скачать книгу бесплатно
Майлз исчез в скоплении электрических разрядов.
Мэтью обернулся в момент, когда массивная человекоподобная машина, выбросив остатки разорванного стража, стремительно приближалась к нему.
Рыцарь стрелял вплоть до того момента, как андроид подошёл вплотную. В этот момент время для служителя Синода словно остановилось. Он прокручивал в голове все возможные варианты развития событий: «Отступать некуда, пару шагов назад и стена. Добраться до выхода? Не успею. Выстрелы не эффективны. От оружия ближнего боя, скорее всего, тоже толку не выйдет, да и комната слишком мала для манёвров. Гранаты? Слишком непредсказуемо. Взрывчатка? Шансов мало, но может сработать».
Поместье семьи Уэлч.
15 лет назад.
Стивен закрыл дверь за последним гостем и, наконец, вздохнул с облегчением. У него родилась дочь, и правильнее было бы чувствовать радость, удовлетворение, вдохновение и ослепительно улыбаться, но усталость затмила остальные чувства. Усталость и ощущение неправильности происходящего. Словно раньше мир играл светлыми и приятными красками, а потом кто-то вытащил душу и засунул вместо нее непонятный суррогат. Это смутное, неосязаемое чувство преследовало уже давно, иногда угасая и позволяя забыть о себе, а иногда снова всплывая на самую поверхность сознания, как сейчас…
Тряхнув головой, чтобы отогнать ненужные мысли, Стивен обернулся на устроившегося в кресле Майлза. Их связывало нечто, которое тяжело было обозначить словом «дружба», но ничего ближе по смыслу за годы Уэлч себе так и не объяснил. Не смотря на жёсткость иерархии, у них вроде бы получилось стать приятелями, но, в тоже время Стивен чувствовал и недомолвки, и скрытность со стороны Майлза. Возможно, эти сомнения и мешали стать близкими друзьями.
– Хотел поговорить о чем-то? – Стивен уселся в кресле напротив, наконец-то позволяя себе расслабиться.
– Ни о чем конкретном. Просто такие подарки лучше вручать без лишних глаз, – Майлз подмигнул, кивая на невесть откуда появившуюся на столике бутылку с жидкостью цвета темного янтаря.
Стивен только нахмурился, взял бутылку за горлышко и осторожно встряхнул. Странно… По консистенции похоже на воду, но цвет… Краситель? И зачем дарить крашеную воду, да еще и смотреть при этом с таким видом, будто страшный секрет открывает? Отвинтив крышку, Уэлч осторожно принюхался и тут же поморщился, косясь на Майлза исподлобья.
– Что это за гадость?
Бейкер слегка усмехнулся, отнимая бутылку и разливая подозрительную жидкость по стаканам. Наливал мало, по трети. Это только усиливало подозрения: таким количеством даже жажду не утолишь.
– Только сразу не глотай. Это таинственный для тебя и нежно любимый для меня напиток, – вручив Стивену стакан, Майлз принюхался к собственному, прикрыв глаза от удовольствия. – Его лучше смаковать, так что просто… пригуби и почувствуй вкус, – театрально взмахнув рукой, Бейкер сделал маленький глоток с наслаждением.
Задумавшись, Стивен слегка поболтал жидкость в стакане и снова принюхался. Пахло также отвратительно. Покосившись на довольного Майлза, потом снова на загадочный напиток, Уэлч пришел к выводу, что стоит рискнуть. Сделав первый осторожный глоток, он не сдержался и закашлялся, морщась и борясь с желанием начать отплевываться.
– Что? За? Дрянь? – прохрипел Стивен, с ужасом глядя на бутылку. Кому пришло в голову создать такое, для чего и, главное, зачем это пить? Расслабленно улыбающийся Майлз являлся ответом на последнюю часть вопроса.
