скачать книгу бесплатно
– Фамилия Рыжий? – уточнил Леонид.
– Да нет, прозвище такое. Оно к нему как нельзя лучше подходит. Это наш старшина так «окрестил». Тут мы все к Юре Безгодкову так обращаемся. Волосы у него рыжие, хотя сейчас и налысо стрижётся, а прозвище прилепилось. Наш ротный его тоже так зовёт. Он наводчик-оператор командирской машины, ну и порученец ротного, – улыбаясь, ответил Аксютин. После чего опять перешёл на байки, смешные истории и анекдоты, от которых и одноклассник, и обступившие их десантники, и солдаты роты, и даже афганские водители от души разразились смехом.
– Кончай ржать! – раздался командный голос внезапно появившегося майора-десантника, а затем последовала команда:
– По машинам! Выдвигаться надо!
– Андрюха, я сейчас, за подарком! – вскрикнул Леонид и быстро метнулся к своей боевой машине. Через несколько минут он передал Аксютину небольшой свёрток. Обменявшись рукопожатием и обнявшись на прощание, Аксютин и Леонид разошлись по своим местам.
В это время, пройдя свою самую верхнюю точку на безоблачном небе, солнце перешло во вторую фазу. Оно светило, но уже не грело. Здесь, на самой вершине перевала, среди высоченных гор из-за разряженного воздуха не было так жарко, как внизу. Пообедав и немного отдохнув, налюбовавшись красотой, водители большегрузных автомобилей, военных машин и наливников с сопровождающей их бронетехникой, пройдя тоннель, стали медленно спускаться вниз по вьющейся серпантинной дороге.
Старший прапорщик Сорокапуд, оставив часть продуктов на посту, перегрузил свой неприкосновенный запас в небольшой склад на самом верху перевала, который находился в маленькой пещере, хранившей прохладу. Видно, что она была оборудована давно. Эта таинственная пещерка хранила тайны, возможно, не одну сотню лет. В ней на стенах были какие-то неразборчивые надписи, вокруг находили остатки предметов старины. Встречались черепки фарфоровой посуды, по всей видимости, когда-то перевозившейся караванами из Индии и Китая. Афганцы-царандоевцы, несущие службу у тоннеля, рассказывали, что в этих местах с древних времен укрывались разбойники, грабившие торговые караваны, проходившие через перевал.
– Товарищ лейтенант, – обратился старшина роты к замполиту, – здесь я всё решил. Со мной остается БМП и «Урал». Надо к вечеру успеть другие посты посетить и ротному доложить. Разрешите отчаливать?
– Я только по радиостанции разговаривал со старшим лейтенантом Годыной и доложил ему. Он ждёт вас. Продукты разгрузите на командном пункте роты. С собой оставьте только для своего поста. Командир с завтрашнего дня сам осуществляет объезд и проверку постов роты. Что касается вашего неприкосновенного запаса, то он будет под контролем. Поезжайте, только не спеша, осторожно… – пожимая на прощание руку Сорокапуду, дал напутствие замполит роты.
– Не впервой! За два года уже исколесил тысячи верст по дорогам Афганистана, – ответил старшина.
– Тогда, Алексей Иванович, желаю счастливого пути и до встречи! – сказал лейтенант Пластовец.
Глава седьмая
На трассе от серпантина к Суруби
Спустившись вниз к «Уралу» и БМП, старший прапорщик Сорокапуд посмотрел вниз ущелья, где у реки сгущался туман, а нижние склоны гор подёрнулись мутной дымкой. На перевале, залитая солнечными половодьями, петляла по всему серпантину дорога. С обеих сторон её белели, бликуя фарами, многочисленные машины. На их стеклах и кабинах тоже играли солнечные лучи.
Отдав экипажу БМП команду приготовиться к движению и следовать за «Уралом», старшина открыл дверцу кабины. Молодой водитель уже сидел за рулем, и, закрыв глаза, вполголоса что-то напевал себе под нос.
– Спишь, боец? – громким голосом брякнул Сорокапуд.
– Никак нет, товарищ старший прапорщик! – подскочил боец, ударившись головой об верхнюю часть кабины.
– Едем! Береги башку, она ещё тебе пригодится! – усмехнувшись, произнёс старшина.
Сев в кабину, он устроился поудобнее, высунувшись из окна, после чего махнул рукой, покрутил усы и весело скомандовал:
– Заводи! Поехали! На других постах нас уже заждались.
