скачать книгу бесплатно
Утро наступило вместе со смывающим с травы едва выступившую росу, начавшимся небольшим дождём. Небо, с вечера чистое и звёздное, за ночь посерело откуда-то принесёнными облаками, которые, сейчас, под действием пробуждающегося ветра, рвались на части и проливались слезами расставания друг с другом… А шаловливый ветер, продолжал разбрасывать их в разные стороны, очищая небо от этого ночного саванна и расширяя в нём голубые, залитые солнечным светом дыры…
…Матоса разбудили звуки труб, что проносились по лагерю. Он, накинув на плечи свой расшитый золотом халат, вышел из своей ставки шатров наружу… Лагерь был чем-то встревожен… Сырой утренний ветер, с каплями уже редкого дождя, освежал его лицо и увлажнял халат. Матос, запахнулся в его поплотнее и, с высоты своего холма на котором располагалась ставка, осмотрел горизонт… Его сердце возбуждённо заколотилось. Предчувствие не обмануло его – глаза заметили какое-то оживление у крайних холмов, кои находились в сорока стадиях от лагеря. Матос, чувствуя крайнее волнение, вгляделся в них и оцепенел от неожиданности… Без сомнения, там на холмах и около них сооружались укрепления! Укрепления, против его лагеря и города, расположенного позади него, который находился у него под полным контролем. Сердце Матоса переполнилось тревогой, под ложечкой появился какой-то очаг холода…
Он, резко повернулся и бросил своей охране:
– Всех военачальников ко мне! Собираем Совет!
В это время, на холм, верхом на запылённых лошадях, осаживая их, перед, возникшей охраной, заскочило несколько гонцов от ближайших дозоров.
– Вождь, дозоры, вернувшиеся из ночного выезда, передают, что армия Гамилькара, строит укрепления, на захваченных им ночью господствующих высотах! Вокруг много летучих отрядов Нуммидии! Наши вступили с ними в схватку, но были в большинстве случаев перебиты! Нуммидийцы перехватили все наши обозы с провиантом! Но есть ещё новость! Конница Нахия, разбита у северного мыса, Ганнибалом Кортом! Корт, также приблизился к нам.
У Матоса, от всех этих новостей, заломило затылок. Он молча повернулся и пошёл в ставку…
«– Вот и моя очередь наступила! Неужели, это же самое чувство испытывали и Спендий с Авторитом? Вот, также, в одно из дождливых утренних зорь, они обнаружили, что обложены врагом? Значит, судьба испытания осадой, теперь, добралась и до меня?.. Что же мне делать? Атаковать врага пока он не укрепился? Но это очень опасно! Слева от города Корт, а справа, где-то Афокл? Его последнее время не видно, но видимо это задумка Гамилькара, потянуть меня в его сторону! Он говорят, оставил укрепления? Но кто даст зарок, что это не ловушка?! Я сам виноват… Тянул с ответом! Это астролог Кронос, всё никак не мог сориентироваться по звёздам?! Вот и дождался!»
Матос повернулся к одному из стражников:
– Кроноса ко мне! И побыстрее! Пока не собрались все военачальники!
Стражник исчез, выполнять приказ. Матос прошёл в свои покои и стал одеваться по-походному… Две танцовщицы, что постоянно, находились в его покоях, помогали ему в этом… Подвесив, через плечо и закрепив на поясе свой огромный меч, Матос вышел в ту часть, своих шатровых соединений, где он обычно принимал своих военачальников и проводил Советы. Отодвинув одну из занавесей, он вошёл внутрь. Его глаза, сразу же, поискали астролога. Он увидел его около стула, на котором всегда сидел сам Матос. Вождь, не отрываясь от астролога взглядом, подошёл к своему стулу и тут, увидел в руках Кроноса, то самое ожерелье, кое всегда висело на его спинке, со времён колдуна Корфы. Матос, скользнул взглядом и холодно спросил:
– Что, понравились камни?
Взгляд его проникся подозрением.
– Необычное сочетание. Мне кажется, эти камни собирал неуч. Неуч, совсем, не понимающий толк в камнях! – произнёс Кронос, разглядывая ожерелье.
Это замечание астролога заинтересовало Матоса.
