скачать книгу бесплатно
Губы Херша медленно растянулись в улыбке.
– Я уже говорил, что любопытен. Соблюдайте наш договор. Мне интересно посмотреть, чем закончиться ваша авантюра.
***
– Будете что-нибудь ещё, – спросил бармен, возвращая Антона из мира воспоминаний.
– Да, повтори.
Он подвинул бармену пустой стакан, в который тут же плеснула светло-коричневая жидкость. Было неудобно рукой в перчатке держать скользкий стакан, но он не любил, когда незнакомые люди таращились на его изувеченную конечность.
Один знакомый бродяга из прошлой жизни как-то сказал ему, дохнув перегаром:
– Знаешь на что похожа твоя клешня? Будто вознамерившись приготовить жирный наваристый супец, ты внезапно осознал, что забыл купить мясо, и не придумал ничего умнее, чем сварить бульон из собственной пятерни.
Ну да, примерно так она и выглядела.
Через два стула от Антона сидел простой работяга, заскочивший отдохнуть в душевной обстановке после изнурительной рабочей смены, прежде чем вернуться домой, где его дожидается вечно недовольная жена, вместо вкусного ужина приготовившая свежеиспечённый набор упрёков. Он заказал пиво. Дюран наблюдал, как по запотевшему бокалу медленно ползут маленькие капельки-слёзы, будто даже у куска стекла сегодня был повод для грусти. Работяга, не вникая в тонкости душевных метаний чувствительной барной посуды, смазал мокрый узор мозолистой рукой.
Проглотив очередную порцию дрянного пойла, Антон расплатился с барменом, сполз со стула и, пошатываясь, вышел на улицу в промозглую сентябрьскую ночь.
5
Захлопнув дверь, не включая свет, Антон скинул верхнюю одежду с ботинками, перчатки и прошёл в гостиную своей маленькой съёмной квартирки. За окном клубилась ночь. Света фонаря пробивающегося через грязное стекло хватило на то, чтобы Антон смог разглядеть на столе стакан и полупустую бутылку виски, которое было немногим лучше того, чем его поили в баре. Он небрежно бросил дипломат на стул, но промахнулся. С грохотом дипломат завалился под исцарапанный стол, призывно звякнула бутылка. Дюран наполнил не мытый, липкий стакан и плюхнулся на недовольно скрипнувший диван, выплеснув изрядную долю виски на руку. Чертыхнувшись, Антон облизал мокрые пальцы, обезображенные давним ожогом.
Херш был прав. Он, действительно, очень устал. Последние несколько месяцев сильно вымотали его, как физически, так и морально. Было потрачено уйма времени, нервов и денег. Хоть липовое редакционное удостоверение не пригодилось, оно могло понадобиться в будущем. Как бы тщательно он не готовился, всегда оставалась вероятность, что и в этот раз, его поиски зайдут в тупик.
На столе рядом с бутылкой стояла рамка с фотографией. В темноте было не разобрать, кто на ней запечатлён. Антон меланхолично посмотрел на тёмный прямоугольник, почувствовал, как шевельнулась застарелая тоска зазубренным гарпуном застрявшая у него где-то между рёбер, поднял стакан и прошептал:
– За тебя…
Залпом опрокинул в себя виски. Этот стакан явно был лишним. Через десять минут он уже сопел, раскинувшись на диване. Стакан выпал из расслабившихся пальцев, звонко ударился о давно не мытый пол, оскалившись влажными осколками. Антон лишь поморщился во сне и повернулся на бок, уткнувшись носом в пыльную спинку дивана.
Глава 2
1
В то время как Антон мирно храпел на продавленном диване, Старик широко распахнутыми глазами со смесью страха и восторга смотрел на приближающуюся к нему девушку. На ней как всегда было полупрозрачное просторное чёрное платье, складки которого колыхались, словно обдуваемые призрачным ветром. Шёлк струился по болезненно бледной коже. Пепельные слегка вьющиеся волосы обрамляли красивое лицо с острым подбородком и высокими скулами. Полные яркие губы, в темноте казались чёрными.
