скачать книгу бесплатно
– Ты хочешь знать мое мнение, старик? – жутко ухмыльнулся бюст. – Что ж, слушай. Раздроби эти гильзы в пыль вместе с телом Снайпера, которое лежит у тебя в автоклаве, и захорони все это в самом страшном радиационном могильнике Зоны, чтобы ни одна тварь не могла подойти к этому проклятому месту. Я, конечно, не идеал, многие вообще считают меня чудовищем. Но я видел предсказание Греты и верю, что она не ошиблась. Земля не заслужила такой страшной участи из-за того, что ты когда-то дал Снайперу какое-то слово.
Захаров задумчиво прошелся туда-сюда по лаборатории, наморщив лоб и заложив руки за спину. Странно, но для этого, в общем-то, совершенно беспринципного человека был важен личный моральный кодекс, который он сформировал для себя. И сейчас в нем боролись два противоречивых чувства – очень свое понятие о благородстве и здравый смысл.
Наконец он остановился.
– Да-да, думаю, вы правы, коллега, – рассеянно произнес он. – Ради безопасности всего живого на этой планете, видимо, мне придется поступиться некоторыми своими личными нормами порядочности. Будь по-вашему, господин Кречетов. Искренне благодарю вас за ценный совет.
Действительно – если ты дал обещание, которое не можешь выполнить, самое логичное, что можно сделать, – это даже не пытаться его выполнить, а просто забыть о нем. И, чтобы оно лучше забывалось, разумно будет уничтожить того, кому обещал, – так, чтоб от него не осталось никаких следов.
Сделать это было просто. Достаточно перегрузить мертвое тело в печь, находящуюся в этом же зале, и нажать кнопку. А после того, как труп сгорит, автоматика перемелет кости в пыль, которую можно, проигнорировав советы кровожадного коллеги, просто развеять над Зоной. Хорошие похороны для того, кто давно уже стал местной легендой…
Захаров даже открыл было рот, чтобы отдать приказ одному из немногочисленных оставшихся кибов, как вдруг ощутил, как пол под ногами ощутимо тряхнуло. И тут же сверху раздался механический голос:
– Танковая атака комплекса. Главные ворота уничтожены. Противник прорвался внутрь.
– Грета, маму твою механическую за шестеренку! Раньше не могла сказать, когда они только на горизонте появились? – раздраженно бросил Захаров.
– Я анализировала данные согласно протоколу внешней защиты, утвержденному профессором Кречетовым, – невозмутимо отреагировал искусственный интеллект. – Если требуется раннее оповещение, необходимо изменить протокол. Приступить?
– Поздно, – махнул рукой Захаров.
Бюст Кречетова злорадно ухмылялся, не скрывая радости от происходящего.
– Эта танковая атака – твоя работа? – поинтересовался Захаров, беря в руку скальпель.
– К сожалению, нет, – покачал головой обезображенный ученый. – Ну и что ты мне сделаешь? Голову отрежешь? Так я только спасибо скажу.
– Раньше ты был повежливее, на «вы» обращался, – отметил Кречетов.
– Я вежливость вместе с конечностями потерял, – отрезал профессор.
– Да и Зона с тобой и с твоими конечностями, – сплюнул Захаров, осознав, что сейчас не самое лучшее время для личных разборок. – Грета, сколько этих мерзавцев проникло в комплекс?
– Мои камеры зафиксировали четырнадцать биообъектов, – отозвался голос из-под потолка. – Прикажете расстрелять их из потолочных пулеметов?
– Погоди, – сказал Кречетов. – Держи их на прицеле. Скажу «огонь» – расстреляешь. Хочу понять, что им понадобилось в моем комплексе.
* * *
…Они вошли в лабораторию, гремя по полу подкованными берцами. Бойцы в грязной камуфлированной униформе, с автоматами наперевес. Впереди шел крепкий парень в бандане, с хмурым волчьим взглядом исподлобья.
– Ты Захаров? – резко бросил он.
– А мы давно с вами на «ты», молодой человек? – поинтересовался академик, отложив скальпель и скрестив руки на груди.
Волк скрипнул зубами, указательный палец против воли тронул спусковой крючок автомата. Не привык командир группировки армейских сталкеров, чтобы его вот так осаживали, да еще и на глазах его подчиненных.
Но усилием воли Волк осадил клокочущую внутри него нервную ярость. Невелика честь пристрелить смелого старика, свои же не поймут эдакого «геройства». К тому же может статься, что он и есть тот самый ученый, ради которого Волк с бойцами притащился сюда.
– Вы Захаров? – глухо спросил он.
– А здороваться вас не учили? – прищурившись, спросил Захаров.
