скачать книгу бесплатно
– Уверена?
– Да, – я снова кивнула.
По его глазам я видела, что он хотел бы поверить, но не верит, и мое сердце сжалось. Дед часто говорил, что врать легко, а верить трудно. Ты можешь заслужить доверие людей и даже их веру в тебя. Но стоит возникнуть сомнениям, и вернуть доверие будет все труднее. Вот уже четыре с половиной года, с тех пор, как я стала Хранителем, я только и делаю, что пытаюсь завоевать доверие родителей, но вижу, как сомнения все больше подтачивают его. Дед сравнивал сомнения с течением реки, против которого ты плывешь, теряя силы.
– Ну, если ты вдруг передумаешь… – сказал папа, поднимаясь.
– Я дам тебе знать, – пообещала я, глядя, как он уходит.
Он прав, я должна с кем-нибудь поговорить. Но не с Коллин. Я прислушалась к звуку удаляющихся шагов за дверью. Он вернулся в родительскую спальню, откуда донеслось бормотание матери. Я дождалась, когда вся квартира погрузится в темноту и тишину, и лишь удостоверившись, что они уснули, я встала, оделась и выскользнула из дома.
* * *
Я зашла в Архив, и меня охватила дрожь. На мои сны повлияло не только недавнее нападение Оуэна и Кармен. Архив тоже изменился. Здесь всегда царила тишина, но если раньше она внушала умиротворение, то сейчас это было звенящее, напряженное безмолвие, отягощенное настороженными взглядами и смолкающими на полуслове голосами.
Массивные двери приемной стояли распахнутыми настежь, словно крылья бабочки. Их охраняли два новых стражника, одетых во все черное, и стоявших по обе стороны. Само их присутствие казалось чем-то неуместным и отталкивающим. Двери теперь всегда держали открытыми, чтобы стражники могли видеть, что происходит в Атриуме и в залах, и в случае чего могли беспрепятственно туда войти. Стражники, как и все, кто работает в стенах Архива, – это те же Истории. Но в отличие от Библиотекарей, они не носили при себе золотых ключей, да и не похоже, чтобы стражники находились в полном сознании. По словам Роланда, их расставили в каждой Архивной ветке в его ведении, и тут он ничего не может поделать. Приказ об увеличении охраны исходил сверху. Я предположила, что это инициатива Агаты. Она – эксперт, с ней мы в последний раз виделись на допросе, однако я постоянно ощущала здесь ее незримое присутствие. Так же неотвязно, как чувствовала внимание Оуэна.
Нововведение явно тяготило Роланда. Да и остальных работников Архива, насколько я могла судить, это тоже не радовало. Библиотекари не привыкли работать под неусыпным надзором. Агата объяснила свое решение мерами предосторожности на случай появления еще одного «Оуэна», но подразумевалось, что и на случай появления еще одной «Кармен». Одно дело, когда предает тот, кто и так известен своей вероломностью, и совсем другое дело, когда предателем оказывается верный слуга.
Стражники проводили меня взглядом, когда я прошла в приемную. Я заставила себя не смотреть на них – не хотелось, чтобы они видели, что у меня от них мурашки по коже. Поэтому я смотрела туда, где стоял стол, за которым работала Лиза. Увидев ее коротко стриженные черные волосы и зеленые очки в роговой оправе, я испытала облегчение. Последнее время это стало своего рода игрой: каждый раз заходя в Архив, я гадала, что меня ждет: спокойный взгляд серых глаз Роланда, осторожная улыбка Лизы или недовольное лицо Патрика? Или же сама Агата?
Но сегодня ночью мне повезло встретить Лизу. Она сидела, низко склонив голову над Архивным фолиантом. Меня так и распирало любопытство подсмотреть, кому она пишет. В фолианте, который всегда лежит на столе в приемной, отведена отдельная страница для каждого Хранителя и каждого члена Отряда. Так что я – всего лишь страница увесистой старой книги. Толщина фолианта напоминает мне, что я не одна, хотя довольно часто чувствую себя одинокой. Кроме того, моя страница напрямую связана с Архивным списком, который я ношу в кармане.
Лиза прекратила писать и смерила меня долгим взглядом, наверняка заметив мой усталый вид. Она настороженно посмотрела на стражников за моей спиной и лишь затем снова на меня. Кивнув, она сказала:
– Он в Атриуме, в дальнем конце.
