скачать книгу бесплатно
Когда я очнулась в следующий раз, то была уже в другой комнате с потрескавшимся потолком, бледно желтыми обоями в мелкий чудной цветочек и ковром на полу, который пережил многих вождей нашей страны. Напротив меня сидела София, подруга моей матери и спрашивала меня о чем-то. Она была взволнована, да так, что по ее лицу пробегали мелкие судороги. София смотрела на меня. Смотрела не отрываясь. Мне так и не удалось понять, что она пыталась тогда во мне разглядеть, а спрашивать не хотелось.
– Ну, чего ты замолчала? – услышала я вопрос Софии. – И что дальше было? Ты смогла с ними подружиться или пока только подралась? Знаешь, по моему опыту, могу с уверенностью сказать, что иногда именно так начинается крепкая дружба. Возможно, у тебя тот самый случай.
Но, она была совсем не уверена в том, что говорила, и это было заметно. По поведению людей можно многое понять, если смотреть внимательно, а еще лучше, если смотреть пристально. Я наблюдала пристально, как кобра за добычей, может, поэтому София встала со стула и начала беспокойно ходить из угла в угол. Она пыталась скрыть от меня свое волнение и стыд, которое испытывала, потому что была вынуждена оставить меня там. Она не могла мне помочь. У нее и без меня была куча проблем, о которых я тогда даже не догадывалась.
– Я тут привезла тебе твои вещи и кое-какие книжки и игрушки, – сказала она, продолжая ходить туда-сюда. – Я, правда, без понятия, какие тебе нравятся, поэтому выбрала на свой вкус. Ничего?
– Ничего, – ответила я. – Мне этого хватит.
Я хорошо помню, что после моего ответа, София остановилась, и из ее глаз хлынули слезы. Она судорожно начала размазывать их руками по лицу, чтобы я не заметила, но я заметила и, решив подбодрить мамину подругу, я подошла и заключила ее в свои объятья. Конечно, я сделала только хуже, но откуда я могла это знать!
Через пару секунд она отстранила меня и, пообещав навещать, как можно чаще, пулей вылетела из комнаты, продолжая вытирать ручьем текущие слезы. Хотелось бы отметить, что она сдержала свое обещание. Она приходила ко мне настолько часто, насколько могла себе позволить, а ведь она работала в полиции, тогда еще в милиции, и имела на руках непутевую младшую сестру, которая была почти неуправляемая.
Кстати, в начале своего рассказа я назвала двух мужчин, которые забрали меня из родного дома, полицейскими, но это не верно. Тогда они еще были милиционерами, потому что закон о переименовании милиции в полицию в России был принят в 2011 году. Ну, это я так, для пущей ясности. Зато теперь вам стало понятно, что родилась я в 2001 году и надеюсь не зря.
К детскому дому я все же со временем привыкла. К его шумным и беспокойным дням и одиноким, пустым ночам. К людям, большинству из которых на тебя плевать, но это везде так, не только в подобных заведениях. К четкому распорядку дня привыкнуть было сложнее, ведь свой последний год дома я жила, как хотела. Там мне никто не диктовал, что и когда делать, поэтому я спала, когда хотела и сколько хотела, ела – как придется, мылась, когда начинала чесаться голова, ну и все в таком роде. Вот такая у меня была страшная свобода, которую мне заменили на практически не страшную тюрьму.
Опять же, не хочу, чтобы вы подумали, что тот детский дом был каким-то пристанищем дьявола, нет. Конечно, все было не так мило и изящно, как хотелось бы, но вполне терпимо. Особенно, если по прибытию в такое место у тебя уже есть характер.
У меня характера не было, он появился гораздо позже, зато было спутанное сознание, которое и помогло мне выжить. Я часто отключалась перед какими-нибудь вещами, которых боялась, а очнувшись, понимала, что уже все прошло и волноваться не нужно. Мне это очень нравилось. Таким образом, я осталась без воспоминаний о прививках, уколах во время болезней, о контрольных и самостоятельных работах в школе, о частых драках и бесконечных серьезных наказаниях. Ну, кто бы ни хотел так жить? А еще это приятное чувство – чувство, что ты особенная, что ты не как все, а эти простаки, что целыми днями ходят с тобой по одним коридорам, даже не догадываются о твоей супер силе. Ах! Но, это все детство.
Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я всерьез занялась изучением своего «внутреннего мира и его обитателей». Я прочитала столько книг по психологии и психиатрии, сколько смогла найти. Разумеется, в нашей библиотеке таких книг не было, а вот в публичной библиотеке, недалеко от нашего детского дома, подобной литературы было хоть отбавляй. В этой библиотеке меня знали все работники, вплоть до уборщиц, а одна женщина, Антонина Сергеевна, просто боготворила меня за мою непоколебимую веру в пользу книг. Думаю – это забавляло нас обеих. Она частенько просила меня помочь рассортировать или убрать книги на их законные места, и я с радостью ей помогала. Библиотека, для меня, была вообще местом особенным. Честно говоря, я бы могла в ней жить.
На самом деле эта скромная, старенькая библиотека дала мне больше, чем я ей. Я ведь уже тогда планировала стать писателем, а там была куча всяких книг по писательскому мастерству, которые я читала взахлеб (из-за чего не редко надо мной смеялись в детском доме). Да плевать! У меня была мечта, ну она и сейчас есть, так что плевать мне на всех с высокой колокольни. Пускай перешептываются, сколько хотят. К тому же, всем людям все равно рты не закроешь, тем более, как сказал кто-то достаточно мудрый: «Больше всего людей интересует то, что их совершенно не касается». И это – чистая правда. Убедитесь с возрастом.
Так вот я не просто так рассказала вам о своей любви к библиотеке. Однажды, третьего сентября, как раз в день моего шестнадцатилетия, я не стала ждать милости от кого бы то ни было, и решила поздравить себя сама. Я, примерив на себя очень покорный вид, пошла в кабинет Марины Павловны и отпросилась у нее в библиотеку на весь день. И, о чудо! Она позволила. Ну, само собой не от большой любви и не, потому что у меня был праздник, а потому что я пообещала два дня подряд дежурить в столовой и не выделываться.
Вы бы поняли, что это равноценная сделка, если бы вам хоть раз удалось побывать на дежурстве в нашей столовой. Это хаос! Это перебранки и бесконечные жалобы. Ну и еще конечно ругань, и недовольство поварих, которые ни на секунду не перестают орать на нас изо всех углов кухни. В общем, атмосфера довольно напряженная и каждому противна – но, от этого не уйти. Они терпят нас, а мы – их.
Вернувшись в детский дом около семи часов вечера, я с удивлением обнаружила небывалую суету в нашем большом холле. Там присутствовали директор и трое воспитателей, а все остальное помещение занимали дети старших групп. Мне сразу не приглянулась алармистская обстановка вокруг и я стала искать глазами Машку (единственную девчонку с которой более-менее нормально общалась), чтобы выяснить в чем дело.
Я смотрела по сторонам пробираясь через толпу, но все что я видела – это лица и большинство из которых были абсолютно отрешенными, что сбивало меня с толку. Глядя на такие лица, сроду не подумаешь, что случилось что-то страшное – но оно случилось.
– Ну и где тебя носит? – услышала я голос за спиной.
Голос принадлежал Маше.
– Что случилось? – спросила я, оттаскивая ее в угол. – Что за переполох? Я надеюсь это не по мою душу?
– Нет, – ответила Машка. – Тут такое дело! После вечерней прогулки одна девочка из младшей группы не вернулась в дом. Ну, эта, с родимым пятном на лице.… Да мы ее сто раз видели… Наташа Ковалева.… Ну, вспомнила?
– Что значит – не вернулась? А куда она могла деться с территории, которая огорожена двухметровым забором? – удивилась я. – Она же не могла оттолкнуться и взлететь! Что за ерунда!
