Веник Самураев

скачать книгу бесплатно


Минус такого человека на тусовке – то, что он один все видит и запоминает. Но если этот человек –  твоя подруга, стыдно не будет. Наоборот, иногда я специально бравился и старался выглядеть пьянее, чтобы просто выпендриться, понимая, что она запомнит меня вот таким, стоящим на вершине мира в этот вечер. Таким, по крайней мере, себя видел я. Мы все стоим там сегодня. Мы пьяные, а значит, мы победители.

– С тобой все нормально? – она внимательно рассматривала мое лицо.

«Как много она видела?» – подумал я, с пьяной лаской пытаясь ее приобнять. Она отстранилась.

– Я слышала, у тебя новая подруга.

«Когда она успела? Кто ей рассказал? Она уже приехала, когда мы спустились к реке с Витой? Нет, иначе бы она подошла ко мне после драки… Надеюсь, что так…»

Язык умер во рту и не шевелился. Пришлось что-то промычать в ответ.

– Ладно, – нежно усмехнулась она. – Ты так и не ответил. У тебя все хорошо?

Это было похоже на материнскую заботу. Я кивнул, мол, все отлично. Она улыбнулась, как бы говоря: «Ну смотри у меня…»

– Только холодно…

– Пойдем к костру сходим, – предложила она.

Мы вышли во двор. Ребята, ушедшие к озеру, еще не вернулись. В огне мирно потрескивали поленья. Он казался живым, и его хотелось гладить.

«Стоит ли сказать про то, что произошло на чердаке?» – думал я, пока она грела руки над пламенем. Веди себя естественно. Ничего не было. Наверное, ей необязательно все знать сейчас. Я побоялся, что, если скажу, она будет думать обо мне плохо. Специально напиваться ради нее – это одно, но наркотики отделяют тебя от остальных людей. Ты становишься другим. Настолько другим, что со временем сам себя не узнаешь. «Вдруг по тебе и так все видно?» Я чуть отодвинулся, как бы уступая место у огня, а на деле прячась подальше в тень. Если что-то и видно, всегда можно свалить на алкоголь.

– We can be heroes just for one day, – пробормотал я.

– Поешь?

– Да я просто подумал, что мы – просто путешественники, идущие из ниоткуда в никуда, мы меняем места и формы. Мы пьем, курим, трахаемся, употребляем наркотики, только чтобы найти себя, чтобы не быть той системой ценностей, которую построили до нас. То, что мы делаем – это протест. Глупый, нелепый и саморазрушительный. Но лучше так, чем жить до старости и кончить как они. Акт самосожжения, перфоманс, – у кого-то я позаимствовал это слово, – если угодно. Но ведь лучше так, верно? Я просто думаю… куда мы идем? Наши друзья, что со всеми с нами будет? Понимаешь, о чем я?

– Да.

– Правда?

– Да, я серьезно, – Надя сонно засмеялась, наверное, без алкоголя и наркотиков ночь кажется еще длиннее. Как было бы здорово не спать совсем, сколько всего можно было бы сделать и успеть! – Ты такой смешной, когда пьяный. Настоящий философ.

Она дотронулась до моего плеча и незаметно погладила его.

– Делая выбор, ты всегда ошибаешься, но не потому, что ты неудачник, а потому что выбор и есть ошибка. Его не должно быть. Оставайся на распутье – и это твой путь, это твое правильное решение. Знаешь, почему? Потому что выбирая из двух одно, ты автоматически отсекаешь другое.

– Из тебя выйдет плохой навигатор…

Она засмеялась.

– Ладно тебе. Запомни этот разговор, мы еще вернемся к нему. Сейчас надо поспать. Ты идешь?

В какой-то комнате сдвинули две односпальные кровати, получив четыре места, если лечь поперек. На кровати уже кто-то спал. Мы с Надей спихнули тело на край и втиснулись в середину.

Надя лежала напротив, подложив ладошку под щеку. Я смотрел на нее, и мне хотелось, чтобы это была Вита.

Мы спали в одежде, накрывшись чем попало, поэтому к утру мерзкий холодный пот проступил под одеждой. Я ворочался, пытаясь найти удобную позу, но так ничего и не вышло.

Проснулся я от резкого толчка. На меня упало мое пальто. Вита стояла рядом и настойчиво теребила плечо. Я резко открыл глаза и увидел, что все это время во сне обнимал Надю, которая прижималась ко мне спиной.

«Ты не могла просто положить пальто и уйти?» – хотелось огрызнуться, потому что мне стало неловко за такую неоднозначную позу. Лучше бы ей этого не видеть. Я чувствовал себя, будто меня застали с любовницей. И хотя Надю я знал много лет, а Виту – меньше суток, мне хотелось, чтобы они, как параллельные линии, никогда не пересекались в моей жизни.

