скачать книгу бесплатно
Земля плоская. Генеалогия ложной идеи
Виолен Джакомотто-Шарра
Сильви Нони
Studia religiosa
Существует расхожее представление, что распространенная сейчас конспирологическая идея о плоской земле восходит к непросвещенному религиозному Средневековью. Нужно было бы дождаться мореплавателей – Колумба и Магеллана, или же астрономов – Коперника и Галилея, чтобы тьма заблуждения рассеялась и Земля оказалась круглой. Однако, со времен античности и до европейского Возрождения идея о том, что Земля плоская, практически не была распространена на Западе. Виолен Джакомотто-Шарра и Сильви Нони задались целью проследить историю «плоскоземельного» заблуждения и понять, как оно возникло. В первой части книги авторы предлагают обратиться к древним источникам, отцам Церкви и, прежде всего, учебникам и энциклопедиям, написанным и использовавшимся для преподавания в Средние века и в эпоху Возрождения. Вторая часть исследования посвящена изучению самого мифа и его генеалогии с целью пролить свет на причины живучести этого заблуждения вопреки всем доказательствам. Виолен Джакомотто-Шарра – профессор истории науки и литературы эпохи Возрождения в Университете Бордо-Монтень. Сильви Нони – специалист по средневековой арабской физике, научный сотрудник Университета Париж Сите.
Виолен Джакомотто-Шарра, Сильви Нони
Земля плоская. Генеалогия ложной идеи
Studia religiosa
ВИОЛЕН ДЖАКОМОТТО-ШАРРА
СИЛЬВИ НОНИ
ЗЕМЛЯ ПЛОСКАЯ
ГЕНЕАЛОГИЯ ЛОЖНОЙ ИДЕИ
Новое литературное обозрение
Москва
2023
VIOLAINE GIACOMOTTO CHARRA and SYLVIE NONY
LA TERRE PLATE
GЕNЕALOGIE D’UNE IDЕE FAUSSE
Les Belles Lettres
Paris
2021
УДК 528.2:008
ББК 26.0
Д40
Редактор серии С. Елагин
Научный редактор: Е. Стоянов
Перевод с французского А. Захаревич
Виолен Джакомотто-Шарра, Сильви Нони
Земля плоская: Генеалогия ложной идеи / Виолен Джакомотто-Шарра, Сильви Нони. – М.: Новое литературное обозрение, 2023. – (Серия «Studia religiosa»).
Существует расхожее представление, что распространенная сейчас конспирологическая идея о плоской земле восходит к непросвещенному религиозному Средневековью. Нужно было бы дождаться мореплавателей – Колумба и Магеллана, или же астрономов – Коперника и Галилея, чтобы тьма заблуждения рассеялась и Земля оказалась круглой. Однако, со времен античности и до европейского Возрождения идея о том, что Земля плоская, практически не была распространена на Западе. Виолен Джакомотто-Шарра и Сильви Нони задались целью проследить историю «плоскоземельного» заблуждения и понять, как оно возникло. В первой части книги авторы предлагают обратиться к древним источникам, отцам Церкви и, прежде всего, учебникам и энциклопедиям, написанным и использовавшимся для преподавания в Средние века и в эпоху Возрождения. Вторая часть исследования посвящена изучению самого мифа и его генеалогии с целью пролить свет на причины живучести этого заблуждения вопреки всем доказательствам. Виолен Джакомотто-Шарра – профессор истории науки и литературы эпохи Возрождения в Университете Бордо-Монтень. Сильви Нони – специалист по средневековой арабской физике, научный сотрудник Университета Париж Сите.
ISBN 978-5-4448-2354-3
© Sociеtе d’Еdition Les Belles Lettres, Paris, 2021
© А. Захаревич, перевод с французского, 2023
© Д. Черногаев, дизайн серии, 2023
© OOO «Новое литературное обозрение», 2023
Введение
Казалось бы, об этом знают все… ну, почти: в средние века люди верили, что Земля плоская. Эта мысль сегодня настолько популярна, что сама формулировка стала символом научной отсталости, которую непонятно почему все еще приписывают средневековью и пресловутой ограниченности старого мира, якобы нами преодоленной. Она звучит из уст самых разных журналистов и интеллектуалов, студентов и, что хуже всего, многих преподавателей, которые, по незнанию или оттого, что так удобнее, продолжают распространять теорию, давно признанную всеми специалистами по истории науки и истории мысли выдумкой, предназначенной, вероятно, чтобы утвердить триумф Нового времени. В самом деле, уже не одно десятилетие прошло с тех пор, как исследователи доказали всю маргинальность учений о плоской Земле. Самая известная и наиболее полная книга, посвященная этому мифу, принадлежит историку Дж. Б. Расселу: она называется Inventing the Flat Earth, Colombus and Modern Historians («Изобретение плоской Земли: Колумб и современные историки») и вышла в канун пятисотлетия «открытия» Америки[1 - Все критические и исследовательские работы, на которые мы ссылаемся, и использованные библиографические источники приведены в конце этого издания, в сносках указаны только страницы.]. Не так давно большой коллективный труд подвел черту под обобщением средневековых знаний о Земле: в этой публикации представлено множество документов и прослеживается нескрываемое удивление авторов, вызванное стойкостью этого ничем не подкрепленного мифа[2 - Gautier Dalchе, 2013.]. Массовая аудитория и даже значительная часть эрудированной публики осталась не охвачена этими работами. Нашелся министр образования, который написал так:
Едва ли не все, что знали греки, постепенно было утрачено, в том числе и наиболее символичная идея шарообразной Земли, которая к началу XV века сменилась представлением о плоской Земле (несмотря на то что Эратосфен определил радиус Земли-сферы в 100 году до н. э.)[3 - All?gre, 1997. P. 205.].
Есть и более настораживающие примеры – один известный французский физик, научный руководитель Национального исследовательского центра, написал в колонке газеты «Монд» от 6 октября 2007 года: «Когда Галилей пришел к выводу, что Земля круглая, все как один ополчились против него, полагая ее плоской. Но он смог доказать свои выводы»[4 - Galam. Pas de certitude scientifique sur le climat // Le Monde. 2007. 6 fevrier.]. Выходит, легенда воздействует даже на весьма образованных людей.
