скачать книгу бесплатно
Обняв меня, спрашивает, как здоровье? Хотя этот вопрос можно и не задавать, я была бледная тростинка с большими зелеными глазами. Сходили в супермаркет и купили мне в дорогу питьевых йогуртов. Выбрали клубничный, вишневый и черничный. Если не хватит, то с собой еще есть чай и бутерброды.
На табло показался наш рейс, и я покраснела. Страх меня сковал. Пора идти, а мне дико страшно! Куда идти, как этот контроль проходить, а вдруг меня завернут обратно, блин… а как же я там пойду в туалет?! Это вселенский вопрос, потому что вне дома сделать свои дела для меня жуткая проблема. Но мощь толпы захватила нас, и мы уже искали наш девятый вагон.
Проводник вежливо поздоровалась с нами, просмотрела билеты и предложила пройти внутрь. Меня поразило все: начиная с того, какой маленький, узенький вагон и как в нем одновременно все умещается? Аккуратный столик, сиденья цвета спелой вишни, большие панорамные окна. Мечта для путешественника!
Мы сели на свои места: у нас верхняя и нижняя полки. Убрали чемодан, сумку и принялись смотреть в окно. Наших соседей–попутчиков пока не было, и мы гадали, на какой остановке они зайдут. Решили, что планировать свое путешествие по столице лучше за чашечкой чая. Как из волшебного сундучка Женя достал чашки, ложки, бутерброды, сахар и пакетированный чай «Гринфилд». Он куда–то исчез на мгновение и вернулся с кипятком. Тут мы уже основательно разложились, вынули хлеб и вскрыли упаковку с плавлеными сырками. По одному квадратику на кусочек. Так мы наслаждались дорогой и планами на ближайшие дни. Мне безумно хотелось побывать в Петергофе, в Литературном музее, сделать фотографию у знаменитых сфинксов, а Жене – на крейсере «Аврора» и музее военной техники. Чтобы не было обидно, решили чередовать: сначала мой музей, потом его. За чаепитием я не раз ловила на себе взгляды своего спутника. Они такие глубокие, со смыслом. Как будто он изучал меня, смотрел, как я ем, какой рукой держу чашку, на что реагирую бурно, а что вообще пускаю в игнор. Это и удивляло, и пугало одновременно. Я ж не экспонат, чтобы меня так рассматривать, и не подопытный кролик, чтобы с чем–то или кем–то сравнивать.
Отметили на карте интересные места, наговорились и, довольные, стали готовиться ко сну. Я залезла на верхнюю полку. Любимый согревал своим теплом наши чемоданы.
Я лежу и не могу заснуть. Столько эмоций, что не знаешь, как их все разложить по нужным полочкам. Да еще эта диета, йогурты. Не поешь как человек. Стук колес, как давно забытая песня, откликался в моей душе. Мне хотелось вспомнить слова, но вместе со сном я провалилась в фирменную подушку РЖД.
Глава 8
А утром я никак не хотела просыпаться. Мне снился хороший сон.
Наши спутники–соседи заняли свои места ночью (а я даже ничего не слышала).
По времени мы уже скоро должны быть на месте. Это осознание заставило меня прилипнуть к окну и всасывать в себя окружающий пейзаж, запахи, цвета. Мне важно все, даже тот маленький камушек возле столба.
Вот он серый загадочный город! Пока все пестрит, но не отталкивает. Потихоньку принимает. Спускаемся с Женей в метро. Едем, едем, едем и все не приедем. На мгновение мне показалось, что кто–то невидимый поставил запись на повтор и любовался, как мы ездим туда–сюда. Дергаю за рукав с немым вопросом, он успокаивает, что скоро выход. Не люблю долго ждать. Вот мне за мою нетерпимость и прилетело: турникет с лапками меня нагло схавал. Карточку я прикладываю, а они не расходятся, а за мной толпа собирается, и я не могу пройти вперед. «Карта заблокирована» всплывает на табло. И люди растут, как лавина в горах. Видел бы ты мои глаза! Испуг, стыд, отчаяние и крик о помощи. Благо мой спутник уже прошел и смог дать свою карту. Я прошла, но чего мне стоили эти секунды. До сих пор помню этот ужас и боюсь ездить в метро.
По пути к дому выпиваю йогурт, закупаем новых. Решаем, что отдыхать не будем и сразу же махнем гулять. На шестнадцатом этаже питерской высотки мы побросали вещи и пошли покупать билеты на экскурсии. Прогулялись по Невскому проспекту, зашли в книжный магазин. Ну, как зашли, я бы сказала, что мы там залипли на четыре часа. Зато полный пакет книг и счастье, которое так и подсвечивало наши лица. С каждым шагом ощущаю дыхание города, пытаюсь представить, как здесь, по этим самым улицам ходил Пушкин… Аж до мурашек… Исаакиевский собор, как с открытки, смотрел на нас. Поздоровались и с ним. На вечер купили прогулку на речном трамвае. В моем представлении Питер ночью должен быть еще более загадочным и потрясающим.
В назначенное время заняли свои места. Я, естественно, у окна. Идем по реке, кругом огни, миллионы огней и музыка, слова экскурсовода. Мы заказали чай, и тут случилась гроза. «А нам с Катей плед давали, чтобы не было холодно». Что? Опять? Так ты с ней тут был и сейчас ведешь меня знакомым маршрутом? Что ж ты с ней не остался? Зачем нужна я, да еще тут? Это что за игра такая, а не проверить ли, что будет чувствовать другая Катя в том же самом месте? Может, она меня тоже в нос поцелует и попросит бокал вина? А вот нет. Мне и плед не нужен, меня согревает город, его атмосфера, и вино я не люблю. Оно здесь лишнее. Понятно, почему он всю дорогу так на меня смотрит… «Мы ездили сюда на свадьбу», – добавляет он. Но я уже не слышу этих слов. Я расстроилась, мне хотелось разделить с ним свою радость, а не быть объектом исследования.
