скачать книгу бесплатно
Возносивших над Северным морем
Широкий крашеный парус
И прыгавших с длинных стругов
На плоский берег нормандский…
Н. Гумилев. «На Северном море»
С именем… Лейфа Эйрикссона связано крупное историческое событие, которое часто определяется как «открытие Америки почти за 1000 лет до Колумба.
А. Б. Дитмар. «От Птолемея до Колумба»
Исландский мореплаватель, совершивший плавание через пролив Девиса к берегам Северной Америки.
Лейф Эйрикссон был сыном доблестного Эйрика Рауди (Рыжего), который в 982 г. с дружиной вышел в море и, плывя на запад, открыл южные берега неизвестной земли с зелеными лугами, защищенными от холодных северных ветров. Соседние острова, встреченные мореплавателями, были покрыты снегом и льдом, поэтому новую землю Рауди назвал Гренландией – «Зеленой страной». По другой версии, название связано с тем, что Эйрику необходимо было убедить соплеменников переселиться туда, поэтому название должно было быть привлекательным.
Эйрик, обладавший буйным нравом, поссорился с соседями и даже убил одного из них. Поэтому его изгнали из Хауказала в Исландии. Отыскав место для нового поселения, Рауди вместе с семьей и приближенными переселился в Гренландию и построил здесь усадьбу Братталид. Отсюда Лейф, а затем другие его дети и соплеменники отправлялись потом в море и, двигаясь в западном направлении, открыли и исследовали обширные области Северной Америки.
О детстве, да и вообще о жизни сына – открывателя Гренландии – почти ничего не известно, в основном только то, о чем повествуют древние исландские саги. Вот как он там описывается: «Лейф был рослым и сильным, любо посмотреть, к тому же умен и во всем умерен, всеми уважаем». Родился он, по всей вероятности, еще в Исландии. Но жизнь викинга прошла в Гренландии и сделала его привычным к дальним морским путешествиям. Известно, что через 14 лет после переселения еще совсем молодой Лейф в 1000 г. ходил в Норвегию, где поступил в королевскую дружину. В Тронхейме он встречался с королем Улафом Трюгвессоном. Тот принял его с почетом и дал поручение обратить гренландцев в христианство.
Сага повествует, что Лейф сомневался в том, что выполнит поручение. Он сказал королю, что тот задал ему нелегкую задачу. Король же ответил, что лучше него никто с этим делом не справится. «Ты ведь удачливый», – сказал Улаф, предрекая будущие успехи храброго викинга и прозвище, с которым тот вошел в историю. Правда, поручение короля удалось выполнить лишь наполовину. Мать Лейфа, Тьедхильда, приняла христианство, а Эйрик остался верен старой вере – язычеству.
После смерти Улафа Эйрикссон решил отправиться в путешествие. Прослышав о том, что где-то на западе Бьярне Херулфссон, сбившийся с курса при плавании из Норвегии в Гренландию, видел неизвестную землю с лесами, он купил у Бьярне корабль и набрал команду из 35 человек. Среди них был и южанин по имени Турок, сыгравший определенную роль в путешествии.
Первую встретившуюся на пути землю мореплаватели назвали Хеллюланд – «Страна плоских камней», так как там были сплошные гладкие камни и ледник. Плывя далее в южном направлении, они обнаружили другую землю, которую назвали «Лесной страной» – Маркландом. А через два дня плавания на северо-запад, обследовав еще один остров, направились через пролив, отделявший его от суши на севере. В устье небольшой речки викинги высадились на берег. Здесь они решили зазимовать и построили дома. Край был благодатный. В реке водились лососи, на суше росли «самосеющаяся пшеница» и «винное дерево». Команду разделили на две группы: одна работала в лагере, другая исследовала страну. Турок якобы показал мореплавателям виноград, который они, жители севера, видели впервые. Лейф дал стране название Винланд – «Виноградная страна».
Весной путешественники направились домой. По пути они подобрали 15 потерпевших крушение моряков и благополучно вернулись в Гренландию. С той поры Лейфа стали называть Счастливым (Удачливым). Он приобрел и богатство, и славу.
Судя по сагам, после этого путешествия Лейф больше не плавал в Винланд. Но после него там побывали его братья Турвальд и Торстейн, сестра Фрейдис и Торфинн Карлсэфни. Известно, что Турвальд погиб от рук туземцев, которых норманны называли скерлингами. Вероятно, это были эскимосы. Торфинн достиг Винланда с семьей и домочадцами. Там у него родился сын – первый европеец, чьей родиной стала Америка. Потом скандинавам из-за постоянных стычек со скерлингами пришлось покинуть Винланд. Дочь Эйрика Рауди и сестра Лейфа, Фрейдис Эйриксдаттир, тоже приплыла в Винланд с переселенцами. Зиму они прожили в хижине, построенной еще Лейфом. Но потом из-за начавшихся раздоров Фрейдис убила всех женщин и экспедиция вернулась домой.
