скачать книгу бесплатно
– Не за что. Надеюсь, не опоздаю, пойдём вместе. До встречи, цифра.
* * *
Элитниик был великолепен. Ростом в холке куда меньше махина-новичка едва очнувшегося и еле двигающегося. Но вот массой он почти вполовину от массы Учителя. В прошлом тварь была диким кабаном, но провалившись сюда с куском подлеска, заразилась и постепенно отожралась. Конечно, ей с Учителем не тягаться, но тому пришлось изрядно постараться, чтобы посадить её на мощную цепь, привязанную за толстенное стальное кольцо к врытой многотонной громадине. Тварь бы вырвалась и убежала, но приманка не обязана быть целой и невредимой, главное – живой. Если б не приоритеты, то висеть бы кабану-переростку в одном из больших морозильников махинских закромов. Типовая дичь свежаков-цифр, желающих обрести имя, да и опытным махинам такого добыть не грех. Это не человекообразная элита, тут не только камни брать можно, а и на ужин неплохо бы пошла.
Но он вынужден прятаться – целью охоты в этот раз были не высшие заражённые, а кое-кто посерьёзнее. Как сообщали местные цифры, в этих краях появился жемчужник, похожий на гигантскую чёрную многоножку. Опасная зверюга, с чувствительными рецепторами, глазастая, и дары наверняка имеются.
Поэтому Учитель не только накрылся куполом невидимости (маскировочный окрас покровов а-ля хамелеон тут не пройдёт), но и почти остановил поток мыслеформ, чуть ли не заснув. Остались лишь сторожевые механизмы типа триггеров на события, имевшиеся у развитых махинов. Предварительно, перед началом представления, он тщательно и долго полоскался в прохладном водоёме неподалёку от анклава, из которого выходили на охоту. Сильно закоченел от прохладной воды, но перед такой охотой необходимо смывать любые запахи. Эмоции тоже были заглушены – всё во имя маскировки.
По плану многоножка, попытавшись схарчить вкусного элитника, приближалась к врытому неподалёку от приманки валуну, внутри которого был заложен фугас из трёх с лишним центнеров игданита и сорока килограммов тринитрофенола в качестве детонатора. Пока многоножка «отдыхает» от впечатлений, махин залезает ей на спину и более чем полуметровыми шипами с острейшей режущей кромкой снимает бронепластины, а затем рубит ей хребет или добирается до важных центров. Дальше – дело техники: взять приз и отход. На подстраховке, чуть в стороне, замаскирован артиллерийский расчёт с небольшим орудием. В составе расчёта кроме прочего имелся человек с даром, способным разгонять снаряды-дротики с вольфрамовой иглой до десятка скоростей звука.
Жемчужник появился, но не с той стороны, откуда ждали. Урчание, издаваемое экс-кабанчиком, его почему-то не привлекло, а вот присутствие людей, несмотря на маскировку – очень даже, и события понеслись галопом. Расчёт, поняв, что раскрыт, начал работу. Выстрел сопроводился снопом расплавленного металла и искр из брони. Всё это Учитель видел уже на бегу: предыдущий план полетел в пропасть, но у него появилась идея, как заставить жемчужника приблизиться к подарку.
Пока добежал до места, прозвучал второй выстрел. Двигался махин не сравнимо с даром ускоряться в потоке восприятия времени, но всё равно достаточно быстро. Снаряды тем временем хоть и наносили повреждения броне твари, не уменьшали её резвости, зато та не обращала внимания на махина под маскировочным полем, спеша познакомиться с наглыми человечками, посмевшими дырявить её шкуру. Учитель сделал финальный рывок, оказавшись почти у хвоста «поезда», сейчас он её слегка пощекочет. Махин приблизился к боку, затем, налегая всей массой, выставив режущие кромки шипов левой руки, стал кромсать лапы твари на бегу. Отсечь получилось пять лап кряду, потом его сбило с ног. Сгруппировавшись и сделав несколько кувырков по инерции, махину удалось вскочить. «Поезд», даже не разворачиваясь, рванул за ним. Учитель, разглядывая обломки отбитых под самый корень шипов, бежал к валуну. Они у развитых махинов с одной стороны острые – их кромка резала вообще всё. Вот только у странного материала имелась оборотная сторона медали – также легко шипы ломались, прочность их была разной в зависимости от направления нагрузки, умники называли это анизотропией материала. Достаточно превысить некий допустимый угол между плоскостью лезвия и вектором нагрузки – и шипы отламывались почти как стекло и приходилось ждать, пока те отрастут заново. Расстояние увеличивалось слишком медленно, он боялся, что наблюдатель не решится произвести подрыв из-за опасения убить махина. Чтобы сколопендра-переросток ни на что не отвлеклась, он убрал всякую маскировку и даже «хамелеона» погасил, почернев на бегу. Это произвело эффект – разрыв увеличиваться перестал.