Более того, идея средневековой веры в плоскую Землю в устах ее проповедников зачастую свидетельствует об убежденности, что мы живем в развитую, «прогрессивную» эпоху (при этом нам регулярно напоминают, сколь удручающе пресловутое «средневековое мракобесие»), и о презрении к миру, в котором, как думают эти люди, всех, кто верил в шарообразность Земли, сжигали вместе с ведьмами, предавали анафеме лекарей, занимавшихся препарированием, а женщина считалась созданием, лишенным души. Это стало своего рода неоспоримым доводом в пользу того, что и одиночка может быть прав. Еще один недавний пример: в январе 2019 года Марлен Шьяппа[5 - Марлен Шьяппа (р. 1982) – французская журналистка, блогер, политический и государственный деятель. В 2017–2020 гг. занимала пост государственного секретаря по вопросам равенства между женщинами и мужчинами (прим. перев.).] заявила в эфире «Радио Монте-Карло»: «Напомню вам – Галилей в одиночку пытался убедить большинство, что Земля круглая и вертится. Большинство считало ее плоской и неподвижной». Неподвижной – да, плоской – определенно нет.
И это только наиболее очевидные проявления едва ли не всеобщего неведения. Как много тех, кто вполне искренне распространяет этот миф, ставший стереотипом: процитируем, к примеру, статью из газеты «Паризьен» от 6 апреля 2017 года – «Теория плоской Земли снова в силе». Подзаголовок гласит: «Спор, старый как мир и многим казавшийся завершенным, возрождается». Начало предсказуемо: «А Земля действительно круглая? Если вы думаете, что Галилей – и не он один – завершил дискуссию, то ошибаетесь». Заблуждение, в понимании журналиста, касается не роли Галилея. Отметим, однако, оговорку «и не он один»: здесь явно не хватает точных знаний из истории представлений о форме Земли.
Локальные опросы, многие годы проводившиеся среди студентов бакалавриата как направления «литература», так и смешанного цикла гуманитарных и точных наук, а также студентов магистратуры, изучающих историю науки, позволяют оценить степень проникновения этого штампа, который, заметим, постоянно опровергают историки, исследующие развитие науки, и все чаще – многочисленные интернет-сайты, порой весьма богатые материалами. И каждый год от двух третей до трех четвертей студентов различных направлений отвечают «да» на вопрос, сформулированный так: «В средние века землю считали плоской?»[6 - По итогам последнего опроса, проведенного в начале 2018/2019 учебного года, из 25 студентов бакалавриата смешанного направления (гуманитарные и точные науки) 17 ответили «да» (считалось, что Земля плоская), 6 – «нет», 2 – «не знаю», а из 36 будущих бакалавров направления «Современная литература» 24 дали ответ «да», 12 – «нет».] Кто-нибудь всегда уточняет, что Галилея «сожгли на костре» за то, что он сформулировал теорию земной сферичности – ее, как правило, приписывают этому пизанскому ученому или Копернику, а иногда им обоим (хотя разделяет их почти столетие), реже – Христофору Колумбу или Магеллану. Плохо и то, что среди ответивших «нет» и, казалось бы, знающих, что сферичность была признана с давних пор, многие одновременно говорят, что открыл ее Коперник или Галилей, показывая оригинальное неумение ориентироваться в хронологии. Наконец, среди ответивших «нет» почти никто не способен точно сказать, когда была открыта шарообразность Земли, как и назвать имя или произведение, на которое в связи с этим можно сослаться. За пять лет повторяющихся опросов самым точным ответом стал «греки» (один раз студент ответил «Аристофан»: по-видимому – хочется верить, – он имел в виду Аристотеля или Эратосфена).
А ведь представление, будто в средние века Землю считали плоской, не просто исторически ложно – это результат манипулирования историей науки, а главное – сознанием, следствие суженного телеологического взгляда на развитие цивилизаций, обусловленного позитивизмом и видением прогресса, которое стало поддерживаться еще в XVIII, но особенно в XIX веке. Эту идею легко оспорить: достаточно открыть средневековую книгу по астрономии – в цифровую эпоху, да и раньше, в эпоху книгопечатания, они стали широко доступны, так что даже в XIX веке их можно было найти в библиотеке. И все же таково мнение большинства, убеждаться в этом нам приходится чуть ли не ежедневно – вот почему, будучи преподавателями и исследователями в области истории науки, мы задумали это издание. Наша задача – не столько восстановить элементарную научную истину (в общем-то, легко проверяемую), сколько сделать ее известной и прежде всего предложить читателям ряд документов (текстов и иллюстраций), которые позволили бы без труда и быстро понять, какова реальная история представлений о Земле, и проследить историю мифа о плоской Земле. Благодаря этой книге у всех желающих под рукой появятся доказательства, применимые, например, в педагогике: с этой целью мы приводим библиографию источников в современных изданиях и еще одну – с цитируемыми исследованиями и критикой, что даст возможность всем, кто захочет углубиться в существо вопроса, прочесть наиболее обстоятельные научные работы по затронутой теме.
Мы также хотим заняться осмыслением причин долговечности этой легенды в контексте, для которого понятие когнитивного искажения и прослеживание путей распространения фейков особенно актуальны. Почему этот миф оказался столь стойким и продолжает пользоваться успехом? Мы попытаемся найти ответы и привлечь всеобщее внимание к необходимости постоянно сомневаться и ставить под вопрос даже то, что выглядит непреложной истиной. Кроме того, мы выделим некоторые типичные методологические проблемы. В средневековье «все верили, что Земля плоская». Но кто эти «все»? Какую среду следует принимать в расчет, называя достоверной или недостоверной научную теорию? Академическую, просвещенную или необразованную? Изучение истории науки не есть анализ народных верований какой-либо эпохи – даже сегодня находятся те, кто уверен, что Земля плоская: по результатам опроса, проведенного в декабре 2017 года создателями сайта Conspiracy Watch и Французским институтом общественного мнения (IFOP) по инициативе Фонда Жана Жореса, около 10% его участников полагают, что «Земля может быть плоской». Аудитория этого анкетирования, проходившего в рамках проекта по изучению теорий заговора, составила 1252 человека, данные получили широкую огласку, но их корректность порой вызывает сомнения. Так, доля согласных с предложенным тезисом явно ближе к показателю 2%, нежели к 10%. Но в любом случае – можно ли утверждать, что в 2017 году землю «считали» плоской? На что следует опираться, определяя состав «знания»: на то, чему учат в университете, или на индивидуальную убежденность? Вопросы такого типа также послужат канвой для нашей работы.