Я мысленно поблагодарила ее за то, что она не заставила меня рассказывать о цели своего визита перед стражниками, которые хоть и выглядели точно каменные изваяния, но, несомненно, все слышали и видели, а затем докладывали Агате.
Я прошептала «спасибо» и, обогнув стол, прошла через арку в Атриум. Огромный главный зал со стеклянным потолком-куполом и витражами напоминал храм, только здесь вместо скамей стояли ряды полок. Отсюда во все стороны отходили десять залов, словно спицы от ступицы.
Я молча пересекла огромный холл и нашла Роланда между двумя рядами полок. Его красные кеды ярким пятном выделялись на тусклом полу. Он стоял спиной ко мне и, склонив голову, просматривал какую-то папку. Его спина выглядела напряженной, а судя по тому, как он неподвижно замер, я поняла, что он не читает, а смотрит сквозь страницы в глубокой задумчивости.
За четыре с половиной года, с тех пор, как дед предложил мою кандидатуру на свое место, а Роланд меня принял, я успела изучить его манеры и настроение. Прежде его никогда не менявшийся облик дарил мне успокоение, а сейчас напоминал, кто он такой на самом деле. Архив говорил нам, что Библиотекари не меняются и не стареют, пока служат здесь – такова, мол, награда за их услуги, за потраченное время. Еще совсем недавно я верила в эти байки, пока Кармен не открыла мне правду: Роланд, как и остальные Библиотекари, пришли сюда не из Внешнего мира. Их достали с архивных полок, потому что все они – Истории, бывшие Хранители или члены Отряда. Их разбудили, и теперь они продолжают служить Архиву. Мне до сих пор трудно поверить, что Роланд мертв.
– Мисс Бишоп? – произнес он, не оглядываясь. – Ты должна быть в постели. – Он говорил тихо, но даже в его шепоте я слышала переливы его звучного голоса. Он закрыл папку и повернулся ко мне. Взглянув на меня, он нахмурился.
– Так все еще не можешь спать?
Я пожала плечами.
– Может, я пришла, чтобы рассказать тебе о своем первом дне в школе.
Он прижал папку к груди.
– Ну, и как все прошло? Узнала что-нибудь полезное?
– Я узнала, что там же учится и Уэсли Айерс.
– Я думал, ты это и так знала.
– Да, но… – я зевнула.
– Как давно это у тебя, Маккензи?
– Как давно что?
– Как давно ты не спишь, – спросил он. – Не спишь нормально.
Запустив руку в волосы, я стала подсчитывать, сколько времени прошло с тех, пор как Оуэн, бывший при жизни членом Отряда, обманул меня, украл мой ключ и отправил меня на Возврат. Затем пырнул ножом Уэсли, попытался убить меня и с помощью Библиотекаря едва не обрушил целую ветвь Архива.
– Три недели, пять дней, семнадцать часов.
– С тех пор как Оуэн… – догадался Роланд.
Я кивнула и повторила:
– С тех пор, как Оуэн.
– Это бросается в глаза.
Я поморщилась. Я старалась изо всех сил, но он прав. Я это знала. И если он это заметил, то и Агата, возможно, тоже. У меня началась мигрень. Запрокинув голову, Роланд посмотрел на витражное стекло, украшавшее верхнюю часть стен и потолок.
В Архиве, освещенном каким-то невидимым источником света, всегда светло. Смена дня и ночи, света и темноты за окнами – не более, чем иллюзия. Попытка создать видимость движения в абсолютно неподвижном мире. Сейчас за окнами сгустилась тьма. Роланд отвел взгляд и посмотрел на меня:
– У нас есть немного времени.
– Для чего? – спросила я, гадая, уж не видит ли он в непроглядной тьме за окном то, чего не видно мне. Но Роланд уже двинулся вперед.
– Следуй за мной.
Глава восьмая
Мне тринадцать лет. Избитая в кровь, я сижу, скрестив ноги, на столе в абсолютно чистом, даже стерильном помещении. Еще и шести месяцев не прошло, как меня назначили Хранителем, а это уже не первый раз, когда я оказываюсь в медицинском крыле Архива. Роланд стоит в стороне со сложенными на груди руками, пока Патрик готовит холодный компресс.
– Он был больше меня в два раза, – оправдываюсь я, прижимая окровавленный платок к носу.
– Как и все остальные? – язвит Патрик. Он работает в этой ветке всего пару недель, и я ему очень не нравлюсь.
– Ты не помогаешь, – упрекает его Роланд.
