скачать книгу бесплатно
– Я всегда заедаю таблетку соленым крекером. Это способствует пищеварению. – И погладила свой живот.
Анджелина покосилась на бокал, который Люси до сих пор держала в руке.
– Это со вчерашнего вечера, – сказала та. – Я всегда стараюсь оставить в бокале капельку «Эрнеста и Джулио»?[8 - «Эрнест энд Джулио Галло» – известный производитель и экспортер калифорнийских вин.]. Чтобы с радостью предвкушать завтрашний день.
Анджелина удивилась, почему подобное никогда не приходило в голову ей самой.
Вернувшись к столику, она взглянула на часы.
– Ого. Мне уже пора. – Служба патронажного ухода отводила на одно посещение два часа.
– Что насчет лекарств? – спросила все еще стоявшая Люси.
– Я вернусь в четверг. – Анджелина сложила свои бумаги и убрала в большую сумку весы. – Могу помочь вам поменять лампочку над раковиной.
– Джон Милтон сказал, что купит лампочки.
– Когда?
Держась обеими руками за ходунки, Люси кивнула и запрокинула голову назад. Анджелина решила, что она мочится.
– Если честно, он еще с лета обещает.
– Уверена, что у меня дома найдется лишняя лампочка.
Когда Анджелина открыла дверь, Старушка опять залаяла – так громко, словно находилась прямо за спиной. Анджелина выскочила на бетонную плиту и поспешила к машине, крепко вцепившись в сложенный голубой зонтик.
Глава 6
Уилл знал, что сегодня утром Анджелине не нужно на работу, поэтому достал из ящика стола две разноцветные полосатые подложки под тарелки и разместил на столе так, чтобы их бахромчатые края соприкасались. Добавил подходящие салфетки, серебряные приборы и отступил назад, чтобы убедиться, что ничего не забыл.
Наверху хлопнула дверь, послышались легкие шаги Анджелины. Уилл посмотрел в сторону прихожей.
– Анджелина? – Она появилась на пороге, одетая в черные тренировочные штаны и белую кофту с V-образным вырезом. – Хочешь сока? – спросил Уилл.
Анджелина помотала головой. Когда она отвернулась к столу, Уилл заметил, что волосы у нее прямые и гладкие. Никаких прибамбасов. И лицо тоже чистое. Он не обратил внимания, но точно знал, что губы у нее не накрашены. Жена никогда не пользовалась губной помадой. Она была всё той же Анджелиной, в которую он когда?то влюбился. А еще, когда она снова повернулась к нему, Уилл вспомнил, что грудь у нее с годами налилась. В руках она держала ключи.
– Омлет будешь?
– Я хожу в спортзал, – объявила Анджелина.
– С каких это пор?
– С сегодняшнего дня. В тот, который неподалеку. – Она бросила в кружку из «Старбакса», которую брала с собой в машину, чайный пакетик, залила его кипятком, быстро клюнула мужа в губы, и дверь за ней захлопнулась.
Уилл опустился на свое место за столом. Ему бы радоваться, что Анджелина выходит на улицу. Было время, когда он думал, что агорафобия матери передалась ей и она никогда больше не высунет носа из дому. Уилл встал и выглянул из заднего окна на веранду. Он до сих пор будто въяве видел, как раздавшаяся Анджелина в желтом топе для беременных (вскоре она должна была разрешиться Карой) кладет на новый кованый стол две желтые подложки под тарелки.
Стояло раннее лето; прохладным утром, сразу после их переезда в новопостроенный дом, один из первых в округе, Анджелине захотелось позавтракать на свежем воздухе. Уилл готовил очередную порцию кофе, а она направилась в патио с миской нарезанной дыни и корзинкой черничных кексов – первого лакомства, которое она когда?то для него приготовила. После того утра Анджелина никогда больше их не пекла.
Когда Уилл услышал крики, первой его мыслью было, что жена наткнулась на змею, второй – что она упала. Когда, увидев в окно огромных черных птиц (одна сидела у Анджелины на голове, другая у ног, еще две расхаживали по столу), он бросился к жене на помощь, тело его двигалось как в замедленной съемке.