– Вот именно, что ерунда! – присоединилась к моему возмущению Машка. – Нас сюда согнали явно не просто так. Скорее всего…
– Вист! – раздался звонкий голос Анны Владимировны, которая все эти годы звала меня исключительно по фамилии. – Вист! Может, ты прекратишь свою болтовню и послушаешь нас.
Тут все внимание мгновенно перешло на мою скромную персону.
– Я слушаю, – отозвалась я, стараясь не встретиться глазами с нашей «вороной».
– Мы тут, если ты не заметила, не на праздник собрались, – прикрикнула Анна Владимировна. – Пропала девочка!
– Я тут не причем, – зачем-то сказала я. – У меня алиби.
– Вист! Прекрати паясничать!
– Извините, – выдавила я и плотнее прижалась к стенке.
Я была не из пугливых, да я и сейчас не из этой категории, но тогда, по выражению лица Анна Владимировны, я поняла что дело – дрянь. По-настоящему – дрянь!
– Теперь вы разделитесь на группы по три-четыре человека, и пока в конец не стемнело, обойдете вверенную вам территорию, – давала указания Анна Владимировна, сжимая и теребя в руках бумажную салфетку, от которой уже практически ничего не осталось. – И прошу вас не забывать, что вас отправили не гулять и развлекаться, а выполнить определенную работу. Вам ясно? Учтите, что за любую провинность вы моментально будете наказаны… Вы должны…
Она не могла больше говорить своим ледяным голосом, поэтому за нее продолжила Марина Павловна, которая была заместителем директора нашего скромного заведения.
– Анна Владимировна хотела сказать, что вы должны отнестись к этому серьезно и не наделать глупостей. От вас требуется по взрослому отнестись к ситуации и помочь нам найти девочку.… Весь район уже обыскивает полиция, но мы решили задействовать и свои силы, так что – вперед.
Машка схватила меня под руку и потащила к выходу.
– Давай быстрее, – шептала она. – Вдруг нам удастся отыскать ее первыми, и тогда мы с тобой станем героинями этого Богом забытого места. Шевелись!
– О каком на хрен геройстве ты говоришь! – разозлилась я на ее дурацкую речь. – Ребенок пропал, а ты…
– А я просто предлагаю пошевелить попой и попытаться найти этого ребенка, как можно быстрее, – перебила Маша, продолжая выталкивать меня за двери детского дома. – Поэтому и говорю – шевелись!
Мы с Машкой ходили два часа, но плодов это не принесло. Весьма ожидаемо.
– Надо идти на заброшенную стройку, – заключила Мария.
– В десятом часу вечера? – спросила я, сжимаясь от холода. – Ты не забыла, что нам велено вернуться к одиннадцати часам?
– У нас еще есть время, – недовольно пропела Машка. – Не будь трусихой! Ты же знаешь, что все самое страшной происходит на заброшенных стройках!
– Все самое страшное происходит у нас под боком, – сказала я. – Иногда, прямо за стенкой.
– Ты невозможный человек! – сказала Машка. – От тебя так и веет пессимизмом, что в твои юные годы практически недопустимо.
– Ладно, умолкни, – сказала я. – Мы пойдем на стройку, но только очень осторожно и …
– Да-да! – мелодично произнесла Машка. – Пошли уже!
Ну, как вы уже наверняка догадались – мы пошли! И это не было лучшей из наших идей, а точней из Машкиных. Стемнело быстро. Погода испортилась, и пошел проливной дождь. Почему-то автоматически стало страшнее.
– Нам пора возвращаться, – сказала Машка. – Жаль, что мы не смогли найти девчонку.
– Возможно, другим повезло больше, чем нам, – пробормотала я, сама не веря в то, что говорю. – Оставим пол процента на чудо.
Вполне естественно, что никто никого не нашел и в нашем доме наступили беспокойные времена. Все воспитатели ходили хмурые, и к ним нельзя было даже подступиться. Отовсюду были слышны теории о похищении Наташи Ковалевой, но большинство склонялось к тому, что девочка просто сбежала. К сожалению, никому из нас так и не удалось узнать правду.
