скачать книгу бесплатно
Теперь понятно. Я, конечно, ничего не имею против первобытно-общинных порядков, когда как мужик сказал, так девчонки и сделали. Но это уже как-то слишком…
Конца коридора мы достигли довольно быстро, причем я сразу отметил некоторую его асимметрию. Камеры были расположены не одна напротив другой, а в шахматном порядке. И расстояние между дверью крайней камеры справа и тупиковой стеной коридора получалось весьма значительным. Может, и вправду там тайник какой?
Я перешагнул порог последней камеры и выключил фонарь. Здесь и так было достаточно светло. Несколько факелов, воткнутых в остатки раскуроченных железных нар-«шконок», успешно разгоняли темноту.
Возле стены увлеченно работали двое. Я аж залюбовался этой картиной. Ну прям рабочий и колхозница, хоть статую с них лепи.
Данила, поигрывая мощными мускулами и явно рисуясь перед дамой, хреначил в стену кувалдой. Вместо рукояти к прямоугольной стальной болванке был приварен обрезок толстенной трубы, для улучшения хвата плотно обмотанный веревкой.
Кстати, Рренг наврал. Гладкокожая самка была в замке одна – но зато какая! Настя не отставала от дружинника, долбя по кирпичной кладке киркой внушительных размеров с аналогичной рукоятью. Еще вопрос, какой из инструментов тяжелее. И, кстати, второй вопрос – кто сильнее в этом тандеме? Дружинник с генетикой, прокачанной учеными прошлого, или же девушка-киборг с танталовым скелетом и полусинтетическими мышцами.
Конечно, атлетическая фигура обнаженного до пояса Данилы впечатляла, но я не из тех, кто с замиранием сердца восхищается мужскими телесами. Гораздо приятнее было смотреть на Настю, трудившуюся над стеной топлес, то есть без лишней одежды, стесняющей движения. И это правильно. Я тоже обеими руками за то, чтоб девушкам во время работы ничто не мешало. Особенно если у них такие формы, как у этого киборга.
– И ничего особенного, – громко сказала Рут, при свете факелов разом позабывшая про все свои страхи и слегка подавшая вперед свой и без того роскошный бюст. – Кио – это те же био, только похожие на хомо.
Данила и Настя разом обернулись.
– Снайпер! Живой!!! – заорал дружинник, отбрасывая кувалду, и полез обниматься.
– Да живой, живой…
Я попытался отстраниться от потных объятий, но в борьбе с этим медведем шансов у меня не было. Меня просто схватили в охапку и чуть не раздавили. Потом, правда, опомнились.
– Как ты? Какими судьбами?? Скажи, это ж ты завалил Крагга, когда он меня мечом на ленты резал???
Рот до ушей, в глазах искренняя радость. Приятно, черт возьми, когда на твое появление реагируют так открыто и искренне. Нечасто встретишь подобное. В моем мире чаще бывает, что добро принимается как должное и забывается тут же. И если здесь принято по-другому, то это реально еще один серьезный аргумент в пользу моей эмиграции.
– Ну… я.
– Я так и знал! – заорал Данила и снова полез с объятиями.
– Погоди, погоди, – притормозил я дружинника. – Потом вспомним минувшие дни. Лучше расскажи, как у вас тут дела продвигаются. Кстати, привет, Настя. Неплохо выглядишь.
– Спасибо, – довольно холодно кивнула кио. – Рада, что ты выжил. А эта обезьянка, которая с тобой, ручная? Не кусается? Ты уже приучил ее ходить на газетку?
Сзади послышалось довольно грозное рычание. Вот только женских разборок мне тут не хватало! Но Данила меня опередил.
– Так, красавицы, хорош сиськами мериться! Снайпер прав, давайте лучше о деле.
– Давайте, – сказал я, поднимая с пола кирпич, вывернутый из стены Настиной киркой.
Интересный привет из прошлого. С клеймом на одной из поверхностей – вдавленный двуглавый орел. И четыре цифры на другой – «1784». Никогда такого не видел. Спецзаказ, что ли? Похоже на то.