– Эту «дрянь», как ты выразился, называют виски. Причём высшего качества. Ты привыкнешь. Сначала всегда так. А потом различаешь оттенки вкуса, этот сорт слегка отдает орехом и дубом, – Бейкер меланхолично покачивал в пальцах бокал, закинув ногу на ногу. – Кстати, эта бутылка только для тебя. Я, между прочим, рисковал жизнью чтобы, принести её. Буквально! – Майлз сделал на последнем слове особый акцент.
Несмотря на свою крайне отрицательную оценку подарка, Стивен сам не заметил, как сделал еще один глоток. А потом еще. И еще. Оттенков вкуса он, конечно, не заметил, но на бутылку вдруг начал взирать более благосклонно. Не так уж и плохо ведь, если разобраться…
– А оно вообще зачем? – пробормотал Стивен, созерцая дно стакана.
– Чтобы расслабиться, насладиться вечером в мирной обстановке… Главное, не переборщить, иначе никакого удовольствия, и только головная боль с утра. Ты вот расслабился?
Уэлч задумался, прислушавшись к себе, и медленно кивнул. В голове как-то странно, но приятно, шумело, в теле появилась легкость, а мысли потекли плавно и спокойно. Переживания предыдущих дней не казались уж такими и важными. Осушив стакан последним глотком, Стивен откинул голову на спинку кресла и наконец-то почувствовал в себе желание улыбнуться. Получилось не сразу и, наверное, криво, но зато честно. Он уже и не помнил, когда ему вообще хотелось улыбаться.
Рабочий дневник доктора Джонатана Смита.
Объект № 361.
Имя: Амелия Уэлч
Возраст: 15 лет
Рост: 162 см
Телосложение: спортивное
Волосы: чёрные, короткое каре
Звание: послушник
Прочая информация:
При первом нашем разговоре, Амелия была закрыта настолько, что за час, отведенный на беседу, мне едва удалось вытянуть из нее больше двух десятка слов. Впрочем, после того, как я подал жалобу об отсутствии у мисс Уэлч желания идти на контакт при прохождении обязательной процедуры контроля за психологическим состоянием, не прошло и недели, как она снова стояла на пороге моего кабинета. Взгляд метал громы и молнии, но, не смотря на явное нежелание сотрудничать мирно, она устроилась в кресле, бросив: «Валяйте, я расскажу вам что угодно, если после этого от меня наконец-то отстанут». Говоря откровенно, я боялся, что она будет ограничиваться сухими фактами из чистой вредности, которая отдавала ребячеством, однако беседа прошла как по маслу.
Начав, как и обычно, с воспоминаний о раннем детстве, я получил исчерпывающую и не лишенную эмоциональной окраски информацию о ее взаимоотношениях с семьей. Амелия была крайне привязана к матери и брату, которым бесконечно доверяла, и всегда получала от них столько любви и поддержки, сколько ей хотелось. С отцом же она была не так близка, поскольку тот уделял свое время обязанностям экзарха и воспитанию старшего сына. Что касается её попыток стать послушником, оценки Амелии были не в пример хуже, чем у брата, бывшего блестящим учеником. Угроза исключения, насколько мне известно из личного дела, никогда не висела над ней, но частенько маячила на горизонте. Мисс Уэлч же объяснила это тем, что ей, цитирую, «было не интересно тратить время на всю эту нудную ерунду». Из этого я сделал вывод, что отец вовсе не уделял внимания ее воспитанию, а мать и брат слишком любили и баловали. С другой стороны, тогда, сидя передо мной, она не была похожа на избалованную дочурку из знатного рода, каких я повидал множество. И вот поэтому я решил, что пришло время переходить к наименее приятной для нее части разговора.
