скачать книгу бесплатно
Я назвал себя.
«Ха! – сказал он. – У меня был один знакомый с такой же фамилией. Вот-то мелочный был старикашка!»
У меня не самая распространённая фамилия, и тон Джонса навёл меня на мысль, что он попросту выдумывает. Но я смолчал.
Несмотря на всю мою неприязнь, личность Джонса вызывала у меня интерес. Пока он разглядывал людей в помещении, я рассматривал его самого. Первое, что бросилось мне в глаза, – его Rolex Sea-Dweller Submariner 2000. Я знал, что это за часы, потому что за месяц до того присутствовал на официальном представлении этой модели широкой публике. Джонс носил не подделку, а настоящий, безумно дорогой Rolex, выдерживающий давление в две тысячи футов водной толщи. При таких часах пряжка на его ковбойском галстуке вряд ли была золочёной – скорее золотой. Передо мной сидел очень богатый человек.
Часы скрылись под рукавом пиджака, а их владелец снова обратил на меня внимание. Пого уже принёс его виски.
«А вот как вы относитесь к индейцам?» – спросил Джонс ни с того ни с сего.
Я задумался. Честно говоря, я никак не отношусь к индейцам. Я чужд каких-либо расовых предрассудков. Иногда на меня находят приступы ненависти к чёрным: например, когда я еду на машине, а чёрный нарочито медленно и нагло переходит дорогу по переходу, да ещё может и средний палец показать. Но это, скорее, ненависть к отдельному индивидууму, нежели к расе как таковой.
«Ну, никак…» – ответил я честно.
Джонс посмотрел на меня как на идиота.
«У вас что, нет гражданской позиции?» – спросил он строго.
«Выходит, нет», – я пожал плечами. В спор с этим человеком мне вступать не хотелось.
Джонс, кажется, почувствовал, что со мной толкового разговора не получится, и неожиданно повернулся лицом к своему правому соседу. Насколько я слышал, он строил беседу точно так же: представился, а затем спросил про индейцев. Я отошёл от стойки, сел в кресло около окна, и вскоре я разговорился с пожилым джентльменом, который прилетел из Филадельфии специально для того, чтобы посмотреть Техас. Джентльмен оказался на редкость неэрудированным, но очень общительным и любознательным: я нашёл прекрасного слушателя, которому долго рассказывал про Сан-Антонио, Техас и историю Соединённых Штатов. Джентльмен, как выяснилось, всю жизнь работал на заводе (мастером, кажется), а на старости лет решил посмотреть на родную страну и теперь очень жалел, что не додумался до этого лет на тридцать раньше.
Иногда я слышал доносящиеся до меня возгласы Джонса, но они меня не интересовали. Ближе к полуночи я простился со своим собеседником и отправился в номер.
* * *
На следующий день у меня должна была состояться деловая встреча около одиннадцати часов, и потому я поднялся в девять и неспешно отправился завтракать в ресторан. Бар в это время был закрыт (он открывался, кажется, в половину одиннадцатого), и Пого сидел в ресторане и разговаривал с официантом. Помимо меня, в зале были ещё четыре или пять человек. Слава богу, Джонса я не заметил.
Как ни странно, но заказ мне принёс именно бармен, а не официант: тот обслуживал другой столик.
«А разве вы не работаете в баре?» – спросил я.
«Когда я нужнее здесь, я помогаю официантам».
«Вам доплачивают за это?»
«Конечно».
Все свои реплики Пого произносил с лёгкой улыбкой, элегантно, приятно. Мне нравился этот молодой человек – в хорошем смысле этого слова. И в голову пришёл вопрос, который я вполне мог задать бармену.
«Скажите, пожалуйста, Пого, что за птица этот Джонс?»
