было написано: «Приспособляемость к практической жизни удивительно высока. Инициативен, дисциплинирован, требователен к подчиненным, любит море. В походной обстановке исключительно вынослив»[8 - Там же. С. 26.].
В аттестации 1927 года было записано: «Заслуживает продвижения во внеочередном порядке». Эту аттестацию моряк подтвердил в походе 1928 года, когда в Стамбуле пришлось ликвидировать пожар на борту[9 - Кузнецов Н.Г. Крутые повороты: Из записок адмирала. М.: Молодая гвардия, 1995. С. 198–199.].
Через три года, в 1929-м, перспективного командира направили в Морскую академию на факультет оперативного искусства, который он окончил в 1932 году. Вместе с В.А. Алафузовым Кузнецов самостоятельно занимался сверх программы французским и немецким языками. За блестящее окончание оперативного факультета в мае 1932 года Кузнецов получил первую награду – именной пистолет с надписью «Командиру-ударнику Н.Г. Кузнецову за успешное окончание В. М. Академии от Наморси РККА. 4.5.1932»[10 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 22–23.].
Сам он об этом времени писал: «В Военно-морской академии мы получили солидное оперативно-тактическое образование, основательно изучили многие проблемы будущей войны на море. Именно в стенах академии нам привили правильные взгляды на роль флота в обороне нашей Родины. Исходя из единой для всех Вооруженных Сил стратегии, мы ясно стали видеть место флота как одного из видов вооруженных сил»[11 - Кузнецов Н.Г. Накануне. М.: Воениздат, 1969. С. 56–57.].
Кузнецов считал, что у офицеров должен быть либо командный, либо штабной склад ума. Сам он относил себя к первой категории, избегая работы в штабе. Когда Кузнецову предложили после академии службу в штабе с повышением (моряка знали по стажировке в штабе Морских сил Балтийского моря), он попросился на корабль. Отказался Кузнецов и от должности командира. Как добросовестный человек, он посчитал, что следует пройти необходимую ступень – должность старшего помощника командира корабля[12 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 23–24.].
В мае 1932 года Кузнецов и В.А. Алафузов прибыли в Севастополь. Алафузова определили в штаб флота, а Кузнецова – старпомом на крейсер «Красный Кавказ», на котором после столкновения с другим кораблем сменили командование. В 1932–1934 годах Кузнецов – старший помощник командира крейсера «Красный Кавказ», который в 1933 году стал одним из лучших кораблей Морских сил Черного моря. Моряк учился искусству управления кораблем и сам совершенствовал систему подготовки экипажа. За время деятельности Кузнецова на корабле появился четкий уставной порядок, твердо соблюдали корабельное расписание, экипаж получал все положенное. Флаг-штурман бригады крейсеров А.Н. Петров вспоминал, что старпом был близок к команде, как бывший матрос, однако сохранял высокую требовательность к боевой подготовке: «Впервые я увидел, как старпом заставил всех командиров боевых частей, да и нас, флагманских специалистов, разработать методику боевой подготовки. Раньше никакой методики не было. Старослужащие обучали молодых, как и что надо делать. Но это пригодно для одиночек. А действия подразделения? А взаимодействие? А учения по боевым частям, по кораблю в целом? Все, по сути, началось с «Красного Кавказа». В полной мере эту работу развернул, когда стал командиром «Червоной Украины». Все потом вылилось в «Курс боевой подготовки корабля» в масштабе флота. Мы тогда только рожали БУМС – временный Боевой устав Морских Сил. Это академия работала. А «Курс» на корабле – его инициатива и заслуга. Он, помнится, вроде бы и не работал. Стоим на рейде, выглянешь – старпом на юте, а всюду все вертится. Это было чудом!»[13 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 30.]
Кузнецов поддержал предложение командира БЧ-V И. Прохватилова организовать обучение команды борьбе за живучесть в масштабах всего корабля. Сначала общекорабельные учения проводили на якоре, затем отрабатывали на ходу. Подготовку экипажа крейсер продемонстрировал в плавании по иностранным портам: Турция, Италия, Греция. Через год, в сентябре, командующий флотом приказал Кузнецову принять крейсер «Червона Украина», отправлявшийся в Батум. По возвращении моряк вступил в командование.