Водитель крутанул стартер, машина быстро завелась, следом взревел двигатель боевой машины пехоты. Поднимая пыль, грузовой автомобиль и БМП, пройдя очередной тоннель, начали спуск по серпантину. Дорога была узкая и шла по крутому склону среди нависающих скал с большим перепадом высоты. В некоторых местах дорога сужалась настолько, что без хорошей подготовки водителю было очень тяжело разъезжаться со встречным транспортом. В ходе движения, объезжая одну из образовавшихся от взрывов мин яму и обгоревшую Тойоту, машина, раскачиваясь, стала опасно крениться на краю обрыва. Водитель, вцепившись в руль, глядя в пропасть, где бурлила река Кабул, а среди валунов маячили остовы различных автомобилей и бронетехники, стал бледным как смерть. От страха у него дрожали губы. Старшина, наблюдая за водителем, спокойно, по-отцовски подбадривал солдата, а когда миновали опасный участок, опять перевёл на него взгляд.
– Вот ты куда смотришь, солдат? Не первый раз я тебя учу: прижимайся к скале! На тот свет мы с тобой всегда успеем! – прикрикнул старшина.
Водитель, держа крепко руль, негромко ответил:
– Испугался я, товарищ старший прапорщик. Когда объезжал ту яму, душа в пятки ушла!
– А ты не в бездонную пропасть смотри, а на дорогу, тогда душа твоя на месте будет! Понял, боец?
– Так точно! – ответил водитель.
Вскоре машины замедлили ход. Впереди не спеша, с небольшой скоростью двигалась колонна с группой сопровождения Джелалабадской десантно-штурмовой бригады. Они выехали от поста по серпантину на полчаса раньше. Пришлось пристроиться позади колонны и плестись за ними.
В отличие от въезда в Махипарское ущелье при спуске в долину Сароби горы и скалы уже не были такими мрачными и безжизненными. Они, подступающие к реке, стали понижаться, склоны становились пологими. Вдоль скал росли выгоревшие на солнце верблюжьи колючки, а в местах, недоступных для солнечных лучей, робко зеленели комочки травы.
На приплющенном валуне старшина роты вдруг заметил гревшуюся на солнце большую змею. Её сильное тело зловеще переливалось всеми чешуйками. Он вскинул автомат и хотел было выстрелить, но передумал и вновь бросил взгляд на трассу.
Впереди, в синем хрустальном небе, кружились грифы. Сильные и стремительные птицы камнем летели вниз, в ущелье, а потом, вновь взмыв, устремлялись в небо.
Через несколько километров долина реки Кабул стала гораздо шире, река же разлилась на рукава. В этом месте она принимает в свои берега другую реку, а дальше в неё входят реки Уссбин и Тезин.
Наблюдая за дорогой и восхищаясь красотами, созданными природой, люди подъехали к очередному посту роты. Перед глазами открылась широкая Сурубийская долина, перехваченная цепью холмов, которые, теснясь, выглядывали друг из-за друга. Вдали видны были горы, хребты которых тянулись до самого горизонта.
Глава восьмая
На главном посту роты, несущем боевую службу на экстремальном участке трассы
В это июньское раннее утро, когда над горными утёсами едва забрезжил рассвет, командир роты старший лейтенант Владимир Годына отправил замполита и старшину роты за продуктами в Кабул, где дислоцировался полк, а сам, как всегда, принимал доклады со всех постов для последующего донесения по команде о состоянии дел за прошедшую ночь в роте. Рядом с ним у радиостанции находился нештатный порученец и связист, наводчик-оператор орудия его командирской боевой машины пехоты БМП-2, сержант Юрий Безгодков. Ротный ценил этого неторопливого, безропотного и исполнительного парня за его добросовестное отношение к любому делу.
Среди седых горных вершин, раскинувшихся перед постом, уверенно вставала заря. Доложив командиру батальона майору Гузачёву, старший лейтенант Годына, положив в планшет рабочую тетрадь, повернул голову в сторону своего порученца, который возился с радиостанцией. Годына окликнул его по прозвищу, которое уже прикрепилось среди личного состава роты:
– Рыжий! Я пойду отдохну ещё немного, разбудишь меня перед завтраком.
