скачать книгу бесплатно
Город призраков
Виктория Шваб
Кэссиди Блейк #1
После того, как Кэссиди чуть не утонула, она научилась приоткрывать завесу, отделяющую мир живых от мира мертвых. Ее лучший друг – призрак. В ее жизни все и так уже непросто, но станет гораздо сложнее, когда ее родители примут участие в телешоу о самых известных местах в мире, связанных со сверхъестественными явлениями.
Семья Кэссиди отправляется в Шотландию, в Эдинбург – Город призраков, где кладбища и замки кишат привидениями. Кэсс предстоит узнать много нового, и учиться придется быстро, ведь Город призраков опаснее, чем она думает.
Виктория Шваб
Город призраков
Victoria Schwab
City of Ghosts
Text copyright © 2018 by Victoria Schwab
© Е. Мигунова, перевод на русский язык
©ООО «Издательство АСТ», 2019
Городу, в котором я оставила свое сердце.
Умереть – это ведь тоже большое и интересное приключение.
Джеймс Барри, «Питер Пэн»
Часть первая
Оккультурологи
Глава первая
Считается, что призраки являются только по ночам или на Хэллоуин, когда кругом темно, а границы между мирами истончаются. Но на самом деле призраки повсюду. В хлебном отделе вашего супермаркета, в бабушкином саду, на переднем сиденье автобуса, в котором вы едете.
То, что вы их не видите, совсем не значит, что их там нет.
Я сижу на уроке истории и вдруг чувствую тук-тук-тук по плечу – словно капли дождя. Одни называют это интуицией, другие ясновидением. Такое странное щекочущее чувство на границе ощущений, подсказывающее, что за этой границей есть что-то еще.
Меня оно посещает уже не в первый раз – за сравнительно короткое время. Иногда накатывает даже тут, в школе. Я пробовала не обращать на это внимания – каждый раз пробую – не помогает. Оно будто уворачивается, потом нападает снова, и я уже знаю, что единственный способ справиться – это подчиниться. Пойти и проверить, что там.
Сидя в другом конце класса, Джейкоб ловит мой взгляд и качает головой. Он не чувствует тук-тук-тук, но достаточно хорошо меня знает, чтобы понять, когда я это слышу.
Я ерзаю на стуле, заставляя себя сосредоточиться на том, что происходит в классе. Мистер Мейер отважно пытается вести урок, не обращая внимания на то, что идет последняя неделя занятий и до летних каникул осталось всего ничего.
– …к концу войны во Вьетнаме в 1975 году американские войска… – бубнит учитель. Его никто не слушает. Да что там, его вообще не замечают. Дерек и Уилл спят с открытыми глазами, Мэтт мастерит из бумаги очередной футбольный мяч. Элис и Мелани составляют какой-то список.
Элис и Мелани – популярные девочки.
Это можно сразу понять по тому, что выглядят они, как клоны – одинаковые блестящие локоны, одинаковые безупречные зубы, одинаково накрашенные ногти, – а вот я тощая и нескладная, с круглыми щеками и курчавыми темными волосами. У меня даже нет лака для ногтей.
Считается, что все спят и видят, как бы стать популярным. Но, признаюсь, сама я никогда этого не хотела. По-моему, это ужасно утомительно – пытаться следовать бесчисленным правилам. Их и запомнить-то невозможно. Улыбаться, но не слишком широко. Смеяться, но не очень громко. Носить правильную одежду, заниматься правильным спортом, проявлять заботу о том и о сем, но не чересчур.
(У нас с Джейкобом тоже есть правила, но они же совсем другие.)
Вдруг Джейкоб встает и подходит к парте Мелани. Вот он, я думаю, мог бы стать популярным, с его-то волнистыми светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и добродушным характером.
Бросив на меня озорной взгляд, он подсаживается к ней на край парты.
Да, мог бы стать, если б не одна проблема.
Джейкоб мертв.
– «Что нам нужно для киновечеринки…», – громко читает он, заглядывая в записку Мелани. Но слышу Джейкоба только я одна. Мелани складывает другой листок – приглашение на вечеринку, понимаю я, потому что печатные буквы ярко-розового цвета – и тянется, чтобы передать его Дженне, сидящей перед ней. И ее рука проходит прямо сквозь грудь Джейкоба.