– Анджелина! – орал Уилл, перекрывая ее вопли и птичий визг. – Я здесь!
Но он еще только открывал дверь патио… Теперь ему порой снились кошмары, прежде никогда его не мучившие.
Съежившаяся Анджелина, прикрывая лицо рукой, а живот корзинкой с кексами, громко кричала. Куски дыни были разбросаны по столу.
– Брось кексы! – рявкнул Уилл, когда наконец очутился достаточно близко, чтобы отогнать переливчатых птиц с уродливыми длинными хвостами. Он попытался вырвать у жены корзинку, но она не отдавала. Уилл отказался от борьбы за корзинку и, выхватив из нее теплые кексы (а другой рукой прикрывая Анджелину), зашвырнул их как можно дальше в лес. Потом смахнул со стола дыню и пинками выкинул куски в патио. Птицы полетели за дыней, а Уилл подхватил жену на руки и унес в дом. Сел на диван и стал укачивать ее в своих объятиях, безостановочно твердя, что она в безопасности, что с ней все в порядке и он никогда не допустит повторения. Когда Анджелина успокоилась, Уилл промыл небольшие ранки на ее руке и голове и вызвал врача. Поскольку она была беременна, царапины обработали кремом с антибиотиком, чтобы не допустить инфицирования. Анджелина перестала выходить из дома.
Через несколько дней Уилл уговорил ее вернуться на работу, но она уволилась из больницы, заявив, что ей все равно скоро рожать.
Почему, черт возьми, птицы? Анджелине словно опять было девять лет, и она боялась открыть входную дверь.
А ведь они оба так мечтали о собственном патио.
В следующие выходные Уилл начал обивать веранду защитной сеткой, раздраженно стуча молотком и пытаясь с его помощью заглушить пение всех птиц во всем мире. Но спас Анджелину – а заодно и Уилла – ребенок, который избавил их от проклятия. Теперь они не высматривали птиц, а любовались Карой.
Кроме того, Каре удалось вернуть Анджелину на веранду. Там, при Уилле, малышка сделала свои первые шаги, и он позвал жену посмотреть. Анджелина как ни в чем не бывало вышла за дверь.
Уилл никогда не рассказывал ей, что позвонил в отдел по надзору за животными и сообщил об инциденте. Женщина на том конце линии по фиолетовому подбрюшью, желтым глазам и пронзительным крикам (похожим, по описанию Уилла, на «скрип ржавых ворот») заподозрила гракла?[9 - Обыкновенный гракл – североамериканская птица семейства трупиаловых.]. По ее словам, им сообщали и о других подобных случаях. В том числе о двух неподалеку. Женщина объяснила, что сейчас сезон выведения птенцов, и птицы совершают нападения, чтобы накормить и защитить свои выводки.
В животе у Уилла заурчало, он встал и в течение минуты поджаривал бекон. В отсутствие Анджелины можно съесть все четыре куска. И спокойно почитать газету, лежащую на полу веранды. Потянувшись за ней, Уилл обратил внимание на три ящикообразных дома на другой стороне улицы и пару минут рассматривал их сквозь морось. Навряд ли он когда?нибудь замечал, до чего они похожи. Вернувшись к плите, Уилл сделал глоток кофе и разбил на сковородку два яйца. Убрал яйцо, предназначавшееся для Анджелины, в холодильник, а подложку, приборы и салфетку – в соответствующие ящики. После чего с лопаткой в руках застыл над плитой, карауля омлет.
Потом выложил яичницу и бекон на тарелку, слил жир со сковородки в старую банку из-под кофе. Отнес тарелку на стол. Это пиршество, конечно, куда лучше банана, наскоро съеденного по дороге на работу, и все же ему следовало бы просто поджарить тост. Через день-два он войдет в колею.
* * *
Когда Уилл пил третью чашку кофе, по-прежнему штудируя газету, в дверь позвонили. Он оглянулся на прихожую. Кто там приперся, ради всего святого?
– Я уже было подумал, что дома никого, – заметил явившийся мужчина, протискиваясь мимо хозяина в квартиру. Ростом выше Уилла, он был одет в нечто вроде форменной рубашки и принес с собой металлическую канистру. Уилл скользнул взглядом по его фургону, прочтя сделанную на борту надпись большими красными буквами: «Служба дезинсекции Спрэтлина».