До валуна оставалось меньше сотни метров, только бы рвануло… восемьдесят метров, пятьдесят, тридцать… Поравнявшись с сюрпризом, он бежал дальше, не сбавляя хода. Дистанция от камня увеличилась до десяти метров, а вот жемчужник был почти рядом с подарком. Самое время! Почему нет сигнала на подрыв?! Махин бежал не останавливаясь, ожидая взрыва как манны небесной. Уже тридцать метров!
– Где взрыв?! Не спать!! РВИ!! – Учитель в горячке момента забыл, что даром телепатического общения обладают далеко не все люди, и вкладывал все силы, чтоб «докричаться» до зависших взрывников.
Поэтому, ударную волну он встретил с облегчением. Будто гигантским пинком его понесло прямо на трёхэтажное кирпичное здание, ещё ощутил удар чего-то твёрдого в спину.
Сквозь первую стену он прошёл, как нож сквозь масло. Потом ощутил хруст своих костей о ломающиеся перекрытия, затем наступила темнота.
* * *
Учитель пришёл в зал Чёрного камня через пять часов после отхода каравана. Ломак, глядя на него, сразу всё понял. Маскировочный окрас вёл себя странно, в некоторых местах покрытие было тёмным, на тыльной стороне левой руки шипов не было вообще, справа уцелел один, но от кисти остались лохмотья. Если спереди броня лишь слегка оцарапана, то со спины выдран солидный кусок вместе с мясом. В довершении всего Учитель хромал.
– Как охота? Есть те, кто не вернулся?
– Удачно, только меня приложило хорошо, как видишь. У людей раненые есть – одному руку оторвало, другому осколками камня глаза выбило. Пока чёрную тварь добивали, технику потеряли почти всю. Но я этого не помню, без сознания валялся. Как добили – цифр позвали. Они меня и вытащили из завалов – ударной волной в дом влепило. Очнулся в Пятачке, там человеческий лекарь меня на ноги поставил. Свою долю трофеев я всю в общую складчину сдал, кроме вот этого.
Учитель протянул Ломаку прозрачную пластиковую капсулу с белой перламутровой горошиной посередине.
– По-моему, мне нужен отпуск, буду тут отлёживаться денька три. Так что бери жемчужину и неси своему Мелкому Шпиону. Оно будет полезно всем.
– Я не знаю, что ответить…
– Ничего. У тебя не так много времени. Догоняй караван. Придёшь с ним в Центральный, пригляди за малышом. Посоветуйся с его родичем, как быть с тренировками дара. Если надо – там останься. Если что, цифра пусть поможет. Это главное сейчас. Так решил сход.
* * *
Настало время выходить. Ломак быстро зашёл к себе. Перетряхнул рюкзак. На дно положил контейнеры Учителя, потом подарки. Пищевые брикеты закинул сверху, вместе с ещё одной фляжкой воды. В мелкий внутренний кармашек рюкзака сунул капсулу с жемчужиной, застегнул, чтоб не выпала. Нацепил пояс с клевцом и фляжкой. На шлем приладил подаренную маскировку, надел его, разгрузку, накинул рюкзак. Вроде ничего не забыл.
Стоп! Есть примета на удачную дорогу. Перед дорогой или охотой надо навести хоть какое-то подобие порядка в жилище. Убрал инструменты, сложив на полку, стряхнув пыль с опустевшего каменного стола, затем и с каменного ложа. Закатил дверь в кладовку. Щёлкнул выключателем, погасив освещение в отсеке. Глянув в темноту напоследок, закатил дверь в свою берлогу. Теперь можно и в путь.
