скачать книгу бесплатно
Ей нужны ее друзья. Ей нужны ответы.
Ника мимоходом глянула в сторону заправки.
– Кстати, эта заправка заброшена. Уже в течение семи лет, – сообщил Бастиан.
Ника прищурилась. Сейчас, будучи чуть ближе, она вроде бы различила полуразрушенный фасад здания. Рядом не было припаркованных машин. Окна разбиты. Бастиан говорил правду. Место заброшено.
Она снова посмотрела на гасиенду. Неужели ее друзья действительно там? Она не была в этом уверена. Пустыня предлагала сомнительную свободу. Гасиенда предлагала ответы. Смирившись, она пошла к парню и его охранникам.
Ника всегда предпочитала ответы свободе.
Она медленно шла, волоча ноги по пыли, чтобы сохранить немного энергии, давая себе шанс чуточку восстановить силы.
– Что это за место? – спросила она, приблизившись наконец к Бастиану.
– Гасиенда де Лос Сантос, – сказал он с улыбкой. – Мой дом.
Ника пристально посмотрела на него. Как будто пытаясь увидеть его насквозь.
– Я отведу тебя к твоим друзьям, – уговаривал он.
Ника позволила ему помочь ей пройти в ворота и вернуться в этот странный мираж вечнозеленых садов.
– Есть кто-то, с кем тебе нужно встретиться в первую очередь.
Глава 2
Зак
Зак дождался наступления ночи, чтобы проникнуть в кабинет своего дяди. Поместье Уэйкфилд – дом его детства и резиденция дяди Митчема – представляло собой таинственный лабиринт, наполненный люстрами, мебелью красного дерева и коврами ручной работы, но Зак провел здесь достаточно времени, исследуя и разнюхивая, чтобы знать, где спрятаны самые важные вещи. Если Митчему есть что скрывать, это должно находиться в старинном бюро в его кабинете.
Зак знал, что горничные хранят запасные ключи от всех комнат в кладовке на третьем этаже. Он ведь сам подкупил старшую горничную, чтобы она завела такой порядок и чтобы он мог получать доступ к дядиной коллекции выдержанных виски всякий раз, как ему захочется выпить. В конце концов эту горничную уволили, как и большинство сотрудников Уэйкфилдского поместья, но система с ключами сохранилась.
Зак стащил нужные ключи и направился по коридору к кабинету могущественного магната «Фармы».
Ноги онемели, а в левой лодыжке ощущалась пульсирующая боль. Вероятно, от удара в дверь лимузина. Зак хмурился, хромая. Не следовало ему доверять Сильвио. Когда их план побега из Вилдвуда зашел в тупик и им понадобились деньги, Зак обратился к Сильвио, личному помощнику своего дяди. В прошлом Сильвио за определенную плату выполнял пожелания Зака. И всегда держал эти поручения в секрете: его грандиозные вечеринки, недельные отлучки… Но в этот раз Сильвио предал его. Когда они отправились на встречу с ним на стоянке, то попали в засаду, и Зак был разлучен со своими одноклассниками и Никой.
Зака затащили в лимузин и удерживали там. Он сопротивлялся, пиная во все стороны и крича. Именно тогда, наверное, он повредил лодыжку, зацепив ногой дверь.
В любом случае все его усилия были напрасны. Зака жестко «упаковали», доставили в усадьбу Уэйкфилд, затащили на второй этаж и бросили в его детскую комнату. Дядя, вероятно, ожидал, что он просто будет сидеть и тихо ждать прощения, как наказанная собака. Как будто его снова поймали на посещении ночного клуба или застукали целующимся со школьной подружкой Вайолет, а не пресекли реальную попытку побега из школы. Попытку по-настоящему изменить свою жизнь.
Митчем знал, где Ника. Зак был уверен, что тот в курсе. Митчем также был в курсе, что Вилдвудская академия ворует таланты. Черт возьми! Его дядя, вероятнее всего, был к этому причастен. Хотя Зак понимал, что дядя мало интересуется талантами, несмотря на то что залы Уэйкфилда были увешаны бесценными шедеврами. Его обширная коллекция произведений искусства была дымовой завесой для званых обедов и гостей. Дяде Зака не было дела до красоты, таланта или изысканного внутреннего убранства – Митчема волновали только сила и только власть.
Если Митчем сотрудничал с Вилдвудом, значило ли это, что он бросил Вилдвуду на растерзание Нику, Квинна, Интеграла и Эмбер? Отдал их в руки директора? Попытается ли директор убить их? Зак отпер дверь кабинета.
Он должен был найти доказательства причастности Митчема. Затем он сможет пойти в полицию, или обратиться к прессе, или шантажировать Митчема, чтобы тот вернул ему друзей. Осматривая безупречный стол дяди, Зак в глубине души понимал, что это бесполезно, однако не мог же он просто ничего не делать.