Очень мало этих кирпичей, выломанных из стены, раскололось от сокрушающих ударов. Сцементированными кусками вываливались, да. Но не разваливались, подобно тем, которые десантура в моем мире лихо крушит кулаками на показательных выступлениях. Интересно, вся тюрьма из таких кирпичей сложена или это только достопримечательность данной камеры?
Стена, над которой славно потрудились Данила с Настей, интриговала меня все больше и больше. То, что молотили они по ней душевно и старательно, – видно. Даже успехов определенных добились. Дыру расковыряли глубиной в два кирпича, изрядно сточив и кирку, и даже кувалду. Но в глубине той дыры явно виднелся еще один слой фирменной кладки времен крутой императрицы.
Мне вспомнились стены храма Покрова, оказавшиеся не по зубам ни боевым роботам, ни неумолимому времени. Да уж, умели предки строить! И если здесь такая же кладка трехметровой толщины, то придется Даниле с Настей запасаться вагоном шанцевого инструмента и ковыряться здесь примерно до Четвертой мировой.
Если, конечно, не подойти к проблеме с другой стороны.
Я снял с плеч и положил на цементный пол свой рюкзак. После чего откинул верхний клапан и, покопавшись, извлек параллелепипед, упакованный в пластиковую пленку оливково-серого цвета. В свете факелов на его поверхности можно было разобрать надпись на пиндосском, пропечатанную крупными желтыми буквами:
WEIGHT: 1 1/4 POUNDS COMP C4
WARNING POUSOMIUS IF EATEN
DO NOT BURN PRODUCES TOXIC GASES[6 - Вес: 1 ? фунта композиции С4. Предупреждение: ядовито при попадании внутрь. При горении выделяются ядовитые газы.]
Бес его знает, зачем я волок на себе из зазеркалья полкило трофейной американской взрывчатки. Зачем-то волок. Наверно, как раз вот для такого случая.
В кармашке моего рюкзака нашелся комплект медицинских перчаток. Весьма забавно было мне видеть в фильмах – в том числе и в пиндосских, – как вояки голыми руками лепили из С4 заряды нужной формы, а после бегали, стреляли, подрывали, свистели в два пальца и небрежно-героически закидывали в рот пластинки жевательной резинки. Дело в том, что пластичная взрывчатка Composition C4 штука весьма ядовитая. И после работы с ней не рекомендуется чесать ногтями язык, несколько раз не помыв перед этим ладошки горячей водой с мылом. Ибо в противном случае будет это первой и последней ошибкой сапера.
Потому сейчас я, надев на руки перчатки и разорвав упаковку, аккуратно пластал брикет ножом, попутно прикидывая, как получше расположить заряд в продолбленной нише. Очень хотелось, чтоб после взрыва дыра углубилась, и при этом потолок коридора не сложился нам на голову.
Тут мой взгляд упал на доспех Данилы, аккуратно сложенный в углу. Кольчуга со стальными накладками, широкий боевой пояс с бляхами и мечом на специальном подвесе. А сверху – островерхий шлем со стальной полумаской, защищающей верхнюю часть лица. То что надо!
Данила, Настя и Рут почтительно стояли у стены и наблюдали за тем, что я делаю.
– Слушай, воин, – сказал я. – Шлем у тебя, конечно, знатный, но мы тебе другой найдем. Потом. А сейчас надо бы им пожертвовать. Если мы, конечно, действительно хотим проковырять дырку в этом гипсокартоне.
– Зачем тебе мой шлем? – настороженно спросил Данила.
Понимаю его, я б тоже так запросто со своей амуницией не расстался.
– Кумулятивный взрыв, – догадалась Настя.
– Какой? – пискнула Рут.
– Направленный, – сказал я, предупреждая язвительные Настины пояснения. – Ну что, даешь?
– Бери, – обреченно махнул рукой Данила. – Только если не получится, обидно будет. Шлем старой ковки, один из лучших в Кремле. Боярский…
– Только не стони, ладно? – скривилась кио. – Лучше без кепки походишь, чем с нео на стенах махаться.