Глава 4
Ломак снова вышел в то же место на границе анклава и направился в Недельку. Вновь прошёл по тому же ущелью, что и в прошлый раз. Проходя через памятный лоскут, вспомнил обновление. В этот раз провалился пастух с отарой овец. Дедок, доживший почти до девяноста лет, оказался иммунным. Идеальный сценарий в отличии от имевших место в прошлые разы, будь они все трижды прокляты…
Показался пост впереди, как и в прошлый раз, по традиции в таком случае убрал окрас-маскировку, помахал в знак приветствия постовым. Паука сегодня не было. Отходя в глубь анклава, натолкнулся на группу мастеровых, кучковавшихся у столовой, на него обратили внимание.
– Эй, каланча! Тебя Вакула ждёт очень! Приходил к нам ругаться на тебя сильно! В ангарах поищи, он там сейчас. Металлолом твой привёл в порядок, так тебе и передавал. Не заберёшь – он его мусорщикам сдаст, а тебе клевец найдёт. Самый ржавый клевец в нашем анклаве. А не найдёт – специально таким сделает. Гы-Гы-Гы!
Крикуном был Грохот – весельчак и балагур. Прозвище получил за способность ОЧЕНЬ громко и направленно орать, которая появилась первой. В своём первом серьёзном бою он ей сильно удивил горошника, и пока тот медлил, прибил его клевцом. На остальную компанию заражённых, кроме имеющихся сил, средств и способностей истратили все автоматные патроны и большую часть пистолетных, этот гад в том зачищаемом квартале оставался последним, появившись неожиданно. Да и в обычном своём «режиме» Грохот был способен не напрягаясь сманить к себе всех монстров в окрестности, чем впоследствии и пользовались при зачистках.
Ломак в ответ кивнул и изобразил воинское приветствие, как бывало с некоторых пор. С надетым шлемом получилось забавно. Народ вокруг заржал подобно лошадям. Привычку такую он себе приобрёл после того, как посмотрели с Мелким Шпионом и кем-то из его компании, Никитой, кажется, звали, «Майора Пейна». Хомяк тогда притащил с мародёрки найденный на городском фрагменте видеопроигрыватель оптических накопителей с коллекцией фильмов на дисках. Решили посмотреть фильм всем двором перед домом, для чего вытащили технику и стулья на улицу, Ломак за компанию присоединился к просмотру. Местами было смешно и очень познавательно.
Точно. Друга шпионского Никитой звали, а Хомяк – его брат старший. Всё сходится. Эх, как там Мелкий? Скоро узнает. И кое-что изменит к лучшему.
Вакула нашёлся в одном из ангаров, рядом с ним на полу, на расстеленной полиэтиленовой плёнке, лежало оружие Ломака. Собранное и как будто сияющее. Ломак, поглядев на него, жестами поприветствовал и извинился за опоздание.
– Ну шо, сволочь – заявилси забирать рухлядь? Наконец-то! А то пришол тут, вывалил свои древности. Мусорщики на энтот металлолом уже облизываюцо и кругами ходють. Устроил тут бардак, панимаишь… Но я ехо чессно отвоевал у ентой коварной братии. Выжил всех! Всех разогнал! Ты вот скажи, болезный, ты на кой чорт енто с собой таскаешь? Тебе и таким же остолопам сам Америкос с металлистами Б45М1 сварганил! И давно ужо. Можа тебе пищаль соорудить, ась? А чо? Она ещё древнее и неудобнее, фитильная, хорошая. Хы! Ты ж мегарациналист, ёпт! А обойм к ней у тя скока?
Махин показал один палец.
– М-дя… Загадка нечеловеческой психопатологии… – Развёл руками Вакула. – Но я енту твою дурость предусмотрел. Пришлося по-сусекам пошкребсти, но нашол тебе ишшо четыре штуки. Больше нет их нихде, сам иди к оружейникам и попрошайничай. Пожалей Вакулу старого, не приходи с этой хренью больше, а то помощников приходится спиртным отпаивать, самому самогону не хватаеть. Чехол из брезентухи для неё есть, вот, забери.
Вакула кивнул на сложенный на стеллаже чехол из брезента. Ломак взял его, развернул, поместил туда раритет. Настроил лямку под себя и повесил за спину. Забрал боеприпасы, распихав по специальным кармашкам разгрузки. Знаками поблагодарил Вакулу от всей души.
– Иди уже! Неча тут рассыпацо пантомимами, не в цирке, хы. И эта… Удачи тебе!