Мы предлагаем читателю пройти весь путь в два этапа. В первой части будут приведены конкретные источники, некоторые – с иллюстрациями, и это позволит ответить на три вопроса: кто считал Землю плоской и почему? Что было известно в научной среде средневековья, а затем – в эпоху между Колумбом и Галилеем? Какие научные знания распространились за пределами эрудированных кругов? Ученых, школы, религиозные учреждения, научные труды, со времен античной Греции защищавшие идею плоской Земли, можно пересчитать по пальцам одной руки, сказав при этом, что, по крайней мере, после Платона и Аристотеля Земля перестала быть плоской. Какие именно утверждения из области космографии существовали на закате античности или в арабо-мусульманском мире? А какие перекочевали в латинское средневековье? Какую ценность они представляют как ориентир, авторитетный с научной с точки зрения и значимый в глазах образованных людей, – и каков их охват? Мы также рассмотрим, в каком виде картина земной сферичности распространялась на Западе на протяжении всего средневековья и как она развивалась. Мы не предлагаем исчерпывающий исторический обзор теорий формы Земли и тем более – историю астрономии или географии. Наша работа – не исследовательская (в этом направлении есть другие весьма содержательные труды): нам бы скорее хотелось ответить на поставленные выше вопросы и опровергнуть некоторые штампы («греческие теории были забыты», «над знанием довлело библейское ви?дение») показательными примерами теорий, уровней знания (знание академическое или более широкое) и способов его распространения. То есть вопреки всему, что нет-нет да можно прочесть, мы собираемся показать, что наследие Греции не было утрачено, астрономия продолжила формироваться на греческих основах, дополненная вкладом арабской мысли и наблюдениями европейцев, что учение о сферичности было официальной доктриной, преподававшейся в университетах, что оно не осуждалось Церковью и, наконец, что соответствующие понятия выходили за пределы университетских стен и ими пользовались, например, мореплаватели.
Во второй части мы отслеживаем авторов мифа – в целом достаточно молодого, – который приписывает веру в плоскую Землю средневековью. Мы пытаемся выяснить, какими соображениями они могли руководствоваться и каких идеологических рамок придерживались. В качестве ответа мы вновь представим источники, которые не рассматривают ни Рассел, ни Патрик Готье-Дальше, и проиллюстрируем свой рассказ фрагментами из текстов. Попутно возникает еще один вопрос: почему мы так дорожим этим мифом? Отвечая на него, мы попытаемся снабдить читателей, преподавателей, популяризаторов средствами, позволяющими под более широким углом рассмотреть расхожие заблуждения дня сегодняшнего, когда все ощутимее заявляют о себе такие спорные понятия, как «постправда», «альтернативная правда» или «альтернативные факты».
В начале этой книги мы считаем необходимым отметить следующее: авторы появившегося около десяти лет назад коллективного труда «Галилей в застенке и другие мифы о науке и религии» (Galileo Goes to Jail and Other Myths about Science and Religion) рассмотрели ряд мифов, отражающих «конфликт науки и религии», каким Джон Уильям Дрейпер и Эндрю Диксон Уайт в свое время представили его в США (см. часть II, гл. 3). Многие мифы выбраны справедливо, некоторые – с натяжкой, а их трактовка отличается тенденциозностью: появление этой публикации, выпущенной издательством Гарвардского университета при поддержке американского Фонда Джона Темплтона, по всей видимости, преследует иную цель, нежели восстановление научной истины. По мнению Гийома Лекуантра[7 - Lecointre, 2012.], этот фонд пытается «размыть правомерные эпистемологические границы между религией и наукой» и продвигает идею их примирения, что совершенно не соответствует цели предлагаемой работы. Мы не занимаемся изучением, безусловно, крайне сложных отношений религии в целом или отдельных ее ветвей и науки, никого и ничто не пытаемся «реабилитировать». Но среди мифов, связанных с представлением о плоской Земле, есть и такой, который говорит о сопротивлении церкви: наше намерение интерпретировать его в научном ключе не имеет ничего общего с прозелитизмом. Для нас очевидно, что были периоды, когда религия препятствовала научной деятельности, которая в другие времена находила, в свою очередь, способы развиваться в ее тени: эта проблематика заслуживает отдельного изучения и не является предметом нашей книги. Очевидно также, что религиозность ученого, как и его атеизм, не является залогом научной ценности его исследований. Мы попробуем показать, что не следует доверять идеологическим конструкциям, задействованным при пересмотре истории науки.
ЧАСТЬ I
Как создавалось и распространялось учение о сфере
Глава I
Становление античных теорий
Исследуя античные теории, историк располагает только текстовыми или иконографическими источниками, причем лишь теми, которые сохранились. За отсутствием института изучения общественного мнения, который мог бы путешествовать сквозь столетия, мы не знаем, что думал крестьянин II века до н. э. или булочник V века от Рождества Христова. Из интересующих нас эпох нам дано в основном лишь то, что создано узкой категорией лиц, часто наделенных привилегиями и непременно образованных. То обстоятельство, что рукописи копировали и передавали друг другу, что они избежали забвения, не пострадали в войнах и природных катаклизмах, нередко говорит о важности, которую они представляли для теоретической школы, последователей какого-либо ученого или сохранивших их учреждений, но точно так же дело может быть в чистой случайности. Корпус текстов, дошедших до наших дней, не гарантирует полноту, но все же, несмотря ни на что, составляет надежную основу для определения того, что знали и во что верили в просвещенной среде и институциях, ведающих науками.
I. Греки и теория сферичности
Философы о сфере
Прежде чем обратиться к авторам, защищавшим идею плоской или несферической Земли, несомненно, будет полезно определить поворотный момент, когда – с теми или иными особенностями – закрепилось представление о земном шаре. Космографические знания, наполняющие наше средневековье, в основном начали складываться в Средиземноморье и греческом мире. Происходя от «матери всех наук» философии и от астрономии, они с давних пор оставались подспорьем для путешественников, а впоследствии способствовали рождению новой науки – географии.
Два великих мыслителя античности, Платон (428–348 до н. э.) и Аристотель (384–322 до н. э.), уже представляли Землю в виде шара. Платон в «Тимее» объясняет, что мир сферичен и наполняется жизнью благодаря круговому равномерному движению вокруг центра, то есть Земли:
Итак, он [демиург] <…> округлил космос до состояния сферы, поверхность которой повсюду равно отстоит от центра, то есть сообщил Вселенной очертания, из всех очертаний наиболее совершенные[8 - Платон. Тимей. 33a (здесь и далее – пер. С. С. Аверинцева).].