Зак пролистал и переворошил бумаги дяди с небрежностью вора-любителя, нисколько не волнуясь о беспорядке, который он при этом создавал. В любом случае Митчем узнает, что племянник там побывал, – в поместье Уэйкфилда камер было достаточно, чтобы вести собственное реалити-шоу. Зак отбросил банкноты, письма, документы с монограммой и всяческую именную кожгалантерею.
Его внимание привлекла сверкающая рамка в углу кабинета. Фотография Митчема с действующим президентом. Они улыбались и пожимали друг другу руки. Дядя терпеть не мог фотографии, но это был не просто снимок. Это был силовой ход.
Между родственниками не было ощутимого семейного сходства. Мюриэль, мать Зака, была красавицей, с кудрями цвета вороньего крыла, выразительными чертами лица и блестящими зелеными глазами, которые унаследовал ее сын. Лишь когда она заболела, часть этой красоты ушла, выжатая из нее, как вода из мочалки. У Зака было узкое лицо с высокими скулами и темные волосы. Митчем же был коренастым и ничуть не элегантным. Неестественного красновато-коричневого цвета волосы он зачесывал «переплюйчиком», чтобы скрыть начинающую лысеть часть головы. Настороженно-мрачный ястребиный взгляд темных глаз, тонкие злые губы – все это выражало коварство. Своим видом на фото Митчем словно утверждал, что он будет похитрее самого президента. Зак раздраженно перевернул рамку, не желая смотреть на самодовольное лицо Митчема.
Он открыл дверцы встроенных в стену шкафчиков. Потом перелистал все файлы на букву «В» и вытащил папку Академии Вилдвуд. Досье оказалось толстым и тяжелым, но школьных заявлений Зака, его аттестатов и результатов за полугодие там не нашлось. На самом деле в папке было не много того, что вообще указывало бы на существование Зака. В основном это был каталог пожертвований Митчема Академии.
Зак широко раскрыл глаза от удивления. Он знал, что Митчем состоял в совете Вилдвуда и что он щедрый спонсор этого заведения. Это нормально для человека, стремящегося удержать своего племянника в престижной школе, несмотря на буйное поведение и плохие оценки. Оказалось, однако, что его членство в правлении Вилдвуда исчислялось годами еще до того, как Зак начал там обучение. До того даже, как Зак пошел в среднюю школу.
А платежи…
Зак протер глаза и снова посмотрел. Взносы Митчема превышали просто щедрые пожертвования. Это не были даже суммы в стиле «вашего мальчика застукали со спиртным, так что профинансируйте-ка строительство нового библиотечного корпуса». Нет, там были цифры, которые предполагали получение дивидендов: инвестиции. Зак нахмурился: почему Митчем инвестировал в Вилдвудскую академию задолго до того, как туда зачислили его племянника?
Пальцы парня цепко впились в досье. В нем содержалась полезная информация; он понимал интуитивно, что может ее использовать.
Менее года назад газета «Лос-Анджелес Таймс» опубликовала статью о Митчеме. Заку велено было оставаться в своей комнате во время интервью, как, впрочем, во время любого важного события в Уэйкфилде. Тем не менее он прочитал этот материал, когда газета вышла. Он до сих пор помнил имя журналистки. Журналистки, изобразившей Митчема властолюбивым вором в законе, циничным магнатом «Фармы», не заботящимся о человеческой жизни. Зак все еще помнил, как его дядя злился, и помнил собственное злорадство, которое пытался скрыть, видя Митчема таким разъяренным.
Зак может найти эту журналистку и, использовав ее, напугать Митчема, чтобы тот освободил Нику, где бы та ни была. Он может пригрозить тем, что предоставит журналистке эти файлы и тем даст возможность прессе завершить расследование.
Машина Зака все еще находилась в Академии, в двух с половиной часах езды, в горах Сан-Хасинто, но ключи от всех машин Митчема лежали на кожаном подносе у бара. Написать письмо журналистке было невозможно, поскольку все компьютеры Митчема были запаролены. Зак должен встретиться с ней лично. Он знал, где находится редакция «Лос-Анджелес Таймс». Их большую вывеску было видно даже с автострады. Он мог встретиться с журналисткой и дать ей достаточно информации для небольшой статьи, а затем пригрозить Митчему опубликованием всего остального.
Направляясь к двери, он с кем-то столкнулся. Это был личный помощник Митчема. Сильвио выронил из рук несколько документов, которые большими белыми бабочками приземлились на пол. Зака затрясло от гнева, когда предатель, разлучивший его с Никой, трусливо опустил взгляд и попятился.
– Это была не моя вина… – начал он оправдываться, но тут кулак Зака врезался в его лицо.