* * *
Искомый анклав находился неподалёку. Даже в ясную погоду можно было его увидеть, не выходя из Недельки. Туда Ломак и отправился, и буквально через пару минут увидел большие каменные белые буквы названия с пятиконечными звёздочками по сторонам, выкрашенными в алый цвет: «Имени восемнадцати шофёров»
Краску, как было видно, регулярно подновляли, не давая поблёкнуть. Проходя мимо надписи, Ломак вспомнил об этой истории времён великих сумерек, ещё будучи цифрой на образовательном курсе проходили. В тех мирах, откуда сюда проваливались люди, имелись сходные обычаи увековечивать память достойных, когда те своими жизнями останавливали угрозу. Похожим образом было и в этих местах…
Показался посёлок. Зайдя внутрь периметра, он узнал, что караван ушёл шесть часов как, и уже должен быть во втором Горном. Смысла идти к тому ущелью, как хотел раньше, не было, можно срезать по долине. Тем более, что если идти строго на северо-восток, то через километров семьдесят он наткнётся на дорогу к Чёртовому перекрёстку. Это небольшой анклав, через который должен пройти караван, выйдя из Горного-2. По этой дороге на север до него как раз километров десять или пятнадцать останется. Там и спросит. Если караван отправится в Красный металлист, то становится реальным догнать его задолго до Верхнелинейного.
Выйдя из анклава, свернул с дороги в лес на северо-восток, двинулся по прямой, стараясь не ломать лишний раз деревьев. Вспомнилось откуда-то: «В России нет дорог, есть направления» и «танки грязи не боятся». Определённо, что-то в этом есть. Лес сосновый, без подлеска – видно далеко, он любил такие места. Где-то рядом находилась просека для столбов электропередачи, туда периодически наведываются снимать провода. Линия эта разнородная, проваливалась сюда регулярно, несколько состыкованных кряду лоскутов – вдоль неё он и пойдёт, пока она не закончится. Или пробежаться? Почему бы нет? Пара часов – и Ломак пересечёт дорогу на Чёртов.
Так и получилось. Вынырнув из леса, махин не стал топтаться по дороге, чтоб не портить полотно, а побежал по обочине. Ещё немного – и оставшийся путь, считай, преодолён.
Анклав был нежилым, и как большинство подобных анклавов, использовался под склады стратегического резерва. Бывало, что одно и то же нужное предприятие или склад жизненно необходимых материалов на обновляемом фрагменте появлялись не один раз. Почти всегда, когда возможно, всё эвакуировали. Оборудование демонтировали, перевозили на такой вот «ненужный» анклав, надёжно консервировали для долгого хранения в подготовленном имеющемся или построенном махинами помещении, сырьё аккуратно складывали, обеспечивая условия сохранности. После чего замуровывали строение герметично и принимались строить аналогичное для следующей копии нужного имущества, но уже в другом анклаве, подальше от предыдущего. Так и выходило, что неиспользованных анклавов тут почти не встречалось. Такой порядок позволял иметь по нескольку резервных копий необходимого и полезного. Всё отработано за много лет.
Казалось бы, ненужная работа в богатом на подарки мире – всё же и так сыплется даром. Однако не всё так просто. Кто сказал, что анклав не может обновиться? Некоторые люди тоже считают, что анклавы – фрагменты с очень долгим сроком обновления. Да и подарки сыпались нерегулярно, и непростая история человеческого Центрального уезда – тому наглядный пример. А Уклад прямо говорит, что должно готовиться к тяжёлым испытаниям и утратам, морально и материально. И предусматривать возможные проблемы, не закрывая на них глаза, и даже свою гибель встречать достойно, ибо ничто не вечно.
Самое тяжёлое в своё время было убедить союзников придерживаться подобной же системы. И лишь когда один из анклавов на востоке вдруг обновился, превратив один из укреплённых районов в кусок леса, люди согласились с доводами.
И даже сделали систему учёта имеющегося. Если не считать патронной фабрики, что пока в единственном экземпляре, то теперь даже обновление Заводского и Столичного анклавов одновременно не приведёт к фатальным последствиям. Мастера расконсервируют новое оборудование, перевезут, установят, настроят, и дело возобновится. Пусть с затратами времени и сил, но без невосполнимых утрат дефицитного оборудования и без ожидания милости от внешних обстоятельств, а сразу после катастрофы. Хотя, если посмотреть шире, то весь этот мир – непрекращающаяся катастрофа вселенского масштаба.