Земле, в свою очередь, определено «вращаться вокруг оси, проходящей через Вселенную»[9 - Там же. 40b.], и вокруг этой оси вращается небо. В «Федоне» философ уточняет: чтобы оставаться подвешенной «посреди неба», Земля «не нуждается ни в воздухе, ни в иной какой-либо подобной силе»[10 - Платон. Федон. 108e–109a (здесь и далее – пер. С. П. Маркиша).]. Объяснение этого явления, разумеется, существовало и до Платона, поскольку, если верить Аристотелю, оно описано уже у Анаксимандра (ок. 610 – ок. 546 до н. э.), который утверждал, что «Земля покоится вследствие „равновесия“»[11 - Аристотель. О небе. 295b10 (здесь и далее – пер. А. В. Лебедева).], обусловленного неподвижностью, обретаемой всякой вещью, когда она в центре, ведь у нее не остается причин двигаться в том или ином направлении. Проще говоря, всем известно, что, когда предмет падает на землю, он там и остается.
В представлении Аристотеля мир сферичен, а точнее, состоит из сфер, последовательно заключающих в себе друг друга. В центре – так называемый подлунный мир (расположенный внутри орбиты Луны), образованный четырьмя стихиями, – их естественную среду формируют четыре концентрические сферы, очередность которых, за неимением тогда еще понятия силы тяготения, соотносится с их «тяжестью» (gravitas): земля, вода, воздух, огонь – от центра к периферии. Снаружи все это окружает надлунный мир, он образован пятым элементом и разделен на небесные сферы, каждая из которых несет известные на тот момент светила (в порядке, заданном видимостью с Земли: Луна, Солнце, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн); восьмая сфера держит неподвижные звезды.
Аргументы в пользу сферичности Земли приведены в трактате «О небе»[12 - Обо всем, что касается изучения формы и размеров Земли, см.: Аристотель. О небе. 297a210–298a20.] и по большей части связаны с двумя аристотелевскими концепциями естественного места и движения: все составляющие земной стихии, наиболее тяжеловесной, неизбежно устремлены к центру Земли, который есть центр мира и место, где любая «тяжесть» становится неподвижной. Коль скоро частям «свойственно отовсюду двигаться к центру», значит, Земля обязательно имеет форму сферы. Аристотель доказывает это, рассуждая так:
Что касается формы Земли, то она по необходимости должна быть шарообразной, ибо каждая из ее частей имеет вес до [тех пор, пока не достигнет] центра, и так как меньшая [часть] теснима большей, то они не могут образовать волнистую поверхность, но подвергаются взаимному давлению и уступают одна другой до тех пор, пока не будет достигнут центр[13 - Там же. 297a9–13.].
Затем он приводит наглядный пример, начав с такого довода, как лунное затмение, известное на протяжении весьма долгого времени:
Кроме того, [шарообразность Земли] доказывается чувственным опытом. Во-первых, не будь это так, затмения Луны не являли бы собой сегментов такой формы. Факт тот, что в месячных фазах терминатор принимает всевозможные формы (он бывает и прямым, и выпуклым с обеих сторон, и вогнутым), а в затмениях терминирующая линия всегда дугообразна. Следовательно, раз Луна затмевается потому, что ее заслоняет Земля, то причина [такой] формы – округлость Земли, и Земля шарообразна[14 - Там же. 297b25–30.].
Форма тени, которую отбрасывает наша планета во время лунных затмений, визуально подтверждает ее сферичность: когда Земля оказывается между Солнцем и Луной и три светила выстраиваются в ряд, можно наблюдать, как по поверхности Луны движется земная тень, край которой обрисовывает круг. Аристотель также отмечает: «Стоит нам немного переместиться к югу или к северу [к Большой Медведице], как горизонт явственно становится другим: картина звездного неба над головой значительно меняется»[15 - Там же. 297b30–298a1.].
Аристотель – философ, прежде всего стремящийся показать цельность своей системы, и, хотя он не пользуется экспериментальными доказательствами в сегодняшнем понимании, ему все же удается убедительно сформулировать представление о сферичности Земли, опираясь на здравый смысл и наблюдения. Далее он утверждает, что «математики, которые берутся вычислять величину [земной] окружности, говорят, что она составляет около четырехсот тысяч [стадиев]»[16 - Там же. 298a15–20.]. Чему равен греческий стадий – вопрос спорный, но эти четыреста тысяч, по-видимому, раза в два превосходят реальную окружность. Аристотель же приводит это число, желая показать, что древние преувеличивали значимость Земли по сравнению с остальным миром и считали «великой частью всего». Его вывод таков: «Земля круглой формы, […] и […] она небольшой шар»[17 - Там же. 298a5–10.].
Тем самым он спорит с Платоном, который, по собственному признанию, убежден, что «Земля очень велика», оговариваясь, что имеет в виду территорию, населенную людьми (ойкумену), и что мы «занимаем лишь малую ее частицу […], теснимся вокруг нашего моря, словно муравьи или лягушки вокруг болота». Но Платон не считает, что периметр Средиземного моря, то самое «болото», – это единственная обитаемая часть Земли: не случайно далее он уточняет, что «многие другие народы живут во многих иных местах, сходных с нашими»[18 - Платон. Федон. 109b.].
То, что часть суши выступает из воды, казалось бы, противоречит теории концентрических сфер-стихий, но Аристотель объясняет это в своем трактате «О возникновении и уничтожении», обращая внимание, что «каждое простое тело находится прежде всего и больше всего в свойственном ему месте»[19 - Аристотель. О возникновении и уничтожении. 334b34 (здесь и далее – пер. Т. А. Миллер).]. Осязаемая почва (не являющаяся в чистом виде стихией) сочетается с водой, ведь без влаги, которая «ее связывает», она бы распалась. Следовательно, «большей своей частью» она находится под сферой воды, из которой выступает лишь сухая часть[20 - Там же. 335a1.]. Александр Афродисийский, великий толкователь Аристотеля, живший в конце II – начале III века н. э., чьи высказывания доносит до нас Симпликий в собственном комментарии к трактату «О небе», пояснил этот момент аристотелевских рассуждений, ссылаясь на неоднородность Земли и неизбежное несовпадение ее «центра тяжести» (гравитационного центра) и центра «параметрического» (или геометрического)[21 - Duhem, 1913. T. IX. Chap. 16.]. Это объясняется также самим существованием жизни: биологический порядок вещей таков, что стихия не знает состояния покоя в своем естественном положении. Наложение стихийных сфер друг на друга – чисто теоретическое: во всем, что живо, происходит конглобация земли, воды и отчасти воздуха. Изучение взаимовлияния стихий – предмет трактата «Метеорологика», в котором Аристотель рассматривает неодушевленную осязаемую материю и ее изменения внутри лунной орбиты.