– Не перегибай, старик, по краю ходишь, – прорычал Волк. Но вспомнив, что на плечах одного из бойцов, стоящих сзади, безвольным мешком висит отрубившийся от боли Гудрон, выдавил из себя: – Здравствуйте.
– Ну допустим, – сухо произнес ученый. – Академик Захаров – это я. Чем обязан?
– За нами погоня, – еле слышно проговорил Волк. – Нам некуда идти. Больше половины моих бойцов погибли, и… мой друг умирает.
Волк запнулся. Впервые он назвал Гудрона другом. Раньше и мысли об этом не было – думал о нем как о верном заместителе, не более. А сейчас вырвалось откуда-то изнутри, и пришло осознание: а ведь реально Гудрон – Друг. Именно так. С Большой Буквы.
– Сейчас расплачусь, – фыркнул бюст Кречетова. – Разворотили ворота, притащились сюда, рассказали слезливую историю – и что теперь? Броситься вам на грудь, обнять, простить и начать усиленно спасать ваши задницы?
Волк равнодушно смерил взглядом искалеченное тело профессора и бросил сквозь зубы:
– Заткнись, обрубок. Не с тобой разговариваю.
Кречетов скривился.
– Грета, дорогая, сделай милость, пристрели этого нахала вместе с его шайкой. Одним словом – огонь!
– В программе управления искусственным интеллектом стерт алгоритм реакции на ваши приказы, – сообщил с потолка механический голос. – Вместо него вставлено голосовое сообщение «пошел ты!».
Профессор покосился на академика.
– Уже успел, да? Жаль. Но на твоем месте я бы просто зачистил этих придурков и закрыл вопрос.
– Ты не на моем месте, – сказал Захаров, пряча руки в карманы белого халата. – Итак, молодые люди, я понял, что у вас проблемы. Но совершенно не могу взять в толк, что вы хотите от меня?
– Дайте нам защиту, вылечите этого раненого, оживите моих парней, – сказал Волк. – И требуйте от нас все, что захотите.
Захаров задумчиво почесал бородку.
Кибов у него осталось всего ничего, а новых еще наделать надо. «Вольные» не справились с охраной комплекса, бандиты вместо охраны вынесли из него все более-менее ценное. Можно, конечно, к «боргам» обратиться, но эти отморозки преследуют только свои шкурные интересы. Освоившись здесь, они наверняка рано или поздно сделают предложение, от которого невозможно отказаться, и в результате придется заниматься их бизнесом, а не своим.
Этим же парням некуда идти. С виду они неплохие бойцы, с армейской выправкой, а значит, знают, что такое дисциплина. И если их спасти сейчас, научный комплекс станет единственным домом для изгоев, который они станут защищать до последней капли крови. По крайней мере, первое время, пока не освоятся. А дальше – время покажет. Но для начала нужно проверить, насколько эти парни готовы подчиняться ему.
– Все, что захочу? – задумчиво произнес он. – Что ж. Преклоните колени.
– Что? – переспросил Волк, чувствуя, как бешенство подкатывает к горлу, мешает дышать. Старик решил унизить его, а унижение – хуже смерти…
– Достаточно встать на одно колено, – поправился Захаров, мигом поняв, что переступил границу. – Мне нужна от вас клятва верности. Вы же военные, наверняка становились на колено перед знаменем своей части. Здесь – то же самое. Поймите, господа, мне нужны гарантии вашей преданности. Иначе боюсь, что мы не договоримся.
Волк обернулся на своих парней, каждому посмотрел в глаза…
И не увидел ничего, кроме пустых, равнодушных взглядов, смотрящих сквозь своего командира. Бойцам было все равно. Они слишком устали воевать, стрелять, убегать… В таком состоянии людям плевать, что делать: убивать, умирать самим или клясться в верности старому маразматику. Лишь бы наступил долгожданный покой. Хоть ненадолго.
Волк вновь повернулся к Захарову, кивнул и, бросив через плечо:
– На колено – встать! – сам выполнил свою же команду.
– Повторяйте за мной, – сказал Захаров. – Я, боец группировки «Куписта», клянусь Зоной…
Сейчас академик импровизировал на ходу – и происходящее ему нравилось. Он на мгновение почувствовал себя главой тайного ордена, посвящающего в рыцари неофитов. Что тут скрывать, приятное чувство. Власть над людьми – это всегда приятно.
– клянусь Зоной… – гулко отразилось от стен лаборатории многоголосое эхо.
– Быть верным академику Захарову, которого отныне я считаю своим отцом и начальником. Защищать его и научный комплекс, который я считаю своим домом, даже ценой собственной жизни. Беспрекословно исполнять все приказы академика Захарова, не давая ему ни малейшего повода усомниться в моей верности. Если же я нарушу эту мою клятву, то пусть Зона покарает меня так, как она наказывает тех, кто нарушил свое слово, данное ее именем.
– …пусть Зона покарает меня так, как она наказывает тех, кто нарушил свое слово, данное ее именем, – хором повторили бойцы. Волк – тоже, сквозь зубы и стиснув кулаки.
Десять минут назад он и подумать не мог, что так все обернется. Унижением. Хотя… Унижение ли давать вассальную клятву тому, от кого ждешь так много? Может, это просто очень небольшая плата за весьма солидный хабар, который приобретаешь практически даром? Если это расценивать именно так, то вроде уже и унижение – не унижение, а так, легкий дискомфорт в колене от стояния на холодном полу…
– Встаньте, воины, – сказал Захаров. Произошедшее настроило его на высокопарный лад. – Что ж, я доволен. Итак, к делу. Вы хотите, чтобы я дал вам защиту, вылечил раненого и оживил мертвых бойцов. Что касается первого…
– Хозяин, к комплексу приближается группа вооруженных солдат, – перебил его голос с потолка.
– Солдат?
– Именно так. Они что-то кричат в мегафон. Усилить?
– Да-да, Грета, сделай милость.
– …именем закона, – донесся до ушей академика приглушенный голос, искаженный мембраной. – Я командир части боевого охранения кордона. Приказываю немедленно выдать нам государственных преступников, скрывающихся в вашем научном комплексе. В противном случае за укрывательство…
– Достаточно, – отмахнулся Захаров. – Думаю, что боевое охранение кордона должно охранять кордон, а не шататься по Зоне. А значит, это самозванцы, пытающиеся обманным путем уничтожить моих бойцов. Зачисти их, Грета.
– Конечно, хозяин, – отозвался искусственный интеллект по имени Грета. Вслед за этим сверху раздался беспорядочный треск очередей, сильно приглушенный бетонными перекрытиями. Раздался – и практически сразу прекратился.
– Готово, хозяин, – доложила Грета. – Я отработала крупным калибром, так что это теперь просто куски мяса, не подлежащие идентификации.
– Умница, – кивнул Захаров и повернулся к Волку. – Итак, первую часть вашей просьбы я выполнил – дал вам защиту. Руки вашему другу я восстановлю, но для этого ему придется несколько часов полежать в автоклаве… Хотя погодите. Кажется, он умер.
– Нет!!! – проревел Волк, бросаясь к Гудрону.
– Увы, да, – негромко произнес академик. – Что я, мертвецов не видел?
Волк с силой оттолкнул бойца, стоявшего на его пути, приложил два пальца к шее Гудрона, замер… и опустил голову.
– Вы правы, профессор, – глухо проговорил он. – Что ж, теперь вы должны оживить его. Я знаю, вы можете.
Захаров усмехнулся.
– Во-первых, я предпочитаю, чтобы меня называли академиком. Во-вторых, я никому ничего не должен. Скорее, наоборот, у вас сейчас образовался большой, один на всех Долг Жизни передо мной. И в-третьих – да, я могу оживить вашего друга. Но не буду. Ибо наблюдаю у него признаки поражения синей пылью, в результате чего вы рискуете получить не ожившего собрата по оружию, а чудовище, мало похожее на того человека, которого вы знали.
– Что за «синяя пыль»? – рявкнул Волк.
– Частицы «Монумента», самой зловредной аномалии Зоны, – пожал плечами Захаров. – Если ими обработать какое-то оружие или боеприпас, его боевые качества возрастают многократно. Но коли они попадут на любое живое существо – пиши пропало. Оно рано или поздно превратится в монстра. А уж оживлять трупы, на которые попала «синяя пыль», это вообще гиблое дело, поверьте. Так что я не буду…
– «Не буду» – это ты зря, профессор, – прорычал Волк, направляя автомат в живот Захарова. – Я, конечно, поклялся Зоной служить тебе и все такое. Но я не клялся не убивать тебя, если ты откажешься от своего обещания.
– Упс, – хмыкнул Кречетов. – Упущение, коллега. Надо было лучше думать над проектом клятвы.
Захаров зло зыркнул на искалеченного профессора, но ничего не ответил. Тот был прав. Самые страшные клятвы в Зоне – это клятвы Зоной, которая реально мстит тем, кто их не исполняет, это знают все, кто хоть немного пожил на зараженных землях. Но если ты упустил хоть один пункт в этой клятве, Зона и не почешется, если тебя пристрелит тот, кто только что распинался тебе в своей верности.
– Хорошо, – буркнул он, направляясь к ряду автоклавов. – Но я вас предупредил.
– Стоять! – рыкнул Волк. – Я не собираюсь рисковать телом единственного настоящего друга. Может, ты на самом деле косорукий шарлатан и сейчас вместо оживления растворишь его в своем автоклаве или еще чего удумаешь. Вон у тебя в соседнем стеклянном ящике еще один мертвец валяется, синевой отливает. Оживи-ка сначала его, а я посмотрю, как ты это сделаешь.
Захаров усмехнулся в усы.
– Этого легендарного мертвеца зовут Снайпер, он тоже отравлен «синей пылью». И я имею совершенно четкий научный прогноз насчет того, что если вернуть к жизни этого сталкера, то мир рискует…
– Мне плевать, чем рискует этот гребаный мир! – заорал Волк, теряя последние остатки самоконтроля. – Или ты сейчас его оживишь, или я просто пристрелю тебя на хрен! Ясно?
Захаров видел – этот ненормальный армейский сталкер не шутит. У него, похоже, серьезные проблемы с психикой, так называемый посттравматический синдром, который у военных часто напрочь сносит крышу. И получать очередь в живот от долбанутого вояки совершенно не входило в планы академика.
– Как скажете, – пожал он плечами, поворачиваясь к автоклаву. – Запускаю программу оживления биообъекта.
– А может, его сначала почистить?
Академик удивленно обернулся. Как и Волк, кстати.
Молодой боец, на которого сейчас вопросительно смотрели все присутствующие, развел руками.
– Ну, как мы радиоактивную воду чистим. Крупинками «веретена».
Захаров задумчиво почесал бородку.
«Веретено» был артефактом причудливой формы, который обычно находили в местах повышенной гравитационной активности. Эта своеобразная «губка», нейтрализующая радиоактивное излучение, встречалась достаточно редко и стоила немало. Однако торговцы в Зоне нашли «веретену» еще более выгодное применение.
Размолов артефакт до мельчайших крупинок, барыги продавали их сталкерам, которые мигом расхватывали дефицитный товар. Ведь если положить крупинку «веретена» во флягу, то можно было наполнять ее из любой радиоактивной лужи. Через несколько минут жидкая грязь превращалась в кристально чистую воду. Правда, поговаривали, что если пить ее постоянно, то через некоторое время сам очистишься от всего человеческого и превратишься в морального урода, которому наплевать на всех, кроме себя. Но это в Зоне мало кого пугало – тут и так почти все такие за редчайшим исключением.
Волк нахмурился.
– Это – академик, – ткнул он пальцем в Захарова. – Высшее образование имеет, и, небось, не одно. А ты, младший сержант Наливайко, закончил восемь классов, ПТУ и учебку. Потому не с твоими соплями солидному ученому указывать, чего ему делать…
– Погодите, – прервал его Захаров. И, повернувшись к покрасневшему от смущения сержанту, спросил: – У вас есть фрагмент «веретена»? Я располагаю лишь целым, а дробление займет немало времени.
– Да, есть, – кивнул парень, отстегивая флягу с пояса. – Сейчас.
Он спустил вниз рукав камуфляжа, заткнул им горлышко фляги, вылил воду на пол, осторожно извлек из мокрой материи требуемое, похожее на кусочек бутылочного стекла величиной со спичечную головку, и протянул его ученому.
– Посмотрим, посмотрим, – пробормотал Захаров, забирая кусочек артефакта. После чего сунул его в приемник автоклава и набрал комбинацию из букв и цифр на пульте, расположенном в изголовье стеклянного гроба.
Загудели приборы в лаборатории. Из внутренних стенок автоклава вылезли гибкие манипуляторы с прозрачными трубками, увенчанные внутривенными иглами, которые немедленно вонзились в руки трупа. По трубкам потекла вязкая, слабо фосфоресцирующая жидкость.
– Смотрите, молодые люди, это любопытно, – Захаров царственным жестом указал на автоклав. – Про оживление мертвецов знали давно. Например, африканские шаманы практиковали это столетиями – в малочисленных племенах взрослые обученные воины были наперечет, а на Черном континенте воевали постоянно, что подразумевает естественную убыль личного состава. Так вот, зомби, воскрешенный подручными средствами, тоже может убивать – правда, похуже, чем живой. Но, тем не менее, может. У него сохраняются рефлексы, навыки и даже обрывки воспоминаний о том, кем он был при жизни. Правда, вследствие необратимых процессов в мозге, вызванных смертью, нервная система мертвеца практически всегда повреждена, движения хаотичны, речь бессвязна. Короче, боец из него очень посредственный. Как я понимаю, в Африке служители культа преимущественно оживляли мертвых лишь для того, чтобы продемонстрировать свое могущество.
