скачать книгу бесплатно
Рождение династии. Книга 1. Смута
Владлен Александрович Шувалов
Великая Смута… одно из событий в истории России, возникновение которого, смысл и последствия не могут оценить до сих пор. Вообще, смута – это разрушение моральных устоев в душах людей. Это чисто русское явление и ни в какой другой стране оно произойти не могло. Это многовековое метание русской души, стремящейся найти свое место между Богом и безбожием, между правдой и ложью, между справедливостью и бесправием, честью и бесчестием, верностью и предательством… И когда все это дошло до точки кипения – возникла Смута – эпидемия, которая поразила всех.
Сколько бед и страданий принесла она людям. Не счесть! Но если бы не было Смуты, не было бы Петра Великого и Екатерины Великой тоже… не ворвалась бы Россия – всеми забытая окраина мира на всех парусах в застоялые воды просвещенной Европы, не заявила бы о себе мощно, гордо, навсегда!
Владлен Александрович Шувалов
Рождение династии. Часть 1. Смута
© Шувалов В. А., 2021
© Верстка. ИП Бастракова Т. В., 2021
Часть 1
Смута
Большинство людей считают настоящее сложным и проблемным, будущее непонятным и пугающим, а прошлое сказочным.
Предисловие
Шарль отложил в сторону перо, потер пальцами уставшие глаза и посмотрел на стол, в беспорядке заваленный исписанными листами бумаги.
Все. Сейчас он соберет все листы и люди получат новую волшебную сказку.
Шарль Перро сам не сочинял сказок, за исключением одной – «Рике-хохолок», которую он создал ко Дню рождения своей доченьки, своей Франсуазы, своего Ангелочка.
Он просто собирал и записывал услышанные от различных людей таинственные истории, легенды, предания. Потом литературно обрабатывал все, что попало в его руки, предавая ему завершенный и современный вид, превращая в захватывающие воображение волшебные сказки.
Большинство из этих историй были услышаны Шарлем Перро от кормилицы его сына Пьера. Нет, Шарль никогда не собирался становиться сказочником. С юности он мечтал стать юристом. Но когда, наконец, получив диплом и, некоторое время, проработав в юридической конторе, он понял, что не может больше ежедневно сталкиваться с человеческими проблемами, человеческой болью и подлостью человеческих отношений, он бросил юридическую практику и ушел в Ведомство по сбору налогов.
Очень скоро молодой и хорошо образованный юрист привлек внимание всесильного министра финансов короля Людовика XIV Жан Бати?ста Кольбера.
Именно благодаря Кольберу он был вскоре назначен секретарем вновь образованной Академии надписей и изящной словесности. Кольбер представил его ко двору «короля-солнце».
Заниматься литературой входило в круг обязанностей Шарля Перро.
Потом, когда он немного окреп материально, его самостоятельные литературные опыты стали данью моде.
В светском обществе, наряду с балами и охотой, чтение таинственных историй, любовных интриг и сказок стало популярным увлечением.
И Шарль, будучи уже достаточно известным литератором, тайно отдался очарованию сказок.
Благодаря покровительству Кольбера и благожелательному отношению короля, удовлетворенного прославляющими его литературными произведениями, Шарль Перро стал достаточно богат и известен в высшем обществе.
Вскоре он купил замок Арманкур. В 44 года он, наконец, женился на очаровательном юном создании Мари Гюшон, которая родила ему трех сыновей и дочь Франсуазу, свою маленькую копию. Шарль был счастлив: росло его богатство, его литературная слава… Он стал первым академиком открывшейся французской Академии наук.
И никто, в том числе и сам Шарль Перро, не знал, что несчастья уже дышат ему в спину.
Сначала умер его покровитель Кольбер, и это сразу отразилось на его благополучии. Он был лишен пенсии как литератор, король потерял к нему всякий интерес.
Пытаясь вернуть расположение монарха, Шарль Перро написал и издал целый ряд блестящих произведений, прославлявших короля: поэмы «Святой Павел», «Век Людовика Великого», «Ода на взятие Филсбурга». Но Людовик проигнорировал обращение.
Потом наступила всеобщая беда – оспа. Она гуляла эпидемиями по городам и деревням Франции, косила целые населенные пункты, тысячами человеческих жизней собирала свою страшную жатву. Не обошло это несчастие и семью Шарля Перро: в несколько дней, как свечка, сгорела его любимая жена Мари, оставив на руках Шарля свое лучшее произведение— трехлетнюю дочку Франсуазу.
Смерть жены буквально опустошила его. Лишила мир всех красок, сделала его черно-белым. Пытаясь как-то упорядочить свое существование, Шарль Перро приобрел старинный замок Розье возле города Труа на берегу Сены, где и поселился со своим сыном и дочерью.
Но постепенно интерес к жизни стал возвращаться.
Шарль Перро даже разработал план, как ввести своего 19-летнего сына в высший свет, сделав его секретарем юной племянницы Людовика XIV принцессы Орлеанской.