Сфера как предмет астрономов и математиков
Помимо натурфилософов, форму Земли рассматривали и другие ученые – астрономы и одновременно математики[22 - Отметим, что античная наука вообще была довольно синкретична, универсализм интересов являлся для ученого скорее нормой, чем исключением, и современные классификации по специальностям здесь едва ли уместны (прим. ред.).], чьи измерения приводит Аристотель. Они занимались астрономией, иногда астрологией (вопреки другому популярному представлению, не будем путать астрономов и астрологов), геометрией, порой даже теорией музыки и географией. В иерархии дисциплин, сформулированной Аристотелем и просуществовавшей около двадцати веков, математике отводится изучение предметов, которые можно мысленно отделить от физических тел – как «нечетное и четное, прямое и кривое»[23 - Аристотель. Физика. 194a (здесь и далее – пер. В. П. Карпова).], философия же – наука о формах бытия и сущности. Что касается неба, математическая астрономия изучает небесные положения и движение, в то время как философия прежде всего отвечает на вопросы, что такое небеса и мир и в чем причины их движения.
Как следует из комментариев более поздних авторов, Эратосфен (276–194 до н. э.) был никудышным философом, но стал математиком (и директором Александрийской библиотеки). Разделяя убежденность большинства ученых того времени в сферичности Земли, он оказался изобретателем весьма хитроумного способа определения земного радиуса, о котором мы еще подробно поговорим. Однако он не был первым. Сохранились упоминания о методе Евдокса Книдского в IV веке до н. э. (Аристотель, несомненно, приводит результат именно этих вычислений), ученика Аристотеля Дикеарха из Мессены (ок. 365 до н. э. – после 300 н. э.) и Архимеда, еще одного знаменитого математика, с которым Эратосфену довелось вместе работать после их знакомства в Александрии.
Трактат Эратосфена «Об измерении Земли» до нас не дошел, но мы можем восстановить его содержание благодаря многим, кто цитирует или комментирует это сочинение. В приложении мы приводим версию, изложенную Клеомедом, автором учебного пособия по космологии (I век н. э.). Принцип следующий: измерив в день летнего солнцестояния длину тени жезла, вертикально воткнутого в землю в Александрии, можно вычислить разницу между широтой, на которой расположен этот город, и широтой Асуана (прежнее название – Сиена), расположенного приблизительно на том же меридиане. Асуан находится на краю межтропической зоны, где Солнце по крайней мере один раз в год проходит через зенит, как раз в день летнего солнцестояния. Именно тогда жезл, воткнутый в этом месте, практически не отбрасывает тени, а отражение Солнца можно увидеть в колодце на близлежащем острове Элефантина, чего не бывает в Александрии. Эратосфен исходит из законов геометрии и опирается на две связанные гипотезы. Первая состоит в том, что Солнце настолько удалено от Земли, что доходящие до нас лучи едва ли не параллельны. Согласно второй, разницу в длине теней можно объяснить исключительно изогнутостью земной поверхности.
В последующие века полученный Эратосфеном результат повторяется у многих авторов. Он свидетельствует о том, что отрезок меридиана между Сиеной и Александрией составляет 1/50 круга. Землемеры царя Птолемея II более или менее точно определили расстояние между двумя городами: 5000 стадиев. Эратосфен приравнивает окружность земли к 250?000 стадиев и «округляет» это значение до 252?000, чтобы оно было кратно 60, поскольку круг у него разделен на 60 частей, а не на 360 градусов, как это сделали позже[24 - См.: Roller, 2010.]. Учитывая значение, присвоенное греческому стадию, – мы поговорим о нем в приложении, – математик получает результат, относительно близкий к реальному показателю (40?000 километров) и в любом случае точно соответствующий порядку величины. Интересно сравнить такой способ с расчетами Анаксагора (V век до н. э.), который исходил из совсем иной космографической модели, представляя, будто Земля плоская и расположена гораздо ближе к Солнцу – так что его лучи не могли бы быть параллельными или расходящимися. Проведя те же наблюдения за тенями и аналогичные расчеты, он получает расстояние от Солнца до Земли, равное… 40?000 стадиев.
Измерения Эратосфена обрели широкую известность и обсуждались в последующие века. Их повторил уроженец Сирии Посидоний (ум. 57 до н. э.), вычисливший разницу широт между Родосом и Александрией, сравнив высоту звезды Канопус на небе в этих двух местах, удаленных друг от друга, как он полагал, на 5000 стадиев. Так, по словам Клеомеда, он определил, что «величина земного круга [равна] двумстам сорока тысячам стадиев» – меньше, чем у Эратосфена[25 - Клеомед. Учение о круговращении небесных тел. I, 10 (здесь и далее – пер. А. И. Щетникова).]. Эти расчеты комментировал также Гиппарх (II век до н. э.), признавший, что они верны, Страбон (I век до н. э. – I век н. э.), который их принимает, но одновременно критикует географические измерения своего предшественника[26 - См.: Dicks D. R. The Geographical Fragments of Hipparchus. London: Athlon Press, 1960 P. 1–46.], и Птолемей (II век н. э.). Дошли они и до поздней античности и средневековья в трудах Теона Смирнского (II век н. э.), Макробия и Марциана Капеллы (оба – IV–V века). Наконец, мы рассмотрим и другие способы, придуманные уже в арабском мире, – в царствие халифа аль-Мамуна (IX век).
Все эти авторы сходятся во мнении, что Земля шарообразна. Перечень, который мы только что привели, отнюдь не полон. Мы ограничились теми авторами, чьи труды были популярны в латинском средневековом мире и составили научный корпус, служивший просвещенным читателям вплоть до эпохи Возрождения. Мы увидим, что содержащиеся в них различные результаты порождали жаркие споры еще накануне экспедиции Христофора Колумба, – но не вопрос о сферичности.
