скачать книгу бесплатно
– Да, Добровольский по основному образованию геолог. И хоть в дальние экспедиции летал обычно вторым пилотом, всегда входил в научную группу планетологов. Отсюда – вот эта немалая коллекция булыжников с посещенных им планет. Посмотри – вот, например, образчик. Видишь серебристые прожилки? Это платина, причем высочайшей пробы!
Сноу с неподдельным интересом и удивлением смотрел на невзрачный, на первый взгляд, камень с далекой планеты, в который впаялся благородный металл. «Система Альдебаран[8 - Альдебаран – оранжевый гигант в созвездии Тельца, находится на расстоянии 65 световых лет от Земли.]», звезда К-3450, планета «Торран», № 3410» – гласила маленькая вертикально стоящая металлическая пластина. Сноу посмотрел на место рядом, которое пустовало – табличка наличествовала, но не металлическая, а из плотной бумаги. Она лежала надписью вниз, а вот объект отсутствовал. Ричард машинально протянул руку, чтобы прочитать, что на ней написано, но его пальцы наткнулись на что-то невидимое. Непроизвольно он отдернул руку и задел полку. Несколько экспонатов свалились и рассыпались по полу. Ричард присел, чтобы собрать образцы.
– Руки – крюки! – прокомментировал Айво, но тоже опустился на корточки, чтобы помочь собрать упавшие камни.
Приведя в порядок экспозицию, Блумберг обратил внимание на один отсутствующий предмет. Он взял в руки ту самую бумажную табличку и прочитал:
– Хрустальный шар.
– Что? – переспросил Сноу.
– Шар, говорю!
– Дай сюда!
Ричард взял из рук Блумберга маленький клочок бумаги:
– Действительно Хрустальный шар и номер – 3779/2. Странно, что не написано, откуда экспонат. И где он, интересно?
– Потерялся, Добровольский подарил, да мало ли вариантов! – предположил Айво.
– Согласен, – неуверенно ответил Ричард и еще раз посмотрел на бумажку. – Написано от руки почему-то… а ведь другие таблички фирменные – металлические.
– Не успел заказать, а, может, и вообще сомневался, достоин ли экспонат находиться в коллекции.
– Возможно, – проговорил Ричард.
Однако пальцы помнили легкое прикосновение, и Сноу провел по полке рукой. Пусто. Он посмотрел вслед Блумбергу, который скрылся в коридоре и, судя по звуку, вошел в комнату напротив – спальню. Ричард приблизился к столу и включил компьютер. Над столом мгновенно развернулся большой объемный панорамный монитор. По центру экрана мигала надпись: «Блок памяти отсутствует». Сноу понял, что полиция изъяла накопитель для изучения. Он вздохнул, выключил бесполезный компьютер, встал и шагнул к окну. Над Парижем по-прежнему клубились низкие облака, и дождь продолжал поливать студеными струями и без того изрядно промокший город. От стекла ощутимо веяло холодом. Сноу поежился и крикнул, не оборачиваясь:
– Айво, ты там скоро завершаешь?
– Да, считай, закончил. Ничего примечательного.
– Тогда пошли отсюда.
Ричард развернулся и сделал шаг в сторону двери. Неожиданно он почувствовал что-то под правой ногой. Что-то твердое и круглое, вроде бильярдного шара, только меньше. Ступня неловко подвернулась, и специальный агент растянулся на ворсистом ковре, одновременно саданувшись головой о дверь и тем самым резко захлопнув её.
– Чёрт! – вырвалось у него.
– И что у нас происходит? – Блумберг, осторожно приоткрыв дверь, уставился на сидящего на полу и потирающего ушибленную макушку Ричарда. – Бедокурим, пока взрослых нет?
– Слушай, Айво, я тут наступил на что-то…
Сноу, к вящему удивлению начальника научного отдела, не поднялся на ноги, а встал на четвереньки и двинулся в такой позе по комнате, шаря перед собой руками. Блумберг присел на корточки рядом с коллегой:
– Ричард, порой ты меня…
– Хватит зубоскалить, Айво, лучше помоги найти…
– Что, что найти-то? – Айво повертел головой.