Со временем напряжение в детском доме стало спадать, пока в конец не исчезло и все забыли про шестилетнюю девочку по имени Наташа Ковалева. Такова жизнь и с ней не поспоришь. Звучит, конечно, мерзко, я согласна, но не я это выдумала, так что и спрос не с меня.
В общем, дни наши полетели один за другим, и настал тот, в который нам пришлось проститься с Машкой. Она была почти на семь месяцев старше меня, так что восемнадцать ей исполнилось раньше, и она была вынуждена покинуть «родные стены» и выйти во взрослую жизнь.
Знаете, жить в детском доме безумно страшно, но выходить из него, в мир, где тебе никто не рад, еще страшнее и Машка это чувствовала, просто старалась не показывать.
– Я как устроюсь, сразу тебе позвоню, – говорила она, складывая в спортивную сумку свои немногочисленные пожитки. – Мне дали квартиру в неплохом районе, так что я сейчас дам тебе адрес, а ты, как только выйдешь отсюда, сразу прибегай в гости. Ну, чего ты такая мрачная? Со мной все будет в порядке! Ты же меня знаешь!
– Знаю, потому и даю наставления, – пробормотала я. – Ты же сама непосредственность и беспечность. Ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь, как пятилетний ребенок.
– Не надо так со мной, – улыбнувшись, ответила Машка. – Я научусь жить как ты, опережая время и события.
Она звонко засмеялась, а я выдавила из себя улыбку, только чтобы наше прощание не было слишком печальным. Потом я проводила ее к кабинету директора, где ей в скромной торжественной обстановке вручили ключи от однокомнатной квартиры и вместе с ними договор социального найма, по которому она в течение пяти лет не имела права продать или обменять эту квартиру и мы пошли на улицу – прощаться окончательно.
Не думайте, что мы больше не виделись – видимся до сих пор, но уже без прежней привязанности. Она вышла из детского дома раньше и раньше успела обзавестись новыми друзьями и привычками, а я не большой поклонник всего нового и мне это не особо удалось. Но, об этом я расскажу чуть позже.
Когда настал мой день покидать детский дом с пафосным названием «Гармония», я испытывала такое количество эмоций, что так и не поняла, что чувствовала. Я в одиночестве собирала свою сумку и, зная о том, что будет дальше, почему-то не хотела этого. Но, выбора у меня снова не было, и в голове я услышала уже знакомую фразу: «Теперь ты должна быть смелой, сильной и решительной. Теперь у тебя есть только ты». Вот только в этот раз я знала от кого слышу эти слова, и мне стало спокойнее.
Я, так же как и Машка, получила свои ключи от однокомнатной квартиры, которая находилась в знакомом мне районе, и который к слову был довольно приличный и, выслушав пожелания со стороны руководства детского дома, я отправилась в долгое и смешное путешествие под названием – жизнь.
Глава 2
Ну вот, когда с основными воспоминаниями покончено, самое время перейти к моему прошлому, а главное, первому самостоятельному году жизни. Сразу предупреждаю – это не было безоблачно и романтично. Это была борьба.
Выйдя за ограду детского дома, я увидела Софию, которая терпеливо ждала меня в своей машине. Она устало помахала мне, а потом подозвала взмахом руки, в которой держала длинную сигарету. По ее внешнему виду можно было сразу определить, что спала она мало и основным рационом питания у нее были сигареты и кофе (ох уж эти взрослые люди со своими дурными привычками). Она разрывалась между всеми и всем – работой, мужчиной и незамужней, безголовой младшей сестрой Кристиной, которая к моменту моего выхода из детдома уже имела двоих детей, за которыми не особо любила присматривать. Я еще не имела чести быть с ними знакома, но из рассказов Софии я знала, что этими детьми были девочка Анна семи лет и мальчик Константин шести лет. Вот и все. Так же София часто говорила о том, что проработав столько времени в полиции, она редко встречала более непутевую мать, чем ее сестра. Мне это все было не интересно, но Софии иногда нужны были уши и мои, по всей видимости, хорошо подходили.
