скачать книгу бесплатно
Наконец Амика подошла к Джио. Он измучился, представляя их встречу, ему было тяжело, стыдно, он не знал, о чём будет говорить и зачем её позвал.
Без лишних слов Амика присела на низкую скамеечку, которую принесла для неё сиделка, и они принялись шептаться под шалью, которой Амика с головой накрыла себя и Джио.
– Бедный ты мой… Я забрала бы тебя в долину, но нельзя.
– Я опять всё испортил… Прости… Ты сильно на меня злишься?
– Злюсь? Нет. Мне тебя жаль.
– Ты что, поссорилась с Хозяйкой? Меня и так все ненавидят…
– Не ссорилась, конечно. Я просила, а она не разрешила взглянуть на Прекрасных. Жалко… я никогда не видела ни саму, ни самого… А ты?
– Видел мурра. Кот как кот.
– Хозяйка просила не задерживаться, так что не будем терять время. Слушай, Джио, не говори никому, какую силу ты получил от мурчи.
– Ловисса давала мне понюхать чью-то рубашку, сказала, я – нос. Это правда?
– Да. Ты Нос! Ты очень силён.
– Но я ничего не почувствовал, матушка…
Матушка… Амика была тронута.
– Ты ещё болен. Чудо, что вообще жив. Это благодаря жукам. Они не любят, когда у них отбирают добычу. Но когда-нибудь почти все жуки переберутся в камень, и ты останешься без защиты.
Она сняла свой красивый оберег и надела на Джио, подтянув шнурок и устроив зеленоватый камень в яремную ямку – на шее не было язв.
– Теперь поплатится любой, кто причинит тебе зло.
– Благодарю тебя за всё, матушка… Что мне делать? Ловисса заинтересована во мне… в моей силе, сказала: договоримся…
– Соглашайся только в крайнем случае. И не торопись уходить отсюда.
– А куда мне идти? Буду сидеть в Спящей, пока не выгонят. Я слышал, Хозяйка отказалась выдать меня людям из предместий. Но что будет потом?
– У Хозяюшки доброе сердце, – обрадовалась Амика. – Постарайся ей понравиться. Ты брат её сына, а в этом доме нет уз сильнее кровных. Пользуйся этим. А уж я её отблагодарю.
Когда Амика стянула с них шаль и, поцеловав Джио в лоб, поднялась, Шани в изумлении уставилась на оберег.
– О небо! Ты даришь этому гром? Почему бы тебе, матушка, не отдать ему всё наше золото? И камни! Можно послать за ними в долину!
Повисло глубокое молчание. Хозяйка онемела, даже у секретаря поползли вверх чёрные брови. Амика холодно взглянула Шани в лицо, не желая выказывать гнев, – негоже затевать скандал в чужом доме, и, опомнившись, Шани униженно склонилась перед ней.
Пауза продлилась, кажется, целую вечность. Ни на кого не глядя, Амика неторопливо двинулась к выходу. Шани понуро поплелась следом. Хозяйка с секретарём отправились за ними.
У самых дверей Айлин вдруг попросила их задержаться, и все прошли в библиотеку.
– Шани, я должна спросить, – сказала Айлин. – За что ты так ненавидишь Джио? Я тоже от него не в восторге, но в твоей неприязни есть что-то личное.
Шани посмотрела на Амику, та, хотя и была сердита, кивком разрешила говорить.
– Его мать Махила – моя двоюродная сестра, – сказала Шани. – Он мой племянник.
– Девушка из долины! – вспомнила Айлин. – С детства дружим да ещё и породнились?
– Сестра моя всегда была малость неадекватная. Помню, ходит мышкой, тихая-тихая, а потом как отчебучит… Когда спихнули замуж за твоего Рица, Мать наложила на неё заклятие смирения.
– Смирением там и не пахнет… Она в один день проиграла наследство Джио. Всё, что копили долгие годы.
Шани кивнула.
– Поняла, да? Молитесь, чтобы сюда не приехала. Но как его пропустили в город, не известив тебя? У него же на пятке клеймо! А потом из-за него мурча погибла.
– Длит выяснила, как всё вышло, – с горечью сказала Айлин. – Ребёнком он был левшой. Мать… как её?
– Махила.
– Махила, хотя его и пометила, но переучила. А навыки всё равно остались. Господин Лунг, например, заметил, что Джио многое делает левой рукой. На въезде в город у него не проверили левую ступню – удовлетворились тем, что он подписал документы правой рукой.