– Есть, товарищ старший лейтенант! – бойко ответил Безгод-ков. – А я пойду искупнусь в бассейне и помогу Файзуле обслужить и подготовить вашу БМП к завтрашнему выезду для проверки постов. Днём некогда будет.
– Хорошо, проверьте баки с горючим, чтобы заправлены были под завязку, – на ходу ответил командир роты, заходя в свое помещение, добротно выложенное из камня с углублением в земле и напоминающее бункер.
Уснуть ротному долго не удавалось. В голову всё лезли мысли о доме. За его плечами вот уже больше двух лет – нелёгкая служба на этой необъявленной войне в Афганистане. Он участвовал во многих боевых операциях, стычках, попадал в засады. Вспомнилось ранение и госпиталь… Давно уже Годына должен был уехать в Союз по замене, но заменщика почему-то всё не было…
В памяти всплыли тяжёлые минуты расставания с женой и сынишкой. Перед глазами стоял сын, который, обнимая мать за шею, махал ему на прощание своей маленькой ручонкой. Он вспомнил и полные слёз любящие глаза жены, которая в последнее время тяжело болела. Перед глазами возникли дорогие ему черты лица матери. Вспомнил отца, чемпиона Вооруженных Сил по стрельбе. Его отец, Василий Матвеевич Годына, в годы Великой Отечественной войны закончил Ташкентское пехотное военное училище, после войны в течение восемнадцати лет проходил службу в 108-й мотострелковой дивизии, которая дислоцировалась в городе Термезе. Там же, в одной из воинских частей, медсестрой работала его мать, Мария Кирилловна. В то время отец занимался подготовкой снайперов и, конечно, передавал свой опыт сыну. Владимир всегда брал пример с отца: получил первый разряд по боксу, неоднократно был чемпионом среди воинских частей военного округа, где проходил службу.
– Запомни, сынок, – учил его отец, – в спорте, как и на войне, действует непреложный закон: ты можешь проиграть только в двух случаях. Во-первых, если заранее или в ходе сражения со своим противником признаёшь его превосходство; во-вторых, когда чрезмерно уверишься в своих силах, в своём превосходстве. Учиться и тренироваться надо постоянно, может, и всю жизнь!
Последний раз, когда он после ранения приехал в отпуск, отец, глядя ему в лицо и видя в возмужавшем сыне свои черты, вспомнил себя ещё молодым офицером. Они обнялись, и сын почувствовал, как громко бьётся отцовское сердце. Затем отец крепко пожал ему руку и произнёс:
– Крепись, сынок! Будь не только командиром, но и отцом, братом и старшим товарищем для своих подчинённых. Строго, но с уважением относись к солдатам и проявляй о них заботу!
Эти слова прозвучали как напутствие для Владимира. Они врезались ему в память навсегда. Стали заповедью на всю жизнь. Перед уходом Владимир Годына видел, как побледнело лицо матери, как задрожали её губы, как из её широко открытых глаз потекли слёзы. На прощанье он бережно обнял и прижал к себе мать, затем коротко, стараясь не показать волнения, сказал:
– Не переживайте с отцом. Мне надо идти! Ждите, я скоро вернусь!
Мать тихо всхлипнула и перекрестила его.
– До свидания, сыночек, – прошептала она, – смотри там, береги себя!
Рота заступила на этот сложный участок дороги в зоне ответственности 180-го мотострелкового полка в начале мая. Находясь всё время в тяжёлой и напряжённой боевой обстановке горной местности, где со всех сторон в любое время мог появиться враг, бойцам и командирам приходилось действовать оперативно. Решения принимались самостоятельно, не дожидались команды сверху. Энергичный и практичный ротный быстро вошёл в курс всех дел на вверенном участке дороги. Он обстоятельно организовал боевую службу на пяти основных и четырёх выносных постах роты, расположенных высоко в горах. Посты растянулись вдоль трассы от серпантина Махипарского ущелья до уездного центра Суруби. Старший лейтенант Годына понимал, что несёт двойную и даже тройную нагрузку: это ежедневный контроль днём и ночью за несением службы боевым охранением, выезды на проверку постов, организация боевой подготовки, кропотливая работа с личным составом и обеспечение роты всем необходимым.