Крейсер являлся флагманским кораблем командующего И.К. Кожанова. Кузнецов добился выхода корабля из ремонта в марте. К осени 1934 года крейсер претендовал на звание лучшего корабля Морских сил. К стрельбам была подготовлена новинка, предложенная главным артиллеристом A.B. Свердловым, – стрельба на больших скоростях и дистанциях с упреждением неприятеля для поражения его с первых залпов. Со второго залпа шит был изрешечен. Однако при выходе в ночной поход крейсер намотал на винт сеть, и первое место досталось «Красному Кавказу». Винил в неудаче Кузнецов только себя, как командира[14 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 36–37.]. Тем не менее крейсер «Червона Украина» под командованием моряка достиг высоких показателей в боевой и политической подготовке, а командира наградили орденом Красной Звезды. Командующий флотом И.К. Кожанов в 1935 году писал о самом молодом капитане как о растущей личности[15 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 150–151.].
В 1935 году «Червоной Украине» не раз приходилось, кроме плановых учений, выходить в море с К.Е. Ворошиловым, Т.К. Орджоникидзе, Г. Димитровым. Продолжалась борьба за первый залп при активной деятельности всего экипажа. На сентябрьских учениях Морских сил с авиацией экипаж крейсера продемонстрировал отличную подготовку. Наблюдавший за учениями представитель Морских сил страны Э.С. Панцержанский после блестящей ночной швартовки крейсера сказал Кузнецову: «Браво, кэптен!»
В один из последних походов за границу турецкая пресса отметила: «Русские, очевидно, хорошо знают наши проливы, если сумели ночью самостоятельно пройти через Босфор». Речь шла о «Червоной Украине», которую Кузнецов, выполняя приказ командования, ночью провел через пролив и доставил в Севастополь[16 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 45.].
За время командования кораблями моряк ни разу не был в отпуске, а когда представилась возможность отдохнуть в академии, он выпросился в плавание на торгово-пассажирском судне в Кильскую бухту, Гамбург, Гулль и Лондон. Навсегда командование крейсером осталось первой его любовью.
В августе 1936 года Кузнецова срочно вызвали в Москву. Предстояла поездка в Испанию. Моряка назначили на незнакомую ему должность военно-морского атташе. До Испании он добирался через Германию и Францию, увидел разгул германского фашизма.
О деятельности Николая Герасимовича в Испании можно судить по его книге «На далеком меридиане», в которой он рассказывал о работе своей и своих помощников по повышению боеспособности республиканского флота[17 - Кузнецов Н.Г. На далеком меридиане: воспоминания участника национально-революционной войны в Испании. М.: Наука, 2005.].
Первоначально Кузнецов – военно-морской атташе. Не имея возможности вмешиваться, он только наблюдал за состоянием испанского флота, поражался своеобразному подходу моряков к дисциплине, отмечал слабую подготовку команд. Испанский язык не входил в число известных ему. Пришлось осваивать язык и добиваться доверия. После того как атташе участвовал с испанским флотом в опасном боевом походе к Бискайе и флот вернулся в Средиземное море, его назначили главным военно-морским советником.
Приходилось делать немало. Основной задачей стало охранение грузовых судов, которые из СССР доставляли грузы для Испанской республики. Так как Франко располагал эскадрой и в любой момент мог получить поддержку германского и итальянского флотов, следовало приводить в боеспособное состояние республиканский флот. Необходимо было учить морскому делу и порядку корабельной службы командиров, выдвинутых из матросов, отучать от расхлябанности и недисциплинированности массу моряков, приводить в порядок техническую часть флота. В частности, пришлось восстанавливать формуляры на торпеды, уничтоженные вражьей рукой. При этом Кузнецов и прибывавшие в его распоряжение опытные советские моряки должны были действовать не приказами, а советами и личным примером. Дон Николас, как называли главного советника в Испании, добился уважения умением, тактом и мужеством, что испанцы особенно ценили.