– Так, так! И какое несоответствие ты видишь в них? – спросил он, садясь на свой стул.
– Алмаз не может сочетаться с ониксом и обсидианом. Также как, сардоникс с карбункулом! Сомнительное сочетание и граната с бериллом? Аквамарин и изумруд не могут находиться вместе! Они противодействуют друг другу… Это ожерелье нельзя держать подле себя, Вождь! Или оно было перенабрано неучем!
Матос изучающе смотрел на Кроноса, временами ему, почему-то казалось, что он уже видел этого человека, ещё до появления его в своей ставке, после исчезновения Корфы.
– Скажи, Кронос, где ты был до появления в моём лагере?
Кронос не сразу ответил на этот вопрос. Он пристально посмотрел на Вождя, а потом только ответил.
– До того, как войной раскололась эта земля, я был в Прионе. И мы, даже, беседовали с тобой. В той беседе, принимал участие и Спендий. Это было в день прибытия в лагерь Гиксона! Вспомни?! Вы, тогда, спрашивали, различных толкователей будущего о выборе звёзд?!
– Точно! – перебил его Матос, вспомнив этот эпизод, – Точно! Поэтому-то, мне знакомы твои движения! Ты был один из пяти звездочётов, которые устраивали в Прионе состязания! И всех вас пригласил Спендий! Ты один из всех, сказал тогда о нужном единоначалии всего затевающегося, сославшись на построение звёзд!
Матос получил, какое-то удовлетворение, от воспоминания этого и исчезновения, рождавшегося недоверия к Кроносу.
– Спендий никогда не доверял вам, звездочётам! – продолжал Вождь, – Ни астрологам, ни магам, ни колдунам. Он полагался только на своё мнение. Но вот куда оно его завело? – добавил, уже вполголоса, Матос.
– Так что, ты, как астролог, можешь сказать об этом ожерелье? – спросил он, уже в полную силу своего голоса.
– Я не знаю, с каким расчётом, собиралось оно? Но, оно не оказывало положительного влияния на того, кто его носил!
– Ты, прав, Кронос! Так оно и было! – заметил Матос с блеском в глазах, – Его изготовил какой-то неизвестный колдун. Было это в древние времена. А пользовался другой. Ты слышал о нём. Это Корфа! Он сбежал. Жалко я пока не могу дотянуться до него. Но, надеюсь, что это всё же случится?!
Кронос с особым вниманием, слушал Матоса. И тут же задал вопрос, как только Матос замолчал.
– А кто помог разоблачить чёрные намерение Корфы? – спросил он.
Матос, бросив взгляд на камни, ответил:
– Чудовищную сущность наговора ожерелья, вскрыл один мудрый толкователь из Парфии! Но, сам он родом из другого места, очень древнего! Родина его, намного севернее озера Ван. Он случайно оказался у меня и оказал мне эту услугу. – Матос вздохнул, – Жаль, что он не захотел остаться в лагере.
Кронос стоял и слушал, то что рассказал Вождь, почти не шевелясь.
– Вот взять бы, хотя бы, тебя, Кронос?! Ты, уже сколько времени не можешь дать мне нормальное объяснение, что мне нужно было делать после отбытия посланника Ферона?
Кронос молча, выслушал упрёк Вождя и, помолчав, ответил:
– Я не мог тебе сказать ничего определённого, только по одной причине! Пока не закончится лунный цикл и не зародится новый. Сегодня это произошло! И если ты, всё ещё интересуешься чем-то, я поговорю со звёздами и планетами?!
Взгляд Матоса выдал пробуждение интереса к сказанному:
– Давай. Чего, ТЫ, ждёшь?
– Для этого, Матос, я возьму вот это твоё ожерелье. Оно же тебе не дорого?
Матос не отреагировал и Кронос, достав кинжал, обрезал кожаную обечайку ожерелья. Только, после этого, глаза Матоса, блеснув не пониманием, оживились. Кронос высыпал камни в широкий сосуд. Он поднёс сосуд к широкому жертвенному столу и поставил на него.