Она появлялась каждую ночь, оставляя после себя лишь шлейф тревожного воспоминания. Ей нравилось наблюдать за бурей эмоций разыгрывающейся на измождённом лице Старика, когда она медленно выходила из внезапно зашевелившихся теней. Уходя же, она небрежно, будто грязной тряпкой, не стирала, а размазывала следы своего пребывания в его памяти. В последнее время только так она и развлекалась. Не понимая, что его гложет, Старик мучился весь день, с ощущением, что как только дежурная медсестра погасит свет, и утихнет шум в больничном коридоре, произойдёт что-то зловещее.
Не обращая внимания на неудобства и аромат давно не мытого тела, девушка присела на край кровати и начала отстранённо гладить Старика по почти лысой голове, устремив мечтательный взгляд в окно на мерцающую полосу разлившегося по небу млечного пути. Комнату наполнило еле слышное жужжание, будто где-то неподалёку включили генератор.
– Время истекло. Сегодня наша последняя встреча. Ты рад? – мягко произнесла девушка, и прикоснулась тонким пальцем к губам Старика, возвращая ему голос.
– Ты не настоящая… Это всё таблетки… Уходи… Я не верю… – зашептал Старик и начал хлопать себя ладонью по голове, пытаясь выбить из неё до ужаса прекрасное видение.
Девушка хлестнула рукой по воздуху, Старик захрипел. Раскрыв в немом крике рот, он забился в угол кровати и тощими руками, с которых свисала морщинистая шелушащаяся кожа, вцепился в поручень, до боли напрягая вялые мышцы.
– Не надо… Я слышала это сотни раз. Всегда, одно и то же.
Старик схватился за крестик на шее. Девушка улыбнулась, отчего на её щеках появились милые ямочки.
– Суеверия здесь не помогут. Ты действительно считаешь, что добрый дяденька спустится с небес тебе на выручку? Я твои Альфа и Омега! – Девушка демонстративно кинула тяжёлый взгляд на распятие, висящее на стене. Крест качнулся и сорвался с гвоздя, сухо ударившись о прикроватную тумбочку.
– Я пришла забрать своё. Так что не обессудь. Ты и так прожил гораздо дольше, чем Он тебе отмерил.
Кроме первобытного трепета в глазах Старика появился проблеск понимания. Когда девушка ослабляла хватку, к нему капля за каплей начинали возвращаться воспоминания. Он обхватил горло ладонью, прося дать ему слово. Девушка сделала пас рукой. Старик закашлялся.
– Но это была не жизнь, – проскрипел он.
Девушка печально вздохнула.
– То, что ты провёл её, заливая страх литрами браги, разругался со всеми родственниками и друзьями, до остервенения убеждая их в существовании некой Королевы мух, которая рано или поздно придёт и сожрёт твою душу, – в этом вини только себя. К слову, твоя душа мне ни к чему. Я брезгую. А вот мои подопечные полакомятся.
Старику показалось, что назойливое жужжание стало громче.
– А всё это… – девушка взмахнула рукой. – Не люблю, когда обо мне болтают. Ты вынудил меня принять меры.
– Дай мне ещё немного времени… – взмолился Старик.
Девушка нахмурилась, её карие глаза потемнели. Сколько раз она уже выслушивала подобные просьбы. Люди не меняются. Она исполняет их самые заветные и дерзкие мечты, и хоть бы раз кто-нибудь сказал ей слова благодарности. Им всегда мало, и рано или поздно они перестают контролировать свою жадность. Особо амбициозные развязывают войны, погрязают в славе, которую не могут переварить, рушат жизнь себе и окружающим. И во всех бедах винят именно её, продолжая выдвигать новые требования. Но её помощь не безвозмездна, чем больше они просят, тем быстрее приходит день расплаты.
– Твои песочные часы лопнули… Уже давно.