Уже в 1937 году республиканский флот при помощи советских советников добился первых успехов. В бою с крейсером «Либертад» получил повреждения новейший крейсер мятежников «Балеарес»; через полгода его потопили торпеды с республиканского миноносца.
Кузнецову приходилось много ездить по портам, налаживая боевую службу, организовывая прием «игреков» (судов с военными грузами). Его называли «альмиранте», хотя адмиральского чина моряк еще не имел. Один из советников позднее вспоминал, что авторитет главного советника был так велик, что при упоминании его имени самые несговорчивые заявляли: «Не надо говорить с альмиранте, я подумаю, все будет сделано»[18 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 59–59.].
Имел авторитет Кузнецов и у противника. Испанский генерал Кейпо де Льяно грозил смести с лица земли Картахену, через которую шли танки и самолеты, действовавшие против франкистов. Когда испанские самолеты в ходе ночной атаки добились попадания в немецкий линкор «Дойчланд», генерал по радио обвинял «альмиранте Кузнецова» в том, что тот явился главным виновником провала блокады республики.
Отозвали Кузнецова осенью 1937 года, за заслуги наградили орденами Ленина и Красного Знамени. На должности, требовавшей не только знаний, но и дипломатического искусства, моряк пользовался уважением и своих товарищей, и испанцев. Он получил опыт организации операций против германских фашистов и представление о значении флота, авиации и подводных лодок в современной войне. Значительно позднее флотоводец оценивал значение командировки: «Во время этой войны мы, советские моряки, приобрели немалый опыт, ясно представили себе роль авиации в любых операциях флота, необходимость воздушного прикрытия его сил в базах, убедились, как важно, чтобы авиация, призванная действовать с флотом, организационно входила в его состав, была с ним под единым командованием и повседневно обучалась действовать на море. Наконец мы воочию увидели, насколько быстротечны события в современной войне, особенно в ее начале, как внезапным ударом можно повлиять на весь ход войны. Это заставило серьезно думать о постоянной боевой готовности нашего советского флота»[19 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 65.].
Кузнецов считал, что не следует слишком быстро отзывать советников, которым требовалось немало времени на освоение. Однако новые энергичные люди требовались и в СССР. После многочисленных арестов среди высшего командования в 1937 году освободились должности разных уровней. Одну из них предстояло занять Кузнецову. Он не пробыл в санатории положенного месяца: уже через неделю моряка вызвали в Москву и сообщили о назначении на Тихоокеанский флот (ТОФ).
С августа 1937 года Кузнецов – первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом в звании капитана 1-го ранга. Затем его произвели в флагманы 2-го ранга и назначили вскоре командующим[20 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 152.]. Командовал он ТОФ с 10 января 1938 по 28 апреля 1939 года[21 - Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. С. 572.].
К тому времени флот еще создавали. По Северному морскому пути в 1936 году перевели два нефтяных эсминца. Торпедные катера и малые подводные лодки перевозили по железной дороге, минные заградители и тральщики переоборудовали из мирных судов. Кораблестроение на Дальнем Востоке только начиналось. Требовались огромные средства и усилия, чтобы построить базы, гарнизоны, освоить и изучить Тихоокеанский театр.
Кузнецов не имел опыта командования соединением. Тем не менее он учился на ходу. Не засиживаясь в кабинете, молодой флагман бывал в частях и на кораблях, объехал огромное пространство Дальнего Востока, вникал в суть службы, добивался от командиров досконального знания театра военных действий и противника.
В отличие от других флотов на Тихом океане учились плавать круглогодично, несмотря на тяжелые климатические условия. Именно здесь ставили рекорды автономности для подводных лодок и пересматривали нормы мореходности малых судов. В условиях, когда могла неожиданно вспыхнуть война, моряки не прекращали службу никогда. Учитывая недостаток надводных кораблей, которым часто приходилось выступать в роли вспомогательных судов, основную силу составляли береговая оборона, авиация и подводные лодки. Последние нередко выводили в море за ледоколами.