После этих событий норманны все-таки переселились в земли, открытые Лейфом, и прожили там несколько десятилетий. В 1059 г. Папа Римский направил туда епископа крестить поселенцев. Но тот был убит, причем неизвестно кем – скерлингами или европейцами. В начале XII в. связи с колонией совсем оборвались, и ее дальнейшая судьба неизвестна. Возможно, колонисты вернулись в Исландию, а может быть, смешались с местными племенами. Во всяком случае, спустя несколько столетий поисками «белых индейцев» – потомков викингов – занимался французский путешественник Ла Верандри. Он утверждал, что ими является племя манданов, вымерших в XIX в. от туберкулеза и оспы.
Очевидно, Лейф умер до 1025 г., так как в «Саге о побратимах» есть строки о том, что в это время его сын Торкель был хозяином в Эйриксфьорде, что могло случиться только после смерти мореплавателя.
До сих пор ученые спорят, какие именно участки восточного побережья Северной Америки посетили Эйрикссон и его спутники. Многие отождествляют Хеллюланд с восточным выступом полуострова Лабрадор, Маркланд – с островом Ньюфаундленд, а Винланд – с землями современного штата Массачусетс. Другие же ограничивают протяженность путешествия северным выступом Ньюфаундленда, предполагают, что виноград был просто какими-то ягодами или сведения о нем были вставлены в сагу для объяснения названия «Винланд». Само же слово они производят от скандинавского «вин» – «богатый», «плодородный».
Современная наука официально признала Эйрикссона первооткрывателем Америки, а в Бостоне еще в 1887 г. ему был поставлен памятник.
Марко Поло
(ок.1254 г. – 1324 г.)
И пред ним – зеленый снизу,
Голубой и синий сверху —
Мир встает огромной птицей…
Э. Багрицкий
…Если путешествия Марко Поло не создали постоянной связи с Дальним Востоком, они увенчались успехом другого рода: результатом их была самая удивительная на свете книга путешествий, когда-либо написанная, которая навсегда сохранила свою ценность.
Дж. Бейкер. «История географических открытий и исследований»
Крупнейший европейский путешественник до эпохи Великих географических открытий. Около 17 лет странствовал по землям Центральной Азии и Дальнему Востоку.
За беспримерное для своего времени по продолжительности и охвату территории путешествие, за точность наблюдений и выводов знаменитого венецианского путешественника Марко Поло иногда называют «Геродотом средневековья». Его книга – первый непосредственный рассказ христианина об Индии и Китае – сыграла очень большую роль в истории географических открытий и на несколько столетий стала энциклопедией жизни народов Центральной Азии и Дальнего Востока.
По-видимому, Марко Поло родился в Венеции. Во всяком случае, его дед, Андреа Поло, жил здесь в приходе церкви Сан-Феличе. Однако известно, что род Поло, не отличавшийся особой знатностью, но достаточно богатый, происходил с о-ва Корчула в Далмации.
Видимо, стремление к странствиям было фамильной чертой в семье Марко Поло. По торговым делам путешествовал дядя, Марко иль Веккио. Отец Никколо и другой дядя, Маттео, несколько лет прожили в Константинополе, где занимались торговлей, объездили земли от Черного моря до Волги и Бухары, в составе дипломатической миссии побывали во владениях монгольского хана Кублая.
В 1271 г., взяв с собой семнадцатилетнего Марко, братья Поло снова отправились в Азию в качестве купцов и посланников папы. Они везли письмо главы римской церкви к хану. Скорее всего, это путешествие стало бы одним из многих, затерявшихся в анналах истории, если бы не яркий талант, наблюдательность и тяга к неизведанному у младшего члена экспедиции.
Венецианцы начали свое путешествие в Акре, откуда двинулись на север через Армению, обогнули северную оконечность оз. Ван и через Тебриз и Йезд достигли Ормуза, надеясь отправиться на восток морем. Но надежных кораблей в порту не оказалось, и путники повернули назад, чтобы проехать через Персию и Балх. Их дальнейший путь лежал через Памир на Кашгар, затем по городам, расположенным у подножья Куньлуня. За Яркендом и Хотаном они повернули на восток, прошли южнее оз. Лобнор и наконец достигли цели своего путешествия – Пекина. Но на этом их странствия не закончились. Здесь венецианцам было суждено прожить 17 лет. Братья Поло занялись торговлей, а Марко поступил на службу к хану Кублаю и много ездил по империи. Ему удалось познакомиться с частью Великой китайской равнины, пройти через современные провинции Шаньси и Сычуань, вплоть до далекой Юньнани и даже до Бирмы. Возможно, он побывал в северной области Индокитая, в бассейне Красной реки. Марко видел старую резиденцию монгольских ханов Каракорум, Индию и Тибет. Своим живым умом, сметливостью и способностью легко осваивать местные наречия молодой венецианец полюбился хану. В 1277 г. он стал уполномоченным императорского совета, был послом правительства со специальными миссиями в Оньнане и Яньчжоу. А в 1280 г. Марко назначили правителем города Янгтчу и еще двадцати семи городов, ему подчиненных. На этом посту Поло пробыл три года.