София до сих пор жила одна. Мне почему-то казалось, когда я была младше, что она обязательно выйдет замуж за того красивого мужчину, Максима, с которым изредка приезжала навещать меня в детский дом. Но она не оправдала моих ожиданий. Они просто встречались и их это устраивало. Я так думаю. Хотя сразу хочу внести ясность – сейчас мне абсолютно все равно. Сейчас я уже большая девочка и поступки других людей меня интересуют меньше всего.
– Запрыгивай! – крикнула мне София, у которой как всегда не было на меня много времени. – Я отвезу тебя в твой новый дом и заодно проверю там все, чтобы по сто раз не ездить. Ты кстати спросила про мебель? Там хоть какая-нибудь мебель есть?
– Не знаю, – коротко ответила я.
– Нужно было спросить, – пробормотала она, стараясь не испортить нашу встречу сразу. – Скорее всего, квартира пустая, но мы что-нибудь придумаем, а сегодня ты переночуешь у меня.
– Я поеду к Машке, – сказала я.
– Нет, не поедешь! – повысила голос София. – К твоей Машке уже дважды полиция приезжала. И не спрашивай меня, откуда я это знаю. Будешь жить у меня, пока мы не приведем в порядок твою квартиру. Я должна помочь тебе всем, чем смогу. В память о твоей матери…
– Не начинай, – отрезала я и залезла в машину.
После такого короткого разговора, настроение испортилось у нас обеих. Я терпеть не могла, когда София начинала вспоминать мою мать таким жалобным голосом, что мне хотелось удавиться. А уж когда она переходила на моего отца, а она всегда это делала сразу после тоскливых рассуждений о маме, то тут ее красноречию можно было только позавидовать. София ненавидела моего отца. Она ругала его за маму, хотя в ее аварии он был абсолютно не виноват, ругала за меня – что устроил мне такую жизнь, а потом еще и умудрился бросить меня на произвол судьбы. Как будто он прям, так и планировал! Как будто он место своей смерти сам для себя выбрал! Какая чушь! По-видимому, ей просто было, за что его ненавидеть, но истинную причину этой самой ненависти, она от меня скрывала. Вот такие у меня были подозрения.
Когда мы под звуки какой-то веселой радиостанции подъехали к моему очередному новому дому, я вышла из машины первой и, не оглядываясь, пошла к подъезду, где находилась моя квартира. София меня не останавливала. Она понимала, что дальше у нас разговор не получиться и что я буду либо отстраненно кивать, либо молчать.
На дворе стоял сентябрь, но погода нас радовала. Ну, хоть она! На улице было солнечно и очень красиво, как обычно бывает в погожий осенний денек. Я посчитала это хорошим знаком.
И вот мы поднялись на четвертый этаж, и я вставила ключ в дверь квартиры номер тринадцать (не волнуйтесь – тринадцать для меня вполне хорошее число, не хуже и не лучше остальных). Войдя в квартиру, я сразу испытала теплые чувства к этим стенам. Конечно, там не было никакой мебели и хрустальных ручек в дверях, но там было то, что гораздо важнее – атмосфера покоя.
– Так я и думала! Ни мебели, ни штор, да хоть бы один стул привезли! – возмущалась София, осматривая квартиру. – Так, ванна вроде чистая, плита рабочая, а вот холодильника нет, но эту проблему мы тоже решим.
– Ага, – ответила я, продолжая смотреть в окно из своей комнаты.
– Что значит – ага! – спросила София не очень дружелюбным тоном. – Тебе самой-то нравиться или нет? Эй! Ты меня слушаешь? Когда заселяешься куда-то надо не в окно смотреть, а проверять все ли рабочее, топят ли батареи, не бегают ли повсюду тараканы и тому подобное.
– Спасибо за совет, – сказала я. – Так ты уже все проверила?
– Я-то, да! – ответила София, встав передо мной и уперев руки в бока. – Так тебе здесь нравиться или нет?
– Нравиться, – ответила я. – Только вот обои тут кошмарные. Они мне детский дом напоминают.… Такой же уродский мелкий цветочек и…
– Значит надо новые обои, – сказала София и только тут я заметила, что она все записывает в маленький блокнотик. – Еще что нужно?
