Подземные воды

скачать книгу бесплатно


1

Подошла к концу пора самоубийств. Только пошлые романтики до сих пор считают, что весна – это время дурашливой любви, наивных надежд, расцвета новой жизни, – пусть чисто технически в чём-то они и правы. Но человек, с трудом переживший апатичную промозглую зиму, ежедневно уверяющий себя, что стоит подождать ещё чуть-чуть и всё наладится, в один чудесный воскресный день просыпается не по вытрясающему душу писку будильника, а от птичьих трелей, врывающихся в комнату через приоткрытую форточку; от солнечных лучей, что золотыми тёплыми змеями лениво ползут по его лицу. Он подходит к окну. С высоты седьмого этажа видит зелёную траву, хохочущую детвору, носящуюся по игровой площадке, совсем рядом над головой ядовито-синее небо и понимает – весна давно пришла, всё цветёт и пахнет, но его личная тоска зазубренными крючками царапающая рёбра, никуда не делась. Проблемы, лежащие на груди тяжким грузом, мешающие глубоко вдохнуть прохладный сладкий весенний воздух, вдруг становятся ещё тяжелее, тянут к земле, угрожая переломить и так согбенный позвоночник. Внутренний серый мир, начинает казаться отчаянно чёрным на фоне окружающего великолепия и буйства красок. И из этой черноты в голову паразитическим червём заползает зудящая мысль: «сколько ещё ждать чуда? Да и стоит ли?» Большинство заставит этого червячка заткнуться, но кто-то… недолго раздумывая, распахнёт окно и встанет на подоконник.

Рокота же этой весной кроме жуткой аллергии на пыльцу беспокоило только одно – успеют ли рабочие к концу мая отремонтировать и достроить его новую берлогу. Фронт работ был огромен. Наёмной бригаде из полудюжины уроженцев Узбекистана пришлось сильно попотеть, но Влад и платил не мало. Почти каждую неделю он мотался в деревню, осматривал свои скромные владения и подстёгивал строителей, когда резким громким словом, если те выбивались из графика, а когда небольшим бонусом в виде ящика хорошего пива.

Строители и сами стремились скорей закончить ремонт, но вовсе не из-за горящих сроков или обещанных премиальных. Находясь в этом доме, они постоянно чувствовали привкус страха, тошнотворной горькой плёнкой оседающего на гортани. Кто-то говорил, что видел мельком чьё-то бледное лицо, заглядывающее в окно с улицы, кто-то слышал тихие шаги, раздающиеся с пустого второго этажа, кто-то ощущал непонятную враждебность, висящую в воздухе, а кто-то жаловался на неприятный запах, будто где-то в доме сдохла крыса. Поначалу строители нервно посмеивались друг над другом – мало ли что могло померещиться в старом прогнившем доме, в котором много лет жили лишь сквозняки, да жуки-древоточцы, но после инцидента со свалившимся с крыши молодым узбеком, продолжение ремонта встало под угрозу.

Чернявый кровельщик, запинаясь и путая окончания в словах, с жаром уверял, что его столкнули, грубо пихнули в спину, а за мгновение до падения он увидел выросшую перед ним тень, хотя в это время на крыше кроме него никого не было. Беднягу отправили в больницу с переломом ключицы, а остальные работяги начали шептаться по углам и боязливо озираться при каждом шорохе. Бригадир – смуглый кудрявый южанин с орлиным носом, не уступающий по нраву надсмотрщикам за рабами, строящими пирамиды – будто кнутом хлестал ёмкими ядрёными фразами своих пугливых подчинённых, и именно благодаря его крепкой руке, они не разбежались со стройки, как тараканы от репеллента.

Кроме того факта, что один из рабочих сорвался с крыши, укладывая черепицу, Влад ничего не знал о чертовщине творящейся в его доме. Последние восемь месяцев, он преспокойно гнездовался в арендованной однокомнатной квартирке на окраине города, так как свою – в центре ненавистного мегаполиса – весьма выгодно продал и большую часть вырученных денег вбухал в ремонт. Восемь месяцев ожидания – срок не малый. Коротая время, Рокот вновь взялся играть на гитаре и за зиму почти вернул себе былую ловкость рук, благо те перестали трястись, когда он поставил крест на крепком алкоголе. Его пальцы с бешеной скоростью и грацией порхали над гитарным грифом, порождая, как высокие классические симфонии, так и полный треш в зависимости от настроения маэстро.