В конце концов жизнь на чужбине стала тяготить венецианцев. Однако хан обижался на любую просьбу Марко отпустить его домой. Тогда Поло решились на хитрость. В 1292 г. им, включая Марко, было доверено сопровождать дочь Кублай-хана, Когатру, к ее жениху, князю Аргуну, царствовавшему в Персии. Хан приказал снарядить целый флот из четырнадцати кораблей и снабдил экипажи запасами на два года. Это был удобный случай для того, чтобы, выполнив поручение, вернуться в Венецию.
Во время этого путешествия Поло смог увидеть острова Малайского архипелага, Цейлон, индийское побережье, Аравию, Мадагаскар, Занзибар, Абиссинию. Плавание закончилось в уже знакомом ему Ормузе. При этом маршрут путешествия не всегда диктовался соображениями выбора кратчайшего пути. Желание увидеть новые страны заставило Марко отклониться более чем на 1,5 тыс. миль[3 - Миля – мера расстояния: английская – 1609 м, морская – 1852 м.] в сторону для изучения африканского побережья.
В результате плавание продолжалось 18 месяцев, и когда флотилия прибыла в Персию, Аргун успел умереть. Оставив Когатру на попечение его сына Гассана, венецианцы отправились на родину через Трапезунд и Константинополь.
В 1295 г., после двадцатичетырехлетнего отсутствия семья Поло вернулась в Венецию. Путешественников не узнали даже близкие родственники, занявшие к тому времени дом Никколо. Их уже давно считали погибшими. Спустя несколько дней на пиру, куда Поло пригласил самых знатных горожан Венеции, Марко, Никколо и Маттео на глазах у присутствующих распороли свои татарские одежды, превратившиеся в рубище, и высыпали груду драгоценных камней. Ничего другого из путешествия Поло не вывезли. В Трапезунде дорогие шелка, запасенные в Китае, были конфискованы. Да и история с драгоценностями, возможно, является легендой. Во всяком случае, в золоте они не купались. Прозвище «Миллионщик», которым окрестили Марко сограждане, скорее всего связано с тем, что во время рассказов о своих приключениях он часто повторял это слово применительно к богатствам восточных правителей.
В 1296 г. между Венецианской республикой и Генуей вспыхнула война. В морском бою командовавший одним из кораблей Марко был тяжело ранен, захвачен в плен и заключен в тюрьму. Здесь он встретил такого же пленного, пизанца Рустичиано, которому продиктовал свои воспоминания, принесшие ему бессмертие. После освобождения из плена в 1299 г. Поло спокойно прожил до 1324 г. в Венеции и умер 8 января в возрасте семидесяти лет. В конце жизни он вел торговые дела в городе. После возвращения Марко женился на Донате Бадоэр из богатой и знатной семьи. У них родились три дочери – Фантина, Беллела и Моретта. По завещанию и жене, и дочерям были отказаны более чем скромные суммы.
Воспоминаниям Марко Поло, записанным Рустичиано на французском языке и названным им «Книга сира Марко Поло относительно царств и чудес Востока», суждено было пережить века. В них путешественник предстает не столько купцом или ханским чиновником, сколько человеком, который страстно увлечен романтикой путешествий, многоцветием мира, разнообразием впечатлений. Возможно, такой она стала благодаря Рустичиано, стремившемуся создать сказку о чудесах Востока. Но скорее всего за этим стоит все-таки Поло. Иначе у рассказчика просто не было бы материала. Да и судьба самого путешественника, за морем не обретшего богатства, делает его похожим не на торговца, жаждущего наживы, а на Афанасия Никитина – тоже купца, ушедшего в путешествие «за три моря» и привезшего оттуда только книгу.
Рукопись читали с интересом. Довольно скоро она была переведена на латинский и другие европейские языки и после распространения книгопечатания переиздавалась бесчисленное множество раз (первое печатное издание появилось в 1477 г.). Вплоть до второй половины XVII в. книга использовалась как пособие для установления торговых путей в Индию, Китай и Центральную Азию. Особенно большую роль она приобрела в эпоху Великих географических открытий, став настольной книгой Генриха Мореплавателя, Васко да Гамы, Колумба, Магеллана и всех, кто стремился найти морской путь в Индию и на Дальний Восток.
С огромным интересом читаются воспоминания и сейчас. На русском языке они изданы в нескольких переводах. Одним из лучших считается перевод профессора И. П. Минаева, впервые изданный в 1940 г.
К сожалению, при жизни путешественника венецианцы подвергали его рассказы сомнению, считая их вымыслом. В этом смысле он разделил судьбу других замечательных путешественников, например Пифея и Ибн Баттуты. Книга, в которую Рустичиано, стремясь сделать ее занимательной, поместил не только непосредственные наблюдения рассказчика, но и легенды, а также рассказы о странах, которых Поло не видел, только усугубила ситуацию. Слухи, домыслы, недоброжелательство, несмотря на очевидные факты, благополучно дожили до наших дней и, попав на благоприятную почву стремления к сенсациям, расцвели пышным цветом.