Она сжала руку, чтобы покончить со Стариком. По его лицу текли блестящие в лунном свете слёзы. Он пытался укрыться от неё, натягивая на себя вонючее одеяло. Девушка раздражённо поднялась с кровати. Её рука разжалась. Вот так всегда. Почему все видят в ней монстра?
– Хорошо, будь по-твоему, – резко сказала она. – Пусть всё вернётся на круги своя. Как думаешь, сколько бы ты протянул, не заключив со мной сделку. Когда болезнь будет пожирать твою плоть, когда будешь биться в агонии, ты поймёшь, что я хотела быть милосердной. Но ты оттолкнул меня. Опять не смог использовать свой шанс. В конце я всё равно приду за тобой, мои питомцы должны есть.
Девушка сделала шаг навстречу сгустившейся перед ней темноте и исчезла. Тишина облепила Старика глухим коконом. В его голове будто рухнула плотина, и воспоминания затопили воспалённое сознание, смывая с памяти жирный слой грязи. Губы дрожали, тёплая порция мочи излилась в итак уже переполненный тугой подгузник. Когда до него дошёл смысл сказанного Королевой мух, он впервые за пять лет закричал.
2
Зоя возлежала в шезлонге, нежась под ласковыми лучами южного солнца. Невдалеке в выброшенных приливом водорослях деловито копошились белые крабы. Сбиваясь в стаи, вечно голодные чайки галдящим эскортом следовали за прогулочными трамвайчиками и пароходами.
Красавчик с телом бодигарда и длинными белокурыми волосами, протянул Зое высокий бокал с клубничным дайкири и ломтиком лайма на краешке. Девушка оценивающим взглядом окинула культуриста, пытаясь припомнить, как его зовут, или хотя бы где она его подцепила. Впрочем, какая разница? Зоя проследила за каплей пота, скатившейся с его плеча, скользнувшей по загорелому телу и затерявшейся в кубиках пресса. Девушка вздрогнула от мурашек, пробежавших по бедрам. Ночь обещала быть длинной.
Зоя приняла бокал и вытянула шею, требуя поцелуя. Красавчик наклонился к ней, елейно улыбаясь. Девушка прикрыла глаза, чуть вытянула губы, но так и не дождалась желаемого.
Культурист внезапно разразился диким криком.
***
Зоя дёрнулась, опрокинув рукой кружку с чаем. Чай хлынул со стола, заливая кристально белый халат и смывая с девушки остатки сна. Зоя вскочила, подхватив со стола медицинские карты, к которым уже подползала коричневая лужа пахнущая бергамотом.
Кто-то кричал. Для психиатрической клиники, ночные крики были обычным явлением, и в обязанности дежурной медсестры входило пресечение любого шума, дабы один смутьян не поднял на уши остальных полуночников. Как правило, переполошившиеся от кошмара или ночных видений пациенты, добровольно давали себя уколоть и забывались до обеда.
Зоя не торопясь смахнула куском бинта со стола остатки чая, радуясь, что не стала добавлять в него сахар, на автомате достала карманное зеркальце, поправила смазавшиеся тени, заплела в хвост растрёпанные волосы. Захватив из холодильника шприц с успокоительным, девушка отправилась на поиски счастливчика, которому завтра светила внеочередная профилактическая очистительная клизма. По пути она скинула промокший халат в корзину для грязного белья, оставшись в короткой белой майке на бретельках с изображением инопланетянина Стича из диснеевского мультика.
Крикун всё никак не утихомиривался. Зоя подавилась зевком, когда до неё дошло из какой палаты раздаётся крик. Страх холодной рукой коснулся её сердца, пуская его в галоп. Она не стала заходить в палату, а побежала в другой конец отделения за дежурным доктором. Правда она не знала, что тот сейчас кутит на мальчишнике в стриптиз-клубе, оставив вместо себя молодого ординатора.
Морф, как и Зоя пять минут назад, пребывал в сладкой сновиденческой неге, и не был готов к тому, с чем столкнулся в двести семнадцатой палате.