Ему даже довелось выступить на новогоднем панк-фесте в составе местечковой кавер группы. Выручил ребят, подменив их гитариста вывихнувшего руку – результат пьяного катания на сноуборде. Музыканты сильно удивились, когда Рокот ушёл, не оставшись на традиционный послеконцертный кутёж. Ему чертовски понравилось вновь ощутить под ногами сцену, вдыхать прокуренный воздух кисло пахнущий пивом и потом, видеть перед собой сотни качающих в такт задранных рук, показывающих «козу». Но он не был готов вернуться в этот мир. Боялся не увидеть в траве блеска и вновь наступить на те же грабли. Боялся, что его затянет неистовый водоворот соблазнительной и грешной жизни рок-музыканта, из которого второй раз он уже не выплывет.

***

К маю на цыпочках подкрадывался июнь, держа за спиной острый нож. Пора было избавляться от этого педанта, мучающего чахнущих над учебниками в преддверии экзаменов школьников и студентов, дразня их хорошей погодой и предвкушением такой скорой, пусть и обманчивой свободы. Блеснула на солнце заточенная кромка финки… На старт, внимание, лето!

Владислав стоял на жухлой траве, утоптанной тяжёлыми сапогами строителей, и смотрел на дом, смутно напоминающий того дряхлого разлагающегося заплесневелого монстра, которым он предстал перед своим новым хозяином почти год назад.

Рабочие потрудились на славу. Они полностью обновили, словно изъеденную кислотными дождями дырявую крышу, надстроили небольшой балкончик, придали приличный вид трубе дымохода, старые кирпичные стены прикрыли толстыми дубовыми панелями, почистили и отремонтировали колодец. Окна сверкали новыми стёклами, украшенные резными наличниками, придающие дому сказочный вид. На коньке крыши покачивался флюгер в виде цветастого петушка. Перед входом в дом выросла небольшая веранда, к фигурным балясинам которой уже тянул тонкие стебли молодой вьюнок. В углу участка притулился небольшой сарайчик, уже наполненный различной дачной утварью. Вместо столбиков с леской, теперь участок ограничивал полутораметровый забор. Влад надеялся, что этого будет достаточно, чтобы соседствующая в лесу живность не сильно тревожила его.

Поднявшись на крыльцо и потоптавшись на пороге, Рокот зашёл в дом. Конечно, он уже всё досконально осмотрел, когда рабочие закончили реанимационный мероприятия, вернув с того света казалось бы обречённый на снос домишко, но было приятно вновь бесшумно пройтись по новым половицам, заглядывая в каждый угол, вдыхая запах ещё не до конца выветрившейся краски. Со стен рабочие оборвали крошащиеся обои и заменили их деревянными панелями, как снаружи, только более тонкими и светлыми. Комнаты стояли пустыми. Сначала Влад хотел пропитаться духом этого дома, а потом его воображение дорисует внутреннюю обстановку, в которой он точно будет чувствовать себя уютно. Вот тогда и начнётся умиротворяющее листание мебельных каталогов и реализация его дизайнерских решений, которые вряд ли будут серьёзней, чем подбор шкафа в тон к комоду.

Целый дом в его полном распоряжении. Это не квартира, где нужно сдерживать свои порывы, чтобы лишний раз не потревожить покой чутких соседей или наоборот терпеть ахи и вздохи чрезмерно увлечённой парочки за стенкой и вскакивать среди ночи на звук домофона, когда какой-нибудь забулдыга не мог найти ключи и трясущимися пальцами промахивался мимо кнопки нужной квартиры. Хотя, честно говоря, таким забулдыгой частенько оказывался он сам.

Зайдя на кухню, Влад тут же представил, как будет сидеть зимним вечером с книгой в руках, нежась возле печки. А за окном беспомощно бушует вьюга, стучится в окно и ревёт от того, что не может выцарапать наглого чудака своими колючими ледяными лапами из комфорта каменной крепости и превратить его в ледяную скульптуру, что расцветёт по весне «подснежником», как только стает снег.

Темнота за окном, интересная книга, играющий фоном умиротворяющий инструментал, удобное кресло в тёплом углу, – идиллия. Литература и музыка – истинные увлечения Влада. Порой он не знал, куда себя деть, если под рукой не оказывалось гитары или книги с заковыристым сюжетом.