Стоило мне спросить про смерть матери, как лицо Амелии словно потемнело, она стиснула пальцами подлокотники кресла и отвернулась, глядя в окно. Я не торопил ее, только наблюдал, и, в конце концов, она заговорила. Тихо, но уверенно, не стараясь скрыть боль, которую ей причиняют эти воспоминания. Из ее слов я понял, что девушка до сих пор не желает принять то, что мать совершила преступление настолько тяжкое, чтобы за него казнить, а отца винит в ее смерти до сих пор. На брата же она смертельно обижена за то, что тот так спокойно воспринял произошедшее, даже не попытавшись этому помешать. О своих неоднократных побегах она говорить категорически отказалась даже под угрозой того, что я подам новую жалобу. Заявила, снова цитирую: «Это не ваше собачье дело», и ей не хотелось больше находиться в оплоте этой прогнившей убогой системы. Интересно то, что она ничуть не боялась делать такие заявления в сторону Синода, даже зная, что за этим последуют подозрения и обвинения в измене.
Затем мы перешли к разговору о ее успехах в боевых искусствах. Как выразилась Амелия, посвятить себя единоборствам стало для нее вынужденной мерой, чтобы не свихнуться в четырех стенах под постоянным надзором тех, кто докладывал отцу о каждом ее шаге. Однако она достигла в этом успехов, так что могла бы стать крайне ценным кадром для Синода. И все же… Если руководство поинтересуется моим мнением, а это непременно однажды случится, я буду категорически не рекомендовать ее к назначению на высокие должности, по крайней мере, пока.
Штаб Священного Синода. Тренировочный центр.
2 часа 18 минут.
Несмотря на то, что было далеко за полночь, Амелии не спалось. А когда ей не спалось, она приходила в центр потренироваться. Благодаря примерному поведению, отец ослабил надзор, который установил после очередного её побега.
Ночь – любимое время Амелии. Ей не приходилось общаться с другими людьми, и девушка полностью погружалась в тренировочный процесс. Она словно порхала над полом. Медленные и плавные движения переходили в быстрые и точные удары. Вот она подобна реке, текущей размеренно и безмятежно, а в следующий миг она превращалась в монолит, который ничто не могло сдвинуть с места.
После нескольких часов занятий, Амелия приняла душ и пошла в свою комнату. Ночью в здании Синода было немного мрачновато. В коридорах никого кроме нескольких часовых. А постоянно бушующая гроза не добавляла ярких красок готическому зданию. Но при всём этом, Амелия любила гулять в это время. Многочисленные массивные статуи, находившиеся буквально в каждом углу, в тусклом ночном освещении казались живыми.
Подходя к комнате, она увидела своего инструктора по единоборствам, мастера Линду Льюис, на лице которой читалось беспокойство. Чтобы мастер пришёл в столь поздний час, должна появиться серьёзная причина.
– Мастер! – поклонилась Амелия, подойдя ближе.
– Здравствуй, Амелия. Есть разговор. Давай зайдём.
Амелия открыла комнату и пригласила мастера внутрь. По всей комнате были разбросаны вещи: одежда, учебники, книги и всякий хлам. Амелии много раз делали выговор, ведь по уставу комнаты должны быть тщательно убраны, но это не помогало.
Амелия скинула одежду со стула, а сама встала около кровати.
– Слушайте, если это связано с тем небольшим случаем, то он сам виноват! – сразу перешла в наступление Амелия. – Ему нужно было выбирать выражения. И вообще, подумаешь, нос сломала. Я же не знала…
– Я здесь не поэтому, – перебила её Льюис, жестом попросив замолчать.
– Тогда зачем? Я вроде бы больше ничего не натворила… кажется.
– Нет, дело в твоём брате. Произошёл… инцидент.
На этих словах Амелия насторожилась. Хотя они с братом не ладили, слова мастера Льюис заставили её кулаки сжаться.
– Что случилось? – настороженно спросила Амелия.
– Если кратко, то вечером захватили архив. Мэтью был направлен туда возглавить операцию по возвращению здания. В целом, операция прошла успешно, но… Твой брат сейчас в критическом состоянии.
Эти слова подкосили Амелию. Она села на кровать и пустым взглядом уставилась в одну точку.