Много писать не могу. Самое сокровенное в сердце.
Следующие дни мы глотали питерский воздух, колорит и музеи. Нам было интересно зависнуть в пробке, просидеть на набережной просто так, потому что вид красивый. Причем молча, и это не означало, что нам нечего сказать друг другу. Внутри шел бурный диалог, высказывались предложения и рождались новые идеи. А может, кто–то и прощался (или все же цеплялся) с прошлым. Мы ловили кайф от названий кафешек, типа «Приют усталого тракториста», «Синий Пушкин», «Общество чистых тарелок», «Проходимец». У нас такое не встретишь, а там люди креативные, свободные. Днем обедали там и представляли себя богемой.
В последний день мы гуляли всю ночь напролет! Когда разводили мосты (кто видел, то сейчас расплылся в улыбке и приятных воспоминаниях), моих длинных русых волос коснулась его рука. Я нервно обернулась (какого черта меня отвлекают в такой момент) и увидела белую розу, внутри которой было кольцо с бабочкой. Минута молчания, пауза, глаза, округлившиеся до монеты в десять рублей, взгляд, требующий объяснения. Он взял меня за руку, посмотрел в глаза и сказал, что его сердце мое. «Ты моя невеста, так что родителям не о чем беспокоиться». После этого река, мосты, площади, фонтаны стали еще краше, а мои мечты смелее. Я ехала домой с ощущением, что моя жизнь изменится.
Глава 9
Дома были поражены, что мне фактически сделали предложение. Подружки в тайне завидовали, соседи обсуждали и склоняли на всякий манер. «Чай, наездилась по городам и принесет в подоле, вот вам и кольцо подарил, а то чего бы так быстро предложение делать?» Самая популярная сплетня после моего возвращения домой. Это угнетало. Слава богу, что скоро начнется учебный год. А там меньше видят – крепче спят. С Женей мне пришлось серьезно поговорить насчет этого подарка и его бывшей. Решили больше про нее не вспоминать, потому что она и так поцарапала сердце ржавым гвоздем. С подарком оказалось сложнее. Он действительно хочет, чтобы я была его невестой и потом женой. Это не розыгрыш, а тянуть кота за хвост он не хочет, ибо на предыдущие отношения отдал пять лет. Меня это одновременно и радовало, и настораживало, потому что хорошо встречаться, но быть супругами – совсем другое. Да и хочу ли я быть этой самой супругой? Если так разобраться, то мега огромной любви к нему у меня нет. Но есть тепло, есть тихая любовь, которая не требует слов и доказательств. Есть такие чувства, когда можно говорить всю ночь, да хоть всю жизнь, и не наговориться. Есть доверие и желание вместе объездить весь мир и собрать свою библиотеку. Есть желание просто быть рядом без такого наряда, как жена. Хотя, может, это просто отпугивают слова, но суть остается та же.
Волнует, что многие поженившиеся пары просто молчат, перестают любить и заботиться друг о друге. Если так, то я и силком замуж не пойду. Зачем копать себе могилу заживо, если можно жить в гармонии с собой? К слову о гармонии: что–то у меня с ней не то. На правой руке появилось маленькое белое пятно, которое напоминает незагорелый островок. Что это? Облазит кожа? Неровный загар? Пигментация? Инфекция? Что за напасть такая? Не хочется думать о плохом, и я намеренно игнорирую своего нового белого жителя. Зато его замечает мама и буквально заставляет меня сходить в больницу. Сдаюсь и говорю, что записалась на выходные.
Прогноз врача оказался не утешительным, а провальным! Таким сильным и мощным, как торнадо. Я вроде и слышу его, и не слышу. У вас витилиго, и это не лечится. Что вы там сказали? Вити чего? Это вообще что такое? А она опять: на солнце нельзя, только крем, нервничать нельзя, больше… Больше я ничего не слышала, потому что меня пришлепнули, как комара летней ночью.
Слезы из глаз, ноги еле волочатся. Ну и кому я нужна с этим витилиго? Я даже толком не знаю, что это такое. Знаю, что это незаразно и что эти пятна могут полностью покрыть тело. Тогда я стану просто фарфоровой статуэткой. Блин, а как же моя смуглая кожа? Я что, буду как пятнистый олень? Это жесть. И почему случилось это со мной в двадцать лет, а не с бабушкой, которой осталось жить два понедельника. Мне ж еще невестой быть, женой… Только теперь, может, и не стану, с пятнами, поди, не берут.
Милый мой дневник, а как бы поступила бабушка? Она бы точно дала мне совет. Как не спихнуться от этих мыслей? М-м-м.
Надо почитать про это новое чужое слово.
От страха, что могу стать пятнистой, я не сказала правду родным, отмахнувшись, что это скоро пройдет. Время идет, новых пятен нет. Может, врач ошиблась, и у меня реально нет такого заболевания? Вместе с родителями и Женей обсуждаем дату свадьбы. Обоюдно сошлись на следующем лете. Время на подготовку есть, а это значит, что пришла пора примерять платья, выискивать красивые приглашения, подбирать зал, ведущих.
Так, стоп. Это чья программа и желания? Мои или общества, которое родило и успешно лелеет этот образ?
Не мое желание. Я хочу тихую свадьбу. Максимум человек десять. На природе и с видом на широкую реку. И чтобы платье было, как у принцессы из сказки. И фотографии, много фотографий, но без постановочных поз. Хочется поймать настоящий момент. А пока я учусь и мечтаю, что в этом году сдам на права.
