Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее

скачать книгу бесплатно


Очень важным качеством православного христианства является также то, что смысл любви здесь намного шире чисто «определительного» понятия любви (хотя и по сей день это понятие имеет очень различное толкование). Любовь в христианской традиции понимается как средство, без которого социальное земное Зло чисто материальными человеческими способами победить невозможно в принципе. Христианство вообще исходит из убеждения, что мира без любви быть не может. Более того, и любви недостаточно. По канонам христианства, необходимо вмешательство высших сил – пришествие Иисуса Христа, знаменующего собой конец «старого» Света, гибель старых социальных отношений. Такова социологическая суть христианской любви, если даже формально отвлекаться от других важных аспектов этого многогранного явления.

В рамках христианского видения мира всеобщая гармония, построенная на чисто материальных основаниях, невозможна в принципе. Вот почему христианство, и особенно православие, «предлагает» радикальнейший путь перерождения человеческого общества – через смерть старого мира, второе пришествие Иисуса Христа, Страшный Суд, за которым последует новое жизненное устроение – Царство Божие. Таким образом, с православной точки зрения смысл всей истории человечества есть, помимо прочего, демонстрация стратегической беспомощности «материального человека», его собственного разума в плане построения рая на Земле. Упование на Бога и уклонение от зла – вот истинно христианский подход к жизни.

Отсюда и свое понимание страха Божия. Это не мелочный, подавляющий, пугающий всех и вся страх, нет, это страх, подвигающий прежде всего на совершение богоугодных дел, страх, который должен довлеть над человеком при совершении им любых деяний.

И как-то слабо вяжутся с этим известные представления о том, что спасенными после Страшного Суда окажутся только 144 000 человек, записанных в Книге Жизни. Сопоставив эту цифру с числом живущих ныне и уже отживших свой срок на земле (пусть это будет ~100 млрд человек), мы получим довольно мрачное соотношение 1,4· 10

/ 10

~ 10

. Что, лишь один из миллиона будет достоин райской жизни? Буква Закона не всегда соответствует Вере.

Еще одной характерной чертой православного христианства можно считать то, что культ женского начала поднят в нем на очень большую высоту. Такого числа икон Матери Божией нет более нигде. Разумеется, это есть результат переработки древнерусского наследия. Не случайно Матерь Божия признана покровительницей Руси-России.

Довольно интересной чертой православного христианства и русского духа вообще является то, что снисхождение вниз, к меньшим мира сего, не считается зазорным. Сам Иисус Христос снисходил в ад, его ученики-апостолы не происходили из высших слоев общества, распространенная в православном христианстве тенденция умаления себя самого не только не осуждается, но интенсивно поощряется. Интересно напомнить в связи с этим, что в древнерусской азбуке первой буквой алфавита является буква «Аз», то есть «Я». А вот в современной азбуке буква «Я» есть «последняя буква алфавита», о чем нам очень любят напоминать педагоги в школе. Это умаление самого себя доходит до пренебрежения собой, до юродства. Институт монашества тоже в какой-то степени можно считать структурой, направленной на личностное отрешение от земного бытия. Отказ от собственной воли, от целого ряда мирских обязанностей и забот, беспрекословное повиновение вышестоящим, даже сам факт ношения черной монашеской одежды – многое говорит об этом.

Конечным итогом всего вышеизложенного служит выращенная веками социальная пассивность населения, уход в духовный и обрядовый мир при трудностях в разрешении практических проблем, фактическое проявление эффекта социального безволия. Не является ли это сознательное обособление от мира в наше бурное время еще большим грехом, чем совершение некоторых «частных» грехов в процессе открытого и даже агрессивного проявления своей доброй воли? Поднять на активные социальные действия людей такого сорта чрезвычайно трудно. Немудрено, что это качество православного христианства с успехом использовалось власть имущими. Вспомните историю России, и вы убедитесь в этом сами.