Захрустели кости, и брызнула кровь. Зак сгреб изящного Сильвио за воротник и швырнул к стене.
– Куда они ее забрали? – прорычал Зак. – Куда?!
За вопросом последовал очередной сильный удар, а затем еще один. Дрожащими руками Сильвио вцепился в стиснутые кулаки Зака, побелевшие от напряжения. Ухоженные длинные ногти Сильвио впились в его кожу.
– Я не… – Он не сумел договорить.
Внезапно чьи-то руки легли на плечи Зака. Двое охранников оттащили его от Сильвио, но парень отчаянно дергался в их лапах, пока предатель деловито поправлял свой воротник.
– Достаточно, – донесся знакомый голос из коридора.
Зак посмотрел туда, где стоял Митчем, наблюдавший за ними. Холодный и отстраненный. Сердце Зака оборвалось, когда он перехватил взгляд дяди, направленный на похищенную папку, валявшуюся теперь на полу.
Митчем дернул головой, показывая Сильвио, чтобы тот удалился, и подлый трус, подобрав документы и не глядя в сторону Зака, послушно исчез. Парень с презрением посмотрел ему вслед.
Митчем оглядел разгромленный кабинет, усыпанный бумагами.
– Я не в восторге от беспорядка, который ты здесь устроил, – холодно заметил он, подбирая с пола папку с записями о пожертвованиях.
Зак не переставал дергаться, пытаясь вырваться из рук охранников, которые потащили его по коридору, как какой-нибудь мешок с картошкой.
– Плевать мне на твой невосторг, – крикнул Зак Митчему, который шел перед ними, не оглядываясь.
Они миновали одну дверь, другую, весь третий этаж, затем спустились на три этажа по служебной лестнице.
Зак понял, что его тащат в подвал. Но зачем? Там не было ничего, кроме антиквариата и дополнительных наборов стульев для модных фармацевтических вечеринок Митчема.
– Зак… – начал Митчем.
Парня передернуло от того, как дядя произнес его имя – как если бы оно было обременительным, несло в себе что-то крайне нежелательное.
– …честно говоря, я думал, прошедшие годы научили тебя, что лучшая форма самосохранения – это сотрудничество.
Зак собирался сказать что-нибудь обидное и остроумное в ответ, но промолчал, поскольку они как раз достигли подвала. Здесь было пусто: ничего, кроме бетонного пола и низких стен.
Митчем подошел к противоположной стене и набрал код на почти незаметной встроенной клавиатуре.
Зак снова попытался освободиться, но сражаться с могучими охранниками было бесполезно.
– Я тут кое-что перестроил в прошлом году, – желчно усмехнулся Митчем, предвкушая эффект.
Бетонная стена отодвинулась в сторону, открыв тайную комнату. Обстановка комнаты придавала ей вид лаборатории в соединении с бомбоубежищем. Здесь стояли металлический хирургический стол и стеллажи, заполненные оборудованием. Стены были покрыты панелями с кнопками и ручками. Митчем набрал код на другой клавиатуре, и стеклянная стена отъехала с пугающей скоростью.
– Я всегда полагал, что человеку, которого так ненавидят, как тебя, очень даже может пригодиться секретное убежище, – сказал Зак, когда обрел дар речи.
Митчем снова усмехнулся. Его самодовольная ухмылка бесила племянника.
– Это не убежище.
– А что?.. – глухо проговорил Зак.
Хотя он твердо стоял обеими ногами на бетонном полу, его плечи ослабли от страха. В животе что-то сжалось, и он чувствовал избыток адреналина в крови. Тело больше не ощущалось как собственное, оно мучительно трепетало в руках охранников. Он был пойманной рыбой и беспомощно болтался на леске, приближаясь к берегу, к своему удушению.
– В убежищах люди прячутся сами, – сказал Митчем, – а здесь людей удерживают, не спрашивая их желания.
Он махнул рукой, и прежде чем парень успел опомниться, крепкий охранник, справа от Зака, вонзил шприц ему в шею и надавил на поршень.
Зак пытался сопротивляться, отбиваться, кричать и дергаться, но это было все равно что барахтаться в зыбучих песках.
Охранники затолкали его в комнату, и стеклянная стена вернулась на место. Он был в ловушке. Зак резко бросился на стекло, надеясь перебороть действие успокоительного.
Митчем смотрел на племянника, засунув руки в карманы брюк, смотрел на него как посетитель зоопарка на зверька в клетке. Зак колотил кулаками по стеклу. Стекло не сдвинулось с места. Стерильная тишина комнаты укутала его в кокон, проглотила его. Силы Зака угасали.
– Зачем было колоть мне успокоительное, если ты собирался просто запереть меня здесь! – громко выкрикивал Зак в тишину, надеясь, что слова пройдут сквозь стеклянную преграду.