Сфера глазами мореплавателей
Наряду с признанными учеными, путешественники – иногда отличавшиеся необычайным кругозором – также донесли до нас свое видение Земли, хотя и нечасто оставляли письменные свидетельства. Об открытиях Пифея, мореплавателя из Массалии, жившего в IV веке до н. э., сообщает Дикеарх из Мессены, чьи рассказы приведены у Страбона[27 - Страбон. География. II, 4.] и Плиния Старшего; дошли до нас и фрагменты трактата самого Пифея «Об океане». По всей видимости, Пифею не довелось выйти за Геркулесовы столбы и продвинуться на юг, как его соотечественнику Эвтимену, проследовавшему в V веке вдоль африканского берега – судя по всему, в поисках истоков Нила. Пифей пишет, что исследование берегов, в свою очередь, привело его из Кадиса (на юго-западе Иберийского полуострова) в Танаис, то есть в устье Дона у Азовского моря. Несколько раз он прерывал плавание и двигался по суше. В этом странствии, проходившем около 320 года до н. э., ему удалось обогнуть Британские острова, добраться до Туле, нынешней Исландии[28 - Отметим, что вопрос об идентификации Туле остается спорным и общепризнанной версии нет до сих пор (прим. ред.).], и достичь, как он утверждал, 63?го градуса северной широты. Он стал одним из первых жителей Средиземноморья, наблюдавшим полярные белые ночи. Путешествие Пифея происходило в период расширения империи Александра Македонского, а географические сведения, которые он сообщил, упоминаются более поздними авторами, пытавшимися измерить обитаемую часть Земли и точно определить, где находятся те или иные достопримечательности, – в том числе Эратосфеном, Гиппархом и Посидонием. Измерения широт, которые Пифей произвел с помощью гномона, добравшись почти до полярного круга, трактуются в рамках аристотелевской модели сферической Земли. Не будучи ученым в традиционном понимании, Пифей обладал значительной астрономической культурой и, кстати сказать, обнаружил, что мировая ось проходит не через «полярную» звезду, а сквозь зону, в которой звезд нет[29 - См. подробное исследование в: Roller, 2006.].
Многочисленные источники, касающиеся Платона, Аристотеля и Эратосфена, и отдельные сочинения о Пифее позволяют понять, как позиционировалось утверждение о сферичности Земли в средиземноморском мире в V–IV веках до н. э. Сложнее выяснить, как аргументировали эту точку зрения философы и астрономы более раннего времени. Диоген Лаэртский в жизнеописании Пифагора сообщает, что этот математик, живший в VI веке до н. э., еще тогда описывал космос (считается, что именно он придумал это слово), как и Землю, в виде сфер. Он же утверждает, что философ V века до н. э. Парменид также представлял Землю шаром, что подтверждают и другие авторы[30 - Martin, 1879. P. 311.]. Так что можно с полным на то основанием утверждать, что идее сферичности уже две с половиной тысячи лет. Что касается первых известных измерений радиуса сферы, то их произвели в IV–III веках до н. э. Постулат о сферичности стал, по сути, плодом философской концепции, описывающей космос, его гармонию, иерархию составляющих его стихий и понятие местоположения – ведь Земля и ее центр представляют собой точку равновесия, а значит, неподвижности. Между тем довольно простые наблюдения – например, за затмениями Луны или меняющейся высотой звезд в зависимости от широты – подтвердили эту модель. И в этом существенная разница с другим астрономическим вопросом, который часто путают с проблемой формы Земли: это вопрос о движении, которое простым наблюдением не проследить. Читатель сам может заметить, что не ощущает, как движется наша планета, а если поднять голову, наблюдая за астрономическими явлениями, опыт окажется обманчивым и приведет к выводу, что это Солнце вращается вокруг нас.
II. Другие формы Земли
О представлениях мыслителей-досократиков не было известно в раннем средневековье, ведь о них рассказывалось в критических сочинениях философов, в частности Аристотеля, труды которого стали переводить только в XII веке. Другие источники, позволяющие об этом узнать, неубедительны, а содержащиеся в них свидетельства противоречивы (Диоген Лаэртский, Стобей). В трактате Аристотеля «О небе» есть некоторые указания – когда автор высмеивает сторонников идеи плоской Земли, таких как Ксенофан (VI век до н. э.), полагавший, что она «бесконечна»[31 - Аристотель. О небе. 294a22.] и даже «уходит своими конями в бесконечность», или Фалес, утверждавший, что «[Земля] лежит на воде»[32 - Там же. 94a28.], тогда как сам Стагирит считал, что вода легче земли и не может быть внизу. К числу приверженцев представления о Земле-диске Аристотель также относит Анаксимена (VI век до н. э.), Анаксагора (V век до н. э.) и Демокрита (V–IV века до н. э.). По его мнению, их объединяет то, что они считают плоскую форму «причиной неподвижности Земли»[33 - Там же. 294b15.], тогда как для самого Аристотеля предполагаемая неподвижность, напротив, служит аргументом в пользу сферичности.
Исследования, в которых рассматриваются сведения, почерпнутые из греческой литературы более позднего времени, позволяют подтвердить, что Анаксимен и Анаксагор приписывали Земле форму диска. Концепция Демокрита, по всей видимости, немного иная; у некоторых авторов упоминается форма бубна, либо миски – то есть вогнутого диска, центр которого расположен ниже краев, что дает возможность объяснить несовпадение длины теней при разном местоположении[34 - Martin, 1879. P. 245.]. Более древние построения воссоздать еще труднее. Например, один из фрагментов «Илиады» иногда трактуют как доказательство, что Гомер видел Землю плоской и кругообразной, – вспомним описание щита Ахилла, выкованного Гефестом. Щит изображает не только землю, но и «небо, и море, / Солнце, в пути неистомное, полный серебряный месяц, / Все прекрасные звезды, какими венчается небо»[35 - Гомер. Илиада. XVIII, 183–185 (пер. Н. И. Гнедича).] – так говорится в поэме. Нельзя не учитывать статус этих поэтических и символических картин: это отнюдь не сочинения по космологии или астрономии. Между тем другие фрагменты подтверждают, что Гомер, вероятно, считал Землю плоской и окруженной океаном, на краю которого соединяются небо (верхняя полусфера), Земля и Тартар (нижняя полусфера). Но в средневековье и на заре эпохи Возрождения никто не воспринимал Гомера как астронома, чьи теории можно преподавать другим или принимать как научную модель.
III. Установление концепции сферичности
Аристотелево-птолемеева модель
Философы и астрономы поздней античности позаботились об известности аристотелевской модели и вычислений Эратосфена. В то же время саму модель нельзя назвать результатом научной работы в нашем сегодняшнем понимании. Для пифагорейцев, которым мы, безусловно, обязаны ее идеей, превыше всего была гармония сфер. Для натурфилософов она отражала глобальную концепцию космоса и его центра. Клеомед, не столько выдвигавший новые тезисы, сколько скомпилировавший уже существовавшие, сообщает в своем труде «Учение о круговращении небесных сфер», написанном в самом начале новой эры[36 - Датировка труда Клеомеда остается под вопросом. Ясно, что жил он после Посидония (II–I века до н. э.), которого цитирует.], что видимость обманчива и у логического рассуждения есть преимущества:
Похоже, что и само зрение внушает нам, что космос – это сфера. Однако оно не должно служить критерием для его фигуры, поскольку нельзя сказать, что все вещи обычно являются нам в своем истинном виде. Поэтому, придерживаясь очевидной логики, следует исходить из того, что наиболее понятно и очевидно, и двигаться к тому, что обнаруживается не сразу[37 - Клеомед. Учение о круговращении небесных тел. I, 8. Частично использован перевод А. И. Щетникова.].