У него практически не оставалось времени на отдых, сон, но проявлять заботу о подчинённых, организовать их быт в этих экстремальных условиях, чтобы они всегда были сыты, вымыты, не кормили вшей, он успевал. Он делал всё, чтобы обеспечить бойцам роты возможность достойно выполнять свою тяжёлую боевую задачу. Бесперебойно работали радио и телефонная связь.
– Товарищ старший лейтенант! – раздался на входе голос сержанта Безгодкова. – Завтрак готов!
– Хорошо, передай повару, что через пятнадцать минут буду, а ты сам после завтрака иди занимайся обслуживанием БМП.
Выйдя из помещения, Годына посмотрел на горы, которые ещё скрывали за собой взошедшее солнце. Небо над ними совсем посветлело и было уже бледно-синего цвета. По склонам гор сползали струи молочно-белого тумана, а ярко-золотистые лучи беспорядочно брызнули между горами. Решив перед завтраком немного освежиться, он направился в небольшой бассейн, который был оборудован силами солдат, несущих боевую службу на посту. Рядом с постом со скалы, у подножия которой рос кипарис, стекал ручеёк, где предыдущее подразделение сделало небольшую плотину, но она, к сожалению, была разрушена. Тогда старший лейтенант Годына поручил старшине достать мешок цемента. Цемент привезли из Суруби, где шло строительство, и за несколько дней бойцы под руководством сержантов Филимонова и Безгодкова соорудили бассейн глубиной полтора, шириной два и длиной около пяти метров.
Утреннее плавание в холодной родниковой воде заряжало бодростью, шло насыщение тела мощным потоком энергии. Восстанавливались физические и душевные силы. С самого утра и до позднего вечера, несмотря на тяжёлые условия боевой службы, все находились в хорошем расположении духа. Ночью было жарко и душно, поэтому перед сном солдаты тоже окунались в воду, даже простыни смачивали, чтобы уснуть.
Прыгнув в бассейн, командир роты почувствовал, как приятно сжалось тело от ледяной воды. Она была прозрачной и отливала голубизной, на поверхности играли блики солнца.
Искупавшись, старший лейтенант направился к месту приёма пищи, где за огромной шелковицей, дающей тень и защищающей пост от прямых солнечных лучей постоянно палящего солнца, была оборудована небольшая кухонька, место приёма пищи для бойцов. Обязанности повара на кухне исполнял прибывший в роту молодой, невысокого роста, пухленький, с крепкими мозолистыми руками солдат, родом из глубинки. Увидев ротного, тот бросил в кастрюлю половник, заправился и доложил:
– Товарищ старший лейтенант, каша и чай готовы!
Посмотрев на внешний вид бойца, на его чистый, выстиранный фартук, Годына подумал про себя, что парень аккуратный, не лентяй, толк от него будет. Усевшись за столом у шелковицы, он спросил бойца:
– А другой каши, кроме перловой, нет?
– Никак нет, вот ждём, что товарищ старшина привезёт из полка, – ответил боец.
– Ладно. Надеюсь, вкусная каша, Митёк? – спросил ротный, назвав бойца так, как звали его солдаты поста.
Каша, действительно, получилась вкусной. Утреннее купание бодрило и возбуждало аппетит. Густые ветви шелковицы укрывали стол от солнечных лучей, которые уже прожаривали землю и камни.
Боевые позиции поста, на котором располагался командный пункт командира роты, находились на двух уровнях. Внизу, рядом с трассой, были оборудованы капониры для боевой техники, складское помещение для хранения имущества, помещения командира роты и личного состава. В горах, недалеко от господствующей в данной окрестности скале, был оборудован выносной пост, старшим которого был сержант Филимонов, а внизу старшим являлся сержант Нигаметьянов.
После завтрака командир роты вместе с сержантом Нигаметьяновым направился по расположению поста. Вначале старший лейтенант Годына проверил порядок в таком же, как и у него, только больших размеров, выложенном из камней строении, где находилось спальное помещение солдат, затем прошёл на склад, оборудованный у скалы, где хранились боеприпасы, имущество и продовольствие.
– Равкат, – спросил сержанта ротный, – как ты считаешь, стоит ли вместо одеял и плащ-палаток на входах в помещение поставить двери? Их можно сделать из ящиков, где хранились снаряды. Вот сколько их свободных стоят.
– Пока не стоит, товарищ старший лейтенант, вон какая жара! А так хоть какой-то ветерок и проветривание помещений. Удобнее без дверей. Может, ящики разрешите на дрова пустить?
