скачать книгу бесплатно
– Я очень рад, что этот косяк устранили, – признался я.
– Ну, пока устранили.
Код наконец скомпилировался, и Тони взмахом руки запустил его. Сеть наверху запульсировала. Это было не просто красивое изображение, а модель самой настоящей нейронной сети.
– Что значит «пока»? – встревожился я.
– Сам подумай, Крис, – сказал Тони и показал на мою голову. – Фактически здесь у тебя устаревшая система. Сейчас ее обслуживание финансируется из бюджета НИЗ. Когда с понедельника вступит в силу Абрамс—Кеттеринг, они больше не будут платить за техподдержку, после того как закончатся текущие контракты. Знаешь, «Санта-Ана» и «Хаббард» ведь выпускают обновления и корректировки не от щедрот своих добрых корпоративных сердец. Им за это платят. А когда прекратят, должен найтись какой-то другой источник, иначе обновления перестанут выходить.
– И мы все будем в заднице, – добавил я.
– Не все, – поправил Тони. – У меня все будет нормально, потому что эта хрень – моя работа и я могу хакнуть свою собственную сеть. И у тебя все будет нормально, потому что ты всегда можешь нанять кого-то вроде меня, чтобы поддерживать свою сеть. У наших соседей все будет нормально, потому что я люблю их и не допущу, чтобы кто-то спамил их мозги против их воли. Зажиточные хадены наверняка смогут заплатить за ежемесячную подписку обновлений, которую, по крайней мере, «Санта-Ана» точно планирует делать, насколько мне известно. А вот кого точно поимеют, так это бедных хаденов. Они либо вообще не получат обновлений и сразу станут уязвимыми для вирусов и хакеров, либо будут вынуждены пользоваться чем-то вроде апдейта, только с кучей рекламы. И каждое утро, проснувшись, не смогут ничего делать, пока не просмотрят штук шесть гребаных роликов, расхваливающих новых трилов, питательный порошок или мешки для испражнений.
– Иначе говоря, спам, – заключил я.
– Если сам согласился, то уже не спам. У них просто не будет выбора.
– Жесть.
– Дело не только в апдейтах, – сказал Тони. – Возьмем «Агору». Большинство из нас думают о ней как о некоем магическом пространстве, свободно парящем где-то там. – он махнул куда-то руками. – На самом деле она находится в серверном парке НИЗ на окраине Гейтерсберга.
– Но ее-то точно на плаху не положат, – заметил я. – Иначе начнется паника.
– Да, на «Агору» средства не урезали, – подтвердил Тони. – Но я знаю, что НИЗ ведут переговоры с потенциальными покупателями. – он показал на нейронную сеть. – «Санта-Ана» уже сделала предложение о покупке, «Акселерант» тоже, а еще «Дженерал моторс» и почти все компании Кремниевой долины. – Он пожал плечами. – Кто бы в конце концов ни купил эти сервера, возможно, будет вынужден пообещать оставить «Агору» неизменной лет на десять или около того, но мы-то знаем цену этим обещаниям. Наверняка появится месячная абонентская плата за доступ. Я не знаю, как в «Агору» можно напихать рекламы, но уверен, что рано или поздно способ найдется.
– Ты, похоже, много об этом думал, – сказал я, помолчав несколько секунд.
Тони с улыбкой отвел глаза, махнул рукой:
– Извини. Просто это мой любимый конек. Вообще-то, обычно я не такой занудный.
– Да все нормально, – заверил я. – Хорошо, что ты об этом задумываешься.
– Ну, тут ведь есть и побочный эффект. Когда все эти госконтракты схлопнутся, моя жизнь малость осложнится. Так что я социально активный вовсе не от душевной широты. Просто поесть люблю. Ну, или, по крайней мере, люблю, чтобы в меня загружали питательно сбалансированные жидкости. Хадены собираются выйти на марш на этой неделе, чтобы показать всем, что наш мир скоро полетит в тартарары, а всей остальной Америке на это наплевать.
– Тем не менее в забастовке ты не участвовал, – сказал я.
– Я человек непоследовательный. А может, попросту трус. Или барыга, желающий захапать побольше, пока не иссяк денежный источник. Я понимаю, как важна забастовка. Но себя в ней не вижу.
– А как насчет марша на Национальной аллее? – спросил я.
– О, туда я пойду обязательно, – ответил Тони и ухмыльнулся. – Думаю, мы все пойдем. А ты?