Не так давно на Западе вышла книга историка Фрэнсиса Вуда под красноречивым названием «Бывал ли Марко Поло в Китае?». В своем труде он ставит это под сомнение. В 1999 г. легковерные поклонники Интернета пошли еще дальше. Они организовали дискуссию, чтобы определить степень достоверности сведений, содержащихся в воспоминаниях Поло. Участники виртуально, на экране компьютера, повторили его маршрут протяженностью свыше 3,5 тыс. км. На каждом этапе они знакомились с документальными историческими и географическими данными о местности, сопоставляли их и даже проголосовали, чтобы выяснить коллегиальное мнение. Большинство пришло к выводу, что Поло в Китае на самом деле не был. Если же, по их мнению, он и посетил Поднебесную империю, то на очень короткое время. Без ответа, правда, остался вопрос, где же он провел эти 17 лет.
Но не только книга воспоминаний хранит память о путешествии Марко Поло. Он был человеком настолько незаурядным, что в Китае был удостоен даже чего-то, похожего на религиозное почитание. В Европе это стало известно только в начале XX в. В Итальянском географическом обществе хранится письмо одного из его членов, датированное 12 апреля 1910 г. Он пишет, что в 1902 г. в Кантоне, в храме Пятисот Будд в длинном ряду статуй он увидел одну с энергичными чертами лица явно немонгольского типа. Ему сказали, что это статуя Марко Поло. Вряд ли случайный торговец, мимоходом посетивший страну, был бы удостоен такого внимания.
Великая эпоха великих открытий
Новый Свет и многое другое
XV–XVI вв.
…наступят дни, …океан разрушит оковы вещей,
и огромная явится взорам земля,
и новое Тифис[4 - Тифис – кормчий легендарного корабля «Арго», на котором аргонавты плавали в Колхиду.] откроется море,
и Фуле не будет пределом земли.
Сенека. «Медея»
Вторая половина XV в. стала кульминационным моментом в развитии географических представлений о Земле. Именно с нее начался период, известный как эпоха Великих географических открытий, захвативший первую половину следующего столетия и наложивший отпечаток на характер географических изысканий вплоть до начала XVII в.
Отправной точкой этой блестящей, жестокой, детски наивной эпохи стало открытие в 1492 г. Америки. Но этому событию предшествовали долгие подспудные, начавшиеся еще в последние десятилетия XIV в. процессы. Они характеризовались качественно новым отношением к поискам новых земель со стороны государств и отразились на особенностях путешествий, открытий и открывателей.
Путешественник XV–XVI вв. – это не купец, на свой страх и риск отправившийся в дальние страны с товаром или за товаром. Это не паломник, идущий к святым местам, и не посол, отправленный с письмом одного владыки к другому, а попутно и для сбора сведений о других государствах. Впрочем, были и такие – в странах, которые не имели выхода к морю. В отличие от открывателей новой эпохи все эти путешественники не ставили целью открытия. Они совершали путешествия в уже известные, хотя бы понаслышке, страны и привозили оттуда собранные попутно сведения.
В период Великих географических открытий доминировали совсем другие фигуры – те, кто по приказу или по договору с королем отправлялись в неведомые воды и земли. Они тоже не стремились к получению чисто географических сведений. Люди, совершавшие открытия, пускались в путь, чтобы открыть дорогу сначала для торговли в обход других стран, потом – для завоевания, ограбления и колонизации. А эти цели были тесно связаны с целым рядом обстоятельств, существование которых круто изменило судьбу Европы и всего мира.
В XV в. поездки в Азию европейцам было осуществить куда сложнее, чем во времена Марко Поло. Родина знаменитого путешественника прочно завладела монополией на торговлю с Востоком, а сухопутные пути преградил неприступный бастион исламских земель, куда христианам проникнуть было почти невозможно. Но именно там, на Востоке, в сказочно богатой Индии и на близлежащих островах росли вожделенные пряности.
Такие привычные сейчас перец, гвоздика, имбирь, корица, ваниль ценились в Европе того времени буквально на вес золота. Они были самым выгодным товаром, так как при малом весе имели огромную стоимость, и цена их постоянно росла. Но путь пряностей в Европу был невероятно долог, труден и опасен.
Собранные на островах Малайского архипелага, они шли до европейского потребителя два года и с каждым шагом повышались в цене. Сначала драгоценные порошки попадали в Сингапур, затем доставлялись в Ормуз или Аден, а потом – в Египет. На всем пути корабли подстерегали тайфуны и пираты, а в каждом порту взимали пошлину. Из Египта пряности везли по суше, древним караванным путем через Бассору, Багдад, Дамаск в Бейрут и Трапезунд или через Джедду в Каир. Здесь за ними охотились пираты пустыни – бедуины, а песчаные смерчи грозили гибелью на каждом участке пути. И опять подати… А в конечном пункте, Александрии, пряности поджидал флот царицы Адриатики – Венеции, целиком присвоившей себе монополию на торговлю ими. Венецианские корабли везли драгоценный товар в Риальто на аукцион, куда за ним приезжали немецкие, фламандские и английские маклеры. И лишь после этого, пройдя еще долгий путь по Европе, пряные порошки попадали наконец к продавцам и покупателям. Так что недаром пряности взвешивали на аптекарских весах при закрытых окнах, чтобы пылинки, не дай бог, не рассеялись.