– Это вы сейчас на хозяйстве? А миссис Брукс где? – Незнакомец поставил канистру на пол и отцепил длинную серебристую форсунку.
– На тренировке.
– Рик, – представился мужчина и протянул руку, предварительно вытертую о штанину.
Неохотно пожимая ее, Уилл ответил:
– Уилл.
Пожатие у Рика было крепкое, и выглядел он как тяжелоатлет. На бледно-желтой рубашке с короткими рукавами, едва не лопавшимися на бицепсах, красовалось его имя. Уилл почувствовал, как живот Рика уперся ему в ремень. Он отстранился.
– Я тоже люблю спорт, – сказал Рик, взял канистру и направился в столовую, по пути разбрызгивая жидкость вдоль плинтусов.
Последовавший за ним Уилл подхватил со стола свою тарелку и стакан. К тому времени, когда он включил воду, заливая успевшие подсохнуть остатки яичницы и апельсиновой мякоти, голос Рика доносился уже из кабинета:
– Так вот, обычно я прихожу по вторникам, но пару недель назад хозяйка отменила мой визит. Сегодня я впервые смог вернуться на адрес. Последние несколько недель мы были чуток заняты.
Когда Уилл вошел в кабинет, Рик уже выскользнул в коридор, по пути к лестнице брызгая то тут, то там. Уилл, занервничав и одновременно почувствовав себя идиотом, задался вопросом, поднималась ли Анджелина с дезинсектором наверх. Затем откашлялся. Он понятия не имел, надо ли ему сопровождать Рика, но тот его не ждал, по-видимому, зная, куда идти. И Уилл просто остался в кабинете (надеясь, что Анджелина поступала точно так же), а минут через пять Рик, насвистывая, спустился на первый этаж. Затем, не останавливаясь, обогнул перила, открыл дверь в подвал и вошел туда.
Вернувшись на кухню, Уилл убрал подложку для тарелки, смахнул крошки в ладонь и вытряхнул их в мусорное ведро, все это время мусоля странную мысль, что Рику в этом доме, похоже, комфортнее, чем ему. В кабинете он бросил газету на стул и стал ждать, сунув руки в карманы. Снова появившись в поле зрения и поставив канистру на пол, дезинсектор выудил из нагрудного кармана листок бумаги и вручил его Уиллу.
– Так у вас сегодня выходной, да? Мне бы тоже отгул не помешал, но это вряд ли. Работы по горло.
Уилл приблизился к входной двери и распахнул ее.
Рик последовал за ним и снова опустил канистру на пол рядом с подставкой для зонтов.
– Ручка нужна? – спросил он, протягивая ее Уиллу.
Уилл, наконец заметив галочку, взял ручку и расписался в счете. Рик, помахав на прощанье, направился к фургону.
– Ну и дождичек, а? Передайте хозяйке: в следующем месяце я вернусь к обычному расписанию.
Уилл оставил свой экземпляр счета на узкой консоли у входной двери и отправился в столовую. Подойдя к окнам, проследил за тем, как Рик выезжает с подъездной дорожки. Еще не было и половины десятого. Уилл потер руки, словно в предвкушении стоящего перед ним блюда, но в голове крутилась мысль: «И что теперь?» Он устал от планирования, и все же каждая клеточка его тела жаждала плана.
Стоя перед окнами и позвякивая мелочью в кармане, Уилл оглядывался по сторонам и мечтал, чтобы Анджелина оказалась рядом. А потом вспомнил про подвал. У подножия лестницы попахивало затхлостью, но куда сильнее ощущался химический запах пестицида. Уилл открыл дверь в детскую игровую, но, когда раздвинул занавески, выяснилось, что деревья почти полностью загораживают свет. Он вышел, пересек прихожую и направился в комнату для гостей, в которой, насколько ему помнилось, никто ни разу не останавливался. Отдернул штору, и в помещение хлынул яркий свет. «Эта годится. Вполне». Уилл отвернулся от окна и обозрел то немногое, что в ней находилось с тех самых пор, как Анджелина поставила посередине комнаты кровать. Надо будет спросить у нее, нельзя ли сдвинуть кровать в угол и снять эту штору.