– А мне казалось, что именно это я и делаю, – огрызается Патрик. – Помогаю. Ты попросил об услуге, и вот я здесь, чтобы подлатать твою любимицу.
Сквозь платок я пробормотала ругательство – их я немало нахваталась у деда. Патрик не разобрал моих слов, зато Роланд, очевидно, расслышал, судя по тому, как удивленно он поднял бровь.
– Мисс Бишоп, – говорит он, обращаясь к Патрику, – одна из наших самых многообещающих Хранителей. Ее бы здесь не было, если бы Совет за нее не проголосовал.
Патрик смотрит на Роланда тяжелым взглядом.
– Они за нее проголосовали или ты?
– Думаю, стоит напомнить тебе, с кем ты разговариваешь, – прищуривается Роланд.
Патрик коротко выдыхает, будто выпускает пар, и поворачивается ко мне. Выдернув платок из моих рук, он осматривает мой ушиб поверх очков, которые спустил на кончик носа. К ссадине на лице он прикладывает холодный компресс, прижимая его моей рукой. Мне адски больно, но я стараюсь не подавать виду.
– Тебе повезло, что нос не сломан, – говорит он, стягивая резиновые перчатки.
– Наша девочка, – подмигивает Роланд. – Сделана из стали.
Под пакетом со льдом мои губы слабо улыбаются. Мне нравится эта мысль – быть девочкой из стали.
– Твердолобая, – вставляет Патрик. – Держи лед и постарайся больше не схлопотать по лицу.
– Постараюсь, – обещаю я. Слова звучат глухо из-под компресса. Но это так забавно.
Роланд усмехается. Я наблюдаю, как Патрик собирает свои вещи и выходит, бормоча что-то под нос. Я улавливаю лишь «никчемная».
– История замахнулась на тебя, а ты подняла руки, чтобы закрыть лицо, – небрежно говорит Роланд. – Верно?
Опустив глаза, я киваю. Мне следовало лучше подготовиться. Дед хорошо меня учил, но на деле все было совсем иначе, чем во время тренировок. И я оказалась не готова. Дед говорил, что нужные движения должны стать рефлекторными, а не выученными, и теперь я понимала, почему. Времени на размышления не оставалось, надо было действовать. Реагировать. Я подняла руки, История ударила по ним кулаком, и получилось, что я сама ударила себя по лицу. К щекам прилила жаркая волна, даже несмотря на холодный компресс.
– Спрыгивай, – говорит Роланд, выпрямляя руки. – И покажи мне, что ты делала.
Я слезаю со стола, отложив пакет со льдом. Он делает выпад – его движения медленные словно патока. Я поднимаю руки, скрещенные в запястьях. Его кулак останавливается в дюйме от меня. Роланд смотрит на меня сверху вниз.
– Ты не знаешь, как занять правильную позицию для удара, и позицию, чтобы принять удар. Если ты остановишься, это будет самой большой ошибкой в драке. Когда кто-то атакует, он создает силу и движение, но тебя не одолеть, пока ты понимаешь и чувствуешь направление этой силы и двигаешься вместе с ней. – Он крепче сжимает кулак и отклоняется чуть в сторону и вперед. Я перемещаюсь в ту же сторону и назад. И его кулак проходит мимо. Роланд одобрительно кивает. – Вот так-то. А сейчас лучше опять приложи лед к лицу.
Из коридора доносятся шаги. Роланд бросает взгляд на дверь.
– Мне пора, – говорю я и прихватываю с собой пакет со льдом. Но подойдя к двери, я останавливаюсь и спрашиваю:
– Ты жалеешь об этом? О том, что проголосовал за меня?
Роланд стоит, сложив руки на груди.
– Вовсе нет, – отвечает он с улыбкой. – С тобой здесь стало определенно интереснее.
* * *
– Куда мы идем? – спросила я тихо.
Не отвечая на мой вопрос, Роланд провел меня через весь шестой зал, уходящий в сторону от Атриума. Архив – это гигантская сеть холлов, залов и переходов. Одни помещения ответвляются, другие – пересекаются в неизвестном порядке, который, похоже, понятен только Библиотекарям. Всякий раз, когда я следую за кем-то из них по архивным лабиринтам, изо всех сил стараюсь запомнит путь и считаю повороты. Но сегодня Роланд не повел меня извилистым маршрутом через многочисленные комнаты и коридоры. Он шел прямо в конец очень длинного коридора. Миновав ряд дверей, мы оказались в тускло освещенном коротком коридорчике. Роланд помедлил, оглянулся и прислушался, видимо, проверяя, одни ли мы.