3
Благодаря яркому, но больному воображению пациентов клиники двести семнадцатая палата обросла жуткими фантастическими слухами, как трухлявый пень поганками. Медперсонал относился к этому снисходительно и с долей иронии, но после того прискорбного случая с первым лечащим врачом Старика, никто больше не стремился своим примером развеять блуждающие по клинике байки. Дежурящие ночью доктора и медсёстры старались лишний раз не заглядывать к Старику. Они знали, что тот не спит. Он никогда не спал ночью, просто лежал или сидел на краю кровати, практически не моргая, и сверлил взглядом какую-нибудь точку в тёмном углу.
Морф проработал в клинике лишь три месяца, но уже успел наслушаться разных домыслов. Он замер перед двести семнадцатой палатой, чувствуя себя, как на приёме у стоматолога – страшновато, но идти надо. За дверью крик уже сменился булькающими стонами. Собрав всю храбрость, которой у него никогда особо много и не было, он открыл дверь и вздрогнул, увидев чей-то силуэт на фоне окна. Он решил, что это Старик. А кто это ещё мог быть? Но силуэт растворился в жидком свете потолочной лампы, как только Морф нажал на выключатель.
Выглянув из-за спины ординатора, Зоя тихонько вскрикнула, прикрыв рот миниатюрной ладошкой.
Старик больше не кричал и вовсе не издавал никаких звуков. Он лежал на полу, точнее только верхняя часть его тела. Ноги запутались в одеяле и подёргивались на кровати, а голова и плечи Старика упирались в пол. Одна рука тянулась к ножке кровати, вторая оказалась зажата между грудью и протёртым линолеумом. Лицо почернело от прихлынувшей крови, из-за рта хлопьями сочилась розовая пена. Рот исказился в сардонической улыбке. Выпученные глаза с кровавыми белками от полопавшихся капилляров уставились на Морфа.
Морф обескуражено смотрел на Старика, мысленно проклиная коллегу, который попросил подменить его на ночном дежурстве. Благими намерениями…
Зоя тихонько толкнула Морфа в спину, намекая на то, что он сейчас за старшего и пора уже, что-то предпринять.
Морф на ватных ногах зашёл в палату. Кривясь от запаха исходящего от Старика, поднял его обратно на кровать.
– Что с ним? – шепотом спросила Зоя.
– Похоже, отёк лёгких, – поморщился Морф, рассматривая запачканный мокротой рукав халата.
– Похоже?!
Морф рысью пробежался по закоулкам памяти, нашёл покрытую паутиной коробку с корявой подписью «отёк лёгких» и обнаружил, что она пуста. Он прижал два пальца к шее Старика, почувствовал короткий удар, через семь секунд ещё один.
– У нас есть дефибриллятор? – спросил он с видом матёрого парамедика ежедневно вытаскивающего с того света с десяток висящих на волоске жизней.
– Есть. Но я не уверена, работает ли он. Мы им ни разу не пользовались. Я даже не знаю, как он включается.
Морф облегчённо выдохнул, возблагодарив отечественную медицину, в которой если и выполняются какие-то приказы и постановлении, то чисто для галочки. Мол, положен дефибриллятор, так вот он – стоит, пылиться. А то, что медперсонал не в курсе, где у него находится кнопка «вкл» – это уже совсем другой вопрос.
– Тогда делать мы ничего не будем, – ординатор протянул руку и опустил веки Старика. – Звони в приёмник санитарам, пусть тащат сюда свои задницы и каталку. Дедушке пора в подвал.
Хилая грудь Старика больше не поднималась. Из угла рта вяло стекали остатки тягучей пены.
Зоя заворожено смотрела на худое безжизненное тело. Она заметила на шее Старика длинные красные полосы, на которых местами выступили гранатовые капельки крови. Он расцарапал себе шею, когда начался приступ удушья. Зоя почувствовала, как глаза невольно закрывает пелена слёз. Само собой, в клинике пациенты умирали и раньше, но первый раз это произошло в её дежурство. Девушка отвернулась к стенке, достала из кармана штанов одноразовый бумажный платочек, промокнула глаза и только сейчас обратила внимание, будто в комнате что-то тихо жужжит. Причём, жужжит недовольно, как растревоженный улей с пчёлами.
