скачать книгу бесплатно
Житель важный пальм пустынных,
Сбор труби для птиц невинных,
Чистых сердцем и умом!
Ты же, хриплый нелюдим,
Злобных демонов наместник,
Смерти сумрачный предвестник,
Прочь! Не приближайся к ним!
Кровопийца нам не брат,
Хищных птиц сюда не нужно,
Лишь орла мы просим дружно
На торжественный обряд.
Здесь заканчивается то, что записано у Анны, но у Шекспира следует объемное продолжение, – сообщил Снежко между делом. – Вот оно:
Тот, кто знает свой черед,
Час кончины неизбежной, –
Дьякон в ризе белоснежной,
Лебедь песню нам споет.
Ты, чей трижды длинен путь,
Чье дыханье – смерть надежде,
Ворон в траурной одежде,
Плачь и плакальщиком будь.
Возглашаем антифон:
Все – и страсть и верность – хрупко!
Где ты, феникс, где голубка?
Их огонь огнем спален.
Так слились одна с другим,
Душу так душа любила,
Что любовь число убила:
Двое сделались одним.
Всюду врозь, но вместе всюду,
Меж двоих исчез просвет.
Не срослись, но щели нет, –
Все дивились им как чуду.
Так сроднились их черты,
Что себя себя же вскоре
Он открыл в любимом взоре, –
«Ты» – как «я», и «я» – как «ты».
И смешались их права:
Стало тождеством различье,
Тот же лик в двойном обличье,
Не один, а все ж не два!
Ум с ума сходил на том,
Что «не то» на деле – «то же»,
Сходно все и все несхоже,
Сложность явлена в простом.
Стало ясно: если два
В единицу превратились,
Если разность совместилась,
Ум неправ, любовь права.
Славь же, смертный, и зови
Две звезды с небес любви,
Скорбно плача у гробницы
Феникса и голубицы.
Юность, верность, красота,
Прелесть сердца, чистота
Здесь лежат, сомкнув уста.
Феникс умер, и она
Отошла, ему верна,
В царство верности и сна.
Не бесплоден был, о нет,
Брак, бездетный столько лет,
То невинности обет.
Если верность иль – увы! –
Красоту найдете вы –
То обман, они мертвы.
Ты, кто верен и любим,
Помолись на благо им
Перед камнем гробовым.
– Короче, все умерли, – подытожил Снежко и с чувством захлопнул книжку.
– Благодарю вас за литературные чтения, – неожиданно подала голос Яся, – но у меня к вам вопрос как к специалисту…
– Слушаю внимательно.
Женщина помахала в воздухе Аниным листком:
– Я вот тут прочла и заметила кое-что странное: перевод – как вы сказали, Левика? – довольно значительно отличается от, так сказать, подстрочного перевода первоисточника. Похоже, что переводчик сосредоточился на красоте рифмы, а смысл передал лишь в общих чертах. Если вы не против, в покажу, хотя вышло у меня довольно коряво. Внимательно глядя в Анин листок, Ярослава Викторовна прочла:
– Пусть эта громкоголосая птица
На одиноком дереве Аравии
Будет печальным глашатаем, голосу которого
Повинуются все чистые крылья.
– Разница, как видите, очевидна. Из дословного перевода ясно, что птица-глашатай, по всей вероятности, Феникс, ибо согласно легенде, именно на одиноком дереве Аравии обитает эта сказочная птица. Просто пальмы – это просто пальмы. Еще одно отличие в том, что в оригинале с первых строчек ясно, что речь пойдет о траурной церемонии, у Левика же это просто сбор. Слушайте дальше:
Но ты, визгливый посланец,
Мрачный предвестник дьявола,
Прорицатель лихорадочной агонии,
Не приближайся к ним.
– Здесь смысл близок к изначальному, однако, меня почему-то метафоры «мрачный предвестник дьявола» и «прорицатель» заставляют поверить, что речь идет о вполне реальном злодее. А вас?
– Я с тобой согласна, Яся, – закивала головой Анна. – Именно это четверостишие напугало меня больше всего. Мне вдруг показалось, что эти строки – предзнаменование чего-то ужасного, предупреждение, если хотите. У Левика четверостишие звучит вполне безобидно, как сказка.
– А, по-моему, дамы, у вас просто слишком развито воображение, – пробормотал Снежко себе под нос, но настаивать не стал.
– Подождите, – попросила Яся, – я еще не закончила. У Анны имеется только три четверостишия. Это последнее, доступное для сравнения:
От этой торжественной церемонии
Отлучены все тиранические крылья
Кроме орла, пернатого короля.
Это должно строго соблюдаться при погребении.