– Должно получиться, – сказал я.
Коническую верхушку шлема Данила, вздохнув, снес мечом. Отличный удар, после которого на лезвии появилась заметная вмятинка. Дружинник вздохнул вторично.
– Ладно тебе, оселком подправишь. Я в тебя верю, – неожиданно поддержала его Настя.
Надо же. А мне показалось, что кио за время моего отсутствия превратилась в конченую стерву. Рад, что ошибся.
Я заполнил шлем взрывчаткой и вставил в него механический детонатор замедленного действия с восьмисекундной задержкой. По сути гранатный запал с чекой, но применяемый для взрывных работ. К ручке боевой чеки я привязал длинный кусок парашютной стропы, который вывел через глазницу стальной полумаски. После чего аккуратно забил получившийся кумулятивный заряд в нишу. Оставалось чем-то заблокировать открытую часть шлема, причем заблокировать основательно.
Мы сообща оторвали последнюю пару ржавых, но все-таки сохранившихся дверей камер и закрыли ими дыру в стене. Дополнительно в тех же камерах из пола были выдраны железные «шконки», которые забили враспор, эдакой баррикадой от стены к стене, благо камера была небольшая. Естественно, что осуществлялся процесс за счет грубой силы мутантов и мудрого руководства генератора идей. То есть меня. Выдирать из пола и косяков железяки мне было не по силам, а вот направить мощь гипертрофированных мышц в нужное русло – это мы завсегда и с удовольствием.
Наконец между двумя стенами тесного карцера выросла довольно мощная перегородка.
Я взял в руки стропу и кивнул народу на коридор.
– Вылезайте из этого подвала. Стропы у меня не километр, и по саперному делу я далеко не отличник.
Признаться, сейчас я остро пожалел, что, как в прошлый раз, не запасся дистанционным пультом управления и радиодетонаторами. Помнится, после успешного применения такой комбинации я получил в качестве трофея ядовитые железы матки руконогов. Уже в своем мире, на Украине, я загнал их одному знакомому профессору за очень приличную сумму. Но за удобства приходилось платить немалые деньги, которые я предпочел вложить в нулевое огнестрельное оружие. Правда, сейчас от него остались одни воспоминания… Н-да, знал бы, где упасть, упал бы в другом месте. И если сейчас меня завалит на хрен в этом подвале, то, кроме себя, винить некого. И Фыф, зараза, не говорит, что в этом схроне спрятано. Может, вообще впустую вся эта возня…
Я вышел в коридор, осторожно стравливая белый шнур между пальцев, и прижался спиной к стене. Все, девять метров. Длиннее строп для Д-шестого парашюта не делают. Можно, конечно, связать несколько вместе, но толку от этого немного. Один хрен, если потолок обвалится, то по закону подлости обязательно на мою голову. В общем, впредь деньги впустую не тратим, а на весь наличный капитал запасаемся ультрасовременной снарягой. А пока…
А пока что я дернул стропу. После чего, почувствовав образовавшуюся слабину, развернулся на сто восемьдесят и рванул по коридору, освещая себе путь фонариком. Добегу до лестницы, не добегу до лестницы?..
Добежал. И тут фонарь выхватил из темноты глазищи.
– Какого…
Договорить я не успел – позади грохнуло. С потолка посыпалось что-то, раздался треск…
По саперному делу у нас были краткосрочные курсы во Французском легионе. Но какие побочные эффекты могут быть от применения кумулятивного заряда в замкнутом пространстве, я забыл напрочь. Потому на всякий случай прыгнул вперед, сбил с ног юную нео и накрыл собой сверху. Если потолок рухнет, Данила точно постарается разгрести завал. Глядишь, Рут выживет…
Потолок выдержал. Только рядом со мной грохнулся на пол приличный кусок отвалившейся штукатурки – и на этом дело кончилось.
– Не вставай, а? – донеслось снизу.