Только после того, как Клеомеду удается объяснить, почему Земля не может быть ничем иным, кроме сферы, он подкрепляет это доводами опыта. Первый состоит в том, что не все народы видят одни и те же звезды, как и неодинакова высота над полюсом (высота Полярной звезды). Второй – наблюдение, сделанное моряками: когда мы приближаемся к суше, «сначала становятся видны горные вершины, а остального еще не видно из?за выпуклости вод». Чтобы с морского судна смотреть вдаль, нужно подняться на мачту, «а когда корабль уходит от берега, сначала скрывается его корпус, а мачты все еще остаются видны»[38 - Там же.]. Эти доводы говорят о точности вышеупомянутого философского механизма: подобные взгляды были широко распространены, что подтверждает их появление в труде, который в первые века новой эры служил учебным пособием, как отмечает Ришар Гуле в комментарии к французскому переводу этого текста.
В последующие пять веков после Эратосфена – с III века до н. э. по II век н. э. – этот просветительский корпус использовался философами и астрономами, олицетворявшими греческий мир. Дикеарх из Мессены, Гиппарх, Посидоний, Страбон, Клеомед из века в век будут критиковать измерения своих предшественников, прибегая к более или менее строгим математическим доказательствам и в различных подробностях описывая наблюдения за затмениями светил и искривлениями моря. Все они разделяют общую концепцию сферичности Земли и мира.
Роль географии: карты ойкумены
В формировании концепции Земли участвовала и другая наука – география. Самая древняя из дошедших до нас греческих карт была создана Анаксимандром Милетским в VI веке до н. э. и показывает всю совокупность обитаемых территорий, сосредоточенных вокруг центра, – Дельф. Земля здесь изображена в виде плоского диска. В IV веке Евдокс Книдский, убежденный в шарообразности Земли, вывел способы установления координат различных мест по долготе и широте. Его последователь Дикеарх, согласившись с ученым, что земная окружность составляет 400?000 стадиев, устанавливает длину и ширину обитаемого пространства, в центре которого на этот раз помещает Родос. Дикеарх известен также тем, что придумал геометрический способ определения высоты гор, стремясь привнести в него принцип относительности: возможно, таким образом он хотел переубедить тех, кто твердо верил, будто ночью Солнце исчезает за горами, окружающими плоский земной диск[39 - Keyser, 2001. P. 354 et 361. В качестве источников Кейзер использует тексты Плиния, Теона Смирнского, Страбона и Марциана Капеллы.]. Это может означать, что идея плоской Земли в конце IV – в начале III века до н. э. еще поддерживалась.
Помимо сочинения «Об измерении Земли» Эратосфен – автор трехтомного труда по географии, утраченного в первые века новой эры, хотя Страбон, носитель греческой культуры и подданный Римской империи, сохранил для нас его основные фрагменты (около сотни). До него в античные времена сочинение Эратосфена использовали Гиппарх и Полибий. Страбон критикует Эратосфена, отмечая, что тот поставил под сомнение «научную» ценность поэмы Гомера, которую цитирует – будто бы «цель всякого поэта – доставлять наслаждение, а не поучать», так что географические сведения у него сродни «старушечьим сказкам»[40 - Страбон. География. I, 2, 3 (пер. Г. А. Стратановского).]. Страбону представляется похвальным, что александрийский ученый «советует ввести в географию положения математики и физики» и «справедливо» признает шарообразность Земли[41 - Там же. I, 4, 1 (пер. Ф. Г. Мищенко).], но он считает доказательство сферичности слишком длинным – уводящим от темы. Он не согласен с утверждением своего предшественника, будто «можно было бы проплыть с Иберийского полуострова в Индию», следуя по афинской параллели. С чем именно спорит Страбон – неясно, но, похоже, речь идет о возможности существования еще одного обитаемого мира в умеренной зоне[42 - Там же. I, 4, 6 (здесь и далее – пер. Г. А. Стратановского).]. Достается Эратосфену и за излишнее доверие к сведениям Пифея о Туле, ведь мореплаватель из Массалии[43 - Массалия – древнегреческий полис, располагавшийся на месте нынешнего Марселя.] «был отъявленным лгуном», а «видевшие Бретаннию и Иерну» (нынешние Великобританию и Ирландию) «не упоминают о Туле»[44 - Там же. I, 4, 3.] (предположительно, нынешней Исландии).
Для лучшего понимания карт Эратосфена стоит отметить, что он сравнивал форму обитаемой территории с хламидой (греческим плащом в форме трапеции со скругленными углами) или с половиной артишока. Трапеция разделена параллелью, которая предположительно является общей для Таврских гор[45 - Под Тавром (в другой традиции – Кавказом) античные географы понимали горный хребет, идущий в широтном направлении через всю Азию – от Тавра в современном понимании до Гиндукуша и Памира (прим. ред.).] и Гибралтара, и меридианом, проходящим через Александрию; обе линии пересекаются на острове Родос. С юга вся эта территория ограничена жаркой зоной, которая считается необитаемой, с севера – зоной мерзлоты, и ее протяженность по долготе гораздо больше, чем по широте, – отсюда происхождение слова «долгота». Впоследствии карты мира, созданные Эратосфеном, воспроизвели с учетом данных о широте и ориентировочной долготе известных мест – мир этот сосредоточен в умеренной зоне и вытянут приблизительно на 80?000 стадиев по долготе. Так удалось продемонстрировать, что термин «хламида» относится вовсе не к форме ойкумены[46 - Zimmermann, 2002.], а ко всей карте[47 - Карта Эратосфена, воссозданная в XIX веке Эдвардом Банбери (1811–1895) и опубликованная в издании: Bunbury, Edward H. A History of Ancient Geography among the Greeks and Romans from the Earliest Ages till the Fall of the Roman Empire. London: John Murray, 1883. P. 667 (Source Wikicommons).] вместе с изображением, чтобы та накладывалась на трехмерную модель земной сферы и закрывала часть северного полушария (треть), ограниченную с севера полярным кругом, а с юга – экватором.