Я посмотрела на нее удивленным взглядом и подумала, зачем она это делает?
– Ты мне ничего не должна, – сказала я. – Я сама все сделаю. Сама могу о себе позаботиться. Я уже не маленькая и могу сама купить обои и прочую ерунду.
– Знаешь, ты была довольно милым ребенком, а потом, лет в десять, я стала замечать за тобой какое-то странное поведение, – начала София очередную душещипательную беседу. – Ты стала холодной. Когда я навещала тебя в детском доме, ты относилась ко мне снисходительно, так как будто это ты приходила ко мне, а не наоборот. Я не говорю о том, что я делала тебе одолжения своими приходами, а ты этого не ценила. Нет. О, Боже, нет! Просто ты стала странной девочкой, которая не подпускает к себе никого и.… Но в то же время ты, по всем параметрам, вполне полноценный ребенок…
– О, Господи, – сказала я. – Ты это серьезно? Вот именно из-за таких речей со стороны окружающих я и предпочитаю быть одна. Мне не важно, кем ты меня считала или считаешь, так что расслабься и прекрати надо мной кудахтать.
– Я ведь хочу как лучше! – крикнула София. – Почему ты не умеешь нормально принимать помощь?
– Давай будем считать, что ты не задавала мне этот вопрос, – сказала я, а про себя подумала, что это самый нелепый вопрос, который взрослый человек может задать ребенку, выросшему в детском доме. – Если ты уже все здесь осмотрела и не нашла огромных минусов, значит квартирка вполне подходящая. Теперь мы можем идти.
– Идем, – спокойно сказала София и направилась к двери.
У машины у нас снова случился диалог. И снова он не был приятен ни мне, ни ей.
– Сейчас мы поедем ко мне, – начала она. – Я позвоню Максу, скажу, чтобы он взял машину у своего знакомого, и мы втроем поедем ко мне на дачу. У меня там полно всякой мебели. Она конечно старенькая, но еще вполне жизнеспособная.
– Давай завтра, – ответила я. – Я обещала заехать к Машке. Она меня ждет и мне бы не хотелось…
– Я не повезу тебя ни к какой Машке, – заявила София. – К тому же у меня всего один выходной и он к твоему сведению именно сегодня. А знаешь, почему он сегодня? Потому что мне с невообразимым трудом удалось его выпросить у начальства! А знаешь, зачем я просила именно этот день? Потому что хотела по-человечески встретить тебя и помочь тебе устроиться! Зачем ты все портишь?
Вы заметили, как трудно отвечать на подобные вопросы? Особенно когда человек, задающий их, ждет что ты, мгновенно поймешь его и встанешь на его сторону, полностью раскаявшись во всем. Этого наверно и ждала София.
Если честно – мне не хотелось с ней ехать. К тому моменту, когда она только рассказывала мне свой план на сегодняшний день, я уже тогда с трудом могла ее выносить, а провести с ней еще кучу времени – это было, прямо сказать, немыслимо. Я уже настроилась вежливо отказаться, но неожиданно остановилась. Мой «внутренний мир» взбунтовался, и мнения в нем разделились.
– Хватит валять дурака! Садись в машину!
– Даже не вздумай! Лучше побыстрее избавься от этой прилипчивой стервы и езжай к Машке.
– Вы бы не могли перестать спорить? Давайте все обсудим и вместе примем правильное решение.
– Яна! Ну, где ты опять летаешь? – громко спросила София. Она стояла напротив меня, засунув руки в карманы короткой кожаной куртки, и смотрела мне прямо в глаза. – Вот об этом я и говорила! Ты как будто куда-то проваливаешься, а когда приходишь в себя.… Эй! Ты со мной? Яна!
Я очнулась и уставилась на нее своими блестящими глазами.
– Если я тебе не отвечаю, это еще не значит, что я тебя не слышу, – ответила я. – Я подумала и решила, что ты права и в данный момент мне важнее обставить свою квартиру, чем просидеть до ночи у Машки, выслушивая истории о ее великолепных трудовых буднях.