Положение, столь невыгодное для всей Европы, исключая, конечно, Венецию, не могло сохраняться до бесконечности. На начальном этапе переломить ситуацию сумела Португалия. Она стала первой страной, ставшей на путь осознанной политики географических открытий. Победа в борьбе с маврами высвободила ее силы для решения других, сугубо экономических задач.
Пряности были ключом к благополучию. Но Португалия имела только один выход – в Атлантический океан. Путь через Гибралтар в море, давно поделенное средиземноморскими странами, был бесперспективен. Путь по суше – абсолютно нереален. И хотя Атлантика сулила сотни действительных и мнимых опасностей, порожденных географическими представлениями того времени, но давала и надежду. А вдруг, как говорят некоторые карты, Африку можно обойти с юга и попасть в океан, а потом к Островам пряностей и берегам Индии? И Португалия начала интенсивную работу по изучению возможностей, определению маршрутов, а потом приступила к организации экспедиций.
Здесь создается секретный архив, скрупулезно собираются карты и рукописи. Сюда приглашаются самые известные картографы Европы для составления новейших карт. В Англии заказываются самые лучшие навигационные инструменты. Каждый капитан, побывавший в плавании, должен явиться к принцу Генриху Мореплавателю и доложить о своем путешествии. В короткое время вместо утлых рыбачьих лодок, на которых плавали португальцы, создаются устойчивые корабли водоизмещением в 80—100 т, способные совершать дальние плавания. Наконец, начинается подготовка первой экспедиции вдоль западного побережья Африки. Но смельчаков, согласных обойти мыс Нон («Дальше нет пути»), за которым, как думали тогда, от солнечного зноя море кипит и клокочет, паруса загораются, а люди превращаются в негров, не находится. Только после того, как папа пообещал каждому участнику экспедиции полное отпущение грехов, удается собрать команду. Капитаном становится Жил Эанниш, который в 1434 г. обогнул страшный мыс и из Гвинеи сообщил, что «плыть под парусом здесь так же легко, как и у нас дома». Теперь путешествия совершаются одно за другим. И все дальше и дальше к югу уходят корабли, пока наконец Васко да Гама не добирается до Индии. Но уже задолго до этого Португалия из незаметного третьесортного государства превратилась во владычицу морей, а позже уничтожила монополию Венеции, заняв ее место в системе европейской торговли. Папы Николай V и Каликст III предоставляют ей право владеть землями, открытыми к югу и востоку от мыса Бохадор «вплоть до индийцев».
Португальское «чудо» не осталось незамеченным. Мор-ская держава Испания решила пойти по стопам соседки. Этому способствовало объединение Кастилии и Арагона в результате брака между Изабеллой (Хуаной) Кастильской и наследником арагонского престола Фердинандом (Фернандо). Под ударами единого государства не устоял Гранадский Эмират – последнее мусульманское государство на Пиренеях. В 1492 г. пала Гранада, чем закончилась многовековая Реконкиста – отвоевание исконных испанских земель у мавров. Испанское дворянство осталось не у дел. Тысячи идальго, привыкших только воевать и презиравших всякий другой труд, заносчивых и воинственных, представляли серьезную угрозу и для королевской власти, и для зажиточных горожан, и для государства. Конкиста – завоевание Нового Света – явилась идеальным применением нерастраченной энергии и жажды обогащения конкистадоров, как принято называть завоевателей Америки.
Была и другая, куда более важная причина, толкавшая Испанию, да и другие страны, на поиски новых земель. К середине века всеобщим средством обмена стали деньги. Резко увеличилась потребность в драгоценных металлах, а месторождений почти не было, да и торговля пряностями перекачивала те небольшие запасы, которые имелись, на Восток – туда, где, по мнению европейцев, богатств было и так более чем достаточно. Вот Испания и поддержала план поисков нового пути в Индию через океан, предложенный Колумбом.
Для Португалии его открытие, так опрометчиво упущенное Жуаном II, грянуло как гром среди ясного неба. Только вмешательство папы Александра VI Борджиа предотвратило столкновение между двумя соседями, так как Португалия сочла нарушенным свое право, дарованное предыдущими папами. А здравствующий глава Римской церкви своей буллой Inter cetera («Между прочим») в 1493 г. разделил мир пополам. Западные земли, открытые и не открытые, отдавались Испании, а восточные – Португалии. Интересы других стран просто не принимались во внимание.
Испанские властители приобрели огромную выгоду от конкисты, поставив ее на коммерческую основу. С самого начала завоевательная политика была взята под жесткий контроль королевской четы. Каждый конкистадор, пожелавший принять участие в завоевании, должен был заключить с королем капитуляцию – контракт, который давал право на завоевание и заселение какой-либо конкретной части Западных Индий, как тогда называли американские земли, а также на организацию экспедиции, набор участников и наем кораблей. Все это оплачивал сам конкистадор, включая оружие, запасы фуража и провианта.