Глава 10
Учиться в этом году и правда легче, появились предметы, которые вызвали у меня интерес. Это топонимика, изучение родного края. Что может быть более захватывающим? Диплом в будущем планирую писать на эту же тему.
В перерывах между сессиями я шныряю по больницам: частным и государственным. Неистово пытаюсь найти причину своего недуга. Вчера мылась в ванной и заметила еще два пятна в паховой области, да они еще и симметрично расположены. Незваные гости. Страшно подумать, что обо мне подумает Женя, когда их увидит. Вот как вам описать это чувство? Может, со стороны это выглядело смешно: из–за трех пятен устраивать истерику, а если подумать? А если посмотреть на это глазами молодой девушки, для которой даже затяжка на колготках, сломанный ноготь и угри на носу просто трагедия! Ведь вокруг-то все ходят красивые, без прыщей, изъянов. А тут ты – и почему–то в пятнах? Белых. В разных местах, симметрично. Ужас! Как будто ночью взяли краску и разрисовали тебя ради шутки, а ты сидишь такая на набережной, жрешь мороженое, глотаешь с шоколадом горькие слезы и спрашиваешь: за что?! Вместе того, чтобы посмеяться и пойти отмыться в ванной. У меня так не получилось. Ни одна живая душа мне не сказала правила игры в этом мире. Подозреваю, что мне придется пройти квест, чтобы докопаться до сути.
Врачи еще такие. Одни говорят: девушка, ну что вы так переживаете? Это как появилось внезапно, так и уйти может. Болезнь не изучена, и никто не знает, что может помочь, а методов лечения много. Я пробовала пить различные настои, травки, заваривала ряску, хлебала ведрами шиповник, мазалась мазями, ходила к гомеопату, лежала в горохе, сидела под уф–лампой и даже ходила к гадалке. Кстати, она упорно вещала мне, что все мои пятна пройдут. На вопрос: когда? – ответа не было. В общем, тут как на войне, все средства хороши. И если бы мне сказали, что нужно съесть ложку говна, и ты поправишься, то я ее точно бы съела не задумываясь. Вот как хотелось от них избавиться и считать, что это был просто страшный сон. Но нет же, он, сука, был явный. И я каждое утро просыпалась и с ужасом думала: боже, что за уродина, что за страшилка смотрит на тебя в зеркале. И все: настроения ноль, мотивации ноль, любви к жизни и к самой себе тоже ноль. Получается, в тот момент я обнулилась по нескольким пунктам. Но это не заставило меня задуматься и принять меры. Да и не было в окружении людей, кто бы с этим столкнулся, кто бы мог рассказать, как с этим жить, как не выстраивать вокруг себя высокий забор.
А еще мне понравился один врач, который сказал: деточка, это не лечится. У меня у дочки то же самое. Так я ее и в Карловы Вары возил, минеральными водами поил, даже на Кубу летали, но все впустую. Мне, конечно, жаль профессорскую дочку, но этими словами он убил мою надежду. У него хоть деньги на Кубу есть, и он слетал, а я? Слава богу, что учусь бесплатно, и родителям приходится оплачивать только мое питание и проживание. Какие тут, к черту, Вары!
А такие, что такая история была даже у Майкла Джексона. Вот это да! У такого короля и болезнь из этой же серии. И ведь у него были деньги, связи, да и возможность побывать у мастеров йоги и других практиков, кто бы мог помочь, но он с ними. Только отчаянно замазывает и выбеливает кожу. Секрет чудесного исцеления я от него не получу. Пролистываю ленту в Сети и читаю, что известная модель Шантель сделала себе умопомрачительную карьеру, представ перед публикой в таком необычном виде. У меня не хватит духу, да и с моими ста пятидесятью пятью сантиметрами только детский сад покорять, а не подиум.
И ведь ни у кого в семье этого нет. Своими вопросами замучила всех. Есть что–то подобное у дяди, но никто толком не ответил, это оно или нет. К тому же у него только на руках, и он мужчина. А я – маленькая, хрупкая девочка, которой очень страшно. Страшно оттого, что меня перестанут любить, начнут обзывать, косо смотреть и не принимать в свой круг. Ведь я другая. С этим как–то придется жить. Замазывать пятна тональным кремом, прятать руки, носить закрытую одежду. О купальниках и пляже можно забыть. Это ж со стыда можно расплавиться, и никакой речке не остудить этой борьбы.
Эти пятна – хитрюги. Зимой их практически не видно, во всяком случае, на руках и лице, но стоит побыть на солнце, как они проявляются, словно изображение на фотопленке. И тут крем с максимальной защитой от солнечных лучей в помощь: утром, в обед и вечером. Тошнит уже от него.
Кого–то пятна вдохновили, а меня словно закрыли. Я так расстроилась, что перестала смотреть себе в глаза, спрашивать, что я хочу и что мне нравится. Мне легче опереться на чужое плечо, положиться на волю случая и любимое авось. Уверенность как–то пошатнулась, а впереди свадьба. Интересно, если пятен будет больше, он не сбежит из–под венца?
Глава 11
Подготовка к свадьбе идет полным ходом. Сегодня я с родителями иду покупать платье. До этого в свадебных салонах я была лишь раз, когда выбирали платье подруге. Тогда мы купили ей розовое. Оно было бесподобное. И невест, которые бы решились на такой наряд, я видела немного.
Я же вообще четко не знала, какое именно платье хочу, от этого продавец злилась и как–то недовольно на меня смотрела. Ну, а как можно вот так сходу, когда ты большую часть жизни в джинсах проходила, прийти и сказать: значит так, я хочу кремовое платье, приталенное, тонкие бретельки, отделано атласными лентами и стразами, юбка со шлейфом. И чтобы сзади бантик или шнуровка. У меня такого не случалось. Для себя я решила, что буду мерить все и, когда найду его, сразу пойму.