– Я наверняка буду там работать.
– Ну да. Жаркая у тебя неделька выдалась.
– Не без того.
– Тебя как будто в омут бросили, а там выплывай как хочешь, – задумчиво произнес Тони, глядя на код. – Не лучшее ты время выбрал для начала карьеры.
Я улыбнулся и снова посмотрел на пульсирующую нейронную сеть, обдумывая одну мысль.
– Эй, Тони?
– Да? – ответил он.
– Ты говорил, какой-то хакер вызывал у людей сердечные приступы.
– Ну, на самом деле аритмию, но этого хватило, чтобы расшевелить правительство, – сказал Тони. – А что?
– Может хакер засунуть в голову человеку мысли о самоубийстве?
Тони нахмурился, помолчал немного, потом спросил:
– Мы говорим об общем состоянии депрессии, приводящем к суицидальным мыслям, или о каких-то конкретных мыслях типа: «Хватану-ка я сегодня пулю»?
– И о том и о другом.
– Да, депрессию можно вызвать через нейронную сеть. Это вопрос управления химией мозга, что нейронные сети уже делают, – Тони показал на модель сети над головой, – хотя обычно и ненамеренно. Патч, который я сейчас пишу, как раз и должен не допустить подобных манипуляций.
– А конкретные мысли?
– Скорее всего, нет. Если речь идет о мыслях, что зарождаются в собственном мозгу человека. Генерировать образы и шум, которые идут извне, проще простого. Мы оба занимаемся этим прямо сейчас. Вот эта комната – взаимно согласованная иллюзия. Но напрямую манипулировать сознанием, чтобы кто-то начал думать так, как тебе надо, а потом еще и совершил связанное с этим действие, очень сложно.
– Сложно или невозможно? – спросил я.
– Я никогда не говорю «невозможно», – ответил Тони. – Но когда в данном случае я говорю «сложно», то имею в виду, что это еще никому не удавалось, насколько мне известно. Я даже не представляю, как к этому подступиться, даже если бы захотел, чего никогда не случится.
– Потому что это не этично? – подсказал я.
– Да, черт возьми! А еще потому, что, если додумаюсь я, кто-нибудь другой тоже додумается, ведь всегда найдется кто-то умнее, для кого вопросы этики будут не важны. И вот тогда начнется настоящая жесть. И поверить в свободную волю будет достаточно сложно.
– Значит, действительно трудно, – подытожил я, – но в принципе возможно.
– Очень и очень трудно, – нехотя допустил Тони. – Но теоретически возможно, мы же, на минуточку, живем в век квантовой физики. Слушай, Крис, а почему ты спрашиваешь? У меня такое ощущение, что это не просто праздное любопытство.
– Как выглядит твой распорядок дня? – вместо ответа спросил я.
Тони кивнул в сторону сети наверху:
– А вот как. Написал патч, проверил – работает как надо. Сейчас еще немного подчищу – это займет примерно час – и отправлю заказчику, потом свободен.
– Ты когда-нибудь работал на федеральное правительство?
– Крис, я живу в Вашингтоне, – сказал Тони. – Конечно, я работал на правительство. У меня есть код поставщика и все, что надо.
– А допуск к секретным материалам есть?
– Да, мне случалось делать конфиденциальную работу, – ответил Тони. – А того ли она уровня, о котором ты, как мне кажется, думаешь, нам придется с тобой выяснить.
– Тогда у меня, возможно, есть для тебя работа.
– Связанная с нейронными сетями?
– Да, – сказал я. – И с софтом, и с железом.
– Когда надо приступать?
– Вероятно, завтра, – ответил я. – Скажем, в девять утра.
– Значит, договорились, – улыбнулся Тони. – А сейчас я, пожалуй, все-таки закончу то, что делал, а потом хотя бы попытаюсь заснуть.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Не каждый день новый сосед приносит работу. Поэтому отныне ты официально – мой любимый сосед.
– Я никому об этом не скажу, – пообещал я.
– Наоборот, обязательно скажи. Может, это подстегнет здоровую конкуренцию. Мне только на пользу. Хоть поработаю.
Глава 14
– Только не говорите Тринх, что я вам это сказал, – попросил капитан Дэвидсон, показывая на пятерых хаденов в обезьяннике, – но я буду безмерно рад, если ФБР избавит нас от этих кретинов.