Чтобы как-то компенсировать эти затраты и не отпугивать желающих, завоеватели назначались губернаторами (наместниками), генерал-капитанами завоеванных земель с окладом, определявшимся из доходов той области, которую еще предстояло завоевать. Заключивший договор мог и не осуществить свой проект. Тысячи конкистадоров остались непогребенными в страшных дебрях сельвы – тропических лесов Амазонии, в ущельях Кордильер, погибали от голода и стрел индейцев, от укусов змей и насекомых. При таком исходе корона ничего не теряла, но в случае успеха доходы ее были колоссальны. Это достигалось системой драконовских мер. С каждого отряда взималась знаменитая кинта – пятая часть от любой добычи, будь то золото, рабы, жемчуг или драгоценные камни. Если украшения находили в могилах, то королевская часть увеличивалась до половины. Из украшений, снятых с тел убитых индейцев, одно отдавалось в пользу короны. За тем, чтобы ничто не прошло мимо королевской казны, следили специальные чиновники. Конкистадоры подвергались преследованиям за утаивание или уменьшение кинты, многие были казнены. В Испанию сыпались доносы. Для контроля и разбора спорных дел был создан Совет Индий, по горло заваленный работой по расследованию тяжб между конкистадорами, в том числе португальцами и немцами. И несмотря на это, желающих были сотни тысяч. Продавались имения, закладывались семейные реликвии, пустели города и селения. «Севилия оставлена на попечение одних только женщин», – сообщал в письме на родину венецианский посол Андреа Наваджеро в 1525 г. Подсчитано, что с 1500 по 1571 г. в Новый Свет переправилось 150 тыс. человек.
Но, видимо, в представлении нищих идальго, да и их менее знатных сограждан, игра стоила свеч. Те, кто оставался жив, получали то, что не могли приобрести на родине, – золото, землю, власть. Подсчитано, что с 1503 по 1660 г. только испанцы вывезли из американских колоний 181 тонну золота и 17 тысяч тонн серебра.
Характерной чертой эпохи Великих географических открытий, особенно в XVI в., стали поиски различных мифических островов, государств или городов. Наиболее известными были легенды о богатых островах Антиль и Бразил, якобы лежащих где-то на западе в Тихом океане, о государстве «короля-священника Иоанна» («пресвитера Иоанна»), стране Эльдорадо и «семи городах Сиволы». Все они сыграли значительную роль в географических изысканиях, поскольку вместо них открывались новые земли.
Одной из известнейших, особенно в начале XVI в., была созданная еще в XIII столетии легенда о «пресвитере Иоанне». Слух о царе-священнике дошел даже до Руси, где его звали «царь-поп-Иван». Содержание ее сводилось к следующему: после того как в 1291 г. последняя христианская крепость Птолемаида подпала под власть турок и вся Палестина сделалась мусульманской, некий пресвитер Иоанн, собрав несколько тысяч христиан, ушел в глубь Азии, а там основал христианское царство. Легенда эта имела под собой реальную основу, так как и в Азии, и в Африке были значительные группы христиан и даже правители, принявшие крещение (у кара-китаев и эфиопов). Государство же это разыскивали главным образом португальцы для того, чтобы объединить усилия для борьбы с мусульманами.
В наши дни более известна легенда об Эльдорадо («Золотом человеке»). Ее искаженную многими наслоениями суть лучше всех передал последний искатель страны золота Уолтер Рэли: «…В дни торжественных праздников, когда император пьет со своими вассалами и губернаторами, соблюдается такой обычай: все пьющие за его здоровье сперва раздеваются донага и смазывают тела белым бальзамом. Особые служители императора, превратив золото в мелкий порошок, выдувают его через полый тростник на их умащенные тела, пока все они не засияют с ног до головы, и так они сидят десятками и сотнями и пьют, и проводят в пьянстве иногда по шесть или семь дней подряд…» Несравненный фантазер Уолтер Рэли, ослепленный золотыми призраками, забыл добавить об обряде омовения, который совершал Эльдорадо в водах священного озера. Этот обряд очень редко, во время смены правителей, действительно практиковался у индейцев-муисков – коренных жителей нынешней Колумбии. Воспаленное же воображение испанцев дорисовало еще и дно озера, выстланное золотыми пластинками, и груды драгоценностей в глубине, и ежедневные омовения царя-жреца и его свиты.
Семь городов Сиволы (Сиболы) несколько напоминают легенду о «пресвитере Иоанне». По преданию, семь христианских епископов ушли в центр американского материка и основали там семь богатых городов, главным из которых была Сивола.
Во всех этих легендах (кроме «короля-священника») главное место отводилось золоту, доведшему до безумия даже Колумба, никогда не видевшего его в таком количестве, в котором созерцали драгоценный металл Кортес и Писарро. Однако в письме королям, горячечном и безумном, он писал: «Золото – это совершенство. Тот, кто им владеет, имеет все, что пожелает. С помощью золота открываются врата небесные для души».