Начали с греческого стиля. Сразу скажу: на богиню я в нем была не похожа. Отложили. Потом силуэт «рыбка». Ничего вроде, но слишком много рюшек. У пышного платья преградой стали длинные рукава. Смотрится, конечно, богато и изысканно, но в тридцатиградусную жару я в нем сгорю заживо. Прямые платья мне были хороши. Я в них какая–то стройная стала, более нежная и женственная. Одно нам очень понравилось: белое с едва уловимым голубым оттенком, грудь закрыта, разделено на две половины поясом. Одна часть расшита бисером, другая просто в свободной, струящейся ткани. Двигаться в нем легко, я не выгляжу, как баба на чайник, и вполне уже принимаю себя в нем, как вдалеке вижу еще одно (на первый взгляд, неприметное) платье. Прошу примерить его.
И тут все сошлось, представляешь?! Оно такое, в котором просто в одну секунду вырастаешь на пять сантиметров, а глядя в зеркало – расплываешься в улыбке. В нем нет лишних деталей, бантов и прочей мишуры. Оно простое, первозданное, с одной лишь змейкой из прозрачных бусин. Вырез на груди сердцем. Оно немного пышное, но это больше в плюс, потому что в нем мне захотелось выйти на улицу и громко–громко закричать: я люблю тебя!
Выбор стоял между этими двумя. По цене они приблизительно одинаковые. В итоге родители продавили меня взять первое, потому что оно смотрится богаче, а второе «уж больно простое». Спор ничего не дал, ибо кто платит, тот и командует. Это я усвоила мигом. Туфли, фата, перчатки, украшения выбирались без особого энтузиазма, ведь я все еще мысленно стояла на подиуме в том своем платье. Я его почувствовала, и мне было очень горько уходить без него.
По традиции платье спрятала. Да и при всем желании он бы его не увидел за двести километров (с его не очень–то хорошим зрением). А вместе мы пока не живем (может, решимся с весны). Он купил костюм и нежно–розовый галстук с желтыми полосками, ходил вокруг него, так восхищался и любовался, что это даже отталкивало, чем вызывало совместную радость. Мне непонятно, откуда у мужчин такая любовь к шмоткам? Ну, красиво и хорошо, чего ж прыгать и ходить как павлин? Или все такие, а я просто не обращала внимания? Ну, нет, у меня папа не такой, брат и знакомые тоже. А здесь любовь к своему образу идет через край, но, как говорят в народе: любовь зла – полюбишь и козла. Если взять во внимание, что он тащится от дорогих вещей, а не пьет до поросячьего визга, то это не самый плохой вариант. К тому же я сама не красавица с этими пятнами. Отличная будет парочка: шопоголик и пятнистый олень (ржу в голос от одного сочетания слов).
***
В последнюю субботу марта я осталась у него. Решили устроить «романтик» и посидеть при свечах. Люблю такие посиделки. Я ж говорила, что телика тут нет и мебели особо тоже, поэтому сидим просто на полу (так даже милее). Пьем вино, едим фрукты и мечтаем о большом доме, рыбалке с палаткой, путешествиях за границу. В Германию или Францию, да хоть в Италию. Все равно наши ноги там землю не топтали.
Скоро спать, и я прошу посидеть за компьютером, пока он принимает душ. Без задней мысли я захожу в «Контакт» (его страница открыта) и уже собираюсь нажать на кнопку «выход», как самым краешком глаза цепляюсь за очень странные фото в личных сообщениях. Терзаюсь, что делать: открыть – плохо, не открыть – умру от догадок, а уж ждать, что он мне сам расскажет, – это как слона рассмешить. Принимаю решение не читать переписку, но посмотреть имена, кто же там такой дерзкий пишет.
Мама дорогая! Лучше бы я этого не делала. И что он не вышел из душа, что не застал меня за экраном в слюнях и соплях? Снежаны, Анжелы, Вероники, Любови, Сладкие кошечки и Плохие девочки… На любой вкус, цвет, размер. Столько дичи, грязи и похабщины за пять минут я не видела ни разу. По первым предложениям, которые показаны последними, видно, что там такая переписка, о которой я бы никогда не узнала, а прочитав, точно бы стала другим человеком. Разврат, животная страсть, похоть, интим меня повергли в шок. Чуть не в паралич. Меня трясло от холода в жаркой комнате (и вино не действовало). Я смотрела в монитор и не понимала: неужели это он? Зачем это все? А как же я, наши чувства? Или я не могу так свободно общаться на эти темы и с проститутками легче? Меня понесло вширь и вдаль. Оставаться здесь с ним после такого я не могу. Ноги сами вышли из–за стола, я машинально схватила сумку и убежала прочь по бетонным лестницам девятиэтажки.
Сквозь слезы протягиваю деньги частнику, возвращаюсь домой на квартиру. Отключаю телефон, потому что звонки сыплются градом. В голове немые вопросы: зачем, почему я, нет любви? А ведь сам мне постоянно говорит, что любит меня такую, какая я есть. Что я его любимая Белочка, с живыми глазками, хрупкой душой.
Все смешалось в моей голове, хочу только спать и чтобы горечь от вечера прошла, как похмелье.
Глава 12
Черные ручьи косметики, опухшее от слез лицо. Умываюсь и ловлю в зеркале взгляд побитой собаки. Еле передвигаю ноги, валюсь на кровать. Пытаюсь уснуть, но мысли не дают покоя. Делюсь случившимся с соседкой по комнате. Уже вместе злимся и ревем. И кто тут кого утешает?