Особое значение на Дальнем Востоке имело взаимодействие с сухопутными войсками. Маршал В.К. Блюхер, командовавший Отдельной краснознаменной Дальневосточной армией (ОКДВА), был главнокомандующим на Дальнем Востоке, которому оперативно подчинялся флот. Видимо, присматривавшийся к молодому флагману маршал и рекомендовал его на пост командующего. В беседах с Кузнецовым он высказывал свои мысли о совместной деятельности сухопутных и морских сил. Зная соотношение сил ТОФ и Японии, Блюхер ставил морякам выполнимую задачу – охранять фланги, оборонять побережье и готовиться к защите Владивостока. Одновременно он рекомендовал активнее использовать подводные лодки и авиацию для действий против противника в море. Значительно позднее адмирал писал: «Опыт Великой Отечественной войны показал, насколько был прав талантливый полководец. В войне нет ничего более необходимого и более сложного, чем взаимодействие всех родов оружия и видов Вооруженных Сил. Чтобы правильно распределять между ними задачи, согласовывать планы совместных действий, надо еще в мирную пору много поработать. Во время учений некоторые оперативные ошибки еще можно исправить. Иное дело в боевых условиях; здесь каждый промах в организации взаимодействия грозит тяжелыми последствиями»[22 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 77.].
В период двухнедельного конфликта на озере Хасан, когда возникла опасность для Владивостока, Кузнецов изыскивал способы действия сил флота во взаимодействии с наземными войсками. На позициях были развернуты подводные лодки; на север, где баз не было, отправили подводные минные заградители серии «Л» с плавбазой «Саратов». Малые суда перевозили войска, грузы для армии, участвовали в боевых действиях.
В ходе боевых действий, ожидая воздушный налет на Владивосток, командующий организовал полномасштабные учения по затемнению, которые выявили недостатки готовности базы и флота. Вопрос готовности к нападению надолго стал важнейшим для Кузнецова. Так как флот – это не только корабли, но и многочисленные береговые организации, верфи и т. п., потребовалось обеспечить всеобщую их готовность на случай войны. Уже с начала 1938 года Кузнецов организовал тренировки «Тыловое обеспечение боевых операций». В штабе флота начальник штаба Б.Л. Богденко и начальник оперативного отдела М.С. Клевенский разрабатывали систему ступенчатой готовности флота, которая со временем приобрела общефлотский характер[23 - Кузнецов Н.Г. Указ. соч. С. 220–222.].
На Тихом океане отрабатывали первые подледные плавания, подводники осваивали прием погружения лодок от налета авиации на стоянке.
Как командующий, Кузнецов стал членом Главного военного совета ВМФ, но редко ездил в Москву, чтобы не терять месяц на дорогу. Контр-адмирал привык к Тихоокеанскому флоту, привез жену во Владивосток. Однако весной 1939 года он получил новое назначение.
Умение Кузнецова наладить боевую подготовку флота и управлять его силами в трудных условиях было замечено в столице. 28 марта И.В. Сталин предложил флагману 2-го ранга работу в Москве. На следующий день Главный военный совет РК ВМФ решил освободить наркома ВМФ М.П. Фриновского (не моряка, бывшего заместителя наркома НКВД) от должности и сменить его первого заместителя флагмана 2-го ранга П.И. Смирнова Н.Г. Кузнецовым. С марта 1939 года Кузнецов был заместителем наркома ВМФ. С апреля 1939 года он уже оказался на посту наркома. Так как и Смирнова, и Фриновского арестовали, принимать дела было не у кого. Сразу пришлось действовать самостоятельно[24 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 145, 153–154; Кузнецов Н.Г. Накануне. С. 233–234.].