– Мы посмотрим твой путь, глазами планет и звёзд! Это ожерелье, просто так, здесь, не могло оказаться? Оно оказалось здесь, по замыслу Богов! Боги, оставив около тебя колдуна, вели свою игру. И когда это стало необходимым, они освободили тебя от гнёта колдуна, от его влияния, послав своего посланника, в лице толкователя будущего. Вот смотри! – Кронос не глядя, достал из сосуда какой-то камень. – Это циркон. Мощнейший камень, олицетворяющий солнце! Он наполняет человека энергией от самого Бога Гелиоса! Положим его в центр…
Матос, уже полностью заинтересовавшись происходящим, не сводил глаз с действий астролога.
– … А это алмаз! – продолжал доставать камни Кронос, – Камень Марса – Ареса! Но, он подходит и Солнцу, так как служит им обоим! Положим его около циркона. Эти два камня, сами собой, дают человеку мощные качества лидера. Лидера, способного повести за собой народы. Камни, подчиняющиеся этим двум Богам: Солнцу и Марсу, ведут человека к победам и торжеству его славы! Ну, а теперь посмотрим камни не столь активного характера, имеющиеся в ожерелье. Эти камни всегда служат Урану и Плутону! Вот, камень Урана – хризолит. Он всего один в ожерелье… А вот окрашенный алмаз. Это камень Плутона! Эти два камня, способны остановить влияние тех двух, о которых я говорил ранее! Теперь, посмотрим, что мы имеем дальше! Для этого посмотрим на камни по отдельности.
Рассмотрим хризолит? Этот камень, косвенно подчиняется и Богу Солнца – Гелиосу! Значит, влияние Солнца в сумме двух камней будет сильнее, чем влияние Урана! Получается: три камня против одного! Но посмотрим на камень Плутона – окрашенный алмаз. И замечаем, что и он, косвенно является камнем Солнца, как и просто чистейший алмаз! То есть, даже камень Плутона не может перейти дорогу Солнцу в этом раскладе! Всё становится понятным – все четыре камня служат одной цели и задачи! Задача в подчинении Солнцу! Эти камни, в этом ожерелье, оказались не по воле случая, а по промыслу Богов! Все они служили твоей удаче Матос! Ну, вернёмся к камням. Следующим камнем, который мы достанем, будет… – Кронос потянулся к сосуду, – будет… Аметист! Вот, это камень Сатурна. Самого счастливого Бога и самого весёлого! Но, опять же смотрим? Аметист это и камень Юпитера! А Юпитер несёт тебе те же качества, что и Солнце с Марсом! Получается, что все камни в ожерелье работали на удачу. За ними следовала удача, власть и сила! А, теперь, чтобы не спугнуть, всё сказанное здесь, закрепи это своим выбором! Здесь ещё много камней. Вытягивай любой! Нет, нет! Не смотри, Матос! Когда о чём-то спрашиваешь Богов, хитрить нельзя. Тяни! – Астролог дал возможность Матосу самому вытянуть камень, – О! Это очень примечательно! Это лунный камень! Он символизирует сомнения и метания… И в тоже время, некоторое лукавство! Так продолжаем. Тяни следующий.
Матос потянулся к чаше и вытянул ещё один камень.
– Это довольно неожиданно. – Произнёс астролог, взглянув на него и взяв его в руку, – Ты вытащил золотистый топаз. Он служит хитрецу Меркурию! Это меня заставляет задуматься?! Тяни, пока, следующий… Для полноты картины не хватает ещё двух камней!
Матос, полностью увлечённый действиями, потянулся к чаше…
– … Это настораживает?! – ахнул астролог, после того, как Матос протянул ему камень, – Это жёлтый турмалин! Очень интересный камень! Очень! Дело в том, что он служит сразу двум Богам: Меркурию и Плутону! И несёт в себе холодный сумрак судьбы… Неопределённость. Какой-то сторонний выбор… Так… – Астролог стал рассматривать сложившийся выбор камней, – Ну, что же! Нам осталось вытянуть последний камень! Тяни!
Матос основательно порывшись в чаше и камнях, потянул руку к себе. Его ладонь, раскрылась перед глазами Кроноса.
– Вот! Вот недостающее звено в полной картине! В полном понимании воли звёзд! – Астролог закатил глаза, как это делал в своё время Корфа, беседуя с духами.
– Что? Что он объясняет! – выпалил Матос, только, посмотрев на мину Кроноса.