В половине второго раздается звонок в дверь. Мы, естественно, перепугались и открывать не пошли, но звонки настойчиво продолжали врезаться в нашу ночь. Маше пришлось выйти и узнать, что случилось, хотя мы и так поняли что.
Конечно, там стоял мой белый и пушистый Женя с нервно–бегающими глазами. В руках большой зеленый веник. Зачем приперся в такую даль или общение с дамами не сложилось? Своим видом он разжалобил соседку, и мне пришлось выйти.
Стою смотрю, а внутри пустота. Как будто то, что было к нему, взяли, положили на стол, раскатали самой большой толстой скалкой и отрезали. Да таким острым ножом, что тесто так и скручивается, сворачивается от боли, сколько ни растягивай на ровный квадрат. А он что–то говорит, бубнит, объясняет, через каждое слово «прости». А за что, собственно, прости? За правду, что вскрылась сейчас? Или за то, что вечер получился обломным? А может, ты хотел попросить прощения за то, что сделал мне больно? Не знаю, мой мозг абсолютно не воспринимал информацию, а попытки обнять и поцеловать еще больше усугубляли положение. Весь монолог я простояла в домашних тапочках и халате, не проронив ни слова. Слышен был только звон хрусталя о бетонный пол. Поникшие цветы я оставила на площадке вместе с его хозяином. Над его предложением дать еще один шанс я буду думать потом.
Наутро я была не так зла и почему–то жалела букет. Пошла выкинуть мусор и споткнулась о него и спящее тело. И все… Волна жалости, сострадания и новой любви подступила к сердцу. Как же он спал тут в подъезде, бедненький? А не холодно ли ему? Надо же позвать домой, накормить. Ну вот откуда все это? Почему, когда нас топчут и втирают в грязь, мы еще больше любим? Нет бы перешагнуть и пойти дальше, чтобы неповадно было, так нет, наше сердце растаяло и вновь готово получать горькие пилюльки.
Букет зашевелился (кстати, он был вполне еще свеж), и мое провинившееся чудо открыло глаза. Мы обнялись, еще раз вместе поплакали и пошли одной дорогой. Любовь всепрощающая.
На неделе купили кольца, и Женя забрал их себе (это он правильно сделал), чтобы я поминутно не лазила в коробочку и не примеряла. Какие же они красивые, блестящие, наши. Договорилась с подругой из универа, чтобы она со своим парнем были у нас свидетелями. Приглашения куплены и подписаны, родители оплатили зал, ведущие готовят сценарий. Собственно, все готово, чтобы произошло главное событие в наших жизнях.
Но тут еще знакомство с его родителями. До сего момента мы только обменивались приветами в адрес друг друга. Оказалось, что они очень милые люди. Мать вечно в школе (тут есть о чем поговорить), отец сварщик, работает в столице (человек – золотые руки: из любого подручного материала сделает произведение искусства). Приняли меня хорошо, показали, как это водится у нас в глубинке, альбомы, грамоты, подарки. Было приятно слышать, что наконец–то их сын женится и он не будет болтаться один.
За четыре недели до свадьбы мы свезли наши вещи в кучу. Точнее, мои перевезли к Жене. И теперь нам предстояло на своей шкуре понять, что такое быть постоянно вместе.
Первые двадцать четыре часа для меня были испытанием, за которое не выдали жетон или приз. Ты в чужой квартире (пусть и твоего жениха), здесь все стоит так, как удобно ему, к обстановке, ауре нужно привыкнуть. Привыкнуть нужно даже к тому, что спишь ты больше не звездочкой и не поперек дивана, как привык. Это пугает. И еще много бытовых вопросов. А как стирать: я свои вещи, а он свои? Кто готовит, на что закупать продукты, ведь я все еще студент и денег своих у меня практически нет. К счастью, с этими обязанностями мы постепенно разобрались.
Не могли только решить, как быть с компьютерными играми перед сном. Я люблю спать в тишине, чтобы ничего не бубнило, не светило и не отвлекало, а он – чтобы тарабанило, а еще лучше – взрывалось, как в танках. Договорились, что будет играть днем, а ночью будем засыпать, как нормальные люди. Сказать честно, длилось это недолго, и игры перед сном вернулись на круги своя. Я же заворачивалась в одеяло, как сосиска, и пыталась уснуть. Тщетно. Вот когда в комнате воцарялась тишина, то я засыпала. Но это могло быть в час, три или пять. Усталость скапливалась, как и мое недовольство, что выкатилось мне новой порцией пятен.
Я стараюсь к этому всему привыкнуть, но у меня не получается. Разряжаем обстановку походом за свадебным букетом. У своего друга (а друзей у моего будущего супруга было только двое) он выглядел, что букет нужно заказывать в центре города в элитном салоне. Естественно, за сумасшедшие деньги, но букет оплачивал он, поэтому мне было все равно, сколько он стоит, хотя не скрою: жаба меня душила. Студия цветов была вся в стекле, в разных подставках и образцах. А еще в журналах, где были представлены миллионы композиций. Мы выбрали бело–розовый легкий букет. Он отлично сочетался с галстуком и моим предпочтением. Забрать его нужно было прямо в день свадьбы вместе с бутоньеркой, которая шла в подарок (притом что средний букет стоил полторы, а не пять тысяч рублей).
Основные приготовления сделаны. До свадьбы остались считанные дни, и их я проведу дома у родителей, потому как в городе стало в прямом смысле нечем дышать. Торфяники горят с такой силой и едкой горечью, что маска становится не спасением, а еще одним раздражающим фактором.
Глава 13
Тут я многое упущу и начну с главного.