В монументальном труде «География», составившем семнадцать книг, Страбон собрал и подверг критике все географические наблюдения своих предшественников. Тем самым он помог нам расширить знания о представлениях греческих ученых более ранних времен, рукописи которых до нас не дошли. Однако сам труд Страбона редко цитируется астрономами и географами последующих веков и даже не упоминается наиболее известным из них – Птолемеем. Обращения к нему встречаются в V веке в Восточной Римской империи – именно там и как раз тогда с рукописи была сделана копия, после чего ее расшили и вновь использовали для иных целей. Полностью она была воссоздана лишь в XIX–XX веках.
Спустя столетие после смерти Страбона появился труд с интересной для нашего исследования историей – его составителем стал Дионисий Периегет из Александрии (творил при императоре Адриане, 117–138 н. э.). «Описание ойкумены» – это поэма из 1187 стихов, объединяющая знания тех времен, в том числе о системах Посидония, Эратосфена, о картографах эллинистической эпохи, с цитатами из более древних текстов (Гомера, Геродота). Как отмечает Марсель Детьен в предисловии к французскому переводу, поэма пользовалась большим успехом и ходила по всему греко-романскому миру. Будучи переведенной на латынь сначала в IV, а затем в VI веке, она пригодилась в мире византийском и даже была напечатана после 1470 года. До XVI или XVII века это произведение изучалось в Оксфорде, хотя тогда «к земному острову в форме пращи, окруженному морем, оставленным Дионисием»[48 - Detienne M. Prеface // La Description de la terre habitеe de Denys d’Alexandrie ou la le?on de gеographie / Trad. Ch. Jacob. Paris: Albin Michel, 1990. P. 14.] пришлось добавить Америку. В первых же стихах Дионисий действительно упоминает форму ойкумены, которую считает единым островом:
Начиная воспевать сушу и широкое море, реки и города, и бесчисленные народы, я [прежде всего] упомяну глубокотекущий Океан, [которым] обрамлена вся земля наподобие огромного острова; [земля] в целом – не совсем круглая, а вытянутая подобно праще в двух направлениях по ходу солнца[49 - Дионисий Периэгет. Описание ойкумены. 1–7 (здесь и далее – пер. Е. В. Илюшечкиной).].
Ил. 1. Карта Эратосфена
Представление ойкумены в виде удлиненной фигуры, «заостренной», то есть вытянутой по оси восток–запад, и окруженной океаном, который ее опоясывает, характерно для многих античных изображений и сохранится вплоть до средневековья. Для просвещенной публики того времени это не вся Земля, а лишь обитаемая ее часть.
Математику и астроному из Александрии Клавдию Птолемею (II век н. э.) принадлежит, в частности, авторство «Географического руководства», ставшего одним из самых читаемых произведений в конце средневековья, когда его перевели на латынь с имевшихся арабских переводов (греческие рукописи были утеряны – за исключением одной, с которой около 1300 года в Византии сделали копию). Птолемей считал, что обитаемый мир занимает около четверти земного шара, то есть половину Северного полушария (180 градусов долготы), и это больше, чем у Эратосфена (140 градусов). Он пользуется описаниями так называемых «периплов», то есть странствий по суше или водными путями вокруг Средиземного моря с заходом в Понт Эвксинский (Черное море) или Красное море[50 - Aujac, 1993. P. 308–309. Добавим, что в античные времена Красным морем называли известную тогда часть Индийского океана (как минимум до Индии, но не исключено, что до Индокитая и Малайзии), включая, конечно, Красное море в современном понимании (прим. ред.).]. Расстояния чаще всего измеряются в днях пешего или морского пути. Если широта с относительной легкостью определяется с помощью секстанта, то вычисление долготы, как мы уже убедились, представляло для исследователей того времени значительную сложность, ведь для этого нужна возможность сравнить показания местных часов с контрольными. Поэтому Птолемей, как и Страбон, отдает предпочтение данным Гиппарха, полагая, что они заслуживают доверия, хоть и немногочисленны. Гиппарх действительно практиковал астрономические наблюдения, в которых сравнивалось время затмения в двух контрольных точках, расположенных на разных меридианах, но на одной параллели. В самом начале своего «Руководства» Птолемей пишет:
Не хватало […] также описаний лунных затмений, наблюдавшихся в одно и то же время в различных местах, как, например, затмение, которое в пятом часу видели в Арбелах, а во втором – в Карфагене, а ведь только таким способом определяется расстояние с востока на запад до рассматриваемых мест, выраженное в равноденственных часах[51 - Птолемей. Географическое руководство. I, 4, 2.].
Таким образом, разница между Арбелами (сегодня Эрбиль в Иракском Курдистане) и Карфагеном была равна трем экваториальным часам, что может означать разницу в показателях долготы, составляющую 3 ? 15 = 45, поскольку часовой пояс соответствует 360/24 = 15 градусам. Оба города находятся на одной параллели, но на самом деле между ними 34 градуса долготы, что говорит об ограниченности диапазона этих данных и их передачи, – об этом пишет Жермен Ожак[52 - Aujac, 1993. P. 316, note 20.].
Птолемей использовал также данные астронома и географа Марина Тирского. По мнению Птолемея, Марин «последним из нынешних авторов» подверг критическому осмыслению источники информации, о чем свидетельствуют «выходившие одно за другим многочисленные издания „Исправленной географической карты“»[53 - Птолемей. Географическое руководство. I, 6, 1.]. Как бы то ни было, Марин все же учел и приукрашенные описания путешествий, оценив в результате протяженность обитаемого мира с востока на запад в 225 градусов по долготе, а Птолемей настаивал на значении 180 градусов.
За семь веков, которые мы только что стремительно миновали, выстроилась принятая многими концепция обитаемого мира: это большой остров, который часто изображают в форме хламиды, он занимает значительную часть Северного полушария и окружен Океаном. Земной шар разделен на части воображаемыми окружностями – параллелями и меридианами, свойства и история появления которых меняются от автора к автору. Они позволяют ориентироваться на поверхности сферы и наблюдать за астрономическими явлениями, объясняя их в рамках этой модели. С точки зрения философии космология Аристотеля была частью концепции мироздания, принадлежавшей греческим ученым, при этом с первых же веков новой эры до середины латинского средневековья широкое распространение получили идеи Платона. Различные натурфилософские трактаты Аристотеля дошли между тем до арабского средневековья и, будучи переведенными, стали предметом комментариев, в свою очередь породивших новую богатую философскую и научную литературу. В латинском мире весь аристотелевский и арабский корпус, как и птолемеева астрономия, стали доступны только благодаря волне переводов с арабского на латынь в XII–XIII веках. Теперь нам предстоит более подробно познакомиться с тем, какие знания существовали в период поздней античности и раннего средневековья.
Глава II