Черт побери, ведь Рик?то Анджелину не спрашивает. Просто спускается по лестнице и придвигает кровать к стене. Что ж, это и его, Уиллов, дом тоже, верно? Если Рик не спрашивает, то и он не станет.
Снова звонят? Он никогда ничего не сделает, если ему придется постоянно подходить к двери. Уилл поднялся наверх и открыл.
Улыбка сотрудника «Федекса» погасла, он сунул фотографии, которые держал в руках, в карман рубашки, где значилось его имя: «Дейл».
– Как поживаете, сэр? Мне просто нужна ваша подпись.
Уилл поставил подпись на какой?то электронной штуковине, напомнившей ему «волшебные экраны», которые раньше были у девочек, затем Дейл вручил ему пакет и пожелал хорошего дня. Уилл выдавил из себя «Вам тоже» и захлопнул за ним дверь. Бросил пакет – документы по образовательной зарубежной программе Ливи – на счет дезинсектора. Дейла хотя бы не пришлось пускать в дом.
Глава 7
В спортзале Анджелина заняла одну из двенадцати беговых дорожек, напротив которых располагались шесть свисавших с потолка плоских телеэкранов. Перед ней зашла невысокая женщина с аккуратным маленьким хвостиком. А после нее явилась невзрачная парочка в линялых растянутых футболках, державшаяся за руки. Внимание Анджелины привлекли темные носки, высоко натянутые на икры мужчины. Особа, которую он тащил на буксире, носила темно-синие кеды.
Анджелина проверила телефон. Ни единого сообщения. Обычно к этому времени обязательно приходило что?нибудь от дочерей. И от Кейт. Ей так много нужно рассказать Кейт, но Кейт до Нового года подвизается волонтером в юридическом центре для женщин в Южной Африке.
Целую вечность назад, когда они с Кейт вместе снимали квартиру, Анджелина любила патронажное дело так же сильно, как Кейт юриспруденцию. Они всегда соперничали друг с другом, кто принесет миру больше добра. Победа вновь и вновь оставалась за Кейт – и остается до сих пор. Конечно, к этому сводилась только половина общения. Вторая половина была посвящена предстоящим свиданиям. В этом отношении Анджелина преимуществ не имела, поскольку в больнице Северной Джорджии ее поначалу поставили в ночные смены, однако оказалось, что пребывание в полночной клинике с ее тихими коридорами и гробовым безмолвием лучше победы в номинации «любовь», причем победа всё равно осталась за ней – и остается до сих пор.
Много лет назад, пробыв замужем всего три месяца, Кейт подала на развод. Брак, сама его идея, заявила она, порочна. Кейт высказывала данную мысль не единожды; она твердила об этом при каждом удобном случае. В последний раз – за обедом, после которого Кейт улетела в Кейптаун, а Анджелина с Уиллом отвезли Айрис в университет. Подруги встретились в Атланте, недалеко от офиса Кейт в Бакхеде, в какой?то маленькой забегаловке, потому что Кейт хотела позавтракать, а Анджелине было все равно.
– У меня никогда не бывает времени на завтрак, – объяснила Кейт. – А я ведь люблю его больше обеда и ужина.
– Вы с Уиллом одного поля ягоды, – заметила Анджелина.
– Как поживает Уилл?
– Всё так же. – И подруги, как всегда, рассмеялись.
– Итак, – объявила Кейт, – очередной крах. Помнишь моих знакомых – Томпсонов? Они крутили любовь еще со средней школы. Но за двадцать лет семейной жизни осточертели друг другу. Вот что делает с любовью брак.
Анджелина куснула сэндвич с яичницей.
– Во-первых, эти бесконечные компромиссы вредны для личности, – продолжала Кейт. Анджелина взяла кружку с чаем и откинулась на спинку стула, позволяя подруге оседлать любимого конька. – Во-вторых, «во веки веков» – это нелепость. Люди меняются. Мне надо было заделаться политиком и инициировать законопроект об упразднении браков. «Защитим любовь! Запретим браки!» – вот какой лозунг я наносила бы на футболки, кружки и автомобильные наклейки.