– Сейчас вы скажете, что орел назван королем не случайно, – вставил Александр.
– Конечно, скажу, – невозмутимо кивнула Яся. – Кроме того, здесь снова подчеркивается, что речь идет о похоронах. У Левика же смысл «сбора» становится понятен лишь в самом конце…
– Все это замечательно, – перебил Макс, – но я никак не пойму, куда вы клоните?
– В общем, никуда. Просто хочу разобраться, почему в голове вполне современной девушки, не увлекающейся поэзией возникли строки очень мрачного реквиема, который, как выяснилось, являлся, к тому же, предметом серьезного исследования профессора Чебышева.
– Чебышев – старый маразматик, – фыркнул Снежко.
– Он умер, – напомнила Яся.
– Как раз накануне того дня, когда собирался обнародовать результаты десятилетних исследований, – добавила Аня.
– Вы подтасовываете факты! – погрозил Саша пальцем.
– Я просто не пытаюсь закрывать на них глаза, – легко парировала женщина.
– У ваших фактов существует банальное объяснение, – не желал сдаваться мужчина. – Аня читала раньше поэму Шекспира. Читала так давно, что совершенно об этом не помнит. А когда ее мозг сыграл с ней шутку и вытащил из закромов забытые строчки, то, естественно, она вспомнила их с ошибками. Отсюда и излишний драматизм.
Весьма довольный собой, Саша обвел глазами присутствующих, но его выводы не вызвали ни у кого восторга.
– Ну и что вы намерены делать? – спросил он обреченно.
– Разрешить спор можно лишь одним способом, – примирительно сказала Яся. – Нужно найти первоиздание поэмы и сравнить текст до конца. Думаю, тогда многое станет ясно.
– Ха! – Снежко подпрыгнул на месте и хлопнул себя по коленям. – Вы хоть представляете себе, что вы предлагаете?!
– Что-то противозаконное? – вздернула брови женщина.
– Нет, к счастью. Но очень, я повторяю – очень, трудновыполнимое.
– Почему это?
– Да потому, что сборник, в котором впервые была напечатана эта поэма Шекспира, существует всего в трех экземплярах. Кажется, он имеет глупое название «Жертва любви» и именно его изучал Арсений Полуэктович.
– Ты же говорил, что не помнишь тему его исследований! – с язвительной подозрительностью напомнила Аня.
– А теперь вспомнил, – огрызнулся Снежко.
– Ты, Саша, сказал, что увидеть сборник невозможно, – вклинилась в их перепалку Яся. – это действительно так?
– И чем вы только слушаете, – проворчал Снежко. – Я сказал – трудновыполнимо!
– Но почему?
– Да потому, что книжонок осталось всего три штуки! – Для наглядности он продемонстрировал три растопыренных пальца.
– Так мало? – огорчилась Аня.
– А что вы хотели, барышня? Все-таки четыреста лет прошло. Точно не скажу, но данный раритет был издан в тысяча шестьсот каком-то году и больше не переиздавался.
– А Шекспир?
– Его поэму позднее стали включать в сборники, только и всего.
– А где находятся эти книжки? – спросил более практичный Макс.
– Макс, ты спутал меня с Большой Советской Энциклопедией, – фыркнул Снежко, – но тебе повезло. Я знаю, где хранятся эти, с позволения сказать, раритеты. Один – начал он загибать пальцы – в Лондоне, что естественно, а вот два других – в Америке. Американцы с их немереными бабками испокон века стаскивали к себе в страну все, что ни попадя.
– Слишком расплывчатые сведения, – вздохнула Яся. Саша недовольно сверкнул глазами.
– Вам и этого мало? – спросил он.
– Ну, если вы больше ничего не знаете… – протянула хитрая Яся.
– Я-то знаю! – рявкнул он, попавшись на удочку. – В Лондоне – Британская библиотека. Затем – Вашингтон, Шекспировская библиотека Фолджера и наконец Библиотека Джона Хантингтона в Калифорнии, в городке Сан-Марино.
Аня впервые взглянула на специалиста с уважением. Сам специалист по-волчьи скалил зубы:
– Ну что, энтузиазма не поубавилось? Все еще горите желанием подержать в руках нетленку?
– Вы, Сашенька, неподражаемы, – ласково проговорила Яся. – Умный, находчивый, раскрепощенный. Если не будете раскрепощаться дальше, далеко пойдете.
Снежко от такого заявления только крякнул. Макс хрюкнул, сдерживая смех. Аня тихонько хихикнула.
– У нас, кажется, есть выход, – сообщила она, глядя на Макса.
– Ты имеешь в виду Нурию? – догадался он и пояснил остальным: – У Ани лучшая подруга живет в Сан-Марино.