– Ты видишь, какая? – со злостью сказала Шани. – Зачем она его переучивала, если он левша и она уже поставила клеймо на левую ногу?! Демоны её водят! А этот весь в неё. Дурная кровь, меченый, – с отвращением произнесла Шани.
– Нарушение инструкции… Постовые облегчили себе жизнь… – виновато бормотала Айлин.
– Мы думали, он уедет и его сила исчезнет, но он вернулся, и он опасен.
– Чем?
– Шани, – предупреждающе повысила голос Амика.
– Хозяйка должна знать, – упрямо произнесла Шани. – Он Нос! И если он перейдёт на службу к нашим врагам, они станут сильнее!
– Улавливает запахи? – в волнении спросила Айлин.
– Ищет людей по личным вещам, – скороговоркой выдала Шани.
Амика со всего маху шлёпнула Шани ладонью по губам. Когда они ушли, Лунг уселся в кресло и молча наблюдал, как Айлин в волнении ходит по читальному залу. Потом она остановилась.
– Но это значит…
Лунг кивнул.
– Джио может найти вашего сына.
3
На следующий день в Спящей крепости обсуждали ночное происшествие. Все хотели услышать из первых уст эту невероятную историю и выдвигали свои версии.
– Какая-то мокрая… голая тварь… кинулась на меня с потолка, – шёпотом жаловалась кастелянша Бомбаст, ночью сорвавшая голос. – Страшная, как мумия…
– Может, летучая мышь? – предположила Тавала.
– Ростом с человека?
– У страха глаза велики…
– Это демон страсти, Анаболия, – сказал весельчак Гарт. – Он обычно прилетает по ночам.
– Мокрый?!
– Попал под дождь.
– Вот с такими волосами! – Бомбаст подняла руки и сомкнула в кольцо над головой.
– Турбулентность, – вздохнул Гарт.
– И ка-ак жахнет в пол! И в пол ушёл!
– А ты чего сплоховала? Надо было хватать его за волосы! Когда ещё он к тебе соберётся?
– Не расстраивай женщину, Гарт. Может, сегодня опять прилетит, – подмигнув, сказал дворник Лаврион и, играя чёрными кустистыми бровями, просившими стрижки, добавил: – Да-а… Если б такой волосатик на Куафюра свалился, он бы уже через пять минут был пострижен. Не сумел бы улизнуть.
– И хорошие были волосы у вашего демона? – настойчиво интересовался мастер Куафюр у несчастной Бомбаст, неожиданно возникая за спиной.
– Отстаньте от меня с вашими глупостями! – отпрыгивая, рыдающим голосом говорила кастелянша. – Я и так чуть рассудка не лишилась!
– Трудно сказать, что ли? – обижался Куафюр.
Осмотр пола и потолка не выявил следов проникновения, и случившееся было отнесено в разряд эротических фантазий Бомбаст. То здесь, то там слышались шепотки, перемежаемые взрывами смеха. Айлин была вынуждена сделать обитателям дома внушение, напомнив, что есть болезненные для женщин темы, на которые шутить не стоит, и что проявляемого нами сочувствия никогда не бывает много.
– Что происходит? – удивилась Длит. – Меня день не было, и уже все наэлектризованы.
Айлин выглядела озабоченной.
– У Бомбаст видения. Будто бы кто-то напал на неё ночью. В голом виде.
– На Бомбаст?! – Длит невольно рассмеялась. – В темноте перепутали комнаты, её и Гриватты?
– И ты туда же! – Айлин поделилась подробностями, и у самой от подавляемого смеха выступили слёзы. – Мокрый, голый и – с потолка… Запутанная история. Может, правда демон? Беда в том, что теперь Анаболия боится спать в своей комнате. Просит хотя бы поставить ей двухъярусную кровать. Между прочим, интересовалась у Хейго, как получить разрешение на оружие.
– Да она сразу кого-нибудь пристрелит за испачканную простыню.
– Нет, оружие бесполезно, пуля демона не возьмёт, – задумчиво сказала Айлин. – Длит… Ты знала, что Джио – Нос?
– Я выяснила это во время его первого посещения Спящей.
– И не сказала мне?
– Не было нужды, он же уехал. На днях хотела проверить его способности, предложила понюхать кое-какие вещи, но он ничего не почувствовал. Ещё слишком слаб и измучен. Не знаю, сколько времени займёт восстановление, но хотелось бы поскорее.
– А что за вещи ты ему… предлагала?
Помолчав, Длит сказала:
– Рубашку доктора Эдама Рица.
Айлин промокнула салфеткой повлажневшие глаза.
– Прости… что подумала о тебе плохо…
Глава 3. Кто ребёнка будет спасать?