– Как там Майк? – усмехнулась Анджелина.
– Отлично. Правда, снова стал поговаривать о том, чтобы съехаться. На сей раз под предлогом больших выплат по ипотеке. Не думаю, что он это всерьез. Майку известно, что я никогда не продам свой дом и никого к себе не пущу. Пока меня не будет, парень поостынет.
– Ты ведь знаешь, что Уилл – не проблема.
– Знаю, подруга.
– Он лишь нечто вроде помехи, которая не дает мне разобраться с настоящей проблемой. Но через неделю, когда мы отвезем Айрис в университет, это станет неважно. В моем распоряжении окажется куча времени и пространства. Я наконец?то смогу вернуться к себе настоящей – кто бы она ни была в данный момент.
Анджелина опустила глаза. Она провела на беговой дорожке всего двенадцать минут. Во всяком случае, Кейт порадовалась бы, что подруга выходит из дома.
Невзрачная парочка направилась в ее сторону, уже не держась за руки, но соприкасаясь плечами и локтями, словно испытывая непреодолимое желание оставаться тем или иным способом связанными. Анджелина почувствовала, что у нее краснеет лицо и пересохло во рту. Женщина заняла беговую дорожку перед Анджелиной, мужчина – соседнюю. Анджелине стало интересно, как их зовут. На ум сразу пришло имя Надин. Спутника Надин она, немного поломав голову, нарекла Фрэнсисом. Что ж, Надин и Фрэнсис с его носками и ее кедами идеально подходят друг другу.
А вот ее саму следовало бы наречь язвой.
Анджелина подняла глаза на шесть экранов: кулинарное шоу, война в Афганистане, женщина с микрофоном, танцевавшая, кажется, не в такт грохочущей музыке, прогноз погоды с картой Соединенных Штатов, опять женщина с микрофоном и, наконец, обращение Красного Креста. Анджелина постаралась выровнять дыхание – вдох, выдох – и почувствовала, как краска отхлынула от лица, а сердцебиение замедлилось. И так приятно было запрокинуть голову и устремить взгляд куда?то вдаль.
Глава 8
Отправиться на веранду, что они с Анджелиной обычно делали тотчас после возвращения Уилла с работы, сегодня вечером опять удалось не сразу. Когда он предложил это около половины шестого, Анджелина уронила: «Сейчас?» Уилл пожал плечами. Пока она перезванивала Каре, он отнес на второй этаж корзину для белья. А когда вернулся со своей грязной одеждой, наверх ушла Анджелина.
Но вот они наконец очутились на веранде. Низкое фанерное ограждение и медная защитная сетка остались столь же прочными, как и много лет назад, когда Уилл смонтировал их. Он надавил на сетку – она не поддавалась.
Анджелина, качаясь в кресле, рассказывала ему о своем вчерашнем визите к Люси:
– Люси… Не знаю… она особенная.
– Похоже, очень гадкая: опарыши, ножи и вонь. Еще и толстуха в придачу.
– Ничего гадкого в ней нет. Я не могу объяснить. Люси вовсе не гадкая.
– И ты собираешься вести только одного пациента? – спросил Уилл.
– Да, – ответила Анджелина отсутствующим голосом. – Неполная занятость. Один пациент.
Уилл подошел и сел рядом с ней, покрепче сжав свой бокал, точно тот грозил выскользнуть у него из пальцев.
– Именно это мне и нужно, – добавила Анджелина. – А у них там отчаянная нехватка патронажных сестер. Сотрудников по надомному уходу. – Она посмотрела на мужа. – Видимо, никому не хочется выходить из дому. – Анджелина сделала глоток. – Думаю, они надеются, что в конце концов я перейду на полную ставку.
– Ты этого хочешь? – спросил Уилл так тихо, что сам едва себя расслышал.
– Я не знаю, чего хочу.
– Понятно, что патронажные сестры нужны. Твой отец всегда говорил, что, когда ты заболеешь или состаришься, наверняка сможешь рассчитывать на окружающих.