Пого театрально закатил глаза:
«Не знаю. Но вчера он дал жару. К ночи, когда вы уже ушли, раззадорился до такой степени, что обещал купить весь отель, всех уволить и спалить здание к чёртовой матери…»
Я усмехнулся:
«Почему-то я не удивлён…»
«Слава богу, сегодня вечером он уезжает».
Я кивнул и стал есть. Пого исчез.
День прошёл довольно бурно: ряд деловых встреч, документы, контракты, накладные. Днём у меня выпало два свободных часа, и я прокатился на речном трамвайчике по реке Сан-Антонио. Река, текущая через старую часть города, была неширока, небо над ней почти полностью скрывали кроны нависающих деревьев. Я сидел на скамеечке, мотор трамвайчика что-то бормотал, я попивал прохладительный напиток и старался не думать о работе.
Работа снова настигла меня часов в пять, и в отель я вернулся около девяти вечера. Приди я на пару часов позже, рассказывать было бы не о чем. Приди я раньше – тоже вряд ли бы стал свидетелем описанных далее событий.
Я быстренько, за пять минут, принял освежающий душ (день был жарким) и спустился в бар. Он практически пустовал, за исключением одного столика в самом дальнем углу. За ним сидели человек пять, которые пили пиво, размахивали руками, что-то выкрикивали наперебой, впрочем, в дружеских тонах.
Я сел с краю стойки, вплотную к сувенирному отделу. Мне хотелось рассмотреть сувениры поближе: вероятно, я даже что-нибудь приобрёл бы, сложись события иначе. Пого, ничего не спрашивая, налил мне виски с содовой, и я улыбнулся ему, благодарственно кивнув.
Минут через пять в бар зашёл портье, отлучившийся со своего рабочего места. Он сел у другого конца стойки, они с Пого стали тихо беседовать: я не слышал ни слова.
А ещё через пару минут появился Джонс.
Он явно был одет для путешествия. Я вспомнил слова По го о том, что Джонс уже съезжает. Чемодан, который он держал в руке, был сделан из натуральной кожи, причём, похоже, какой-то экзотической рептилии. Марку я определить не смог, хотя в своё время интересовался чемоданным делом. Полагаю, что изделие изготовили по специальному заказу.
Джонс небрежно бухнул чемодан рядом со мной и громко сообщил: «Уезжаю!»
Я вежливо кивнул.
Только теперь Джонс заметил сувенирное отделение бара.
«О! Надо что-то купить напоследок! – сказал он и снова обратился ко мне: – Всегда привожу что-нибудь интересное из поездок. В городе времени не было, а тут – прямо как доктор прописал!»
После каждой фразы, произнесённой Джонсом, чувствовался восклицательный знак, так сказать, повисал в воздухе.
«Это что такое? – Он ткнул пальцем в деревянную статуэтку. И, прежде чем Пого успел открыть рот, добавил: – Сколько стоит?»
Я сразу понял, что он – человек, которому важна стоимость вещи, а не её эстетическая или функциональная ценность. Если можно купить галстук за пятьдесят долларов, а за углом такой же – за семьдесят, то джонсы и им подобные предпочтут более дорогой вариант, чтобы покрасоваться перед коллегами или женщинами. Пого то же это понял.
«Сто четырнадцать долларов восемьдесят шесть центов», – ответил он. Сложно сказать, завысил Пого цену или нет. Насколько я мог рассмотреть, статуэтка изображала какое-то божество доколумбовых времён. До появления европейцев на месте Сан-Антонио существовала деревня Янагуана, что переводится как «освежающая вода». Там жили коакультеки, небольшое местное племя. Конечно, у них было своё искусство, имитации произведений которого широко распространены в Техасе в качестве сувениров с местным колоритом.
«Ты меня за дурака держишь? – вспылил Джонс. – Ты мне всякую дребедень не подсовывай!»
Он, кажется, забыл, что сам осведомился у бармена о цене статуэтки.
«Что-нибудь настоящее есть?»