Его раздражали ошибочные стереотипы и грубые ярлыки, которые общество вешает на рок-музыкантов. Многие из его коллег по цеху при близком знакомстве оказывались весьма интеллигентными, начитанными персонами и интересными собеседниками. Впрочем, ему всегда доставляло удовольствие, когда люди далёкие от мира тяжёлой музыки округлившимися глазами глядели на страшного бородатого татуированного мужика с раскрытой книгой в руке. Особенно, если это было популярное мелодраматическое чтиво вроде «Есть, молиться, любить» или «Пятьдесят оттенков серого». Ну, а что!? Рокеры тоже люди.

Влад улыбнулся, вспомнив забавный случай. В начале своей музыкальной карьеры он носил длинную окладистую бороду и предпочитал чёрные просторные балахоны на пару размеров больше необходимого. Однажды, в ожидании автобуса он сидел на остановке и читал объёмный фолиант в чёрном твёрдом переплёте – что-то из Кунца. К нему подошёл красноносый пьяненький мужичок не первой свежести, вывалявшийся в какой-то мерзко-пахнущей грязи и заплетающимся языком произнёс:

– Тысяча извинений! Разрешите обратиться!?

Влад, оторвавшись от книги, вопросительно поднял бровь.

– А вы батюшка? – выдал мужичок, обдав Рокота перегарным выхлопом.

– Нет! – несколько грубее, чем хотел, ответил Влад, что, впрочем, не отбило у пьяньчушки желание поболтать.

– А вы часом не Библию читаете? – спросил он, косясь на книгу, и зачем-то добавил. – Простите великодушно…

– Часом, нет.

Красноносый старался говорить членораздельно и растягивал слова.

– А я вот… Читал… Не всю, конечно… Кусками. Хотелось бы обсудить. У меня появилась парочка вопросов по содержанию.

– Думаю скоро, тебе будет с кем поделиться своими соображениями. Там, – сказал Рокот и поднял глаза к небу.

– В смысле? Прямо там?

Мужичок нахмурился и тоже посмотрел на небо, развернувшись всем телом, ещё и отклонившись назад, балансируя на пятках. Влад сел в подошедший автобус, а мужик так и стоял, сосредоточенно высматривая чего-то в серой пелене облаков.

На тот момент Рокот даже не догадывался, что в недалёком будущем он практически превратится в такого же несуразного грязного алкаша, а случайные прохожие будут смотреть на него со смесью страха, презрения и болезненного любопытства, держа наготове мобильники, на случай если бродяга вдруг начнёт чудить или напустит в штаны при всём честном народе. Годный контент. Ведь так сейчас говорят, когда удаётся заснять чью-то беду и боль?

Влад прошёл мимо лесенки на второй этаж, завернул в большую комнату, и тут его накрыл флешбэк – плачущая женщина с бездыханным обгорелым маленьким тельцем на руках. Улыбка сползла с его лица.

Слившаяся в горестном прощании парочка снилась ему несколько раз. Во сне, когда он заходил в комнату, женщина замирала, потом медленно поворачивала к нему голову. Вместо лица у неё была мятая масса из теста, в которой кто-то, не особо стараясь, прорезал узкие полосы – глаза и рот. Трещина на месте рта начинала расширяться и гнуться в сардонической усмешке. Нарастал странный шипящий звук, обрывающийся злым детским смехом. Заворочавшийся ребёнок приподнимался на мягких, проминающихся руках женщины. Здесь он был старше. Это был мальчик лет четырёх. Теперь Рокот мог видеть его лицо, наполовину превратившееся в сплавленное месиво из кожи, мяса и костей, обагрённое спёкшейся кровью. Он поднимал руку, указывая пальцем на Влада, и резко дёргая головой, вкрадчиво ехидно шептал: «сдохнешь, сдохнешь, сдохнешь…» Маленькое исчадие говорило всё быстрее и громче. Его голова болталась как на шарнире, разбрызгивая тёмную кровь, льющуюся из треснувшей язвы на щеке. Ребёнок срывался на визг, и Влад просыпался, вскакивал с мокрой от пота кровати и включал везде свет, чтоб быстрее вытряхнуть из сознания кошмарное послевкусие. Если бы эта сцена происходила не во сне, а разыгралась тогда – год назад, когда кто-то пытался запугать его, в общем-то, безобидным мороком, вряд ли Влад согласился бы подписывать бумаги на покупку дома, облюбованного проклятыми созданиями.