Он стал создавать сборник сказок, который Пьер должен был преподнести с посвящением принцессе.
Пьер, одобряя стремление отца, всячески старался помогать ему, собирая и записывая различные таинственные истории и предания.
Новые сказки публиковались под псевдонимом «Пьер д’Арманкур». К имени сына Шарль просто прибавил название купленного замка Арманкур.
После опубликования и шумного успеха сборника «Сказки матушки Гусыни», Пьер заручился особым расположением принцессы. Успех был очевиден. Но опять случилось несчастье. Несдержанный по натуре Пьер в вульгарной уличной драке заколол шпагой своего погодка Гийома Колля, сына некой Мари Фурье, вдовы столяра. Убийство простолюдина дворянской шпагой было абсолютно аморальным поступком.
Ни о какой близости с королевским двором теперь и речи быть не могло. Пьер оказался в тюрьме.
Призвав на помощь все свои связи и деньги, отец еле-еле вызволил сына из тюрьмы и срочно купил ему чин лейтенанта в королевском полку. Пьер отправился на фронт и в очередной французской баталии погиб.
Оглушенный несчастиями, отодвинутый от общественных дел, престарелый академик стремился все чаще и чаще уходить в волшебный мир сказок, где люди всегда добры друг к другу, где добро неизменно побеждает зло и каждый человек получает долю своего счастья.
Тихо, тихо приоткрылась дверь. Это его дочурка.
Она всегда перед сном приходила к нему пожелать доброй ночи. Он никогда не называл ее по имени, а только «Мой Ангелочек». Глядя на дочку, он неизменно вспоминал так рано ушедшую от него жену: такие же светлые, как спелая пшеница локоны волос, такие же большие и глубокие голубые глаза, такие же ямочки на щеках, когда она улыбалась.
Последний его «осколочек счастья».
Малышка подбежала к отцу, ловко вскарабкалась ему на колени, обняла ручонками за шею и положила головку на плечо.
– Батюшка, расскажи мне свою последнюю сказку.
– Про Золушку?
– Да. Почему ее называли Золушка?
– Видишь ли, мой Ангелочек, она была несчастной девочкой: ее мама умерла, а отец не обращал на нее внимания.
Пользуясь этим, мачеха и ее дочки постоянно издевались над ней, заставляли ее ходить в лохмотьях и делать самую черную работу.
Ее постоянно пинали и ругали.
А жила она в чулане, где всегда было очень холодно, и бегали мыши.
Поэтому она ночью пробиралась на кухню, залезала в остывающий от дневной топки камин, ложилась прямо на теплую золу и засыпала.
Вот и назвали ее Золушкой.
– Но это же неправда, – возмутилась Франсуаза: – не может какая-то замарашка стать принцессой. Принцессы всегда красивые и богатые.
– Она и была очень красивой, только лицо и руки у нее были постоянно испачканы золой, и люди не замечали ее красоты.
А вообще-то, «Золушка» не совсем сказка. Такая девочка действительно была. Только стала она не принцессой, а царицей.
– Она жила во Франции?
– Нет, она жила в далекой северной стране. Эта страна называется Россия.
Трагедия бояр Романовых
Небольшой обоз из восьми возов медленно двигался по тракту, преодолевая сплошную круговерть снежной вьюги. Непогода началась с утра и ни на минуту не прекращалась, а к вечеру стала еще сильнее. В наступающем сумраке уже почти не видно было вешек на обочине, и идти приходилось наобум.
Промерзшие насквозь люди тащили за уздечки измученных лошадей, чтобы только они не остановились. Впереди обоза устало шагал кряжистый, широкоплечий старик в добротном овчинном тулупе, тяжело опираясь на посох.
– Иван Осипович, до жилья далеко ли, – спросил шагавший рядом молодой мужик в заячьей шубе, – как бы не замерзнуть в ночи?
– Кузьма! Сафрон! – крикнул старик, пытаясь перекричать вой ветра, – запалите-ка фонари, да идите вперед, не то собьемся с дороги.
Наконец, за поворотом сквозь снежную пелену стали едва различаться огоньки и потянуло дымком – стало быть жилье уже рядом. Обоз медленно вполз в село. Старик громко застучал кнутовищем в ворота постоялого двора. Калитка открылась, вышел хозяин, вглядываясь в смутные силуэты стоящих у ворот людей.
– Кто такие? Отколь будете?
– Домнинские мы… Ивашка Сусанин. Не узнал, что ли, Степаныч? Чай, какой год хожу уже. А это зять мой Богдан, первый раз со мной.
Хозяин помялся в нерешительности и пошел открывать ворота. Возы завели во двор, быстро распрягли лошадей, поставили их под навес, бросили каждой по охапке сена, налили в поилку воды…
Наконец, вся работа была сделана, приезжие чинно вошли в жарко натопленную избу, сняли шапки, перекрестились на образа и расселись вокруг большого стола, выскребая из бород и усов ледяные сосульки.