Мне страшно хотелось ответить, что настоящие предметы той культуры нужно искать в антикварных и археологических лавках или на чёрном рынке, но я промолчал, чтобы не ввязываться в разговор с напыщенным глупцом.
Надо сказать, что сто долларов не были маленькими деньгами в то время. Даже сейчас, когда инфляция постепенно съела немалую часть их стоимости, они остаются вполне заметной суммой, а уж тогда, в 1967 году, никто бы не стал выбрасывать сотню на ветер. В межбанковских расчётах, конечно, используются даже купюры в сто тысяч долларов, напечатанные до 1936 года, но мы говорим про обыкновенные ходовые купюры.
Джонс смотрел на Пого выжидающе. Тот аккуратно забрался на небольшую лесенку, позволяющую достать товары и бутылки с верхних полок, и снял резную, тончайшей работы статуэтку, изображающую индейца, сидящего на корточках и курящего длинную трубку. Статуэтка была потёртой и явно старой, но, судя по технике исполнения, сделанной не раньше девятнадцатого века.
«Четыре тысячи восемьсот тридцать шесть долларов и три цента», – хладнокровно сказал Пого.
Джонс начал придирчиво рассматривать статуэтку.
«А что это?» – спросил он.
«Это статуэтка коакультекского вождя, сделана в конце восемнадцатого века резчиком по дереву Альфонсо Варгосом. Его работы есть в лучших музеях мира. Это – одна из первых работ, из коллекции хозяина отеля, мистера Рейна».
Мне показалось, что Пого откровенно врёт. Какой хозяин отеля станет выставлять столь ценную, по словам бармена, статуэтку на продажу в сувенирной лавке? Более того, если работы этого Варгоса хранятся в лучших музеях мира, то почему эта стоит так дёшево? Да и с хронологической оценкой создания изделия я вряд ли ошибся.
Джонс присмотрелся к статуэтке и внезапно сказал очень тихо и зло:
«Ты хочешь меня обмануть, полукровка».
Пого побледнел. Его кожа, более тёмная, чем у меня или у Джонса, все же была достаточно белой, чтобы я мог заметить бледность.
«Вы и в самом деле хотите очень дорогую вещь?» – спросил он тихо.
«Да», – улыбнулся Джонс.
Такая улыбка возникает на губах боксёра, когда он хочет подначить соперника – и ринуться в бой.
«Хорошо, мистер Джонс. Тогда нам нужно подняться в кабинет мистера Рейна».
У меня возникло твёрдое ощущение, что они говорили о какой-то конкретной вещи, причём оба прекрасно понимали, о чём речь. Я чувствовал себя лишним.
Джонс кивнул.
Пого нажал на кнопку, вызывающую портье, и, когда тот появился, сказал:
«Мы идём к мистеру Рейну. Предупреди его».
Портье кивнул и исчез. Пого внимательно посмотрел на Джонса, а потом – на меня.
«Я хотел бы пригласить вас в роли независимого свидетеля, сэр», – обратился ко мне бармен.
Джонс нахмурился, но промолчал: видимо, он знал, что так и будет. Я растерялся.
«Не беспокойтесь. Речь пойдёт всего лишь о крупной сделке, и вам нужно будет проследить, чтобы никто не нарушил условия. Я думаю, вы – честный человек».
Мне польстило такое утверждение. Особенно смешно вспоминать о нём сейчас, после этой истории. Но не буду забегать вперёд.
«Хорошо, – пожал плечами я. – Пойдёмте».
Пого шёл первым, за ним – Джонс, третьим – я.
Мы молча зашли в лифт, и тут Пого сделал нечто странное.
Над кнопкой с номером пять находилась – отдельно от остальной панели управления лифтом – пластинка с замочной скважиной. Я был уверен, что ключ просто даёт доступ к внутренностям панели управления для её ремонта, но я ошибался. Пого вставил ключик в замочную скважину и убрал пластинку: под ней пряталась кнопка шестого этажа.