Он делает вид, что страшно оскорблен, и вскакивает с парты.
Тук-тук-тук, тихонько стучит у меня в голове, будто кто-то шепчет, но я не могу разобрать слов. Я нетерпеливо поглядываю на часы над дверью. Когда же, наконец, звонок?
Джейкоб подруливает к Элис, у которой на парте разложено множество разноцветных ручек. Нагнувшись над ними, он протягивает к одной из ручек палец, целиком сосредоточившись на том, чтобы толкнуть ее.
Но ручка лежит, не шелохнется.
В кино духи-полтергейсты швыряют телевизоры и двигают по полу кровати. Но на самом деле призраку приходится тратить уйму энергии, чтобы пройти сквозь Вуаль – завесу между их миром и нашим. А те призраки, которым хватает на это сил, обычно очень старые и довольно угрюмые. Живые могут черпать силы в любви и надежде, а мертвецы крепчают от более мрачных вещей. От боли, гнева и тоски.
Теперь Джейкоб, хмурясь, пытается – снова безуспешно – сдвинуть с места бумажный мячик Мэтью.
Как хорошо, что он не мрачный.
Вообще-то, я даже не знаю, давно ли Джейкоб мертв (об этом я стараюсь думать приглушенно, так как знаю: ему это не понравится). Наверное, все произошло не так уж давно, потому что выглядит он вполне современно – в футболке с супергероем, темных джинсах и высоких кроссовках. Но он никогда не рассказывает, что с ним случилось, а я не спрашиваю. У друзей есть право на секреты друг от друга – это так, даже несмотря на то, что Джейкоб может читать мои мысли. Я вот не могу узнать, о чем думает он. Но не жалею: если все взвесить, лучше быть живым, хоть и не телепатом, чем телепатом, но призраком.
При слове призрак он вскидывает голову и многозначительно покашливает.
– Предпочитаю формулировку «человек с ограниченными телесными возможностями».
Я возмущенно округляю глаза – Джейкоб отлично знает, я не люблю, когда он без разрешения роется в моих мыслях. Да, наши отношения необычны – но, слушайте, должны же быть какие-то рамки!
– Я не виноват, что ты так громко думаешь, – оправдывается Джейкоб, усмехаясь.
Я фыркаю, и несколько одноклассников косятся в мою сторону. Втянув голову в плечи, стараюсь слиться с партой, при этом ногами задеваю лежащий на полу рюкзак с учебниками. Приглашение, которое Мелани передала Дженне, перемещается по классу. У моей парты оно не задерживается. Меня это не огорчает.
Уже почти наступило лето, а это значит – свежий воздух, много солнца и читать книжки не по списку, а просто для удовольствия. Это значит, что наше семейство, как всегда, отправится в съемный дом на пляже в Лонг-Айленде, где мама и папа будут работать над новой книгой.
Но – самое главное! – это значит: никаких привидений.
Сама не знаю, что не так с этим домом на пляже – может, дело в том, что он совсем новый, или в том, что стоит на отлете, один на берегу, но там и вправду намного меньше призраков, чем здесь, в Нью-Йорке. А значит, когда окончатся занятия, меня ждут целых шесть недель солнца, песка и спокойного сна по ночам.
Шесть недель без бесконечного тук-тук-тук от неугомонных духов.
Шесть недель, когда я буду чувствовать себя почти нормальной.
Жду не дождусь, скорей бы уже.
Жду не дождусь… и все же, когда звенит звонок, я вскакиваю, вешаю рюкзак на одно плечо, а фиолетовый ремень фотоаппарата на другое и позволяю ногам нести меня вперед, навстречу настойчивому тук-тук-тук.
– Безумная идея, – заявляет Джейкоб, проявляясь на лестнице рядом со мной. – Но есть еще время передумать, мы еще можем просто пойти пообедать.
Сегодня четверг. День мясного рулета, думаю я, следя за собой, чтобы не говорить вслух. Уж лучше встретиться с призраком.