Вот черт! «К нам сегодня приходил снайпер нео-зоофил…»
Но это было еще не все. За мгновение до того, как я вскочил на ноги, над моей головой раздалось недоуменное:
– А чего это вы здесь делаете?
Естественно, по-другому и быть не могло. На лестнице стояли Данила с Настей, держа в руках факелы.
– Не видишь, что ли. Снайпер дырку пробивает. Кумулятивно, – сказала Настя.
– Смешно, – довольно сурово произнес Данила, – Знаешь чего, красна дева, заткнулась бы ты. А то я рассержусь ненароком и кой-кого говорливого воспитаю розгами по округлостям.
Сомневался я, что Данила сумеет осуществить свою угрозу, Да и почувствует ли боевая машина в женском обличье шлепки по роскошной попе – большой вопрос. Но, с другой стороны, в одном кио права. Надо уже определиться со статусом Рут, которая, похоже, твердо решила записаться ко мне если не в жены, то в наложницы. А я пока не настолько социально адаптировался в этом мире, чтобы заводить себе лохматую любовницу нежного возраста с мордочкой симпатичной обезьянки.
Все это промелькнуло в моей голове, пока я вставал с Рут, а потом удерживал юную нео, рассвирепевшую не на шутку. Честно говоря, это было нелегким делом – оскорбленная в лучших чувствах леди обладала первобытной силой. Настя расслабленно стояла на лестнице, держа в руках факел, и ее сладкая улыбка не сулила ничего хорошего. Я прекрасно помнил о скрытых способностях кио и понимал, что если Рут вырвется, то жить ей останется не больше секунды.
– Хорош рычать! – сказал Данила. Он подошел к нам, взял нео за загривок и слегка встряхнул. Рут послушно рычать перестала и захныкала, как провинившаяся школьница:
– А чего она…
– Хорош! – повторил Данила. – Обе. Не забыли, зачем мы здесь?
– Вот это в точку, – сказал я, вытаскивая пальцы из шерсти на спине нео. – Пошли посмотрим, на что мы твой шлем извели.
…Баррикаду смяло взрывом в невообразимый ком рваного железа. Но и дыра в стене увеличилась существенно. Теперь она была размером почти в рост человека.
Данила уважительно крякнул и протянул мне факел – мол, кто дел наворотил, тот пусть первый и смотрит на результаты своей затеи. Эдакий жест уважения, после которого воспользоваться фонарем уже было как-то неудобно.
Я подошел. Сунул факел в дыру. И, если выражаться прилично, сильно удивился.
Взрыв вырвал из стены четыре слоя кирпичей… под которыми виднелся пятый. Японская мама, сколько ж там слоев кладки наворочено?! А взрывчатки-то у меня больше нет. Одна оставшаяся граната не в счет. Если заряд С4 стену не взял, то противопехотная «эфка» для нее что комариный укус для слона. И взрывчатку дефицитную впустую потратил…
Плюнув, я в сердцах долбанул по стене ногой… и услышал вздох. Словно там, за неприступной преградой, кто-то с силой втянул в себя спертый воздух подземелья. Даже щеки легкий ветерок коснулся, попутно дернув пламя факела за огненный язык. Что здесь в принципе было невозможно – вентиляция небось уже две сотни лет как не работает.
– Ты слышал?
Вопрос Данилы подтвердил, что я не сошел с ума и глюк посетил не меня одного.
– Как будто вакуумную камеру открыли, – заинтересованно произнесла Настя, мигом забывшая об обидах и разборках. Рут тоже высунула из-за спины Данилы любопытную мордочку.
– А ну, разойдитесь. Дайте-ка я…
Данила поплевал на ладони, ухватил кувалду, лежавшую в углу, размахнулся – и со всей дури долбанул по стене…
И чуть не упал.
Тяжеленная железяка проломила стену и ухнула внутрь, силой инерции потянув за собой дружинника. Но тот вовремя спружинил ногами, выдернул инструмент из дыры и в несколько ударов расширил ее довольно неслабо. Теперь даже он, несмотря на необъятную ширину плеч, мог пролезть, не застряв в кирпичной кладке. Не говоря уж о нас.