– Ты чего? – пытаясь сохранить самообладание, спросил я.

– Ты вчера говорил, что со мной поедешь. Забыл уже? – она бросила жесткий взгляд на Надю, но ничего не сказала. – А я уезжаю. Сейчас. На электричке. Может, хочешь остаться? – холодно спросила она.

Другая бы, застав приятеля с девушкой, просто ушла бы. Но, видимо, Вита не относилась к числу «других». Неважно даже, кем она при этом была – девушкой или подругой. Подруге было бы все равно, а девушка бы ушла насовсем. «Боже, – подумал я, – до чего же дурацкая ситуация: с одной мы никогда не встречались, с другой знакомы полночи. Почему Вита так холодно и грубо говорит со мной? Вита ревнует? Значит, у нас есть шанс? Или теперь уже больше нет… Хотя девушки в принципе склонны ревновать к кому угодно. Дурак, Веня. И виноват тут я один. Можно было походить по дому, найти Виту и, уткнувшись в нее, уснуть. Зачем вообще пошел за Надей!»

Я сел на кровати. Надо собраться.

– Поедем… подожди секундочку… – попросил я, стараясь прийти в себя.

Вита недовольно хмыкнула:

– Я на улице жду. Поторопись.

У меня болел живот, и во рту был неприятный привкус перегара. Хотелось пить, но ничего под руку не попадалось. Кое-как я поплелся за Витой, не став будить Надю. С ней мне говорить не хотелось. В голову закралась подленькая мысль: что если она это подстроила специально? Ведь она спрашивала про Виту вчера. Может, она имеет что-то против нее? Я поморщился, потому что чуть не рухнул на пол, споткнувшись о чей-то пушистый тапок.

Среди раскиданных шмоток нашлась нужная обувь. Я специально почти ничего не брал, когда ехал сюда, зная, что утро будет именно таким. Поэтому, быстро похлопав себя по карманам, проверяя телефон и деньги, я вышел за Витой.

В доме и вокруг него были разбросаны бутылки, банки, стулья, стол покосился, кальян лежал в траве. Праздность ночи и нищета дня.

Те редкие люди, кто уже встал, не говорили с нами, а бесцельно бродили по участку, как призраки, и плевали со склона. Раздался неопределенный звук, и я подумал, что в слове «плевали» разумнее заменить первую букву на «б».

Закрыв за собой калитку, мы поспешили по проселочной дороге дальше от дома, будто его и этой ночи никогда не было. Весь путь Вита молчала.

К самой станции мы приближались уже почти бегом, потому что опаздывали. Гудок электрички раздался из-за дугообразного поворота. Вита забралась на станцию первая, я следом – по бетонным ступенькам.

Вагон был пуст. Все, кто ехал на работу в город, делали это на более ранних электричках. Мы сели туда, куда захотела Вита.

Она по-детски провела ладонью по щеке, сжав пальцы в кулачок, несколько раз моргнула. Уставший взгляд она опустила на сведенные вместе коленки. Русые волосы спадали на лоб, глаза и плечи, но она смирилась и перестала их поправлять.

Нас сближало то, что мы оба пережили эту ночь. Через саморазрушение мы двигались куда-то вперед, к нашему будущему.

– Ты домой? – неловко спросил я. – Зачем тебе так рано в город?

Она демонстративно отвернулась, не собираясь говорить. Обиделась. Имеет право.

Помнит ли она про поцелуй? Откуда Надя узнала про Виту? Ей сказал Ярик? Сколько вопросов…

Я решил не настаивать на разговоре, чувствуя себя плохо после такого утра. Впрочем, скоро Вита задремала, и голова, качнувшись, упала мне на плечо. Вита тихо посапывала.

Стараясь не разбудить, я тихонько подсунул руку под ее талию, чтобы придержать спящую девушку. Она что-то промурлыкала во сне.

Я прижался щекой к ее макушке. От ее волос пахло дымом и лесом.

Глава третья

Супермаркет

Я с шумным выдохом откинулся на спинку стула. Рассказ был ужасный.

«Мечты сбиваются»! Это надо же такое сочинить. Столько логических нарушений, какая-то пропаганда курения и алкоголя и, что намного хуже – наркотиков… А любовную линию будто писал закомплексованный прыщавый подросток. С Витой у меня, видимо, не получается общаться ни в жизни, ни на бумаге, точнее, на мониторе. Да, ее образ и образы других героев я списывал со своих знакомых, даже не меняя имена.

За витриной проносились машины. Я сидел в небольшом кафе возле метро. На юг города я приезжал редко и плохо знал районы, но Ярик сказал, что у него здесь дело, и просил его подождать.