Пятеро хаденов, а вернее, их трилы яростно сверкали глазами на меня, Ванн и Дэвидсона с другой стороны решетки. Не было бы преувеличением сказать, что они именно «сверкали глазами», потому что головы трилов у всех пятерых явно делались по индивидуальному заказу, на что указывали лица и мимика. А вот сами лица, совершенно очевидно, не принадлежали владельцам этих трилов, если только владельцы не были вылитыми копиями Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Патрика Генри, Томаса Пейна и Александра Гамильтона. Кроме того, трилы были облачены в костюмы колониальной эпохи с претензией на историческую достоверность. Все это напоминало воплощенную в жизнь диораму Первого континентального конгресса из курса начальной школы.
Конечно, трилы были всего лишь трилами. Управляющие ими хадены могли находиться в любой точке страны. Но когда хадена арестовывали в образе его трила, а он при этом отсоединялся, это расценивалось как сопротивление при аресте и бегство с места преступления. За это хадены могли благодарить одну молодую богатую девицу, которая еще на заре появления трилов неосторожно сбила механическим телом старушку, после чего в панике отсоединилась от трила и в результате потратила три года жизни и пару сотен тысяч мамочкиных денег на попытки выпутаться из этого, по сути, стандартного дорожного происшествия. В конце концов девушка добавила к списку своих преступлений еще и ложь под присягой и подкуп должностных лиц. Лучше бы она просто согласилась на общественные работы.
Вот почему наши деятели эпохи колониализма только терпеливо ждали и сердито глядели сквозь пиксели.
– За что вас задержали, Джордж? – спросил я Вашингтона.
Дэвидсон позвал нас разобраться с самыми разными задержанными хаденами, которые сидели в камерах участка. Это была первая партия.
– За то, что я осуществлял право, гарантированное нам Второй поправкой к конституции, – ответил Вашингтон; его настоящее имя было Уэйд Своуп, из Миллтауна, штат Монтана, – эта информация выскочила в моем поле зрения. – Здесь, в округе Колумбия, царит диктатура, людей лишают законного права носить оружие.
Ванн повернулась к Дэвидсону:
– Признаться, я просто в шоке оттого, что людей с оружием посадили в тюрьму.
– Ну да, посадили, – подтвердил Дэвидсон. – Наш отец-основатель все верно сказал о праве на ношение оружия, которое в данном конкретном случае оказалось снайперскими винтовками по одной на брата. Только вот он упустил одну маленькую подробность о том, как его маленькая группа борцов за независимость завалилась в кафе – между прочим, частное владение – и учинила там скандал, а когда их попросили свалить оттуда, они начали размахивать своими ружьишками. У нас есть запись с камер кафе, не говоря уже о записях на мобильных телефонах всех, кто там был.
– Мы здесь для того, чтобы обеспечивать охрану марша, – заявил Томас Джефферсон, он же Гэри Хайт из Арлингтона, штат Виргиния. – Согласно конституции, мы – ополчение и будем защищать наш народ.
– Может, вы и ополчение, – сказал я, – но я не думаю, что, когда кто-то трясет заряженным оружием в переполненном кафе, это в точности означает «хорошо регулируемое»[16 - Во Второй поправке к конституции США говорится о том, что «хорошо регулируемое ополчение необходимо для обеспечения безопасности свободного государства».].
– Кому какое дело, что ты думаешь? – гневно вопросил Патрик Генри, он же Альберт Бокс из Юкайи, Калифорния. – Ты заодно с ними. С теми, кто нас угнетает. – Он указал на меня. – Ты – штрейкбрехер и предатель.
Я догадался, что Генри/Бокс понятия не имеет о том, кто я на самом деле, хотя неизвестно, изменилось бы его мнение в обратном случае. Я взглянул на Ванн и Дэвидсона и сказал:
– «Угнетают нас» – в смысле, всех хаденов или только вас, недоумков, которые вздумали размахивать оружием в кофейне? Знаете, мне хотелось бы понять глубину моего предательства.
– Знаете, что меня смущает, Шейн? – спросил Дэвидсон прежде, чем кто-нибудь из арестованных успел мне ответить.
– Поделитесь, – попросил я.
– С одной стороны, эти типы, – капитан махнул рукой в сторону колониальных хаденов, – типичные полоумные консерваторы, помешанные на Второй поправке и шляпе своего Янки Дудля. Но с другой – они считают себя охраной на марше протеста против сокращения правительственных льгот. А это, как по мне, уже либерализм.
– Да, загадка, – согласился я.