В конечном же итоге именно золото, этот источник могущества Испании, со временем превратилось в причину ее упадка. Пока она грабила золотые запасы Америки, не думая о развитии торговли и промышленности, Голландия и Англия, еще не осознавая важности своих шагов, готовились к перехвату инициативы в европейской колониальной экспансии, начало которой пришлось на вторую половину XVI в. А в XV в. они сделали первые шаги, начав поиски северо-западного прохода и организовав «Московскую торговую компанию», которая начала финансировать экспедиции в северные воды.
В поисках Индии XV в.
Генрих Мореплаватель
(1394 г. – 1460 г.)
…он стремился узнать земли, лежавшие за Канарскими островами и за мысом, называемым Бохадор, ибо до тех пор никто – ни по письменным источникам, ни по людской памяти – ничего наверно не знал о лежащей за этим мысом земле.
Гомеш Эанниш де Азурара. «Описание путешествий вокруг мыса Бохадор»
Португальский принц, организатор морских экспедиций к северо-западным берегам Африки. Положил начало португальской экспансии на этот материк, открывшей путь в Индию. Герцог Визеу. Правитель Альгарви. Магистр ордена Христа[5 - Орден Христа был основан в 1319 г. королем Дикением с целью получения имущества тамплиеров, когда их орден был упразднен папой Климентом V. Генрих Мореплаватель использовал орден Христа для усиления морского могущества Португалии путем исследовательской и колонизаторской деятельности.].
Одной из самых значительных фигур предначальной поры эпохи Великих географических открытий по праву можно считать португальского принца Энрике, вошедшего в историю под именем Генриха Мореплавателя. Такое прозвище, данное человеку, никогда не совершившему ни одного морского путешествия, вряд ли можно было бы считать заслуженным, если бы не уникальный вклад его в развитие морских исследований, результатом которых стало открытие всего северо-западного побережья Африки и выход Португалии на передовые рубежи колониальной экспансии за счет географических открытий.
Очевидно, именно благодаря его усилиям Португалия первой из европейских стран целенаправленно осуществляла морские экспедиции для установления торговых связей с африканскими и азиатскими странами, а также для поисков новых путей в Индию, где в изобилии произрастали пряности, популярные в Европе и приносившие огромные барыши.
Третий сын португальского короля Жуана Великого и Филиппы Ланкастерской родился 4 марта 1394 г. Еще мальчиком он слышал рассказы и предания о войнах с маврами и таинственной Африке. В то время европейцам была известна лишь ее северная часть, но и этого было достаточно, чтобы у принца появился огромный интерес к землям, лежащим к югу от Европы.
В 1415 г. юноша принял участие в осаде марокканской крепости Сеута, где проявил незаурядную храбрость. С горсткой людей он дважды разгонял толпы наседавших мусульман и в конце концов сумел овладеть воротами внутренней стены между нижним городом и цитаделью. Король решил, что за проявленную доблесть Энрике первым из его сыновей будет посвящен в рыцари. Но принц попросил, чтобы «те, кто больше его по летам, могли воспользоваться своим правом быть первыми также и в почести». В результате все принцы получили рыцарское звание в порядке рождения. В руках они держали мечи, которые королева вручила им на смертном одре, провожая сыновей на битву.
Перед Энрике открывались возможности легкой и приятной жизни при дворе любого из европейских государей, где он проводил бы время среди удовольствий в толпе бесчисленных поклонниц. Так поступил его брат Педро, позже получивший прозвище Путешественник, хотя все его путешествия в основном ограничивались королевскими дворами. Однако Энрике предпочел вести жизнь ученого и организатора путешествий на благо Португалии.
Отчетливо понимая значение научных знаний, на мысе Сагреш (совр. Сан-Висенти) в провинции Альгарви, крайней юго-западной точке Португалии и всей Европы, принц построил дворец. Вскоре вокруг него вырос целый город, в честь инфанта Энрике получивший название «Вила-ду-Инфанти». Трудами принца Педро, собиравшего для брата книги о путешествиях и карты по всей Европе, здесь была создана библиотека. С помощью итальянцев – лучших мореходов того времени – принц устроил астрономическую обсерваторию, а также первую в мире школу мореплавания и морской арсенал. Сюда пригласил он ученых астрономов, навигаторов, знатоков навигационных приборов. Здесь составлялись самые точные по тому времени карты.
На Сагреше Энрике прожил сорок лет, до самой смерти, и за это время только дважды отвлекался на решение политических проблем Португалии, хотя пользовался репутацией судьи по национальным спорам, народного вождя и учителя. Все свое время он посвящал исследованиям. Сам чертил карты, изготовлял приборы, снаряжал корабли, получал отчеты капитанов.
Характеризуя личные качества португальского принца, следует подчеркнуть трудности, с которыми ему пришлось сталкиваться как организатору экспедиций в неизведанное.
В то время считалось, что западное побережье Африки недоступно для исследователей: предполагалось, что границей известного мира являются мысы Нон («Нет» – «Дальше нет пути») или Бохадор («Выпуклый») и что они якобы охраняются морскими течениями и ветрами, которые непременно отнесут корабли далеко от берега в «Море зеленого мрака», откуда нет возврата. Непригодной для жизни считалась и тропическая зона, где солнце сжигает все живое, а люди при приближении к этому поясу чернеют или умирают от жара.