1
Всё переменилось после ночи, когда похитили ребёнка и Антея с Куражом вызвали на поиски. Сначала сын поинтересовался, где её серебряное кольцо с сердоликом, просил надеть и не снимать, потом появились иголки, воткнутые в косяки, разложенные повсюду кисти сушёной рябины и зубчики чеснока. За зеркалами торчали пучки чертополоха, а из её фотографии и осиновой коры Антей смастерил оберег и сунул ей под подушку. И пшено, везде пшено: каша из пшена, пшено во дворе, под порогом, в собачьей будке, пшено в её обуви, в сумке, в шкафу. Нита терпела из последних сил. Сама виновата. Однажды рассказала ему, что бабушка перед свадьбой насыпала ей в туфли пшена: вдруг среди гостей окажется ведьма, тогда она не сможет ей навредить, пока не пересчитает пшено до последнего зёрнышка…
– Мама, у нас мало пшена, очень мало пшена. – Антей выбирал чёрные зёрнышки из жёлтой крупы, рассыпанной на столе.
– У нас его достаточно, Антей. На ведро каши хватит.
– Мало! Иди, мама, в лавку и купи ещё пшена. Из собаки твоей суп сварит, из шкуры шапку сошьёт. Надо нам больше пшена, больше пшена.
Нита, хлопотавшая у плиты, замерла.
– Что?
– Ещё, ещё, ещё!
– Что ты сказал про собаку?!
Антей крепко зажмурился.
– Ничего. Ничего не сказал! Нам надо…
– Хватит! Пожалуйста, прекрати… Что ты видел той ночью? Скажи мне правду, сынок… посмотри на меня!
– Я смотрю, мама, смотрю на тебя. – Но он снова склонился над столом. – Нам надо больше пшена… больше пшена…
Бедный мой мальчик, думала Нита, кто тебя так напугал?
…Бабар не сомневался, что от мальчишки и его псины не будет пользы. Информаторы – вот реальная сила. За тридцать лет службы в отделе розыска пропавших он привык полагаться только на них. Список незаконных дел, которыми занимались в предместьях, был довольно обширен, всегда было кого и за что прижать, неважно, за торговлю травкой, домашнее насилие или тщательно оберегаемый личный секрет. Взамен Бабар получал необходимые сведения. Они гарантировали хорошие показатели раскрываемости, которые могли быть и выше, потому что Бабар знал почти наверняка, что случилось с каждым, исчезнувшим в Северном округе. Но с полученной информацией приходилось обращаться осторожно, чтобы по глупости не ступить на территорию, принадлежащую влиятельным лицам. Так что часть сведений приходилось утаивать.
Людей он не любил, его неимоверно раздражала их глупость. Однако он научился пропускать её мимо себя, вовремя отключаться, когда что-то могло довести до срыва. В молодости такое случилось дважды: вспышка гнева и поножовщина – он едва не погубил себя. Но теперь он всегда шёл к цели с минимумом приложенных сил, просчитав самый короткий приемлемый путь, и не останавливался ни перед чем, чтобы пройти его до конца. Волевое, словно вырубленное топором лицо, холодный взгляд, который он никогда не отводил в сторону, и какое-то особенное немногословие, когда слова отмерялись тщательно, будто их было жаль тратить, – все эти признаки выдавали в нём силу, которая, встретив противодействие, могла легко уничтожить, смести любого, кто был слабее.
…Два похищения! Котт, начальник отделения, попеременно то грозил разжаловать, то улещивал, обещая в случае успеха – любого мало-мальски полезного выхлопа – выделить премию из городского фонда. А у Бабара ни зацепки. Он впервые усомнился в действенности своей тактики: как ни старался выведать имена похитителей, всюду натыкался на угрюмое молчание, подпитываемое всеобщим страхом. Проговорилась, правда, одна старуха, которую Бабар шантажировал проделками её вороватой внучки: пропали не двое детей, а больше, десять, а может, все двадцать. «Двадцать? А ты не рехнулась ли?!» Рассвирепевший Бабар схватил её за ворот платья, но вытряс лишь душу: хитрая старуха знала, что срок её жизни истёк, и успела отбыть на небеса. Конечно, Бабар ей не поверил. А если бы и поверил, всё равно не стал бы землю рыть без приказа начальства. Искать неприятности не в его правилах, его цель – продержаться до пенсии и уйти с почётом.
Идея привлечь к поискам собаку, да ещё в сопровождении мальчишки-идиота, выглядела наивной, но её выдвинул не кто-нибудь, а брат Хозяйки, Ричард Горн, а это многое значит. Так что не высовывайся, Бабар.