В чём-то это походило на то, как люди потом убеждали его сородичей, что заимствовать технические решения и изучать знания с проваливающихся фрагментов не является чем-то плохим и соответствует духу Уклада. Упрямцы ещё те, почище людей, спор вышел знатный. Одна сторона считала, что надо доходить до всего самим без посторонней помощи, другая – что всё, что приносит пользу махинам и не несёт вреда союзникам, имеет право на существование. Потом пришёл лесник в лице Академии и всех разогнал. Тогдашний глава научников сказал, что это «воровство» во всеобщих интересах и процитировал один из пунктов их же Уклада, где предписывалось «постоянно тренировать ум, постигать опыт творцов, изучать науки, открывающие путь к познанию мира, ибо только так можно прийти к истине и справедливости».
В данный момент анклав не пустовал, радар помог это заметить, ещё когда трусил вдоль дороги. Когда стали просматриваться отметки характерных типов, перешёл на шаг – лёгкая усталость дала о себе знать, да и проголодался.
Трое цифр за день расчистили и подготовили площадку для пристройки нового хранилища к уже имеющимся и сейчас готовили ужин. В притащенный большой котёл из нержавейки налили воды из пары припасённых емкостей, соорудили очаг из бетонных блоков, зажгли костёр и ждали, пока вода вскипит. Ломака оповестили, что караван проходил, свернул на дорогу к Красному металлисту и скорее всего, уже там. Они же готовятся к ночёвке, чего и ему советуют, тем более, ужина хватит на всех. Человека, что привёз провизию из близко расположенного Горного-2, тоже упросили присоединиться к трапезе и остаться с ночевкой. Видя это, Ломак решил задержаться на несколько часов. Караваны ночами не ходят, а вот махины вполне могут. Ночью он проснётся и срежет кусок пути, встретив караван утром.
Водила кроме нескольких мешков гречки привёз на заправку для каши пять ящиков тушёнки и металлическую ёмкость подсолнечного масла. Не такое, как рапсовое на вкус, но тоже неплохо. Махины взялись заниматься кашей, а он принялся открывать банки и сваливать содержимое в синюю ёмкость из-под рапса, у которой обрезали верхнюю треть. Работка нетяжёлая, но оказалась той ещё нудятиной, даже несмотря на то, что банки были с ключом и не требовали консервного ножа. Вроде просто всё, но в каждом ящике полукилограммовых банок было сорок пять штук, а увесистых ящиков, у которых цифры когтями отодрали дощатые крышки, было пять.
Костёр в очаге сложили так, что к моменту его прогорания каша практически подошла. Вся тушёнка, пять килограммов соли и содержимое бочонка масла оказались в котле, перемешаны с кашей, и блюдо теперь настаивалось.
Ломак достал сетку с ручками, сложил туда всю пустую тару кроме деревянных коробок: те годились на топливо, и пошёл полоскать их в пруду, что видел в паре километров от анклава. Металла и пластика набралось нормально, пруд обновится через пару дней, вода станет как прежде, а сырьё будет всё же почище.
Возвращался уже в серых сумерках, под светом звёзд. Издали услышал мелодию, пригляделся – человек достал гитару и сейчас перебирал струны, крутил что-то, видимо, занимался настройкой инструмента. Вот один из цифр легонько постучал его когтем по плечу, протягивая дымящуюся кашу на большой деревянной ложке, вырезанной из ближайшей к анклаву берёзки. Тот отложил гитару, сходил за посудой, отгрёб себе половину от предлагаемого.
– Спасибо, браток. Сейчас перекусим, сыграю вам что-нибудь из наших, земных бардов.
Ломак тоже вырезал себе ложку аналогично тем, что у остальных, и присоединился к ужинающим. Если человек ел молча, то свежаки общаться за едой были те ещё мастаки, ничто не мешало им одновременно и поглощать горячее, постукивая ложками о котёл в полной тишине, и расспрашивать Ломака о делах в центральном уезде, о Чёрном Камне, о людях и вообще обо всём на свете. Хорошо, что человек их не слышал, некоторые вопросы можно было счесть некорректными, а после некоторых тот бы не смог есть из-за приступов гомерического хохота. Было видно, что это новички, каких мало. Только базовый образовательный курс закончить успели и не обжились толком.