Всю ночь перед свадьбой меня знобило, а наутро волнение достигло своего апогея. Я нервничала. Мне была важна каждая мелочь, чтобы никто ничего не забыл.
В пять утра поехали к местному парикмахеру за тридцать километров. Обговорили прическу, и следующие три часа я просто глядела в окно на изредка проезжающие машины. Когда пришло время принимать работу мастера, то все оказалось гораздо скромнее, чем я предполагала. Как–то при моей шикарной шевелюре хотелось чего–то более объемного, но на переделку времени не было. Дальше делали прически свидетельнице, маме, гостям.
К назначенному времени стали подходить гости. Буквально покрываюсь потом, да еще эта нестерпимая жара. А что ты хочешь? Тополиный пух, жара, июль… Все как в песне. Еще в доме я слышу звук приближающегося авто, высматриваю своего жениха и не верю, что все это происходит со мной, а я не смотрю записанный кем–то на кассету фильм. Из машины выходит Женя. В его руках букет, но не мой! Не мой букет! Мой розовый, а этот оранжевый! Кирпично–оранжевый и на одну сторону мятый. От расстройства я просто села и заплакала. На моей свадьбе чужой букет, с другой энергией и посылом. При встрече я спрашиваю об этом первым делом. Почему подменили букет? Почему края сгнившие? Почему его в конце–то концов не вернули и не взяли просто белые розы, и я была бы счастлива. Сам бы с таким пошел? Тишина. Букет забирала его сестра, и она взяла, что ей дали. К ней вопросов нет, хотя чисто по-женски могла бы и попридирчивее посмотреть то, что дают. Показывать свое недовольство некогда, впереди насыщенный день.
Загс, венчание, фотосессия, застолье. Букет был не последним разочарованием в этот день. Вторым была песня в загсе. Мы отдали диск с французской песней, а нам поставили «Титаник». Ну как так? В двух дисках тетя со стажем и то запуталась. В итоге вместо радости вышли слезы. Ну и кульминацией дня стала фотосессия в пепле. Напомню, что видимость была метров пять, не более. Небо грязно–зеленого цвета, запах отвратительный. Дождя не было сто лет, но в момент нашей съемки он пошел. Да не простой, а с пеплом. Платье, руки, волосы, лицо, фата – все было черное. Мы долго оттирали грязь, но это особо погоды нам не сделало. Фотограф уверяла, что чудеса фотошопа сделают из нас самую лучшую пару. В церкви все прошло более спокойно, если не считать, что моя свеча плакала прямо на платье. Потом стало легко. Большая часть запланированной программы прошла.
Вечером мы встретились с гостями. Все нарядные и жутко любопытные. Рассмотреть жениха и невесту под лупой – святое дело каждого гостя: вдруг беременна или муж косоват, если повезет, то еще какой изъян найдут, лишь бы пустить новую сплетню. Что говорили про нас, не знаю, но думаю, что перемыли нам косточки слева направо и в обратном порядке. Что меня бесит в таких мероприятиях, так это ненужные гости. Особенно те, которых ты никогда не видел, но их кровь из носа нужно позвать, а то на пять поколений вперед обида будет. По мне, это бред полный, но тем не менее незнакомые лица мелькали часто. Одна такая дама подарила нам странный пакет с жутко тяжелыми шторами цвета детской неожиданности. Что с ними делать, я не придумала, так и валяются в пакете.
Мы приняли сотню подарков, каждому подарили показной поцелуй, по традиции станцевали танец, разбили рюмку и до конца вечера играли роль счастливых молодоженов.
К двенадцати часам я валилась с ног. Меня раздражал запах лилий на столе (от своего букета я, слава богу, избавилась), пьяные гости и бесконечное «горько!». Под аплодисменты мы уехали на турбазу. Там нас ждал отдельный домик со всеми удобствами, легкий ужин и кровать с балдахином. М–м–м, какая же она мягкая! И как давит платье, как болит голова от сотни шпилек и тонны лака! Хочется поскорее это снять и смыть. Я села на кровать и отрубилась, как только последняя шпилька была выпущена на свободу. Как таковой брачной ночи не случилось. Сил изображать желание и страсть часов на семь не было. Это только в фильмах все идеально и беззаботно. На практике усталость, как если одной посадить три поля картошки.
Утром мы проснулись оттого, что водитель стучал нам в окна и ругался, что мы спим как дохлые. Как могли, быстро оделись, собрались и вышли. Я была в легком коротком розовом платье, которое висело на мне, как на коле, ибо за этот день я похудела на несколько килограммов. Женя в рубашке в цвет. В наших взглядах появился новый оттенок нежности и любви. Дальше все по кругу: гости, конкурсы, еда. Только к вечеру мы смогли вместе со свидетелями присесть на диван и выдохнуть.
Легли рано. Хотелось просто прийти в себя. Но не тут–то было: в три утра закричала сирена о срочной эвакуации. Горел лес, и мы попадали в зону ЧС. Было велено собирать вещи, документы и деньги. С последним было сложнее: подаренные деньги мы не считали, и все оставили в подарочном сундучке. В быстром темпе считали и складывали в пакет, ежеминутно повторяя, что если сгорим, то на фига считать эти бумажки? Часов в семь утра объявили, что пожар ликвидирован и можно оставаться на своих местах. Мы нервно выдохнули и спали еще сутки. Потом проводили свидетелей.
Море, пальмы, все включено нам не свалились с неба. Поездка на отдых осталась за бортом и очередным планом на следующий год. Хотя втайне я очень мечтала о свадебном путешествии. Вместо этого мы неделю сидели у его родителей, а потом еще одну в уже нашей квартире. Покупали себе подарки и безделушки, радуясь, что теперь мы муж и жена на земле и на небе.