Не считая редких дурных сновидений, с того памятного дня, потусторонние силы больше его не донимали и он надеялся, что ситуация не ухудшиться в связи с его переездом.

Рокот вернулся к лестнице и поднялся на второй этаж. Он уже затащил сюда раскладушку, на которой собирался проводить свои ночи, пока в доме не появится нормальная кровать. Выйдя на небольшой декоративный балкончик, служащий изящным украшением фасада дома, но с практической точки зрения годный лишь как плац для горшков с кактусами, Влад пробежал взглядом по пустующей просёлочной дороге.

Во второй половине дня должны были привезти гитару с усилителем, одежду и остальные вещи, уместившиеся в четыре небольших коробки – весь нажитый Владом скарб за тридцать с лишним лет.

Скрепя сердце, он собирался сдать старые гитары в комиссионку, но в итоге подарил их десятилетнему мальчику, жадно рассматривающего инструменты в витрине музыкального магазина. Кто знает, быть может, Рокот посадил семечко в плодородную почву, если, конечно, ошалелые от многочасового терзания струн родители не вырвут с корнем проклюнувшийся росток таланта, но Владу хотелось верить, что его инструменты, ещё послужат на благо рок-н-ролла.

Надышавшись свежим воздухом, он вернулся в комнату, плюхнулся на раскладушку и, сам не заметил как, ненамеренно и без приглашения заглянул в гости к Морфею, чей дом всегда открыт для усталых душ.

2

Ночь. Лунного света вполне достаточно, чтобы не вступать в холодные лужи, в которых купаются жёлтые мерцающие звезды, поддёргивающиеся рябью от лёгкого ветерка, пахнущего свежераскопанной влажной землёй. Умиротворённую тишину нарушают лишь стрёкот цикад, редкое кваканье невидимых глазу земноводных и его шаги. Влад идёт по выложенной разномастными булыжниками узкой тропинке, окаймлённой с обеих сторон непролазным колючим кустарником. На плотно переплетающихся кривых ветвях, висят продолговатые красные ягоды, как набухшие капли крови несчастных зверюшек, попытавшихся прорваться сквозь шипастую преграду. Тропинка, никуда не сворачивая, ведёт прямой стрелой к какому-то тёмному сооружению.

За спиной Влада лениво ползёт густой туман, закрашивая белесой дымкой сыгравшие свою роль и больше ненужные пейзажи. Рокот, не останавливаясь, шагает вперёд, инстинктивно боясь погрузиться в нутро голодного тумана и стать даже не воспоминанием – так как здесь некому будет о нём вспомнить – а просто сгинуть, как кусты позади, уже исчезнувшие в клубящемся мареве.

Казалось, что по этой тропе можно идти бесконечно, а чёрный сгусток мрака так и будет обманчивым миражом маячить впереди. Внезапно, прямо над головой Влада недовольно каркнула ворона. Он споткнулся, чуть не свалился в колючие кусты, а когда поднял голову, увидел перед собой высокие железные кованые ворота с витиеватым узором. Одна из створок призывно приоткрылась. Рокоту некогда было удивляться внезапной смене декораций, на пятки наседал прожорливый туман. Он толкнул ворота, расширяя проём. Они легко открылись, мягко и без скрипа. Явно кто-то тщательно следил за их сохранностью и своевременно смазывал петли.

За воротами пряталось небольшое сельское кладбище. Непонятная сила тут же потащила Рокота вдоль рядов удручающих облупившихся оградок, номинально отделяющих друг от друга тесные подземные покои спящих вечным сном. Словно ведомый призрачным экскурсоводом, Влад активно крутил головой, разглядывая жутковатые экспонаты. Его окружали сотни могил, похожие как две капли воды, будто вырезанные под копирку руками утомленного фантазией каменотёса – скромные с неброскими надгробиями без украшений и фотографий, обросшие мохристым лишайником. Самые старые захоронения были обозначены, лишь торчащими из густого бурьяна кособокими крестами. Вероятно, те, кто раньше навещал этих постояльцев, сами уже обосновались где-нибудь неподалёку.

Рокот вглядывался в цифры, выбитые на могильных камнях. Проведя в голове несложные вычисления, он с некоторым удивлением отметил, что на этом кладбище нет ни одного клиента моложе восьмидесяти лет. Хотя, Влад не мог знать этого наверняка, исходя лишь из своей короткой ночной прогулки, но внутренний и будто чужой голос подсказывал, что он мыслит верно. Правда, как и в любом правиле, здесь тоже были свои исключения.