Правда, лезть в дыру не хотелось. Внезапно из нее потянуло такой вонью, что я чуть не задохнулся. Краем глаза отметив, что мои спутники переносят ароматы тайника вполне спокойно, я быстренько сунул Даниле факел обратно, выдернул из подсумка рюкзака противогаз и отработанным движением натянул его на голову. Что аборигенам хорошо, то нам лучше в средствах индивидуальной защиты.
Еще я отметил, что никто не удивился изменению моей внешности при помощи ГП-7ВМ. Покосились на резиновую морду с треугольными линзами, блямбой переговорного устройства и фильтрующе-поглощающей коробкой на челюсти – и полезли себе в дыру. Будто каждый день таких монстров встречали. Да уж, интересный мир – вариант замшелого Средневековья, где что мечи, что чугунные пушки, что пистолеты «Форт», гранаты и противогазы удивления ни у кого не вызывают.
Ладно, философствовать будем потом. Надо бы поглядеть, чего ради мы ломились через эту стену. Судя по вони, которая из-за нее доносилась, ничего хорошего там не сохранилось, кроме какой-то несусветной гнили и концентрированного дерьма.
Как же я ошибался…
Помещение, в которое мы проникли, по сравнению с карцером площадь имело неслабую. Метров пятьдесят квадратных. Посредине – гора правильной формы, состоящая то ли из ящиков, то ли из массивных сундуков. А вдоль стен – какие-то темные пятна на уровне пола. Факелы от недостатка кислорода почти потухли, и разглядеть что-то конкретное в темноте было практически нереально.
Я вновь достал фонарь. Врубил его – и невольно содрогнулся. Я, конечно, много чего видел на свете, но всему же есть предел.
Вдоль стен каземата на полу сидели люди в рваных лохмотьях, едва прикрывавших плечи и гениталии. Тощие шеи обвивали широкие железные ошейники с тремя звеньями короткой цепи, намертво приклепанной к монолитной кирпичной кладке. Луч света выхватил на голове ближайшего узника остатки когда-то роскошной седой шевелюры, чередующиеся с кроваво-черными проплешинами – не иначе волосы у несчастного вырывали пучками.
Я сделал несколько шагов вдоль страшного собрания трупов, живо напомнившего мне другое подземелье, в котором я сам когда-то сидел вот так, не имея возможности пошевелиться…
Руки, ноги и лица пленников тоже имели следы пыток огнем и железом. У многих были разодраны рты, вырваны ноздри, выколоты глаза. Судя по неестественному положению ног, перед тем как покинуть камеру, тюремщики перебили коленные суставы узников. И бросили их умирать страшной смертью, оставив возле каждого глубокие деревянные плошки с едой и глиняные кувшины, наполненные то ли водой, то ли вином.
А еще на полу было очень много свечей. Больших, толстых, массивных. Похоже, восковых. Если мне память не изменяет, в те времена такие свечи были страшно дорогим удовольствием. Так для чего ж сюда их столько понаставили? Чтоб несчастным в темноте помирать не страшно было?
– Вакуум, – произнесла Настя. – Думаю, уже в те времена знали, что если откачать воздух из замкнутого пространства, то органика не будет подвержена разложению. Поэтому трупы сохранились до сих пор. Легкие замурованных узников и огонь свечей пережгли кислород в этой камере, превратив ее в консерву. Возможно, первую в мире.
– Точно, – сказала темнота голосом Фыфа.
Позади послышалось шуршание – это мутант перелезал через груду битых кирпичей.
– Я не мог понять, как в таком схроне могли сохраниться тела, потому ничего и не говорил, – произнес он. – Думал, за психа меня посчитаете и вскрывать тайник откажетесь. Теперь многое понятно. Например, зачем императрице понадобилось через девять лет после пугачевского восстания строить неприступный замок на окраине Москвы?
– Для заключенных? – предположил Данила.