И все шло хорошо. Мы уступали друг другу, делали сюрпризы, целовали друг друга при встрече, готовили по очереди еду, занимались сексом, покупали книги, ходили в театр, пока не встал вопрос работы, заработка и первых немых вечеров.
Часть 2
Глава 1
Вечер… Как много романтики только в одном этом слове. Уверена, что внутри каждой из вас живет свой теплый и незабываемый, трепетный и нежный. Где ты самая обаятельная, сексуальная и красивая. Ты просто само совершенство, и от этого все вокруг прекрасно. Но вместе с ним далеко, в самом уголке, а у кого и на видном месте, лежат грустные, тяжелые вечера. Такие вечера, от которых хочется избавиться, забыть навсегда, выстирать с порошком, кометом и ванишем для надежности, лишь бы не вспоминать.
Странная штука память: хорошее мы помним недолго, плохое – всю жизнь. И вроде бы ты уже похоронил все свои слезы, обиды, переживания, ан нет, при знакомой мелодии, запахе парфюма, такой же куртки или любимого кафе все внутри сжимается, и сердце превращается в сер–де–чеч–ко. Трепыхается, просит о помощи, а мы, молча, проживаем все заново и роняем горькие слезы.
Я не думала, что в первый год после свадьбы в моей копилочке жизни появятся такие «бриллианты». Сначала это были просто ссоры из–за графика работы, потом – из–за нехватки общения и внимания. Кому понравится каждый вечер сидеть дома одной? И ладно если бы работа была вахтой, так это просто работа в ночную смену. А ты, как верная жена или преданная собака, стережешь место и спишь на этой синей льдине (диване) одна. Спишь и гоняешь мысли: сколько можно спать одной, может, завести кота, нужно поговорить, может, прошла любовь, мне холодно, а у других так?
Пытаюсь поговорить о том, что меня волнует, хотя бы перед сном (в другое время дела, игры, компьютер, книга, снова компьютер). Но моих чувств не разделяют и отправляют молча спать. И ты такая обиженная, потухшая шлепаешь на спальное место. И снова ждешь, пережевывая обиду и непонимание: почему родной человек тебя не слышит? Почему в его ушах постоянно звучат голоса чужих людей из игры, а не мое нежное мурлыканье? Почему меня держат на расстоянии и не пускают внутрь? Может, там кто–то в свое время порядочно наследил, и мой муж решил, что формального «доброе утро», «спокойной ночи» мне достаточно? Как показала практика – нет.
Для того чтобы я порхала, мои глаза блестели, мне нужно общение. Диалог двух душ. И именно эту информацию я пытаюсь ему донести: поговори со мной, пожалуйста. Если не хочешь вслух, то давай хоть письма писать, но я должна чувствовать тебя изнутри, разделять с тобой все. Только не гони, не проси не подходить и не разговаривать. Я согласна терпеть твои игры, местами седеющий затылок, бурные возгласы победы или поражения. Если научишь играть в эти танки, то и это готова обсуждать, но не молчать, не ждать, когда же мне дадут слово, чтобы поделиться своим сокровенным. Я так устроена, что мне (а может, и всем женщинам на планете) важно общение, внимание через слова. Через разговор мне проще излить душу, оставить сомнения, найти выход и поделиться счастьем. Лишь бы слушали и слышали, а не делали вид и кивали.
Фальшь я чувствую сразу и могу даже подыграть, но в следующий раз буду к тебе холоднее. Потому что я уже знаю: ты не слушаешь, не разделяешь мой мир, а это только отдаляет и делает меня несчастной.
И тут даже летние вечера становятся суровыми, колючими, морозными. Ты варишься в собственном соку проблем, мыслей, и разделить на две тарелочки их невозможно. Вторая исчезнет, как только окажется на столе. Ну кто тебе отшиб желание общаться? Почему все твое счастье заключается в том, чтобы забиться в свою ракушку и сидеть там одному? Зачем тогда нужна семья? Для печати в паспорте? Чтобы доказать обществу, что ты нормальный, при этом пусть жена живет сама по себе?
Говорит сама с собой, ревет сама с собой, радуется про себя, а о переживаниях вообще молчит (пятнистым слово не давали). Спит пусть без меня, домой приходит редко и не дергает меня своим «пойдем к друзьям». Я не согласна, поэтому стучу во все двери, звоню во все колокола, пытаюсь докричаться на все лады, а в ответ белая тишина.
И тут ты становишься противной сама себе. А что в тебе хорошего? Постоянно что–то просишь, требуешь, допытываешься, ждешь. Нет бы радовалась, что замуж вышла, что муж хороший, ну подумаешь, не любит говорить. Это ж пустяки для миллионов семей, а для меня – пропасть, которая ставит под вопрос сам брак.
Глава 2
Или ты думаешь, что венчание – залог счастливого брака? Но ведь если человек несчастен в нем, то какая радость в супружестве? Какая благодать, что один любит, а второй позволяет себя любить. Зачем вообще ты выбрал венчание, если идешь против очевидного: быть в горе и радости. В радости, розовых очках мы побывали, а вот там, где нужна твоя поддержка, ты оставил меня одну.
Где твое плечо? Где твоя ладонь? Где глаза и губы твои, чтобы смотреть и утешать меня, разделять мои сомнения, вместе строить будущее. Хотя тебя и так все устраивало, пока я не настояла на том, чтобы ты уволился наконец со своего завода. Уволился, потому что надоело смотреть, как все дни ты спишь (ну ночи–то ты работаешь, понятно), как потом сидишь и играешь, как все вечера я одна. Я не сторожевой пес и хочу, чтобы мой муж бывал дома, а не показывался изредка, в порядке исключения из правил.