Влад вышел на противоположную от ворот сторону погоста и, увидел одинокую свежую могилу, словно эспланадой отделённую от остальных захоронений. Неуместно блестел новизной белый мрамор. Сила, устремлёно тянувшая Рокота до сих пор, отпустила, доведя его до цели. Если кладбище в целом несло лишь тоскливое уныние, вселяющее минорный настрой, то здесь Влад почувствовал неясную угрозу, разбудившую мурашек, тут же вцепившихся в его позвоночник. Хотелось оградить этот участок жёлтой лентой, как место преступления. Что-то толкнуло Рокота в спину, и он невольно подошёл к могиле. От прочитанной на надгробии надписи у него перехватило дыхание. «Рокотов Владислав Викторович». Дата рождения совпадало с моментом его появления на свет, но год смерти был небрежно затёрт. Рокот наклонился над могилой, силясь разобрать непонятные знаки. Он подался вперед, пытаясь прощупать цифры. Тут земля под ним взорвалась, и мёртвая разлагающаяся рука, покрытая гноящимися рваными ранами и трупными пятнами, впилась чёрными кривыми пальцами в его шею и дёрнула вниз. Влад рухнул лицом в мокрую рыхлую землю свежей могилы и…

…вскрикнув, свалился с раскладушки в лужу. Майка тут же пропиталась влагой. Не сразу сообразив, что происходит, Рокот вскочил, стряхивая с пальцев холодные капли и увидел перед раскладушкой, лежащую на боку бутылку с водой. У него была дурацкая привычка, не закручивать до конца крышки на банках и бутылках, за что он и поплатился в очередной раз. Его передёрнуло от противно липнущей к животу ткани. Поморщившись, он стянул с себя мокрую тряпку и бросил в лужу. Влад ещё раз недоумённо посмотрел на непонятно как опрокинувшуюся бутылку и выругался. Он даже не помнил, чтобы приносил воду на второй этаж.

Внизу раздался настойчивый стук. Пока Влад растерянно мотал головой, избавляясь от остатков липкого кошмара, будто паутиной опутавшего его сознание, барабанить в дверь прекратили. По пути натягивая сухую майку, Рокот бегом спустился вниз пока нежданные гости не ушли. Это были знакомые знакомых подрабатывающие грузоперевозками.

“Сколько же я спал?” – задался вопросом Влад.

– Эй, хозяин, мы уж решили, что ты уснул! – хрипло выкрикнул один из грузчиков, услышав торопливый топот по лестнице.

– Правильно решили, – буркнул сонный музыкант.

Выгрузив немногочисленное имущество Владислава, и получив неплохие чаевые, знакомые знакомых уехали, обдав новосёла смердящим выхлопом старенькой газельки – привет из города. Рокоту пришлось самому затаскивать вещи в дом, благо их действительно было немного. Гитару он решил поставить на втором этаже, где она очень уютно устроилась на стойке рядом с кушеткой. Остальные вещи он оставил как есть, прямо в коробках, пока не появятся шкафы и тумбочки, куда можно будет всё это распихать.

Несмотря на пережитый кошмарный сон, Влад отключился, как только его тело расположилось на кушетке. На этот раз он проспал до утра и без всяких сновидений.

3

Влад проснулся от вопля петуха. Недовольно поморщившись, он перевернулся на другой бок и вжался в подушку. Перспектива каждое утро просыпаться от крикливого будильника, который нельзя вырубить или хотя бы завести на попозже, навеивала кровожадные мысли о курином барбекю. Внезапно внутри него зашевелилась ещё не смирившаяся с переездом сущность человека всю жизнь прожившего в городе, без ограничения пользующегося всеми благами цивилизации и растерянно разводящего руки при виде туалета на улице.

«И что ты тут забыл? Чем будешь заниматься? Тебе тридцать три года, а ты уже списываешь себя. Серьёзно? Жиреть, млея от безделья – разве к этому ты стремился? Все кто может, бежит из этих мест, летят мотыльками на огни большого города. Ты же сделал прыжок назад. Попытался сбежать, но не получилось. Сбежать от самого себя невозможно. Хватит ломать комедию – это и так уже далеко зашло. Собирай манатки и возвращайся, пока окончательно не завяз в местной грязи. Денег на первое время хватит. Всё как-нибудь наладится. Здесь – ты лишний».