– Эй, полегче, – говорит он. Но мы оба знаем, что Джейкоб не обычный призрак, как и я – не обычная девочка. С некоторых пор. Это был несчастный случай. Велосипед. Река подо льдом. Не вдаваясь в детали, Джейкоб спас мне жизнь.
– Ага, я почти супергерой, – гордо говорит Джейкоб, и тут дверца шкафчика резко открывается, прямо ему в лицо. Я морщусь, но он проходит прямо сквозь стену. Я не то чтобы забыла, кто такой Джейкоб – как можно забыть, что твой лучший друг невидим для всех остальных. Но это просто удивительно, насколько быстро к такому привыкаешь.
Да и вообще, то, что Джейкоб рядом со мной уже почти год – это еще не самая странная часть моей жизни. Согласитесь, тут есть о чем задуматься.
Мы выскакиваем в вестибюль. Налево – коридор, ведущий к школьному буфету. Направо – лестница.
– Последний шанс сделать нормальный выбор, – предостерегает Джейкоб, но на лице у него появляется хитрая, кривая улыбочка. Мы оба знаем: нормальное для нас уже давным-давно осталось позади.
Мы идем направо.
Спускаемся по лестнице, попадаем в другой вестибюль, пробираемся сквозь толпу (все спешат на обед), и с каждым поворотом все сильнее, все громче звучит тук-тук-тук, тащит нас к себе, будто на веревке. Мне даже не приходится задумываться, куда идти. Вообще-то, проще, когда я перестаю думать и просто разрешаю звуку вести себя.
Он приводит меня к дверям актового зала. Джейкоб, сунув руки в карманы, бормочет что-то насчет плохих идей. На это я напоминаю, что ему идти туда не обязательно – хотя на самом деле очень рада, что он со мной.
– Девятое правило дружбы, – отвечает он, – наблюдение за призраками – забава для двоих.
– Вообще-то да, – киваю я, снимая крышку с объектива фотоаппарата. Он старый и неуклюжий, этот аппарат, висящий у меня на плече на широком фиолетовом ремне, – неавтоматический, с неисправным видоискателем и черно-белой пленкой.
Если кто-то из учителей застукает меня в актовом зале, скажу, что делаю снимки для школьной газеты. Хотя учебный год кончается, и школьные кружки уже закрылись на лето…
И я никогда не работала в школьной газете.
Толкнув дверь, я вхожу в зал – просторный, с высоким потолком и тяжелым алым занавесом, скрывающим сцену от глаз.
Вдруг я понимаю, что тук-тук-тук зовет меня именно туда. У каждой школы есть свои предания. Некое объяснение, что за странный скрип раздается в туалете для мальчиков, почему на задних партах в кабинете английского всегда холодно, а в актовом зале попахивает дымом.
Моя школа не исключение. Единственное отличие в том, что, слыша рассказы о привидениях, я могу проверить, правдивы ли они. Чаще всего это оказывается выдумкой.
Таинственный скрип – всего лишь дверь с несмазанными петлями.
Зловещий холодок – просто сквозняк.
Но сейчас, следуя за тихим тук-тук-тук по проходу между рядами, а потом на сцену, я понимаю, что с этой легендой дело обстоит иначе.
В ней говорится о мальчике, который погиб во время театрального представления.
Давным-давно, когда школа только открылась, во время второго акта «Сна в летнюю ночь» начался пожар. Пламя охватило декорации, но все успели спастись – вернее, думали, что все.
Пока не подняли крышку люка и не нашли того мальчика.
Джейкоб – он идет рядом со мной – вздрагивает, а я закатываю глаза. Для привидения он слишком пуглив.
– Тебе никогда не казалось, – говорит он, – что это ты недостаточно пуглива?
Но меня так же легко испугать, как любого другого. Хотите верьте, хотите нет, я вовсе не стремлюсь проводить время в поисках призраков. Просто, когда они рядом, я не могу не обращать на них внимания. Как будто ты знаешь, что кто-то стоит у тебя за спиной – попробуй тут не обернуться. Кто-то дышит тебе в затылок, и ты это чувствуешь, и, чем дольше не оглядываешься, тем хуже, ведь понятно же – то, чего не видишь, всегда намного страшнее того, что видишь.