– Амелия. Его состояние оценивается как тяжёлое. Сейчас его помещают в регенерационную камеру, – мастер Льюис приобняла Амелию, попыталась хоть немного её успокоить.
– Могу я его увидеть?
– Он пока без сознания, но, думаю, в палату тебя пустят.
Весь путь до лазарета Амелия молчала и смотрела в пустоту. Мэтью всегда был опорой для неё, а она его оттолкнула. Пусть она не понимала, почему он ничего не сделал во время казни матери, но она даже не дала ему шанса объяснить. А теперь возможно и не будет возможности поговорить.
– Я останусь здесь, – останавливаясь у входа в лазарет, сказала Льюис. – Следующие часы критические. Его шансы пятьдесят на пятьдесят. Но главное, помни, у твоего брата сильная воля, верь в него. Верь, что он выкарабкается.
Амелия кивнула и зашла внутрь. За исключением набора для реанимации и регенерационной камеры, в палате ничего не было. Тусклое освещение и голые стены. Её брат лежал в коробке, напоминавшей гроб, сделанной из стекла и металла, а по его израненному телу проходили электрические разряды. Она села рядом и посмотрела на него.
– Слушай, – спустя несколько минут, Амелия, наконец, заговорила. – Я знаю, что наши с тобой отношения не складывались. И это было из-за меня. Но хочу, чтобы ты знал, я тобой дорожу. Обещаю, если ты выживешь, то мы поговорим. Обсудим всё то, что творится в нашей семье. Может, потренируемся вместе, как раньше. Я стала сильнее и теперь легко одолею тебя в поединке. – Амелия перевела взгляд на камеру, в которой лежал Мэтью. – А помнишь, как мама впервые показала это чудо техники. «Это будущее медицины» сказала она. И вот теперь это чудо – твоя единственная надежда.
Амелия замолчала. Страх потерять брата постепенно сменялся гневом на того, кто его изувечил. Она поднялась с места и направилась в сторону выхода.
– Я найду того, кто это сделал. Даю слово.
Около входа ещё сидела Линда. При виде Амелии мастер встала на ноги.
– Мне нужно ваше разрешение покинуть Синод, – подойдя к Линде, сказала Амелия твердым голосом.
– Давай не будем принимать поспешных решений. Над тобой только ослабили контроль, а ты снова хочешь сделать какую-нибудь глупость.
– Я лишь хочу увидеться с отцом. Из Синода так просто не уйти, нужно разрешение клирика или кого-нибудь вышестоящего. Вы – рыцарь. И это разрешение я могу получить у вас.
– Ладно, – вздохнула Линда, – идти. Я скажу, что разрешила тебе временно покинуть Синод.
– Благодарю, мастер! – Амелия поклонилась и побежала к телепортационному узлу.
Рабочий дневник доктора Джонатана Смита.
Объект № 241.
Имя: Стивен Уэлч
Возраст: 49
Рост: 187
Телосложение: спортивное
Волосы: коротко стриженные, седые
Звание: экзарх
Прочая информация:
Стивена я знаю давно, с первых дней работы на этой должности. Каждый наш разговор в рамках проверки уже больше напоминает беседу старых приятелей, которые давно не виделись в силу обстоятельств. И несмотря на это, он до сих пор остается для меня загадкой. Стивен говорит со мной открыто, доброжелательно и спокойно, однако любые подробности как-то умело опускаются или же вовсе неуловимо ускользают от моего внимания. Я знаю только то, что он жёсткий человек, воспитанный в строгости, уважающий правила и чтущий традиции. Женился он не по любви, а детей завел не от того, что хотел, а потому что должен был произвести на свет и воспитать наследников. Также Стивен откровенно говорил о том, что с каждым годом все больше гордится сыном, а вот Амелия, напротив, все сильнее его разочаровывает, хотя и видит в дочери массу талантов, которые та упорно не желает реализовывать.