– Круглый такой, совершенно прозрачный шар. Чуть меньше бильярдного.
– Ну, ты, старина, даешь! – Блумберг тоже опустился на четвереньки и начал медленное продвижение по ковру. – Кому рассказать…
– А ты не бойся, мы никому не расскажем, Айво.
– Месье Сноу! – на пороге комнаты вырос полицейский Жером и осекся, уставившись на двух сотрудников КОНОКОМа, ползающих по полу. – Инспектор просил узнать…
– Ну, что просил узнать Леруа? – недобро спросил Сноу, замерев на ковре и посмотрев снизу вверх на парижского ажана.
– Н-нет, нет, ничего, извините.
Полицейский ретировался и прикрыл за собой дверь. Айво посмотрел на Сноу и поднялся с пола, отряхивая руки:
– Всё, Ричи, с меня хватит.
– Смотри!
Сноу показал на ковер. В одном месте высокий ворс был примят, будто там лежало что-то круглое, тяжелое и невидимое. Блумберг замолчал, присел и протянул руку. В пальцах оказался совершенно прозрачный шар. Кроме осязания, его невозможно было обнаружить никаким другим органом чувств – он был по-настоящему абсолютно невидим. Детективы встали, глядя на кажущуюся пустой ладонь Айво.
– Вот тебе и Хрустальный шар, – тихо сказал Сноу. – Нашелся, черт возьми. Чует мое сердце, наживем мы с ним неприятностей.
– Типун тебе на язык, Ричи.
Глава 2
Детективы попрощались с ажаном, сверлящий взгляд которого они чувствовали затылками, пока двери лифта не закрылись. Выйдя на улицу и остановившись под стеклянным козырьком подъезда, по которому не переставая барабанил дождь, они задумались над дальнейшими действиями.
– Ты как хочешь, а я в ресторан обедать, – решительно заявил Айво. – Желудок диктует мозгу необходимость переместить тело поближе к камбузу.
– Не возражаю. А куда? – Сноу не очень хорошо ориентировался в «ресторанном» Париже.
– На Трокадеро есть отличное заведение, и не одно. Пошли!
Блумберг активировал силовой зонтик, закрывший их обоих от льющейся из прохудившихся небес воды, и они торопливо зашагали по пузырящимся лужам в сторону дворца Шайо. Эйфелева башня, появившаяся, как только они вышли на авеню Дэйло, виднелась чуть больше чем наполовину: третий этаж был скрыт тугой пеленой дождя и низкими облаками.
– Что мы имеем? – спросил Сноу, вытирая тарелку кусочком хрустящего хлеба и отправляя его в рот. – Умер известный астронавт, нет – космонавт, у русских они так называются, полковник Космофлота Александр Добровольский, 2234 года рождения, то есть сорока двух лет, участник четырех галактических экспедиций в дальнее внеземелье и полутора десятков планетарных научных вояжей. Причем в последнюю дальнюю он летал в качестве командира экипажа – заместителя начальника экспедиции. Вернулся не так давно – в июне 2276-го, полтора года назад. Так, смотрим, куда летал, – Сноу сверился с коммуникатором. – Толиман[9 - Толиман – одна из звезд тройной звездной системы, альфа Центавра. Расстояние до Земли – 4,5 св. года.] в 2257-58 годах, Капелла[10 - Капелла – двойная звезда, красный гигант, альфа Возничего. Расстояние до Земли – 42 св. года.] в 2264-66, Вега[11 - Вега – яркая бело-голубая звезда, альфа Лиры. Расстояние до Земли – 25 св. лет.]в 2268-71 и Ахернар[12 - Ахернар – яркая голубая звезда, альфа Эридана. Расстояние до Земли – 140 св. лет.] в 2273-76. Смотри-ка, все звезды – это «альфы» в своих созвездиях!
– Не больше, чем интересное совпадение, – ответил Айво, отодвигая пустую тарелку. – Гарсон, десерт!
– Совпадение? – задумчиво повторил Ричард. – Может быть. Пока не будем на этом зацикливаться.