Девушка направилась к выходу, чтобы с поста вызвать санитаров, но на пороге Морф задержал её, взяв за руку.
– Хотя, нет. Давай сами отвезём его в морг. Меньше свидетелей – меньше вопросов. А завтра скажем, что на ночном обходе нашли его уже мёртвым. Хорошо? – сказал Морф.
Зоя мотнула головой, отгоняя назойливое жужжание.
– Что? А, да… Ладно. Я тогда пошла за каталкой.
– Ага. А что это у тебя в руке?
Зоя с удивлением посмотрела на шприц с успокоительным, который всё это время сжимала в кулаке.
– Диазепам.
– Сгодится.
Морф взял шприц, снял колпачок, сел на стул и всадил иглу себе в бедро. Внимательно посмотрев на ахнувшую девушку, Морф заговорщицки улыбнулся и прижал указательный палец к губам в древнем жесте молчания.
4
Они не стали засовывать Старика в холодильник, а положили в прозекторской на секционный стол. С утра придёт патологоанатом и сделает вскрытие, если сочтёт нужным.
– А пока отдыхай старичок, – попытался пошутить Морф, на которого уже начало действовать успокоительное. Зоя с некоторой завистью посмотрела на него, думая что, пожалуй, разорит клинику на ещё одну ампулу диазепама.
– А мы разве не должны его как-то подготовить? – спросила она.
– Конечности разогнуты, глаза закрыты, челюсть подвязана, – сказал Морф, затягивая бантик из бинта на макушке Старика.
– Нет, я имею в виду – раздеть, помыть.
Морф сморщился.
– У трупоеда есть двое помощников, сами как-нибудь разберутся. А нам здесь делать больше нечего.
У Морфа никак не шла из головы тёмная фигура, встретившая их в палате Старика. Игра света и тени? Что было бы, если бы он не зажёг свет? Его передёрнуло от пробежавших вдоль позвоночника мурашек. Он хотел спросить у Зои, не заметила ли она чего-нибудь странного, но видел, что девушка итак напугана и расстроена.
– Садись, довезу – наигранно весело сказал Морф, кивнув на каталку.
– Издеваешься? Мы только что труп на ней привезли.
– Моё дело предложить, – невозмутимо ответил Морф, хватаясь за ручки каталки. – Придержи дверь. И почему ты без халата? К слову, милая маечка.
5
Как только скрип несмазанных колёсиков каталки затих, из самого тёмного угла прозекторской вышла белокурая девушка. Каллифора подошла к лежащему на столе телу. Ей не нравилось, когда Старик называл её королевой мух. Что за глупости? Ей сразу вспоминался Голдинг, который, похоже, был знаком с кем-то из её родни.
– Наивный, – прошелестел в морге бархатный голос. – Наверно, обрадовался, когда понял, что умираешь. Решил, что тебе удалось обвести меня вокруг пальца? Но ты так просил, чтобы я дала тебе ещё время.
Девушка недовольно нахмурилась.
– Я обещала тебе, что ты будешь жить, медленно разлагаясь изнутри, терзаемый болезнью, от которой я тебя когда-то спасла. А я всегда исполняю свои обещания.
Каллифора развела руки в стороны. Из рукавов её платья вылетели десятки мясистых чёрных мух. Они по-хозяйски ползали по телу старика, облепили его лицо, особенно их привлекли пятна подсыхающей розовой пены. Мухи заползали Старику в нос, хоботками пробовали липкий пот ещё не остывшего тела. Они хотели есть.
– Ещё рано, – прошептала девушка.
Мухи покорно зажужжали и взметнулись в воздух, когда она склонилась над Стариком. Каллифора подняла ему веки и припала губами к его рту. Поцелуй затянулся почти на минуту, а потом зрачки Старика резко расшились, и он сделал судорожный вдох.
Глава 3