Уже в первый день руководства наркоматом Кузнецов потребовал от подчиненных жить жизнью флота и знать все о нем в своей сфере деятельности, уменьшить бюрократическую переписку. Флагман не стеснялся делать выговор опытному моряку H.H. Несвицкому за то, что на учениях Балтийского флота осенью 1939 года линейные корабли шли без противолодочного зигзага. Он ограничил число отпускников и кораблей в ремонте зимой; остальным следовало плавать и учиться. На всех флотах развернулась борьба за первый залп. Кузнецов распорядился воссоздать на кораблях кают-компании как место отдыха и воспитания командиров. На совещаниях он поддерживал дух свободного обсуждения. Нарком записал как-то, что объединяет людей не здание, а единство цели, стремление каждого внести свой вклад[25 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 90–92, 94.].
Так получилось, что моряку досталась нелегкая ноша подготовки к войне с Германией, которую он считал неизбежной, и руководство флотом в ходе самой тяжелой из войн истории.
Не хватало специалистов после репрессий 30-х годов. Не существовало документа, регламентировавшего взаимоотношения Наркоматов обороны и ВМФ. Строили немало кораблей, однако основные средства шли на линкоры и крейсера, тогда как мало уделяли внимания противолодочным и тральным силам, зенитной обороне кораблей. Система базирования и организация флота отставали от роста его численности. Потому 25 июля 1940 года, представляя трехлетний план кораблестроения (1940–1942), Кузнецов направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, А.А. Жданову и К.Е. Ворошилову доклад, в котором отметил несбалансированность в развитии сил флота. Лишь 19 октября 1940 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР решили пересмотреть программу в пользу легких сил. Однако до начала войны устранить диспропорции не удалось[26 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 154–155.].
Предполагали создать в 40-х годах сбалансированный флот, но не успели. Об этом Кузнецов писал в статье, вышедшей уже после смерти: «Главный морской штаб… считал тогда, что война начнется не так скоро, и документы готовил с расчетом на «большой флот», понимая под этим готовность многих военно-морских баз, окончание строительства береговой обороны и наличие на театрах сбалансированных флотов (то есть на рациональное соотношение разных кораблей – вплоть до авианосцев, подводных лодок, тральщиков»[27 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 101.].
Лучше получилось с повышением боевой готовности флотов. Еще на Тихом океане флагман продумывал систему, позволяющую флоту всегда быть в готовности к нападению. Уже через несколько месяцев после вступления в должность он ввел в действие трехстепенную систему оперативной готовности флота[28 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 155.]. По этой системе готовность № 3 предусматривала поддержание обычной службы при готовности к войне. При готовности № 2 корабли принимали все запасы, увольнение сокращали до минимума. По готовности № 1 все корабли и части были готовы немедленно действовать.
Позднее Кузнецов сам признавался, что основной трудностью на первом этапе работы наркомом явился трепет перед авторитетами. Не всегда удавалось отстоять свои взгляды. В частности, не удалось доказать, что приграничная Либава годится лишь как операционная база. Тем не менее нарком добился разрешения перевести оттуда линкор, а затем, за месяц до войны, и весь отряд легких сил в Рижский залив. Слишком поздно руководство страны пришло к выводу, что необходимо, прекратив постройку линейных кораблей, направить средства на более нужные легкие силы. Со временем, получив опыт, Кузнецов все чаще спорил по кардинальным вопросам развития флота, даже если его возражения вызывали недовольство самого И.В. Сталина.
Кузнецов в качестве наркома ВМФ участвовал в переговорах с представителями Англии и Франции. Он был искренне уверен, что при конструктивном подходе государства могли выступить единым фронтом против фашизма. Заключенный с Германией договор о ненападении он считал только средством получить отсрочку, необходимую для перевооружения, и был уверен, что Гитлер непременно нападет на Советский Союз. К этому он и готовил флот.
В конце 1940 года вступило в силу Временное наставление по ведению морских операций. В декабре 1940 года под руководством Кузнецова были проведены сборы высшего комсостава ВМФ, посвященные изучению опыта первого года мировой войны в Европе и войны с Финляндией. В результате были определены недостатки и выработаны пути их исправления.
На расширенном Главном военном совете ВМФ под председательством Кузнецова выступил с анализом современного состояния военно-морского дела по опыту первого года мировой войны адмирал И.С. Исаков. Он сменил на посту начальника Главного морского штаба Л.М. Галлера. Кузнецов, считая себя из-за особенностей прохождения службы недостаточно подготовленным штабистом, полагал необходимым в качестве поддержки опираться на теоретически подготовленного начальника ГМШ[29 - Рудный В.А. Указ. соч. С. 102.].