Снаружи здания последнего этажа не видно. Вероятно, он не выходит окнами на улицу и по площади меньше, нежели крыша: только так я мог объяснить этот странный факт. Пого нажал кнопку, и лифт двинулся.
В то же время я заметил, что Джонс не выказывает никакого удивления: он был готов ко всему.
Двери открылись, и мы попали в большую гостиную, по интерьеру не слишком отличающуюся от номеров отеля. То же роскошное убранство, толстые ковры, деревянная резная мебель. Перед нами стоял усатый портье. По го обратился ко мне и Джонсу:
«Джентльмены, прошу вас пару минут подождать. Располагайтесь так, как вам удобнее. Я сообщу мистеру Рейну, что вы прибыли».
Пого и портье исчезли за одной из дверей, а мы остались в гостиной. Я сел на диван. Окон в комнате не было, но солнце проникало через стеклянный потолок. Он был прикрыт полупрозрачной тканью, перетянутой системой вант. Я понял, что хозяин может регулировать прозрачность потолка при помощи специальной панели управления.
«Вам, наверное, интересно, что здесь происходит?» – громко спросил Джонс.
Мне было интересно, но совершенно не хотелось спрашивать об этом у Джонса. Тем не менее я пересилил свою неприязнь:
«Да, весьма».
«Х-ха! – хохотнул Джонс. – Вы и представить себе не можете, во что ввязались. Это легенда!»
Он умудрился прошептать последние слова, и всё равно его слышал, по-моему, весь город.
«Легенда?»
«Да! Когда пришли белые, местные индейцы отдали им всё золото, хотя у них-то его почти и не имелось, тут жили мелкие, нищие племена, столица ацтеков была много южнее. Их почти всех перебили. Но некоторые артефакты всё же сохранились».
Он замолчал. Мне показалось, что в нём боролись два человека. Один не хотел ничего рассказывать, выдавать тайну, а другой – настоящий Джонс – был готов выложить всё что угодно, лишь бы похвастаться.
«Это – шкатулка с приправами!» – сказал он с таинственным видом.
Наверное, по моему лицу он догадался, что понятнее не стало, и торопливо пояснил:
«С давних времён племя коакультеков хранило у себя шкатулку, сделанную, по преданию, чуть ли не две тысячи лет назад. В шкатулке были пряности и приправы – разные. Но не простые. Стоило добавить какую-нибудь из них в пищу – и мир вокруг изменялся. Одна, например, дарила здоровье, другая – богатство, третья – славу. Коакультеки так долго и просуществовали независимо от империи ацтеков, потому что вовремя пользовались шкатулкой. Говорят, они целые ритуальные обряды проводили, целые варева с этими приправами готовили, но использовали за раз только крошечную щепотку, чтобы не расходовать зазря».
«И вы думаете, что это правда?»
«Я знаю, что это правда. Я проследил всю историю – из чьих рук и в чьи шкатулка переходила, и вот я здесь, я не ошибся. Этот Рейн продаст мне её».
«А почему вы решили, что он её продаст?»
«Потому что владеющий шкатулкой не может кое-чего: он не может иметь друзей, не может иметь детей и не стареет, пока не продаст её».
Мне вспомнился рассказ Роберта Льюиса Стивенсона о сатанинской бутылке. Правда, там всё обстояло несколько иначе: бутылку требовалось продать за меньшую цену, чем та, за которую она была куплена. А тот, кто умирал, оставаясь владельцем бутылки, был обречён гореть в аду. В существовании ада я сомневаюсь до сих пор, а вот бездетность вкупе с бессмертием и отсутствием друзей может кому-то и не понравиться.
«То есть владелец шкатулки рано или поздно захочет от неё избавиться?»
«Именно так».
«А если у человека, который получает шкатулку, уже есть дети?»
«Они умрут», – ответил Джонс.
«А если умрёт владелец?» – спросил я, и тут перед нами появился Пого.