* * *
После ужина все достали фляжки с эликсиром, чтобы сделать по глотку. Махинская рецептура была чуть другой, нежели у людей: сладкой на вкус, даже приторной, как люди говорят. А ещё чёрного цвета, густой и с уменьшенным количеством спирта, но увеличенной концентрацией виноградин. Предложили налить человеку в пустую ёмкость, но он отказался – слишком ядрёным был напиток.
Мужчина снова взял гитару.
– Ну, по такому случаю есть у меня лирическая песенка. Был у нас такой талантливый мужик, Владимир Высоцкий, много песен сочинил и не только. Баллада о времени.
Зазвучали аккорды песни. Цифры из текста не всё поняли. Большинство идиом понималось с трудом, после пояснения Ломака. Да и самого песня не очень впечатлила, хотя что-то в ней цепляющее душу есть. И мотив понравился.
Стали укладываться. Гитарист-водитель залез в кабину, Ломак с цифрами распределил график бдений и лёг спать до полуночи, чтоб потом сменить караульного до трёх.
* * *
В этот раз ему приснилось ночное звёздное небо. Оно было чётко различимым и выглядело необычным. Одна половина усеяна незнакомыми созвездиями, а на другой зияла кромешная тьма без единого огонька. Всплыл незнакомый термин «сверхпустота»[3 - Сверхпустота – реликтовое холодное пятно. Большая область с полным отсутствием звёзд. Размеры космологического образования, например, сверхпустоты Эридана, столь велики, что космонавт в центре этой области не увидит ни единой звезды невооружённым глазом. Ночное небо на планете вблизи такого объекта будет выглядеть чёрным для наблюдателя на значительной площади.].
* * *
Сон пролетел незаметно. Вот он лёг на землю, просканировав окрестности на всякий случай, и отключился. Вот увидел короткий и непонятный сон, и вот время подъёма. Внутренний таймер работал безошибочно.
Отправив часового спать, он сел к костру, закинув туда пару пустых ящиков. Просканировал округу, увидев на востоке одинокого пустыша. Живой, но не двигается. Жильё там далеко, так что пусть стоит, утром если не уберётся, то Ломак примет меры. Глянул на звёзды, сравнивая их с увиденными во сне и не нашёл сходства.
Ради интереса достал передатчик и попробовал работу различных функций. Зажигалка разрядом поджигала бересту и бумагу, но не зажигала дерево. В принципе, это лучше, чем огниво. Существовали и зажигалки под габаритную руку с относительно небольшими когтями на пальцах, но он редко разводил огонь сам. Ну пусть, раз есть, лишним не будет. Хотел попробовать эфир, но подумал, что может разбудить человека, если рация в машине вдруг включена на той же частоте. Отметка того на радаре немного пульсировала – так бывало с Мелким, когда тому, как он потом рассказывал, снилось нехорошее. Всё равно будить не стоит. Пустыш стоит там же, обстановка не поменялась.
Так, теперь на очереди фонарь. Что там про него в инструкции? Ближний тепловой, два режима. Ну, костёр и так засвечивал всю поляну, так что ближний свет хоть и подсвечивал место, но не вдохновлял на фоне костра. А вот дальний имел узкий и мощный луч, который метров на сто вполне неплохо работал. На улице при столь ярком свете звёзд не особо пригодится, а вот в подземных помещениях или в густом еловом лесу ночью лишним не будет, особенно при пасмурной погоде.
Остаток дежурства продолжал тщетно выискивать созвездия из сна на реальном небе и ничего не находил. Фантазия странно работающего разума? Ничего непонятно. Наконец, настало время заступать цифре. Постучал когтями по броне следующего дежурного.
– Я ухожу за караваном. Ещё тут заражённого видел, схожу проверю. А в остальном всё чисто. Человек спит плохо, старайтесь не шуметь. Благодарность вам за гостеприимство. И тебе, и другим передавай.
– Пока, Ломак! Удачи.
Глава 5
Ярослав, сладко потягиваясь, вышел на крыльцо старого деревенского дома. Утро вступило в свои права, да и вставать пора, хоть и не в школу. Летние каникулы начались с неделю как, но сельская жизнь не предполагает праздности.