В феврале 1941 года Кузнецов приказал увеличить состав боевого ядра флота и издал директиву о разработке оперативного плана войны против Германии и ее союзников. В апреле-июне 1941 года проводили учения и проверки хода ремонта кораблей, постройки новых баз, аэродромов, фактической готовности флота к переходу на оперативную готовность № 1. Любые недостатки в оперативной готовности кораблей, частей и соединений флота нарком считал чрезвычайным происшествием и приказывал сурово наказывать виновных. Приказ этот вышел 5 июня 1941 года. В ближайшие дни обстановка еще более обострилась. Исходя из поступавших сведений о сосредоточении неприятельских войск у границ, нарком ВМФ по собственной инициативе перевел флоты 18–19 июня на оперативную готовность № 2, а в ночь на 22 июня – на оперативную готовность № 1[30 - Касатонов В.А. Указ. соч. С. 155–156.]. Командующих флотами конфиденциально предупредили о возможности войны.
В 1.12 22 июня узел связи Наркомата ВМФ передал следующую директиву Кузнецова Военным советам КБФ, СФ, ЧФ, командующим Пинской и Дунайской флотилиями: «В течение 22.6/23.6 возможно внезапное нападение немцев. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Наша задача не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать осложнения. Одновременно флотам и флотилиям быть в полной боевой готовности, встретить возможный удар немцев и их союзников. Приказываю: перейдя на оперативную готовность № 1, тщательно маскировать повышенную боевую готовность. Ведение разведки в чужих территориальных водах категорически запрещаю. Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить»[31 - Михайлов Л.Я. Указ. соч. С. 126.].
Все эти меры позволили флотам ВМФ СССР встретить нападение 22 июня 1941 года во всеоружии. От первых налетов гитлеровской авиации на военно-морские базы потерь не было.
В 3.15 22 июня Н.Г. Кузнецову позвонил командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский и сообщил о налете германской авиации на Севастополь. Вскоре последовали звонки с других флотов. Стало ясно: война началась[32 - Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 8–9.].
Гитлеровцы, вторгаясь в СССР, рассчитывали на внезапность. Прорвав слабую оборону на границе, они крупными танковыми группировками направились в глубь страны. Массу советских самолетов и другой техники уничтожали на местах стоянок ударами с воздуха. Потеря складов вооружения и боеприпасов в приграничной зоне затруднила мобилизацию.
Положение на флотах в начале войны оказалось лучше. Благодаря отработанной системе боевой готовности моряки вовремя и во всеоружии встретили первое нападение. По планам развертывания флоты ставили минные заграждения, начинали мобилизацию, развертывали дозоры. В море на патрулирование выходили надводные корабли и подводные лодки. Донесения с флотов за первый день войны свидетельствовали: моряки выдержали экзамен. На Черном море зенитным огнем отбили попытку неприятельской авиации перекрыть фарватер магнитными минами. На Севере день прошел относительно спокойно, и Кузнецов запретил затрагивать территорию Финляндии, атакуя аэродромы противника лишь в Норвегии. Дунайская флотилия ответила огнем на обстрел неприятеля. На Балтике сброшенные у Кронштадта мины заметили, и их начали тралить. Единственно беспокоило положение Либавы. На базу двигался неприятель, а взаимодействие с сухопутными войсками еще не отладили. Нарком ВМФ позднее писал: «…никто не мог предугадать, как сложится с началом военных действий обстановка на фронтах. А без ее учета нельзя было планировать дальнейшие крупные операции. Тогда мы впервые на деле почувствовали подчиненную роль Военно-Морского Флота общим стратегическим планам Вооруженных Сил, ощутили необходимость координации действий с сухопутным командованием. Пока что оба военных наркома самостоятельно разбирались в обстановке, и каждый по своему усмотрению реагировал на нее. Но уже на второй день войны была создана Ставка Главного Командования во главе с Наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко»[33 - Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 10–11.].