– Где мы? – спросила я, когда убедилась, что кроме нас тут никого нет.
– В комнатах Библиотекарей, – ответил он и снова пошел вперед. Дойдя до середины коридора, он остановился у обычной двери темного дерева. – Нам сюда.
Мы вошли в уютную маленькую комнату с блеклыми обоями в полоску. Обстановка здесь была довольно скудная: кушетка, кожаное кресло с низкой спинкой, письменный стол. Из приемника на стене лилась тихая классическая музыка. Роланд двигался так, что было понятно – здесь ему знаком каждый дюйм.
Он подошел к столу, рассеянно бросил в выдвижной ящик папку, которую принес с собой, затем достал из кармана какой-то блестящий предмет. Большим пальцем провел по его поверхности и положил на стол. В этом коротком жесте читались и усталость, и трепет, и нежность. Когда он убрал руку, я увидела, что это серебряные карманные часы, причем старинные. Глядя на них, я почувствовала, что мое сердце забилось чаще. В Архив попадают только те вещи, которые были с человеком в момент его смерти. Так что он либо взял их у какой-нибудь Истории, либо они попали сюда вместе с ним.
– Они больше не работают, – произнес Роланд, почувствовав мой интерес. – Здесь не работают. – Он указал на кушетку. – Садись.
Я опустилась на мягкую подушку и погладила аккуратно сложенное черное одеяло.
– Я не знала, что тебе нужно спать, – призналась я, испытывая неловкость. Я никак не могла привыкнуть к мысли, что он… не живой.
– Потребность – странная вещь, – сказал он, закатывая рукава. – Физические потребности дают ощущение, что ты – человек. Без них тебе трудно это почувствовать. Я не сплю, нет, но я отдыхаю. Делаю вид, что сплю. Это дает, скорее, психологическое облегчение, чем физическое. А теперь попытайся немного поспать.
Я покачала головой, хотя мне нестерпимо хотелось лечь.
– Не могу, – тихо сказала я. Роланд опустился в кожаное кресло. Его золотой архивный ключ блестел поверх рубашки. Ключи Хранителей отпирают двери в Коридоры; ключи Отряда открывают короткие ходы во Внешнем мире. Архивные ключи включают и выключают Истории, словно это машины, а не люди. Я задумалась, каково это – отключить жизнь простым поворотом ключа. Я помнила, как Кармен пыталась сделать это со мной. Помнила колкое онемение, охватившее мою руку, когда я вцепилась в ее ключ.
– Мисс Бишоп, – голос Роланда вывел меня из раздумий. – Ты должна попытаться.
– Я не верю в призраков, Роланд. Но, похоже, он преследует меня. Всякий раз, стоит мне закрыть глаза, он тут как тут.
– Его больше нет, – напомнил Роланд.
– Ты уверен? – прошептала я, вспоминая страх и боль, которыми неизменно заканчивались мои ночные кошмары. – Такое ощущение, будто он вонзил когти мне в голову и не отпускает. Я вижу его, когда закрываю глаза, и он выглядит таким реальным… Мне кажется, что когда я проснусь, он все еще будет рядом.
– Ну, – сказал Роланд, – ты спи, а я буду за ним следить.
Я невесело рассмеялась, но ложиться не стала. Мне надо было рассказать ему о своих отключках. Было бы намного проще вообще ничего не говорить – он и так тревожился, а это даст ему новый повод для беспокойства – но мне надо было знать, не схожу ли я с ума. Сама я, учитывая мои провалы в памяти и ночные кошмары, вряд ли могу судить здраво.
– Сегодня случилось кое-что еще, – произнесла я тихо. – В Коридорах.
Роланд сцепил пальцы.
– Рассказывай.
– У меня… у меня выпал промежуток времени.
Роланд подался вперед.
– Что ты имеешь в виду?
– Я преследовала Историю и… как будто потеряла сознание. – Я покрутила больным запястьем. – Только что я находилась в одном месте, а в следующую секунду уже в другом, и только позже смогла вспомнить, как там очутилась. Это как дыра в памяти. Правда потом, когда я успокоилась, воспоминания вернулись.
Я не стала уточнять, какими смутными были эти воспоминания и каких неимоверных усилий стоило мне их восстановить. Серые глаза Роланда потемнели.
– Это случилось в первый раз?
Я опустила глаза и уставилась в пол.
– Сколько раз такое происходило? – спросил он.
– Дважды. Первый раз – пару недель назад.