– Незачем, конечно. Я просто так захотел, – отвечал Митчем и сделал паузу. – Я давал тебе весь мир, Зак. Свободу, богатство, первоклассное образование, а ты просто швырнул это все мне в лицо – и ноль благодарности. Я был очень разочарован, узнав, что ты сбежал из Академии.
Зак фыркнул. «Свобода»? Собрав остатки сил и со всей злости, он в последний раз ударил кулаком по стеклу. Потом пнул его ногой так, что раненая лодыжка снова заныла.
– И этот дом! И Вилдвуд! Все, что ты делал, – это сажал меня в дорогие клетки! Ты обращался со мной как с VIP-заключенным.
Он пытался выглядеть вызывающе и проклинал ребенка внутри себя, который, вместо этого бунта, хотел плакать. Ребенок хотел свернуться калачиком и умереть прямо на холодном цементном полу. Тот самый ребенок, который прятался от медсестер после смерти матери.
Зак ослаб под действием препарата, его колени подогнулись, он ссутулился и опустился на пол. Митчем подошел вплотную к перегородке – его дыхание оставляло на стекле запотевший след. Он смотрел на племянника, и на лице его отражалась смесь разочарования и недовольства.
– Мы все пленники своих демонов, – произнес он, положив ладонь на стекло. – Но лишь некоторым из нас достаточно повезло, чтобы иметь золотую клетку.
Митчем повернулся и пошел прочь. У выхода он остановился.
– Возможно, тебе следует больше это ценить.
С этими словами Митчем оставил племянника в покое. Он выключил свет в подвале. Цементная стена вернулась на место. Теперь была только тьма и бесконечная тишина.
Зак почувствовал, как сознание ускользает от него. Когда сон пришел за ним, парень охотно поддался его зову.
Глава 3
Ника
Бастиан помогал Нике пересечь территорию таинственной гасиенды. Но прошла всего минута, и ей понадобилась передышка.
– Дай мне две секунды, – попросила она.
– Не торопись, – успокоил он ее и жестом предложил присесть на край фонтана. Ника проковыляла к воде и села. Вопросы и желчь просились к ней на язык. В голове все еще стучало.
Что с ней происходит? Она была слишком слаба, и, хотя могла теперь вспомнить, как оказалась в Мексике, она совершенно запамятовала, каким образом добралась от туннеля до гасиенды. Что это значит? Ее накачали какими-то препаратами? Оглушили ударом по голове? Мысли когтями царапали разум. И процарапывали все глубже, до глубокой зияющей раны, полой и ужасающей.
Ей нужно было непременно увидеться с друзьями.
О ком Бастиан говорил, с кем она должна встреться в первую очередь? Ника глянула на своего провожатого. Она впервые могла рассмотреть его внимательно. Густые брови, рубцы над ними, шрам на левой щеке. Похоже, он в этой жизни уже получил изрядную порцию ударов. Тем не менее Бастиан не мог быть намного старше ее. Максимум восемнадцать. У него сильные руки, с выраженными венами и четко очерченными мышцами и стройное телосложение. Как может такой юный парень распоряжаться таким имением?
Бастиан поймал ее взгляд и улыбнулся. У него глаза медового цвета, и ямочки на загорелых щеках. Парень засунул руки в карманы синих льняных штанов, подпоясанных ремнем с претенциозной золотой пряжкой. Он напоминал рекламу летнего одеколона в дьюти-фри. Вроде тех рекламных плакатов на стенах аэропортов в июле. Ника нахмурилась и отвернулась.
Несколько минут миновали в молчании, прерываемом лишь вздохами Ники и пением птиц над головой.
Ника посмотрела на ближайший дом. Более подходящим был бы термин «вилла». Грубые фактурные стены этой виллы были выкрашены в оранжевый цвет. Черепичная крыша, разумеется, терракотового цвета. Тернистая бугенвиллия, небрежно взбирающаяся на нее по передней стене. Ярко-розовые цветы рассыпались по балконам и над парадным входом.
Несмотря на жару, тело Ники покрылось гусиной кожей. Страх и тошнота спрятались у нее в животе, вызывая ощущение, будто она в падающем самолете.
Это место. Этот парень. Это все было неправильно.
– Готова? – спросил он, словно почувствовав ее сомнения.
Бастиан протянул ей руку и помог подняться.
– Отведи меня к моим друзьям, – попросила Ника.
Его ответ был немедленным:
– Не сейчас.
Бастиан вел ее в самый маленький из трех домов. Ника крепко сжала лямки своего рюкзака и побледнела. Бастиан поднял бровь.
– Ты здесь в безопасности, тебе не нужно беспокоиться, – убеждал он Нику.