Позднее в не опубликованной при его жизни рукописи Н.Г. Кузнецов отмечал: «Накануне войны у нас не было четкой военной доктрины, а потому не могло быть и четко сформулированных задач флоту, не была определена и его роль в системе Вооруженных сил. Без этого нельзя было приступить к разработке конкретных задач флотам»[34 - Костев Г.Г. Военно-Морской Флот страны в последние полвека. Взлеты и падения. М.: Глобус, 2000. С. 8.].
До начала боевых действий в руководстве вооруженных сил считали, что война для Красной армии будет наступательной. Соответствующие задачи имели и флоты, которым, по предвоенным планам, следовало бороться с флотами противника. Так как высшее военное командование не верило в способности флота решать оперативно-стратегические задачи, в мирное время не было налажено взаимодействие сухопутных и морских сил. В реальности оказалось, что основная задача флотов и флотилий – именно поддержка войск, ведущих боевые действия, да еще в условиях отступлений. Однако первые годы войны ни Генеральный штаб, ни командующие фронтами не ставили Главный морской штаб в известность о планируемых с подчиненными им морскими силами операциях[35 - Доценко В.Д., Гетманец Г.М. Флот в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. СПб.: Terra Fantastica; М.: Эксмо, 2005. С. 8–9.]. Такое положение вещей затрудняло взаимодействие флотов и флотилий с сухопутными войсками.
Любопытно отношение к флоту в высшем звене военного руководства. Если в Ставке Главного Командования Вооруженных сил СССР нарком ВМФ присутствовал, то в составе образованной 10 июля Ставки Верховного Командования во главе с И.В. Сталиным ни одного моряка не было. Не вошел Кузнецов и в состав Ставки Верховного Главнокомандования, созданной 8 августа, когда Сталина назначили Верховным главнокомандующим. Наркома ВМФ включили в состав Ставки только 17 февраля 1945 года[36 - Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. С. 153.].
Нападение Германии на Советский Союз сразу изменило расстановку сил в мире. Уже 22 июня премьер-министр Великобритании У. Черчилль заявил о поддержке СССР в войне. 24 июня президент США Ф.Д. Рузвельт, несмотря на то что страна еще не вступила в войну, обещал предоставить «всю возможную помощь». Со временем обещания вылились в поставки вооружения и продовольствия по ленд-лизу. 12 июля Кузнецова вызвали в Кремль на церемонию подписания англо-советского соглашения, которое предусматривало совместные действия и содержало обязательства не заключать сепаратного мира. Не раз нарком встречался с английским морским представителем контр-адмиралом Дж. Майлсом. Два моряка быстро нашли общий язык. После первого же разговора Майлс обещал доложить в адмиралтейство о проблемах обеспечения морских перевозок между двумя странами. Позднее Англия и СССР обменивались информацией о современном вооружении. В конце июля 1941 года прибыл специальный представитель президента США Гарри Гопкинс. Он вел переговоры со Сталиным, в которых участвовал и нарком ВМФ. Обсуждали вопросы о том, какие грузы должны поступить из Америки для фронта и промышленности. Гопкинс был уверен, что Соединенным Штатам предстоит вступить в войну. Он являлся сторонником активизации английских действий в Европе. Улетев в Лондон, Гопкинс организовал Московскую конференцию трех стран (Англии, США и СССР) в сентябре-октябре 1941 года, на которой были решены важные вопросы совместных действий и помощи Советскому Союзу снабжением[37 - Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 11, 16–20.].
Но помощь союзников начала поступать позднее. Теперь же приходилось рассчитывать только на свои силы. Как и в Финской кампании, война для флота явилась несколько иной, чем планировали. В Главном морском штабе ожидали, что противник будет высаживать морские и воздушные десанты. Однако Германия, не располагавшая большим флотом, сберегала его для войны с Англией и США и поставила целью брать военно-морские базы с суши. Потому основной задачей ВМФ СССР стало взаимодействие с армией и авиацией. Кроме того, флот выполнял типичные для него задачи: действия на неприятельских коммуникациях силами подводных лодок и легких сил, постановку минных заграждений и траление поставленных неприятелем мин, перевозки войск и грузов. Но и в этих типичных для морских сил действиях возникли проблемы, в первую очередь на Балтийском море.