Но такая перспектива моего милого вовсе не радовала: пришлось вылезти из подвала и начать общаться с людьми. А это ой как сложно, особенно если до этого ты все детство провел под партой, а учеба в университете казалась адом адским (и как только ты попал на факультет, где общение – главная задача?). Видно, заучить ты смог, а выстроить общение – нет. Даже с самим собой, раз постоянно прячешься. От жизни, людей, ответственности. Почему, когда я прошу совета с местом работы, ты просто молчишь? У меня есть обязательства, и я не могу их нарушить. Либо мы едем в область, либо я ищу работу тут.
После долгих метаний и споров остановились на школе в нашем городке. Пора отрабатывать диплом и применять на практике полученные знания. К тому же улыбчивая директриса обещала впихнуть его в программу, где дают жилье и автомобиль (а это значит, что мне можно будет работать по прописке мужа, а не в области, как требует закон о льготном обучении). Этот вариант нам подходил (ибо мы жили на съемной квартире).
Соревнования, тренировки, планирование, нервы, стрессы, заботы, радость побед и горечь поражений. И я, как приложение к диплому, иду за ним. Я устала. Я запуталась.
Я не чувствую себя. Свое тело. Я не знаю своих желаний. Список из мечт потерялся. Есть просто линия на асфальте, по которой я иду, как по канату, и думаю: упаду или нет. Больше ничего. Никаких мыслей. За попыткой быть незаменимой, самой лучшей для тебя я и не заметила, что перестала обращать внимание на саму себя. На свои женские хочу, платьица, ногти, цветы, встречи. Медленно–медленно моя жизнь скатилась до: где лежит, подай, принеси, нет, давай в другой раз, я занят. И блеск в глазах уже не тот. Там скорее сотая грань слезы, чем счастья.
Рассматривая свои руки, вспоминаю вчерашнее колкое замечание: у тебя пальчики, как у динозавра (и смешок такой едкий). Подношу ладонь ближе, чуть не под лупой ее рассматриваю и никак не пойму, что с пальцами не так. Вроде ровные, ну небольшие и в пятнах, но это же не смертельно, хоть и не очень красиво. Мысленно начинаю отвергать свои руки и теперь на улице стараюсь их держать в кулаке или прятать в карманы (мало ли кто еще захочет искупать их в словесной грязи). Да и комплимент «ты мой пятнистый олень» уже не нахожу красивым.
Вот ты звезда, высокий, модный, вечно надушенный и гладко выбритый. Роюсь в Интернете, где ближайший фитнес–центр и автошкола. Бег всегда меня успокаивал, а уж поездки за рулем становились подарком судьбы. Особым кайфом, когда можно ни о чем не думать, а ехать и получать счастье всеми четырьмя колесами и двумя глазами. Да что глазами, всем своим существом пропитываться счастьем. Пора умыть лицо, причесаться и сделать себе приятное, а то скоро меня в угол поставят за ненадобностью и мешком прикроют.
Глава 3
Суббота. Рано. Только первые ушлые частники не спят и караулят сонных пассажиров. Я покорно падаю в их сети и еду на вокзал. И меня не смущает, что нет билета, что водитель курит, музыка играет по кругу, а мои попутчики храпят, как слоны. Такое ощущение, что моя физическая оболочка тут, в машинке, а душа и мысли где–то очень далеко. Просто плывут за этой массой в пятьдесят три килограмма и смотрят, что она будет делать.
А она, то есть я еду на собеседование в соседний район. С программой у мужа не получилось, дальнейших попыток изменить ситуацию он не предпринял, и я автоматически взвалила ее на себя. А она такая тяжелая, что даже мои ножки сгибаются и еле тащатся (или потому что я еще не ела). Аппетита нет, сна нет, настроения тоже нет. Когда вместо «а давай тогда я устроюсь на другую работу и возьму ипотеку» ты слышишь: «ну теперь твоя очередь в школу», руки опускаются. Школа не совсем то, о чем я мечтала и к чему шла, но выбирать не приходится, и я шагаю через себя ради еб..нутых, жизненно необходимых квадратных метров. Потому что если у тебя их нет, значит, тебя нет. Как-то так получается. А жить, не имея своей коробочки, не умею. Я, как ребенок, привязываюсь к месту, вещам, обстановке. Мне жалко и трудно выбросить вещи, даже если я в них не нуждаюсь, потому что в голове всплывает: а вдруг пригодится. И они лежат годами. Вот и теперь я, как собачка–ищейка, поехала добывать нам дом (точнее, пока работу, которая его даст).
Билет в электричку, место у окна. Тут можно голову запрокинуть или просто потырить на мир. Я точно знаю, что он красивый и большой даже из панорамного окна, но сегодня все не то. Мне неспокойно и непонятно, почему я куда–то еду, почему одна, когда у мужа выходной, почему ему даже неинтересно куда. Может, я на море собралась с одним кошельком, а ты и не знаешь. Это такое вселенское доверие или до пизды дверь пофигизм? Лучше бы первое, так хоть есть надежда на чувства. И это уже моя пятая поездка. Я, как белочка, мотаюсь по области и ищу свое место. Потом приезжаю домой, как палочка дохлая, а меня даже не спросят: ты где была, что сказали.
А говорят примерно одно и то же: вы нам не подходите, так как слишком молоды, мы набрали своих, возьмем, но учителем истории. Если знаете китайский, то хоть завтра выходите. К сожалению или счастью, я не знаю чужого языка. Может, на нем бы смогла донести до своего любимого, что мне не хватает его заботы. Катастрофически. Все же от того, смогу я устроиться в школу и куда, зависит наше будущее, а ему все равно, лишь бы там была река. Ведь не я, не мы, не цивилизация, например, а река!