Астролог открыл глаза.
– Это снова аметист! Но немного другого окраса. Немного. Но это существенно! – Глаза астролога горели, и Матос, сам того не замечая, стал подчиняться этому пламени веры.
– … Вот, теперь, всё встало на свои места. Теперь, нужно только сложить все вытянутое тобой и данное Богами в определённый порядок намерений звёзд и Богов. Итак… – Кронос отошёл к столу, выложил все камни, вытянутые Матосом и им, и задумался…
На этот раз, Матос не решился нарушать его размышление, а только смотрел временами на него и камни. Он всматривался в порядок укладки камней и сам пытался понять волю Богов…
В это время в зал вошёл стражник и произнёс, что военачальники собрались и ждут его приглашения к нему. Матос сделал знак рукой, чтобы подождали приглашения. Стражник скрылся за золотыми занавесями.
…Кронос открыл глаза. Он, какое-то время, как будто сопоставлял ещё что-то в раскладе камней, озираясь на тот невидимый и потусторонний смысл, угадывающийся в их выборе. Он обвёл взглядом шатёр и произнёс:
– Боги предвещают тебе победу через хитрость. Ты должен перехитрить врага! Это намёк Меркурия. Сейчас, ты, в западне! Надо выйти из неё! Это намёк Луны. Ударить неожиданно! Это намёк Урана. Остальным управляет Солнце – Марс! А завершает всё Юпитер! Он сулит успех начатому! Теперь, тебе выбирать – слушать голос Богов или свой собственный?!
Матос прослушал высказывание астролога очень внимательно.
– Значит, надо перехитрить Гамилькара? – Матос помолчал, обдумывая слова Кроноса, – Ну, что же… Пусть будет так! Я выбираю и выхожу на дорогу Юпитера! На дорогу победы! – И он дал знак страже позвать военачальников.
…Когда шатёр заполнился людьми, Матос встал со своего места и вышел на середину шатра.
– Посылайте гонцов к Гамилькару! Пусть передадут следующее: Я принимаю условия, высказанные Фероном от имени Протектора Карфагена! Завтра проследую с армией и обозами в сторону Сфикса! Пусть дадут дорогу. Да, и отпустите всех пленных, с перехваченного последнего обоза Афокла!..
Глава 10
Седьмой день, небольшой отряд и несколько закрытых повозок, двигались через полупустыню к соляным озёрам, расположенным у предгорий. Издали казалось, что это какой-то торговый купец, везёт своё имущество, которое он сохранил в лихие годы войны, спрятав где-то в этих диких краях. А теперь, с наступлением мира, он двигается на свою родину, расположенную в одном из ближайших городов. Но этот миф, рассеивался, едва из-за повозок показывался сильный вооружённый отряд, сопровождавший повозки. Тогда те, кто мог им встретиться, предпочитали укрыться в стороне, в каком-нибудь укромном месте и пропустить незнакомцев. Дороги, к тому времени, не опустели ещё от различных разбойников и, поэтому, отряд принимали за один из таких разбойничьих шаек. Единственное, что удивляло, встречавшихся обозу путников, так это то, что обоз не спешил и двигался медленно, что было совсем не характерно для разбойничьих вылазок.
Возле одной из повозок, двигался молодой всадник, в начищенных до блеска доспехах с яркой отделкой. Его шлем имел большой яркий султан, не характерной для этих мест формы. На шлеме, был длинный и низкий затыльник, и люди постарше, припоминали, что такие носили латиняне, кои проходили здесь, почти два десятилетия назад и легли костьми на полях Тунесса. Всадник сновал между повозками – то отъезжал намного вперёд, чтобы проверить и разведать дорогу, то возвращался назад, чтобы что-то уточнить… Вот и сейчас, он быстро возвращался к повозкам, давая коню волю в беге… Этим всадником был Антоний Бриан.
– Вход в долину уже рядом! Там нас должны встретить нуммидийцы царя Нараваса! А может и сам Царь! Они с Саламбо отправились вперёд! Дорогу просмотрел – выглядит спокойной! Видимо, нуммидийцы основательно почистили её от разбойничьих гнёзд. Ведь не все берберы ещё вернулись к оседлой жизни. – Выкрикнул Антоний, поравнявшись с воином в первом ряду всадников.