Еще за два дня до начала войны германские и финские суда начали постановку минных заграждений на вероятных путях движения советских кораблей. На позиции вышли подводные лодки. Активность противника заметили, но ее причины до начала боевых действий оказались неясны. Уже 23 июня на минах подорвались эсминец «Гневный» и крейсер «Максим Горький»; первый затонул, а крейсер потребовал длительного ремонта[38 - Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 12.].
Так как для обеспечения защиты от минной опасности требовалась сотня быстроходных тральщиков, а налицо состояло лишь двадцать, в первые же дни командование Балтийского флота приказало подобрать в Ленинграде все пригодное для траления, не исключая речных колесных буксиров. Слабой оказалась зенитная оборона. Недостаток сторожевых кораблей пришлось компенсировать даже весьма дефицитными тральщиками[39 - Там же. С. 30–32.].
Наиболее острое положение возникло в районе Либавы (Лиепаи). Атаку неприятельской авиации защитники базы успешно отбили, в ответ самолеты Балтийского флота нанесли удар по Мемелю (Клайпеде). С утра 22 июня подводные лодки вышли на позиции, надводные корабли начали ставить минные заграждения. Часть кораблей отправили в тыл. Однако неприятельские сухопутные войска быстро прошли дорогу от границы до города. Неотмобилизованная 67-я стрелковая дивизия и флотские подразделения сдерживали натиск противника, не позволив взять Либаву с ходу. До войны Н.Г. Кузнецов говорил с командующим Прибалтийским военным округом об обороне Либавы и Риги с суши, но тот был уверен, что немцы так далеко не пройдут. Неподготовленность сказалась. 25 июня неприятель прорвался к судостроительному заводу. Пришлось взорвать стоявшие на ремонте корабли и склады. Остатки защитников продолжали вести бои в окружении еще пять дней. В примечаниях к книге «На флотах боевая тревога» Николай Герасимович самокритично отмечал:
«Уже после войны я слышал замечания о нецелесообразности создания военно-морской базы в Либаве. Мне представляется, что основная ошибка заключается не в этом. В Либаве следовало иметь военно-морскую базу лишь для временного базирования небольших сил. Строительство же Либавской военно-морской базы не было увязано с планами сухопутного командования, и поэтому она оказалась плохо прикрытой с суши.
Бесспорной ошибкой Наркомата ВМФ нужно признать развертывание в Либаве военно-морского училища противовоздушной обороны, за что мы и поплатились»[40 - Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 15.].
В начале войны морская авиация обнаруживала в море неприятельские конвои с грузами для войск, продвигавшихся к Риге, а потом и далее, на Псков и Таллин. Однако не всегда было возможно выслать в море специально подготовленную минно-торпедную авиацию. Ее самолеты использовали для поддержки сухопутных войск. Когда В.Ф. Трибуц сообщал в Москву о ненормальности положения, из Наркомата ВМФ он получил указание: «Таллин, Ханко и острова Эзель и Даго удерживать до последней возможности». Удары по конвоям наносили теми силами и средствами, которые были под рукой. Оказалось, что опробованные на довоенных учениях согласованные действия авиации, подводных лодок и надводных кораблей в боевых условиях осуществлять не удавалось. Следовало учиться в боях уже без упрощений мирного времени[41 - Там же. С. 23–24.].
К счастью, германский флот слабо поддерживал действия сухопутных войск. Правда, в конце сентября в Або-Аландский район прибыли линкор «Тирпиц», тяжелый крейсер и несколько легких крейсеров. Крейсера стояли и в Либаве. Но этой морской группировке поставили иную задачу: не позволить прорваться кораблям Балтийского флота после захвата Ленинграда и Кронштадта в Северное море. Так крупные корабли германского флота и простояли на Балтике в бездействии.