Хозяйка молча поставила на стол миски с горячими щами и квашеной капустой, крынку с квасом, положила полкаравая ржаного хлеба и деревянные ложки. Хозяин, сидя на лавке, молча наблюдал за гостями.
– Ты чего хмурый такой, аль случилось что? Или гостям не рад? – участливо спросил старшой, протирая ложку лежащей на лавке ширинкой[1 - Ширинка – короткое полотнище ткани во всю ширину, полотенце.].
– Детки-то как? Сам здоров ли?
– Гостям я завсегда рад, – ответил хозяин: – мы ж с тобой, Иван Осипович друг дружку не первый год знаем. Только вот… – и в отчаянии махнул рукой.
– Ладно, прохарчитесь с морозу, а потом уж…
Разомлевшие от тепла и еды гости начали готовиться ко сну, подстелив под себя на лавки тулупы, шубы, зипуны – что у кого было. Хозяин поманил Ивана Сусанина в хозяйский угол, принес кувшинчик хлебного вина, миску с солеными огурцами, задернул занавеску.
Иван Осипович, видя нервозность своего старого знакомца, не выдержал:
– Ну, Степаныч, что у тебя стряслось, говори, не терзай душу?
– Да у меня пока ничего. Вот за то, что привечаю вас, может быть беда большая.
– Это почему же?
– Да, из-за бояр ваших, из – за Романовых…
Как тебе сказать, уж, право, и выговорить-то страшно! Наше, вестимо, дело сторона, а слух такой с Москвы идет, что на них опала царская. За приставы все взяты…
Именья все и животы на государя отписаны, а их холопов приказали ни укрывать, ни на службу принимать…
Тут один из ваших намедни у меня был. В бегах он. Так рассказывал:
– За приставами, по тюрьмам все… А Федор-то Никитич, да князь Иван Черкасский в застенке в железах. Боярыня в монастыре, тоже за решёткой посажена, а где детки Мишенька с Танюшкой никто не ведает.
Добро их разграблено: кое в казну, кое и мимо, кое по рукам пошло… А что уж холопам претерпеть пришлось и от приставов, и от стрельцов, и от подьячих – и говорить страшно! Кажется, все батожье, что было на Москве, об их спины обломали, допрашивая, да добиваясь меж них предателей… Да ничего поделать не могли: изветчиков-то не нашли, хоть били, и пытали, и голодом морили… Вот покажи, мол, против бояр своих!..
Ну, невтерпеж пришло – кто мог, ушел. Пустились в беги, а другие в пыточной сгинули.
– С нами крестная сила! – шептал Сусанин, крестясь и слушая невероятные речи харчевника.
– Что такое, откуда на наших бояр туча грозная нагрянула? Господи, да за что же? За что такая напасть? Скажи, за что? – схватил он за руку Степаныча.
– Никто не знает… А так, между слухов людских, можно понять, что обвиняют бояр ваших в злых умышлениях на царя Бориса, на его здоровье, будто умертвить его сговорились. Коренья, будто, какие-то ядовитые в их кладовых объявились: Бартенев-ключник и донес.
– Злые люди, значит, обнесли их, да и коренья лютые им в улики подкинули? – догадался Сусанин.
– Уж не иначе как так, – печально проговорил Степанович, разводя руками. – Мы ли бояр Романовых не знаем.
– Как же быть то теперь? Мы ж боярам нашим припас на Рождество везем!
– Да коли хочешь доброго совета моего послушать, – сказал Степаныч, – так придется тебе теперь же поворотить назад… Если вздумаешь добраться до Москвы, как раз ярыжкам[2 - Ярыжка – низший служитель приказа, исполняющий полицейские функции.] в лапы угодишь. Добро боярское попусту загубишь, да и сам-то тоже уйдешь ли цел от лиходеев? Пожалуй, ничем не побрезгуют, чтобы только напитать свою утробу ненасытную. Ты, Иван Осипович, староста вотчинный, тебе и решать.
Хозяин задремал на лавке, а Иван Осипович так и просидел до рассвета, опустив голову на руки. Лишь только начало развидняться, он растолкал спящих мужиков.
– Быстрее, быстрее… – поторапливал староста.
– Подхарчится бы в дорогу, – недовольно буркнул кто-то.
– В дороге подхарчимся.
– Чего варежку разинул? – рыкнул он на зятя, – вишь, седелка на бок съехала и супонь подтяни!
– Назад возвертаем, домой.
– Как же так? До Москвы всего день остался – изумились мужики.
– А вот так! Не надобен боярам припас наш.
Лошади мотали головами, сбрасывая с себя остатки сна. Возы один за другим выезжали из ворот и двинулись в обратную дорогу на Кострому.
Степаныч, стоя у калитки, смотрел вслед удаляющемуся обозу. Вздыхая про себя, он думал: что-то еще принесет эта боярская опала ни в чем не повинным людям, так тяжко зарабатывающим свой хлеб, и придется ли когда снова свидеться со своим знакомцем – домнинским старостой Сусаниным?