– Да. Я эти места тоже помню хорошо! Кажется, совсем недавно, мы искали то место, куда свернула свора Матоса у Соляных озёр. – Ответил ему воин.
– Да, Леонтий. Но, мы свернём раньше. Мы, свернём в ущелье! Это одно из ответвлений, что ведёт к коридору скал, ведущих в Артодафис. Этим мы существенно сократим путь, чем, если бы мы, шли через долину соляных озёр.
– Ну что же, это неплохо. Что-то мне не хочется смотреть на долину, усеянную костьми неубранных мятежников. Ведь, тогда, Гамилькар, не подверг их погребению, ввиду отсутствия вблизи городов, которым бы они грозили чумой. Они так и остались лежать кормить птиц и гиен Африки. Я, заметил, что и в этом году, этого племени, как никогда много?! Видимо, Боги готовят падальщиков загодя, дабы не допустить эпидемии. Как здесь не вспомнить комедию Еврипида «Троянки». Что есть Божий промысел – вселенская необходимость или игра человеческого ума?
Антоний удивлённо посмотрел на Леонтия.
– Я смотрю, ты, Леонтий, настоящий просвещённый грек! Знаешь, даже, все работы Великих трагиков. Но, Еврипид, по-моему, дал на это совершенно ясный ответ.
Теперь, пришло время удивиться Леонтию:
– Какой же, Элиот?! Над этой загадкой бьётся уже не одно поколение греков?! В чем суть этого ответа, по-твоему!
– Героиня Гекуба гибнет, так и не дождавшись помощи от Всемогущего Зевса, к которому взывала. Зевс равнодушен к её жизни и горестям! И остальные Боги глухи и немы и даже, не слышат воззвание Гекубы. Поэтому, Леонтий, Боги существуют в нашем воображении. Но, это воображение, необходимо человеку, ибо без него, превращение его в зверя, коими качествами обладает мужская половина комедии, ведущая безжалостную войну друг с другом, станет необратимой. Вера в Богов пока необходима только по этой причине!
Леонтий ненадолго задумался и ответил:
– Интересная мысль… Без боязни гнева Богов, мы, действительно, можем потерять разум. Но, ведь Еврипид, обращался в своих трагедиях к обыденной жизни, простых героев, не связанных помощью и делами Богов, но везде, в каждой трагедии, их упоминает! Значит, он сам верует в них! Ведь так?
– Верует. В этом, ты, прав! Но, предлагает другим, осмыслить праведность своей веры!.. – Антоний замолк на какое-то время.
Леонтий, видя задумчивость собеседника, сделал тоже самое. Они какое-то время ехали молча.
– Леонтий, – первым вышел из раздумий Элиот, – ты же, присутствовал при казне вождей «Логова»? Расскажи, как это произошло?
Леонтий помолчал, прежде чем начал рассказ.
– Тягостно это! – Произнёс он, – Казнить тех, с кем воевал несколько лет бок о бок. Но, время меняет людей, изменяя внешность и забирая у них те качества, которыми они обладали и были связаны с нами или со мной! – Леонтий покачал головой.
– В этом ты не прав, Леонтий! – поправил его Антоний, – Время не может забирать у людей чувства и ценности с качествами. Оно всего лишь может предложить взамен этих «другие», в качестве искушения! А, люди сами выбирают. Если кто-то не может справиться с искушением, то он меняет свою жизнь, на ту, коя ему пока просто мерещиться, будто тот тающий, кажущийся мираж, который видит усталый путник в пустыне. Всё очень просто. Если человек отчего-то устаёт, или не доволен в своей жизни, он ищет уединения, чтобы осмыслить эту усталость. Но проходит какое-то время, и он уже думает, что его все оставили или забыли, хотя сам искал уединения. Но обида, как сорняк уже бросает свой росток в его пошатнувшуюся веру в правильность своего прошлого «выбора» и происходит то, о чём ты, только что, сказал! Потом, когда новый выбор совершён и назад пути нет, наступает озлобление, правда наравне с раскаяниями, но процесс уже запущен и все раскаяния съедаются им изнутри, не давая им выхода наружу! Такова реальность выбора.