– Зацикливаться ни на чем не стоит, – заметил Блумберг, придирчиво осматривая принесенную вазочку с разноцветными шариками мороженого, посыпанного тертым белым шоколадом.
– Хорошо. Дальше. Солярные экспедиции[13 - Сноу имеет в виду экспедиции внутри Солнечной системы.]: Плутон, Европа, Оберон… Черт, мы с тобой запутаемся в этих вояжах!
– Ричи, а нам это надо? – спросил швед, принимаясь за мороженое, внешний осмотр которого его удовлетворил. – Совершенно неочевидно, что эти экспедиции имеют отношение к его смерти. Я предлагаю для начала побеседовать с его друзьями, бывшей женой, коллегами по работе…
Сноу немного подумал, взвесив и так и эдак то, что предложил Блумберг.
– Ты прав, как всегда, наука. С кого начнем? С бывшей жены – Марлен Дютрон?
– Давай с неё. Где она живет?
Сноу нашел в МИППСе нужный файл:
– Тут, в Париже… – он с удивлением посмотрел на шведа. – Надо же – в кои-то веки к свидетелю не надо лететь за тридевять земель.
Он набрал на коммуникаторе номер и стал ждать. Наконец, ему ответили. На мониторе появилось миловидное лицо брюнетки.
– Мадам Дютрон?
– Да.
– Здравствуйте, вас беспокоит специальный агент КОНОКОМа Ричард Сноу.
– Понятно. Вы по поводу смерти Саши?
– Саши? – сразу не понял Ричард. – Ах, да, извините, Александра Добровольского.
– Меня сегодня уже расспрашивала полиция.
– Я знаю, мадам Дютрон, но дело в том, что когда происходит… м-м-м… умирает, или что-то случается с офицером Космофлота, этим в обязательном порядке занимается КОНОКОМ. Смерть месье Добровольского не исключение.
– Понимаю, – после некоторой паузы донеслось из коммуникатора. – Вы, вероятно, хотите поговорить?
– Если это вас не затруднит.
– Хорошо. Вы где?
– Мы с напарником сейчас в Париже, на Трокадеро.
– Тогда жду вас через полчаса у себя на улице Пасси, 27.
Мадам Дютрон отключилась. Сноу посмотрел на свой атомный «Ролекс», потом на Блумберга:
– Пасси, это ведь где-то рядом?
– Да, – вытирая рот салфеткой и бросая её на стол, ответил Айво. – Если бы не эта мерзкая погода, могли бы пешком прогуляться. Тут буквально рукой подать.
– На мэгвеях доберемся за пять минут.
Сноу имел в виду миниатюрные платформы на магнитной подушке, которые многие использовали в качестве индивидуального транспортного средства для передвижения на небольшие расстояния. Мэгвей, отдаленно напоминающий изобретенный еще в ХХ веке сегвей, управлялся торчащей из платформы вертикальной ручкой, заканчивающейся чем-то похожим на руль мотоцикла. Легкий наклон руля вперед – движение вперед, наклон назад – торможение и назад, влево, вправо – то же самое. Чем сильнее наклон, тем выше скорость или резкость поворота. Такая платформа была рассчитана на одного человека и скользила в нескольких сантиметрах от поверхности на скорости до сорока километров в час. Мэгвеи во всех городах использовались на специальных дорожках для велосипедистов и на проезжей части улиц, по которым теперь передвигались разве что редкие гравибасы.
Еще в середине ХХII века весь транспорт ушел либо под землю, либо в небо. Под землей до сих пор действовала система туннелей мономагга – преемника древнего метро, опутавшая своей плотной паутиной всю Землю, а в воздухе безраздельно царили флаеры и флайты. Улицы городов почти полностью оказались во власти пешеходов, велосипедистов, мэгвейеров, гравироллеров и флайбордистов.