Разговоров о казни его жены мы давно не ведем. Мы обсуждали это однажды, спустя месяц после того, как Стивен привел приговор в исполнение и когда его отправили ко мне на внеплановый осмотр указанием руководства. Из той беседы я понял, что он ни о чем не жалеет и уверен, что поступил правильно, как и должен был поступить любой на его месте. Его жена предала его и Синод, связавшись с подпольем, а значит, приговор не подлежал обсуждениям. Ведь кто-то должен был привести его в исполнение, так почему же не он, если это его работа?
Думаю, многим Стивен кажется человеком чёрствым, если не бесчувственным. Не знаю наверняка, так ли это на самом деле, но я не перестаю восхищаться его способностью отметать сомнения и идти вперед. Пожалуй, мне даже тяжело представить человека, воплощающего в себе все идеалы Синода больше, чем Стивен Уэлч.
Жилой район простолюдинов. Школа.
11 лет назад.
Сильный и холодный ветер пробирал до самых костей. В небе, затянутом тучами, бушевали раскаты грома. Но Стивен не замечал этого. Он стоял уверенно и спокойно, словно вокруг комфортная солнечная погода, так редко дарящая свой свет этому миру.
– Стивен штабу. Штурмовая команда готова начать операцию.
– Говорит штаб. Начинайте. Данные хранятся в кабинете директора. И помните, пленных не брать.
Стивен отдал приказ стражам выдвигаться. Он не понимал, зачем подполью хранить столь важную для Синода информацию в начальной школе простолюдинов, совсем не приспособленной для обороны. Но, приказ есть приказ. Группа вошла в здание и не встретила сопротивления. По мере продвижения вглубь здания, им повстречалась пара охранников, которые не оказали серьёзного сопротивления. Поднявшись на второй этаж, Стивен обнаружил ещё два тела перед нужным кабинетом. Экзарх отдал приказ окружить вход. Когда стражи заняли позиции, мужчина открыл дверь и вошёл. За компьютером стоял человек. Стивен медленно подходил к нему, держа на прицеле голову незнакомца.
– Прошу тебя, Стивен, опусти оружие. Те же не станешь стрелять в старого друга?
– Майлз? – руки Стивена сами опустились. – Что ты здесь делаешь?
– Я здесь не официально. Нужно уничтожить кое-какие данные.
– Странно. – Стивен снова взял на прицел Майлза. – А мне нужно забрать кое-какие данные. И приказали уничтожить всех, кого я встречу на пути.
– Начнём с того, что уничтожить ты меня не сможешь в любом случае. Но, прежде чем ты попытаешься, позволь показать информацию тех, чья судьба у нас в руках.
Майлз указал на компьютер. Стивен медленно подошёл и взглянул на экран.
– И что? Здесь только список имён.
– Ты как всегда проницателен. Но взгляни на указанный возраст. Это дети, Стивен. Не хочешь узнать, зачем Синоду список детей?
– Нет. Доктрины Синода нельзя нарушать, приказы Патриарха не обсуждаются.
– А если ты увидишь это имя? – Майлз указал пальцем.
– Это ниче… – на мгновенье Стивен застыл. – Что… Что мой сын делает в этом списке? Зачем подполью и Синоду эти дети?
– Ну вот, теперь с тобой можно вести диалог. Некоторые дети видят сны, они и представляют научный интерес. И всё бы ничего, да вот методы исследования кажутся слишком агрессивными.
– И что будет, если список попадёт к Синоду?
– В итоге все они, включая твоего сына, будут убиты. И им повезёт, если они умрут быстро.
– Допустим, я тебе верю. Но почему ты, епископ Синода, идёшь против воли патриарха?
– Как правило, многие не соглашаются с волей Патриарха, и ничего не делают по этому поводу. Но я считаю, что на этот раз он перешёл грань, которую нельзя переступать. Так что по отчету скажи, что информация уничтожена, а остальное я улажу, даю слово.