Несмотря на это Энрике всячески поощрял исследователей на преодоление мнимых и действительных препятствий и достиг в этом значительных результатов, действуя в самый сложный первоначальный период португальской экспансии, которой страна была обязана именно ему.
Борьба христианских государств Пиренейского полуострова с маврами, очевидно, повлияла на стратегию и тактику действий принца. Будучи по решению папы с 1420 г. гроссмейстером (магистром) ордена Христа, боровшегося с мавританским влиянием и распространением христианства, он первоначально стремился наладить связи с государством «короля-священника Иоанна», чтобы объединить усилия в борьбе с исламом. По тогдашним представлениям, искать его следовало в «Африканской Индии» – Эфиопии. Кроме того, во время войны с маврами в 1415 г. принц в Марокко собрал некоторые сведения о Внутренней Африке, в том числе и о торговле золотом между жителями Гвинейского берега и арабами. Победа португальцев в борьбе за золото сулила очевидные выгоды. По представлению Энрике, за Золотым берегом лежал путь в Индию, где Португалия могла приобрести огромные владения. Таким образом, Африка стала местом, которое Энрике предполагал исследовать в первую очередь.
В 1412 или 1416 г. была отправлена первая экспедиция, обследовавшая западное побережье Марокко. Корабли достигли мыса Бохадор, но вернулись, напуганные непостоянством течений, ветров и мелями, считая все это кознями демонов бури. Однако в 1434 г. посланный принцем Жил Эанниш преодолел страшный мыс и вернулся с известием о том, что за ним плавание возможно. В подарок принцу он привез розы, служившие доказательством того, что страна за мысом не лишена растительности. В следующие два года виночерпий Энрике, Балдайа, продвинулся еще на 290 миль к югу.
Однако в 1437 г. путешествия были прерваны войной против Танжера. Энрике возглавил португальское войско, но, несмотря на проявленную доблесть, так и не смог взять хорошо укрепленный город. Более того, в руках у мавров в качестве заложника остался младший брат принца, Фернандо. Противник требовал в обмен на его свободу возвратить г. Сеуту. Энрике сам хотел остаться у мавров, но войско, видевшее в нем единственную опору, воспротивилось, и принц скрепя сердце был вынужден отступить. Все его дальнейшие попытки освободить брата ни к чему не привели. Португальцы не могли позволить себе потерю Сеуты и предпочли поступиться принцем. Фернандо умер в плену в 1443 г.
Наконец дела в государстве позволили Энрике вернуться на Сагреш. В 1441 г. плавания были возобновлены и с этих пор совершались регулярно. Их результатом стало исследование всего северо-западного побережья Африки, в том числе открытие устья Сенегала и Зеленого Мыса, ставшее величайшей неожиданностью того времени. Считалось, что по обе стороны от экватора из-за высокой температуры растительности быть не может. Поэтому скудная растительность мыса, выгодно выделявшаяся на фоне пустынь, пробудила надежду на близость южной оконечности континента. С удвоенной энергией ринулись капитаны, направляемые принцем, на ее поиски. Однако Энрике не суждено было дождаться этого открытия. Он умер 13 ноября 1460 г. в созданном им дворце на Сагреше и был похоронен в монастыре Св. Марии да-Баталья.
В истории цивилизации Генрих Мореплаватель известен и с негативной точки зрения. В 1442 г. он одобрил действия Антана Гонсалвиша, впервые привезшего с Рио-де-Оро рабов-негров, и тем самым стал инициатором работорговли. Впрочем, и здесь он руководствовался благородными побуждениями, считая, что негров следует привозить в Португалию лишь на время, для обращения в христианство, а затем возвращать на родину. Тем не менее результаты этих соображений бросили тень на его имя, но позволили Португалии приобрести дарованное папой Евгением IV право на языческие земли, открытые при путешествиях за мыс Бохадор, включая Индию. В большой степени это, а также открытие месторождения золота на африканском побережье способствовало оживлению морских плаваний португальцев в XV в.
В год смерти Энрике до путешествия Бартоломео Диаса, обогнувшего Африку с юга в 1488 г., оставалось почти тридцать лет. Но и оно, и открытие морского пути в Индию Васко да Гамой, давшее мощный импульс для освоения планеты, были бы невозможны без огромного труда Генриха Мореплавателя, чей ум и воля гнали португальских капитанов все дальше и дальше на юг к неизведанным берегам.
В Португалии свято хранят память о принце. Еще в XVIII в. у ворот его крепости-дворца на Сагреше был воздвигнут мраморный памятник с изображением португальского герба, идущей на всех парусах каравеллы и земного шара с надписью: «Aeternum sacrum» («Навеки священный»).
Христофор Колумб (Кристобаль Колон)
(1451 г. – 1506 г.)
A Castilla y Aragon
Otro mundo die Colono
(Кастилии и Арагонии [Арагону]
Колон [Колумб], дал Новый Свет)
Надпись на могиле Колумба
За тридцать три дня я прошел от Канарских островов к Индиям с флотилией, предоставленной мне нашими государями… и там я открыл много островов и людей на них без счету…