– Нет, пока не разрешаю, – ответил ротный.
– Тогда разрешите за дровами махнуть? Дрова на кухне заканчиваются.
– Ладно. Проверим технику в капонирах, и я поднимусь на выносной пост, а ты давай за дровами. Кто с тобой поедет?
– Как всегда, товарищ старший лейтенант, возьму танк с экипажем и БМП-2. Разрешите ещё Рыжего взять?
– А Рыжий-то зачем?
– Сержант Безгодков у нас спец в этом деле! Очень ловко у него получается цеплять деревья.
– Ну, раз так, пусть едет, хотя я думал его на выносной пост взять с собой, – улыбаясь, произнес командир роты.
Подойдя к капонирам, старший лейтенант Годына и сержант Нигометьянов увидели, как в командирской БМП с двигателем возился рядовой Файзуло Тахтамурадов, а Рыжий, сидя на башне, драил поднятую вверх пушку и пулемёт, о чем-то беседуя с механиком-водителем. На танке, прямо на броне, подстелив плащ-палатку, дремал командир танка сержант Далинчук, а его механик-водитель с наводчиком занимались техническим обслуживанием. При виде ротного все вскочили, поприветствовав своего командира, только командир танка продолжал дрыхнуть на броне.
– Он после ночного дежурства, – упредив вопрос ротного, заявил наводчик орудия.
– Я так и понял, – ответил Годына, затем, повернувшись к сержанту Нигометьянову, отдал ему распоряжение:
– Поезжайте за дровами, только будьте внимательны! Хоть это и рядом, но бдительность необходима всегда. Смотрите, не нарвитесь на противопехотные мины. С техники не слезать, в реке не купаться!
– Есть! Не первый раз, – ответил сержант.
После ухода ротного сержант Нигометьянов разбудил командира танка:
– Петя, давай командуй своими, за дровами едем!
Затем бросил взгляд на механика водителя танка и крикнул ему:
– Чего смотришь, заводи машину!
Отдав распоряжение экипажу танка, сержант направился к своей боевой машине пехоты, где он являлся командиром. Вместо своего наводчика-оператора, который отдыхал после дежурства, пригласил сержанта Безгодкова.
Напротив, по другую сторону реки Кабул, находился густой сад тутовника, а вокруг него, чтобы из реки вброд не могли подойти внезапно душманы, силами сапёров, приданных батальону, были поставлены противопехотные мины. Для бойцов это никакой преграды не представляло. Всё было отработано по элементам. Так было и в этот раз.
БМП-2 с танком подъехали к реке.
– Заряжай! – приказал наводчику орудия командир танка.
Наводчик навёл орудие под корень дерева и доложил своему командиру:
– К бою готов!
Командир танка, прикинув взглядом расстояние до дерева, словно это танк или укрепление противника, скомандовал:
– Огонь!
Раздался выстрел, и дерево завалилось набок. И тут уже боевая машина пехоты с сержантами Нигометьяновым и Безгодковым на броне вброд пересекла реку.
При подъёме на берег Безгодков заметил метрах в десяти от боевой машины варана, за ним ещё одного. Видно, выстрел и грохот застали их на охоте.
Безгодков вскинул автомат, намереваясь выстрелить, но Нигаметьянов его одёрнул:
– Не надо, Рыжий, пусть живут!
Безгодков опустил автомат, и, когда боевая машина подошла к дереву, соскочил на его ствол, ловко перекинул верёвку, сделав морской узел на дереве, затем прикрепил другой конец верёвки к боевой машине пехоты. После этого вскочил обратно на БМП-2, и боевая машина потащила дерево через брод в сторону поста.
На небольшой площадке перед постом опять за работу взялся командир танка, командуя своей боевой машиной. Проехавшись гусеницами несколько раз по дереву, он вновь даёт команду наводчику:
– Огонь!
Тот делает короткие очереди из крупнокалиберного пулемёта по дереву. После всей этой процедуры начинается нелёгкая работа топором, как как тутовник был очень крепким деревом. По окончании всей работы, ставя машины в капониры, Безгодков сказал Файзуле, который сидел у командирской машины и напевал какую-то свою таджикскую песенку:
– Слушай, Файзуло, а я чуть сегодня варана не застрелил, но Равкат не дал.
Файзуло встрепенулся и воскликнул:
