скачать книгу бесплатно
Анатолий многое в армии повидал, но так близко чужую смерть видел впервые. Оказалось, что это не особо и страшно. Просто упал человек лицом в лужу собственной кровищи и больше не двигался.
А позади к автозаку медленно, но неотвратимо приближались две легковые машины, раскрашенные в сине-желтые цвета. Из окна одной из них торчала рука с таким же АКС74У, что валялись сейчас под ногами Анатолия. Понятно было – милиционер ловит момент, чтобы второй очередью прошить колеса автозака. И хотя сделать это было не так-то просто – Бокорез бросал машину из стороны в сторону, – понятно было, что рано или поздно правоохранитель своего добьется.
– Стреляй! – заорал из кабины Бокорез. – Стреляй, если жить хочешь!!!
И тут Анатолий осознал, что он и правда очень хочет жить. Для того, чтобы вернуться к невесте и матери, но главное – чтобы отомстить тем подонкам, которые так грубо и бесцеремонно сломали ему жизнь. Пусть он убил одного из них, но остальные виноваты не меньше. Это они все как один потом дали показания, что Анатолий затеял драку… А вот его друзья, с которыми он отмечал дембель, почему-то на суд не пришли. И отчего так произошло, парень просто запретил себе думать, решив раз и навсегда, что друзей у него больше нет.
Но для того, чтобы отомстить, нужно было вернуться.
И для этого существовал только один способ.
Анатолий неплохо стрелял в армии, в том числе и укороченную версию автомата Калашникова в руках держать доводилось. Разброс из него, конечно, приличный, но промахнуться с такого расстояния – это надо было умудриться.
Парень поднял с пола автомат, щелкнул переводчиком огня, дослал патрон в патронник, вскинул оружие и дал короткую очередь.
Он целился в колеса, сделав поправку на то, что если ствол задерет вверх, то пули вспорют двигатель автомобиля.
Но он ошибся.
В тот момент, когда он нажал на спусковой крючок, автозак подбросило вверх. Наверняка на выбоину в асфальте наехал Бокорез, из-за чего машина на такой скорости взбрыкнула, словно норовистый конь. И в результате очередь Анатолия вспорола не колеса и не капот, а лобовое стекло милицейского автомобиля…
Время вновь замедлилось, как это всегда бывает в переломные моменты жизни. Следующим кадром Анатолий увидел мелкую сетку трещин вдоль лобовухи, на которые изнутри машины обильно плеснуло красным. А потом были следующие кадры замедленного кино, в котором сине-желтый автомобиль лениво, но довольно круто поворачивал влево, нехотя переворачивался, и в него так же неторопливо врезалась вторая машина преследования.
Продолжалось это недолго, наверно, не больше пары секунд, после чего время вновь вернулось к нормальному ритму.
Но не жизнь Анатолия. Потому что в ней теперь был удаляющийся большой огненный шар, в который превратились два милицейских автомобиля.
Эхо взрыва все еще звенело в ушах Анатолия, когда сквозь него прорвался радостный рев из кабины:
– Да ты реально крутой пацан, Нокаут! Даже я б так не смог, одной очередью две тачки уделать. Лихо ты маслин в их телегу накидал – и умылись, и поджарились заодно.
Бокорез орал что-то еще, но Анатолий уже не слушал его.
Он думал о том, что, может, лучше прямо сейчас приставить горячий ствол к подбородку и одним нажатием пальца сразу решить все проблемы? Теперь-то ему точно никогда не вернуться в его прежнюю жизнь. Но, с другой стороны, если у тебя нет дороги назад, значит, остается только одно – идти вперед и не оглядываться. Так, словно не было у тебя прошлого и жить ты начал только сейчас, с этого самого мгновения.
Между тем автозак выехал из Киева и уже мчался по шоссе, на котором выбоин было заметно больше. Анатолий видел, как назад медленно уползают телеграфные столбы, за которыми расстилались поля и какие-то невзрачные деревеньки, словно нищенки выстроившиеся вдоль шоссе.
Хоть и трясло машину изрядно, но Анатолий неожиданно для себя задремал. Если б ему кто-то раньше сказал, что он будет способен заснуть в залитой кровью машине рядом с четырьмя мертвецами, он бы просто рассмеялся в ответ на такую бредятину. Но нервы – они не железные. Забился парень в угол между бортом и стальной решеткой и вырубился…
Разбудил его рев Бокореза, раздавшийся, как показалось, прямо над ухом:
– Подъем, Нокаут, делюгу делать надо!
– Ч-чего делать? – не понял Анатолий, с трудом продирая глаза и сперва не поняв, что это за жуткое место, куда он попал.
Но память тут же услужливо преподнесла ему ответы на все вопросы.
В подробностях.
А Анатолию на мгновение показалось, что все это ему приснилось…
– Короче, фраер, – донеслось из кабины. – Быстро переодевайся в ментовские шмотки и не выпендривайся, коли жить хочешь. Если тебя с вышек увидят в гражданке, сразу шмалять начнут. Мы к КПП Зоны подруливаем. Как закончишь со шмотьем, переползай в кабину и навостри локаторы. Сделаешь как я разложу, оба в живых останемся. Лоханешься – значит, все было зря…
* * *
Впереди от края до края горизонта растянулся кордон. Так Бокорез назвал двойное заграждение из колючей проволоки, меж рядами которой раскорячились пулеметные вышки. От одной до другой было около полукилометра, но Анатолий был в курсе, на что в умелых руках способен ПК, поэтому расстояние было вполне оправданным.
До заграждения оставалось метров двести, когда с крыши двухэтажного кирпичного КПП раздался зычный голос, усиленный стационарным мегафоном:
– Приказываю остановиться! В противном случае будет открыт огонь на поражение!
– Приехали, – осклабился Бокорез, нажимая на тормоз. – Ну что, покандехал я. Смотри, Нокаут, фраернешься – нам обоим кранты.
Бандит выпрыгнул из машины и побежал в сторону КПП. Видимо, его милицейская форма ввела охранников в заблуждение, потому что мегафон заткнулся.
Зато на бегу заорал Бокорез:
– Тревога! Нападение на подразделение киевской милиции! Мы еле ушли! Быстрее дайте телефон!
Когда человек выдает столь беспокойный текст, вереща словно резаный, это производит впечатление. Дверь КПП открылась, из здания вышел военный с капитанскими погонами. До Анатолия, уже сидевшего за рулем незаглушенного автозака, донеслись его слова:
– Что случилось?
– Бамбук расцвел, а помидоры завяли, – хохотнул Бокорез, подбегая к нему.
– Что, простите? – выпучил глаза офигевший капитан.
– Прощаю, – сказал Бокорез, всаживая заточку в сердце военного и задвигая его внутрь КПП. Из которого немедленно раздался вопль бандита:
– Ну, чего стоите? Не видите, человеку плохо?
Это был сигнал, о котором говорил Бокорез.
Анатолию доводилось водить и БМД, и «шишигу» – разведчик должен уметь все. Поэтому он резко воткнул скорость, послал машину вперед, быстро переключился, разгоняясь…
Этот мир предал его.
Больше он ничего не был ему должен.
Две эти мысли бились в голове Анатолия, пока машина, ревя двигателем, неслась прямо на вышку. Так оно всегда легче – придумать себе оправдание, когда делаешь то, что не должен делать. Эти два предложения вчерашний «дембель» придумал, пока Бокроез бежал к КПП, и они помогли переступить через себя. В который уже раз за этот такой длинный и кровавый день…
Ряды «колючки» порвались под ударом тяжелой машины, словно нити, а вышка, сваренная из стального профиля, сложилась на кабину. Но скорость была слишком велика, поэтому автозак пролетел дальше, туда, за прорванное ограждение. Обломки вышки долбанули по крыше кабины – и слетели с нее, словно рассыпавшиеся спички. Анатолию показалось, что где-то там, наверху, раздался крик боли и ужаса, приглушенный металлическим грохотом, но парень быстро убедил себя, что это ему только показалось.
Притормозив, он развернул машину, сдав задом к КПП, из дверей которого выскочил Бокорез. Весь в крови, с автоматом в руках, из которого он дал длинную очередь по второй вышке, стоящей с другой стороны контрольно-пропускного пункта. Там, на верхней площадке, вскрикнул кто-то, невидимый Анатолию из кабины – и тишина повисла над Зоной. Короткая, как последнее мгновение перед смертью. И в этой тишине бежал к автозаку человек с автоматом – страшный, с лицом, залитым чужой кровью, и с торжествующей улыбкой на этом лице, похожей на оскал дикого зверя, любящего убивать не столько для еды, сколько ради забавы.
– Гони, мля! – проревел Бокорез, плюхаясь на пассажирское сиденье. – Гони, пока с других вышек вертухаи нас не посекли!
В кабине от рева бандита вздрогнула – и умерла тишина, разом заполнившаяся надсадным воем двигателя и ударами пуль по крытому кузову автозака, который сейчас выполнял для беглецов роль щита. Анатолий гнал машину вперед, а в его воображении эти пули били в мертвые тела, лежащие там, за спиной, вышибая из них фонтанчики темной, загустевшей крови. А еще вкус крови был во рту из-за зло, до острой боли закушенной губы. Ведь боль – это порой единственное, что позволяет человеку убедиться в том, что он еще живой.
Зачем-то живой…
* * *
Это оказалось проще, чем он ожидал. Ученик хоть и подрос и как ученый, и как личность, но все равно остался учеником, в душе робеющим перед учителем.
Академик удивился этому факту, но виду не подал. И, хотя ученик запер его в камере с прозрачной стеной, управлять им это не особенно помешало. Еда, обслуживание – все было на уровне. Но не хватало одной мелочи.
Свободы.
Когда Захаров попросил у Кречетова свой ноутбук, на успех он не особо надеялся. Но ученик беспрекословно принес требуемое.
И это было его ошибкой.
Проектируя свой научный комплекс, Захаров учел все возможные сценарии развития событий, в том числе и захват его неприступной крепости. И, как следствие этого, заключение в собственной тюрьме. Что и произошло.
Нет, конечно, можно было пойти на крайние меры. А именно – подойти к задней стене камеры и определенным образом нажать на стальные заклепки. Тогда бы один из бронелистов вывалился наружу, открыв тайник, в котором лежали:
– артефакт «горелка», способная резать металл и многослойное стекло, словно масло,
– рюкзак с разнообразными консервами, на которых вполне реально протянуть три дня,
– «смерть-лампа» с двумя запасными магазинами – светящимися лазурью полными «пустышками»,
– и мощный спутниковый КПК, через который даже отсюда вполне реально было связаться с людьми, готовыми на все, лишь бы им хорошо заплатили.
Так была оборудована каждая камера. Просто на всякий случай.
Но все это не понадобилось.
Потому что Кречетов принес ноутбук.
С виду ноут был ничем не примечательным – старая слабенькая машина, пригодная лишь для записей. Разумеется, ученик выдрал из нее сетевую плату и Wi-Fi адаптер. Но учитель на то и учитель, чтобы предусмотреть и такой вариант развития событий.
Начинка ноутбука была вовсе не тем, чем казалась. Под старыми корпусами деталей скрывались мощные устройства, многие из которых Захаров изобрел сам, использовав в их схемах осколки артефактов Зоны. Поэтому через пять минут после того, как Кречетов покинул импровизированную тюрьму, академик уже общался через «Глубокую паутину» с людьми, услуги которых в рекламе не нуждаются.
Он хорошо знал этих людей, за деньги готовых на все. Вернее, человека, который был их главарем. И сейчас, войдя в закрытый чат, академик послал зашифрованное приветствие-пароль, по которому его должны были узнать.
Его узнали. И ответили почти сразу.
Кречетов довольно кивнул, увидев ожидаемый ответ на свое послание. Значит, его не забыли и все старые договоренности в силе.
«Приветствую, Индус», – набил Захаров.
«Это не Индус», – возникла надпись на экране. «Я Катар, его брат».
Академик прикусил губу. Пароль знали только двое – он и главарь группировки бандитов, с которым он слишком давно не общался. Просто не было общих тем, а когда их нет, какой смысл тратить время друг друга не бесполезную переписку? Что за Катар, какой Катар? Но, с другой стороны, выбирать не приходилось. И академик решился.
«Нужна помощь Вашей группировки».
«В чем она заключается?»
«Нужно захватить научный комплекс на озере Куписта, который охраняет рота бойцов группировки «Воля».
После небольшой паузы на экране ноута появилась надпись:
«Так просто «вольные» комплекс не отдадут, а я своих людей на убой не пошлю. Рота «зеленых» в укрепленном пункте будет стоить сотни моих людей, а у меня их всего-то полторы».
«Есть план, как обойтись без потерь, – отозвался академик. – И за работу я заплачу тремя редчайшими артефактами из моей коллекции».
«Что за артефакты и каков план?»
После того, как академик ответил на оба вопроса, возникла более долгая пауза. Захаров уже начал нервно поглядывать на дверь своей тюрьмы, когда на экране высветилось:
«Добавьте еще два арта, аналогичных по цене, – и по рукам».
«Согласен, – с облегчением отозвался академик. – Но есть особые условия. Мне нужны два человека, что сейчас наверняка находятся в автоклавной. Живые и невредимые».
«Это можно устроить, – отозвался новый главарь группировки бандитов. – Сегодня ночью ждите гостей».
…И «гости» пришли.
В камере Захарова была отличная акустика. Даже через закрытую входную дверь блока академик слышал выстрелы и крики умирающих. А потом, когда все стихло, та дверь отворилась и в блок зашел плечистый малый в черной бандитской куртке и с пулеметом наперевес.
Он огляделся, удивленно приподнял брови и произнес:
– Ну ни хрена себе!
Рядом с дверью в стену была вмонтирована панель, открывающая соседние боксы, в которых сидели подопытные мутанты. Нажимая на кнопки, бандит открыл импровизированные камеры одну за другой и планомерно расстрелял всех их обитателей.
Захаров, болезненно морщась, смотрел, как умирают муты, но ничего не мог поделать. Он сам вызвал сюда этих чудовищ в человечьем обличье, рассказав им, как войти в научный комплекс и перебить сонную охрану. И теперь бандиты чувствовали себя здесь хозяевами.
Бокс академика пулеметчик отпер последним. Захаров вышел в залитый кровью коридор и, глядя в глаза бандита, произнес лишь одно слово:
– Зачем?
– Что «зачем»? – вновь удивился пулеметчик.
– Зачем вы убили этих ни в чем не повинных существ?
– Тебя, лошара, забыл спросить, – сказал бандит, сплюнув академику под ноги. – Но поскольку ты, небось, тот самый старпер, ради которого мы сюда прикандехали, поясню. Бугор приказал все здесь зачистить, так что я выполнял приказ.
Захаров не привык, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. Даже таинственно исчезнувший Индус не позволял себе подобного, всегда общаясь с ученым уважительно и без употребления блатной лексики. Поэтому Захаров взбеленился:
– Слышишь, ты, щенок! – заорал он. – Маме своей бестолковой будешь под ноги плевать, которая такого хама вырастила…
– А вот за маму это ты зря, – сказал бандит. – Заколебал, плесень.
Последнее, что увидел Захаров, был приклад пулемета, летящий ему в лицо.