– Не знаю, не знаю, – сказал Дэвидсон. – Может, дело вовсе не в политике? Может, эти парни обычные засранцы?
– Самое простое объяснение, как правило, самое верное, – заметил я.
– У нас есть право на свободу собраний… – явно накручивая себя, начал Вашингтон/Своуп.
– О господи, только не это, – вздохнула Ванн. – Не хватало мне еще в это гребаное утро слушать твою унылую патриотическую муть.
Остолбеневший от удивления Вашингтон/Своуп запнулся на полуслове.
– Уже лучше, – похвалила его Ванн и наклонилась к решетке. – В общем, так. Ваши трилы здесь, а физические тела в разных штатах. То есть вы – проблема ФБР. Значит, моя проблема. А я вижу перед собой пятерых мудаков, одетых как изнанка двухдолларовой купюры, называющих себя ополченцами и размахивающих ружьями в чертовом джорджтаунском кафетерии в нарушение раздела восемнадцать Уголовного кодекса Соединенных Штатов, глав двадцать шесть, сорок три и сто два.
Я быстренько надергал перечисленные главы восемнадцатого раздела и заметил, что сорок третья посвящена «выдаче себя за другое лицо». Наивно было бы предполагать, что кто-нибудь сможет принять Своупа за настоящего Джорджа Вашингтона, но я также знал, что лучше помалкивать.
– Поэтому у меня такое предложение, – продолжала Ванн. – Вот вам два варианта на выбор. Первый – я не завожу федерального дела, а вы отводите своих трилов в камеру хранения полицейского участка, где отключаете их, и мы вынимаем из них батареи. У вас будет три дня на то, чтобы организовать отправку трилов и ваших драгоценных винтовок обратно к вам, в противном случае мы будем считать, что вы пожертвовали их столичной полиции. Второй вариант – я таки завожу федеральное дело. В этом случае ваши трилы и оружие подлежат конфискации, ко всем вам домой приходят представители правоохранительных органов, чтобы выкатить вас в ближайшую тюрьму предварительного заключения для хаденов, которая, возможно, не так уж близко от ваших порогов. После этого вы начнете весело тратить все деньги всех членов вашей семьи, какие они только смогли заработать, на адвокатов, потому что вдобавок к тем трем главам восемнадцатого раздела, о которых я вас уже уведомила, я намерена подкинуть для обвинительного заключения столько пунктов, на сколько хватит моей фантазии.
– Чушь, – заявил Томас Пейн, он же Норм Монтгомери, из Йорка, штат Пенсильвания.
– Может, чушь, а может, и нет, – заметила Ванн. – Но как бы то ни было, я, мать вашу, точно гарантирую, что огребете вы по полной. Что доставит мне огромное удовольствие, потому что из-за вас, уродов, я сейчас трачу свое драгоценное время. Итак, пора выбирать. Дверь номер один или дверь номер два. Выбирайте с умом. И если не выберете за десять секунд, это будет дверь номер два. Я жду.
Через семь секунд отцы-основатели выбрали дверь номер один, и Дэвидсон громко позвал конвойных, чтобы отвести их по одному зараз в хранилище вещественных доказательств.
После этого мы перешли к следующей камере для арестованных, где сидела девушка-хаден, ударившая какую-то прохожую за то, что она назвала ее «жестянкой».
– Приготовьтесь к следующим четырем дням, – сказала Ванн, когда мы вышли из здания второго участка. – Еще куча задержанных трилов ждет нас в первом, третьем и шестом участках. Когда разберемся с ними, вернемся сюда, во второй, и начнем все заново. И так снова и снова, пока этот марш наконец не закончится и все хадены не разъедутся по домам. Так что попросите свою сиделку поставить вам капельницу с кофе.
– А как же Джонни Сани и «Лаудон фарма»? – спросил я.
– «Лаудон фарма» забрал отдел по борьбе с терроризмом, – ответила Ванн. – Мы пока к ней только подбираемся. Джонни Сани лежит в нашем морге и никуда не денется. И то и другое наверняка может подождать до понедельника. Если только у вас не появилось новых идей.
– Вроде бы есть кое-что, – осторожно признался я. – Наверное.
– Наверное? У нас сейчас нет времени на ваше «наверное». Нас еще ждет целая очередь трилов, с которыми надо что-то делать.
– Я хочу, чтобы кое-кто посмотрел на нейронную сеть Джонни Сани.
– Наши эксперты уже изучают ее, – напомнила Ванн.