Я залезаю на сцену, Джейкоб не отстает. Я чувствую, что ему не по себе. Его колебания так и тянут меня назад, но я приподнимаю край тяжелого красного занавеса и пробираюсь под ним. Джейкоб за мной – только он проходит прямо сквозь занавес.
Здесь темно – настолько, что глаза не сразу различают бутафорские предметы и скамейки, в беспорядке расставленные по сцене. Из-под занавеса пробивается узкая полоска света. Здесь тихо, но есть какое-то жутковатое ощущение движения. Я слышу еле слышный слабый стон – это покачиваются на крюках отвесы из мешков с песком. Шепот воздуха под половицами. Шелест – надеюсь, это шуршит бумага, а не крысы.
Я слышала, как ребята постарше подзадоривали друг друга: слабо тебе зайти туда? Прижать ухо к полу и прислушаться – не зовет ли на помощь тот мальчик, не сумевший выбраться. А один раз в коридоре я подслушала, как старшеклассники хвастались тем, кто сколько здесь продержался. Минуту. Две. Пять. Кто-то утверждал, что слышал голос мальчика. Другие будто бы чувствовали запах дыма и слышали топот убегающих детей. Но разве поймешь, где кончаются выдумки и начинается правда.
Меня никто не подбивал сюда прийти. Да и кому придет в голову пугать чем-то этаким человека, у которого родители пишут книги о паранормальных явлениях.
Ну да, это и правда было бы странно.
Пробравшись в темноте почти на середину сцены, я обо что-то спотыкаюсь и лечу вперед. Джейкоб взмахивает руками, пытаясь меня удержать, но его пальцы проходят насквозь, а я падаю на четвереньки, стукнувшись коленкой о деревянный пол. Странно, но половицы под ладонями немного пружинят – я не сразу догадываюсь, что рухнула прямо на крышку люка.
Тук-тук-тук звучит все настойчивее, отдаваясь в ободранных руках. Краем глаза я замечаю движение: тонкая серая завеса колышется, как от ветра. Она совсем не похожа на тяжелый сценический занавес. Эту завесу не видит никто, кроме меня.
Вуаль.
Граница между этим миром и чем-то иным, между жизнью и смертью. Ее-то я и искала.
Джейкоб переминается с ноги на ногу.
– Давай покончим с этим поскорее.
Я поднимаюсь.
– Дай призрачные «пять», – отвечаю я. То же самое, что дать «пять», но для друзей, которые не могут коснуться друг друга. Выглядит это примерно так: я поднимаю руку, а Джейкоб делает вид, что хлопает по моей ладони своей, и при этом мы оба изображаем тихий звук шлепка.
– Ой! – Джейкоб отдергивает руку. – Ты зачем так сильно бьешь?
Меня это смешит. Иногда он такой прикольный. Но вот я касаюсь Вуали, и смех смолкает, стремительно уступая место страху и тревоге.
Как-то по телевизору я видела «охотников за привидениями», они рассказывали о переходе, о встрече с другой стороной. По их рассказам это было, все равно что щелкнуть выключателем или распахнуть дверь. Но для меня все по-другому: нащупать край завесы, уцепиться за ткань и потянуть.
Иногда, если по ту сторону никого нет, Вуаль очень тонка, скорее похожа на дымок, чем на ткань, и тогда ее трудно схватить и удержать. Но уж если место облюбовали привидения – если они там действительно есть, – ткань вьется вокруг и чуть ли не сама втягивает меня внутрь.
Сейчас она вьется у меня между пальцами, ждет, чтобы ее поймали.
Я хватаюсь за Вуаль, набираю в легкие побольше воздуха и тяну.
Глава вторая
Когда я была маленькой, то боялась чудища в шкафу. Часто я не могла уснуть, и тогда приходил папа, открывал дверь шкафа и показывал мне, что там никого нет. Пройти Вуаль – это примерно как распахнуть закрытую дверь.