Антоний замолчал. Леонтий обдумывал высказанные Антонием слова и мысли.
– Это ты правильно сказал… Раскаяние съедает человека изнутри. Остаётся уже не тот человек… Верно, точно подмечено. Нутро его съедено и подменено. Вот и там, некоторые бились головой, прося пощады. Так бился перс Мардирий и нубиец Габана, твердя помутневшим рассудком, что ночью за ними приходил мёртвый Гурзуф, забравший до этого Спендия, а теперь мучающий их по ночам! Ты этого, наверное, не знаешь, Спендий умер до казни. Умер, почти сразу, как оказался в яме! – Леонтий покачал головой, – Вот ведь судьба?! Отправить к Плутону столько людей, умерших мучительной смертью на крестах, от ран в бою, от истязаний! А самому умереть спокойной, тихой смертью в яме, прислонившись к стене с ухмылкой на лице?! Разве это справедливо? Где промысел Богов? – Леонтий замолчал, пытаясь познать смысл произошедшего.
– Кто знает, Леонтий? Может, Спендий, прожил свои муки на ногах, в своём разуме и сердце, прочувствовал то, что он натворил на земле?! Эта боль съела его ещё живого, и она была гораздо страшнее и мучительнее, той, другой, кою ты считаешь заслуженной им? – произнёс Элиот.
– Может. – Согласился Леонтий, – А может всё ещё страшнее, чем мы думаем с тобой, Антоний?! У него на лице, действительно, играла ухмылка? Это его застывшее выражение лица, с насмешкой в сторону своих «друзей», кои прильнули к клетке и слушая сражение, всё ещё не теряли иллюзий своего спасения, уже не изменилось, до того момента, когда его подвесили к кресту?! – Леонтий покачал головой. – А, среди живых, лишь двое держались, не проявляя низменных качеств души. Это Авторит и Катарис. Первый всё смотрел на мёртвого Спендия и перед тем, как его прибили к кресту, сказал: «Видно мучения сердца и души Спендия были намного сильнее наших с вами „страданий“, соратники! Отсюда и такое выражение его лица, и разница в смерти с нами! Он встретил смерть с улыбкой, как избавление от муки! Что же, покажем Танату, что и мы не слабаки!..» Это произнёс Авторит. А, Катарис, вообще не вымолвил ни слова… – Леонтий снова замолчал, вспоминая произошедшее там, на холмах, – А, раскаяние их съедало всех изнутри! Мы все это почувствовали, стоя у крестов. И вдруг Мапурту, взглянул на первый крест, на который повесили Спендия. «Ребята! – произнёс он, – Посмотрите, а лицо Спендия изменилось?» Мы все оглянулись и замерли от ужаса!!! Его рот, странным образом отвис, обнажив зубы и уже «улыбка весельчака Гурзуфа» коя застыла у него на лике по приходу за ним Таната, превратилась в ликующий, злобно ненавидящий оскал какого-то демона?! Причём, он смотрел не на нас, а на своих казнённых соратников! Довершив дело, мы покинули холм, страшась обернуться… На, следующий день, я проезжал с разъездом мимо места казни. То, что я увидел, повергло меня в ещё большее смятение? У всех, грифы и вороны, выклевали глаза. У всех… Но не у Спендия?! Он все также смотрел на них со своим злобно насмехающимся оскалом! Я побыстрее покинул холм…
Леонтий замолчал. Какое-то время они ехали молча… Впереди открывалась ложбина меж крутых скальных холмов.
– Так. Нам сюда. Поворачиваем обоз! – Антоний повернулся к возчикам.