Тишины несмотря на глухомань и в помине не было. Кроме сонма мелких пташек с необычайно мощным для их размера вокалом дурниной орали соседские петухи. У соседей был единственный курятник в Знахарях – небольшой деревушке на десяток домов, где родители купили дом с участком, переехав из противоположного конца Московской области.
Мать ещё спозаранку уехала в соседние Зерновцы – посёлок, где окончили школу его старший брат с сестрой, переехавшие потом в Москву на заработки, и где пока что учился сам Ярослав. Будучи неплохим ветеринаром, мать лечила всю окрестную скотину, и ранним утром к ней за помощью приехали зерновецкие фермеры на раздолбанном москвиче – какие-то серьёзные нелады с их коровой, так пока что и не вернулась.
На Ярославе, стало быть, остаётся всё хозяйство. Напоить и накормить скотину: двух коров, телёнка, трёх поросей. Пеструшку подоить, а вечером подоят уже обеих. Потом коров надо выпнуть на пастбище почти сразу за деревней, только по мосту через ручей за перекрёстком перегнать.
Ещё до того, как Ярослав погнал коров пастись, отец завёл старенький трактор, МТЗшку, подцепил к нему телегу и уехал в Кузоватский за стройматериалами. С утра запланировали наконец-то возобновить строительство нормальной бани взамен старой. Допилит он туда как раз к открытию рынка, часов в восемь-полдевятого.
Наконец, Ярослав перегородил выход, противоположный тому, что из сарая вёл на дорогу, закрыл все калитки, иначе Зорька точно свернёт в огород со своим дурным норовом. Взяв хворостину, погнал животин на выход. Перегнав тех подальше за ручей, отошёл немного за ними с дороги на пастбище, вроде как идут дальше сами. Можно топать назад.
Едва вышел обратно к дороге и добрёл до моста, как по пути в родную деревню и началось непонятное. При погожем, солнечном дне откуда ни возьмись налетел то ли туман, то ли дым. Для вечно воняющих неподалёку торфяников рановато, июнь только начался, жарой и не пахло. Да и на торфяники не похоже, что он, того дыма не нюхал? Регулярно тлеет, такое не забудешь. А тут какая-то кислятина. И густеет на глазах – уже не только сотовой вышки напротив дома не видать, а и самой деревни. Да столба соседнего не видно, ядрёный корень! Так, пройти чуть вперёд ещё. Ага, вот он, столб. Теперь надо подумать, что с этой хренью делать и как искать коров если что.
Главное, чтоб какой-нибудь очередной идиот не пролетел мимо, а то гонять тут любят по пьяни. За что и платятся регулярно, слетая с небольшого поворота сразу за Знахарями. И ведь для особо тупых и знак повесили – нет же, без толку.
А дым-то стал редеть, вот и вообще остались клочья от того дыма. Стоп, а что это Пеструшка так голосит? Ярослав обернулся на звук и обмер, заметив сразу несколько неожиданных вещей.
Солнце резко поменяло положение на небосклоне. Соседнего села, Старых Озёр, которое всегда отчётливо просматривается с дороги – не было! Как и сотовой вышки в той же стороне, но чуть левее, за несколько километров! Вместо этого всего – какой-то незнакомый подлесок, начинающийся с того места пастбища, куда успела добрести до всего этого Зорька. И она тоже исчезла. А вот того, кто вместо пропавшей коровы гнался за Пеструшкой – лучше б и не видеть никогда! Что ж это за страшилище?! И размером почти с корову, и пасть как огромный чемодан с острыми зубами. Пока Ярослав стоял в столбняке, монстр догнал корову и вспорол ей бок. Та взревела, что привело урода в ярость, и тот с чавканьем перехватил бедолаге шейные позвонки.
Хруст костей вывел парня из ступора, и он помчался в свою деревню со всей прыти. Вот проскочил мост, потом поворот на Курганское. Наконец, влетел в Знахари. Недалеко от своего дома увидел деда Митяя, жившего через несколько дворов. Тот выглядел неопрятно – опять что ли самогона накидался? Нашёл время, при таких-то делах!
Ярослав спиртного и пьяных не выносил на дух, и ещё давно пообещал себе, что употреблять дурманящие зелья он не будет никогда. Добровольное сумасшествие он крайне не уважал.
– Митяй, бегом в дом! Там за коровами какая-то тварь гоняется, здоровая и зубастая!