Выйдя из кафе, детективы подошли к стоянке мэгвеев и, оплатив залог, встали на круглые платформы, включили силовые зонтики и быстро заскользили над мокрой брусчаткой безлюдной в такую погоду площади Трокадеро. Вскоре они стояли около подъезда дома 27 по улице Пасси. Сноу нажал на кнопку видеофона, под которой светилась надпись «Мадам М. Дютрон-Добровольская». На экране появилось лицо Марлен:
– Входите. Шестой этаж.
Сноу и Блумберг прошли по скромному темноватому фойе на нулевом этаже и поднялись на шестой этаж[14 - Во Франции шестой этаж – это седьмой в России.]. Как только они вышли из лифта, одна из трех дверей на лестничной площадке приоткрылась.
– Проходите, – Марлен, одетая в темный брючный костюм, посторонилась, пропуская детективов, и закрыла за ними дверь. – Располагайтесь в гостиной, я сейчас.
Увидев на полу роскошный бежевый ковер, конокомовцы по очереди сунули ноги в обувную нишу, где их мокрые ботинки мгновенно вытерли, почистили и продезинфицировали специальные механизмы. Мягко ступая стерильными подошвами по безупречно чистому ковру, они прошли в комнату и остановились. Сзади появилась хозяйка и сделала жест в сторону больших кресел, обитых белым мехом. Пока они устраивались, Сноу смог рассмотреть Марлен Дютрон. На вид ей было около сорока и, судя по всему, она не очень старалась скрыть свой возраст. Красивой её назвать трудно, хотя она и не была лишена женской привлекательности. Темная шатенка среднего роста. Главное её достижение – огромные голубые глаза, которые не совсем вязались с немного тяжеловесным подбородком и крупноватым носом. Худая, но не настолько, чтобы это обращало на себя внимание. В целом же она производила впечатление вполне успешной бизнес-леди, для которой главное не внешняя привлекательность, а работа. Устроившись в кресле, женщина положила руки на колени и вопросительно взглянула на детективов:
– Я слушаю вас, месье.
Назвавшись сам и представив Блумберга, Сноу спросил:
– Не могли бы вы нам сказать, как и от кого вы узнали о смерти Александра Добровольского?
– Как от кого? От полиции, от кого же еще? Мне позвонил… этот… инспектор Гастон Леруа.
– Понятно. Никто больше не интересовался смертью Добровольского?
– Нет, – ниточки бровей приняли форму домиков, – с чего вы взяли? Еще не все знают о его… смерти.
– Понятно. Мадам Дютрон, не могли бы вы немного рассказать об Александре Добровольском?
– Господи, да зачем это вам? Какое теперь может иметь значение, каким был Саша, что он делал?
Однако сказано это было, скорее, безразличным тоном.
«Похоже на дежурное возмущение. Хотя…» – отметил про себя Сноу, но вслух не сказал ничего. Видя, что детективы молчат, Марлен пожала худенькими плечами:
– Мы с Сашей поженились в 2267 году, сразу после его экспедиции на Капеллу. По характеру он всегда был немного замкнутым и даже нелюдимым человеком, но мы с ним, видимо, отчасти похожи и вполне уживались до последнего времени. В 2268 году, уже после его отлета в очередную экспедицию, у нас родилась дочь Натали, ей сейчас девять лет…
– А её здесь нет?..
– Она учится в лицее-интернате в пригороде Парижа.
– А, простите, почему в интернате?
– Бабушек-дедушек у нас не наблюдается. Саша воспитывался в детдоме, а мои родители погибли… Он все время в полетах, ну а я тоже работаю. Так что могу заниматься Натали только по выходным, да и то не всегда.
– Понятно. Больше детей нет?
– Есть. У меня сын от первого брака.
– Взрослый?
– Да, – вздохнула она. – Фредерик учится в Сорбонне. Но вы же хотели услышать о Саше…
– Да, да, конечно! Продолжайте, прошу вас.
– Наш брак не был особенно счастливым, но и несчастным его не назовешь. Каждый по большому счету занимался своими проблемами, своим любимым делом. Саша – космонавтикой, я – архитектурой. На детей времени оставалось мало, но покинутыми они не чувствовали себя никогда. Со стороны нас, возможно, принимали за идеальную пару…