После этого, он поскакал вперёд… Его конь, почуяв свободу, обогнал ветер и свернул в заросли ложбины. Антоний торопился. Ему казалось, что как только они, достигнут пещер и Лейла с Кассием, окажутся внутри их полостей – оба очнутся от забытья. Этой мыслью он жил, с тех пор, как увидел Лейлу и услышал мнение Афросиаба, о необходимости возвращения на то место, где всё и случилось…
Антоний стал спускаться вниз, по едва заметной дороге, свернув с того тракта, по которому они двигались уже два дня. Он всматривался в заросли и окрестности… Где-то здесь, их должен был ждать Агизур или Наравас. Так было оговорено заранее… Ещё там, у Приона. Две тысячи нуммидийцев и слоны Нараваса, ушли вперёд. Вместе с ними ушла Саламбо. Антоний, всё это время, наблюдал за Наравасом и Саламбо, и понимал, как любят они друг друга. Он не видел, как в пещерах, Саламбо бросилась на выручку своего возлюбленного, но слышал этот рассказ много раз из других уст, да и от того же Леонтия, который говорил с ним только что… О, схватке со страшным мутантом говорили многие в отряде, особенно сейчас, когда они приближались к когда-то «проклятой долине». А, тогда, у Приона, Антоний, смотря на Саламбо, никак не мог понять, как она переборола тот страх, что должен был внушить ей вид страшного Агерзама?!
«– Вот это сила любви! – думал Антоний, – Способная сворачивать непосильное и свершать невыполнимое! Я, тоже, готов броситься в глубину того, бездонного озера, что существует в пещерах, чтобы вернуть Лейлу в её тело! Чтобы она, только открыла глаза! О, какое это будет счастье!..»
Он достиг, крутого откоса и вспомнил, что повозки здесь раньше, уже не проходили. Слишком большая крутизна склона. Он проехал дальше и с удивлением увидел, что часть зарослей была срублена и дорога уходила с крутого откоса в более пологое место, преодолимое для повозок.
«– Берберы оказывается очень трудолюбивый народ. Они с удовольствием забросили своё оружие и взялись за иные орудия. И это верно. Нельзя, всё время жить ненавистью. Нельзя, взращивать на ней дете. Иначе, она поглотит и их самих! Даже, справедливая ненависть, со временем, разъедает душу её носящую! И губит того, кому эта душа принадлежит. А созидание, наоборот, устраняет „тёмные“ пятна в душе и сердце! Жаль, что мой народ, забыл об этом… Рим всех, весь народ, превращает в завоевателей! Сицилией и Корсикой, похоже, дело не закончится. Как не закончилось оно Великой Грецией. В Республике надо, что-то менять? Иначе, ненависть её к народам-соседям, а народов к ней, разъест и уничтожит её основы! Какой бы она сильной себя не считала!.. – Антоний, усмехнулся про себя, подумав, что и он, совсем недавно, два года назад, думал о благе Республики, наступающее через искоренение врагов. – Нет… Больше такого заблуждения я в свой разум и сердце не пущу! Мой народ, став частью римского народа, переняв его храбрость, перенял и заблуждения его устоев!»
Антоний достиг конца спуска и оказался в узком коридоре меж скал.
«– Зловещее место. Успокаивает, только то, что берберы Агерзама присягнули другим ценностям и целям. А их, сегодняшний вождь Агизур, оказался очень рассудительным и мудрым политиком!..»
Бриан, ещё раз оглядевшись, тронул коня и поехал вперёд. Он миновал два поворота и оказался в широком распадке, из которого уходило несколько, таких же крутых коридоров, в разные стороны. Но, только один был вычищен и освобождён для проезда! Этим он сразу бросался в глаза, в отличие от других!
«– Да. Нам туда. – Антоний смотрел на расчищенный путь, – Но, должны же, берберы оставить на этом месте какой-нибудь пост?»
Он повертел головой и, действительно, обнаружил, как из-за одного поворота к нему выехала группа всадников. Они, уже давно, заметили человека, появившегося из ущелья, но следили за ним какое-то время.
– Вождь Агизур, встречает вас дальше, Антоний! – выкрикнул приближающийся всадник, из тех, кои выехали ему навстречу. Он был одет в белую абу.
– А, Сатих! Я рад, тебя видеть! – Антоний узнал говорившего с ним воина, которого пленил в своё время вместе с Агизуром, в схватке у заброшенных казарм Артодафиса, – Так, ты, теперь контролируешь дозоры в ущельях?!
– Да. Мои люди по всему его протяжению. – Сатих протяжно свистнул, видимо, снимая тревогу с остальной части дозора, которая была не видима глазам, – Я провожу вас до места, где ждёт Агизур! Это почти у самого края ущелья. Надо добраться туда до наступления сумерек, пока туман подземного мира не проник в него и не заполнил его коридоры!