– Слыш, малой, дай опох… М-мелиться! Башка р-раскалывается…
– Пошли в дом, говорю! От нас клочки останутся, если не сбежим.
– А?
– Митяй!
– Дык, это…
Митяй был явно не в себе, видимо, нажрался до отупения, даже двух слов связать не мог. И голос. С голосом творилась какая-то беда, простыл будто. Вот только он простудой не болел, сколько Ярослав его помнил. Может, бормотухой отравился? Непонятно. Бросать соседа на растерзание было жалко, взяв алконавта под руку, он потащил старика к крыльцу. Закрыв калитку, повёл соседа в дом. Втащить пьяного с заплетающимися ногами оказалось непростым делом, но и тут справился. Усадил Митяя на верхнюю ступеньку внутренней лестницы, тот безропотно подчинился. Это хорошо, пусть посидит пока, может, оклемается.
Ярослав стал думать, что делать. Первое, что пришло на ум – запереть дверь за стариком, что он и сделал. Потом – проверить связь, по крайней мере одна из трёх сотовых вышек, та, что неподалёку от дома со стороны озера, не исчезла. Электричество как-то резко кончилось – шума двух холодильников на веранде он не слышал, а телефон оставил незаряженным на столе. Щёлкнул выключателем – лампа над массивной дверью в комнаты не загорелась. Где-то треть заряда телефон всё-таки имел, если память не глючит. Подумалось, что у уцелевшей вышки имеется генератор или батареи, часок-другой поработать должны. Появилась надежда, что он бредит, и что кислая отрава вызвала галлюцинации, очень уж странный запах у того тумана, а значит, ему всё это привиделось. Вышка работает, связь с другими тоже имеется, можно дозвониться отцу, что-нибудь посоветует. Или вызвать кого-нибудь из Кузоватского, отделение милиции там было. Он, наконец, решился и открыл дверь из тёмной прихожей дальше в дом, пошёл за сотовым.
Связи не было. Бросив бесполезный аппарат на стол, Ярослав дёрнулся от истошного вопля, донёсшегося через открытую форточку откуда-то издали. Вспомнил о монстре и испугался ещё сильнее. Тут же пришла подлая мысль, что дверь из придомового сарая, что вела на улицу, может остаться незакрытой и привлечь незваного гостя. Рванул туда, перескочил было в тёмный тамбур перед спуском и со всей силой врезался головой в притолоку низкой двери.
Сколько Ярослав провалялся без сознания, он не имел понятия. Пришёл в себя от того, что его что-то придавило, будто каким-то мешком. Парень отбросил помеху в сторону, откуда-то рядом раздалось урчание. Он открыл глаза и с трудом встал – мешком оказался очнувшийся сосед, только теперь он не говорил, а урчал и пытался встать. Сбил пустое ведро, но у него это получилось.
Остановив мутный взгляд на парне, он оживился и пошёл к нему. Тот хотел затащить старика в жилую часть, но Митяй вдруг взял руку Ярослава обеими руками, вцепившись в неё с неожиданной для тщедушного тельца силой, а затем от души вгрызся в предплечье зубами!
– Мля! – Воскликнул он и чисто на рефлексах заехал алкашу в ухо с правой.
Тот упал, завозился. Но снова встал и с прежней настойчивостью потянулся к парню, опять заурчав.
– Не подходи, дед – ушатаю! Совсем с катушек съехал?
Но алконавт не слушал, а с увеличенным энтузиазмом попытался опять схватить Ярослава. Тот в ответку ударил уже со всей молодецкой удалью, благо организм крепкий. Митяя снесло как кеглю, но не тут-то было! Вместо того, чтоб вырубиться, он опять вскочил, успел схватить Ярослава за ту же руку и вцепиться в неё по новой.
В этот раз испугался по-настоящему, отчего-то вспомнив недавно просмотренную «Обитель зла». Повалился спиной на пол, споткнувшись о пустую корзину и колотя невменяемого психа свободной рукой по затылку. В очередной раз он попал рукой по какому-то не то наросту, не то шишке, и псих ослаб, что позволило Ярославу выползти и взять обрезок бруска. Вот алкаш опять зашевелился, да когда ж он угомонится? Уже не соображая, что делает, он треснул палкой по наросту на затылке и Митяй (или зомби?) обмяк уже окончательно. «Убил! Ах ты ж… Вот это попал!» – пронеслось в голове.