Не менее значимой чертой христианского православия является повышенная направленность на жертву. Высокая жертвенность, как подобие жертвы самого Иисуса Христа на кресте Голгофы, в западных ветвях христианства развита заметно слабее. Сегодня представители западного мира не очень-то хотят платить своим достоянием и тем более своим «животом» за достижение своих целей. В православном мироощущении такого крена еще полностью не произошло. До последнего времени мы еще умели стойко переносить тяготы и напасти и даже безвозмездно идти на жертву. Кстати, если истовый мусульманин идет на жертву, то он получает обещание в посмертии попасть в рай. Православный же такого обязательного обещания не получает. Разница огромна.

1.1.7. Итоговое заключение о христианстве

На этом можно было бы закончить изложение основных отличительных свойств православного христианства, а также завершить краткий социологический анализ христианства в целом. Однако кое-что хотелось все-таки добавить. А именно, полезно остановиться на некоторых итоговых положениях, которые пригодятся нам в дальнейшем:

1. Христианство содержит в себе определенные качества, которые с теологической и социологической точек зрения позволяют рассматривать его как в целом позитивное учение, хотя по многим пунктам и не соответствующее требованиям настоящего времени.

2. Теоретические и практические установки христианства в принципе способны обеспечить его существование на мировой арене.

3. Основные ветви христианства заметно разошлись друг от друга, разошлись настолько, что говорить об их объединении пока преждевременно.

4. С полным основанием можно утверждать, что христианство в период его становления явилось некоей идеологической революцией. По этой причине, а также по целому ряду других причин оно существенно отличается от многих других религий мира.

Рассмотрим последний пункт более подробно. Коренные отличия христианства от иудаизма мы разбирать здесь не будем, об этом поговорим чуть позже. Рассмотрим такого рода свойства христианства при сопоставлении его с древнегреческой религией.

В древнегреческой религии считалось, что боги живут на небесах, люди – на земле. Было два мира: мир бессмертных богов и смертных людей. Эти миры заметно отличались друг от друга. Возможности проникновения рядового члена земного мира в мир бессмертных богов просматривались по меньшей мере довольно смутно. Для общения со смертными боги либо в различных обличьях спускались вниз, на землю, либо давали наставления смертным, являлись им в снах и видениях. При всем при том высший мир представлялся как некое отображение человеческого мира. Боги были наделены практически всеми свойствами человеческой натуры, они любили, ненавидели, испытывали симпатии и антипатии, создавали союзы, враждовали между собой, наслаждались и даже страдали. При этом если переход сверху вниз осуществлялся довольно часто и легко, то переход снизу вверх оказывался чрезвычайно затрудненным. Получить бессмертие, то есть стать богом, – для этого надо было очень и очень постараться смертному человеку. Достаточно перечитать «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, чтобы почувствовать религиозный дух того времени.

А что же христианство? Оно во многом пропитало себя всем предшествующим ему наследием, но при этом выработало свою систему представлений, как бы собрав ее из различных кусков, принадлежащих к различным религиозным учениям. С одной стороны, христианство заметно возвысило горний мир, одновременно несколько упростив представления о нем, идея единобожия – наглядное тому подтверждение. С другой стороны, оно приблизило человека к этому миру, приблизило хотя бы в посмертии. Теперь праведный человек мог рассчитывать на свой посмертный переход в рай, на переход в небесные божественные сферы. Хотя эта идея тоже не принадлежит христианству (см. ниже).

Теперь Всевышний Бог, Сын Божий, Матерь Божия, большинство апостолов, а впоследствии и многие причисленные к лику святых наделялись такими свойствами, как святость, неземная мудрость, безгрешность, справедливость, праведность и т. п. При этом они лишены были ряда негативных человеческих качеств, таких как ненависть, злость, порочность и т. п. Иначе нелогичным было бы признание существования идеального рая, как нелогичным было бы признание того, что душа каждого праведного человека в посмертии могла бы получить не абсолютно справедливое, а ошибочное, то есть неправедное, решение и попасть вместо рая в ад по прихоти кого-либо из небожителей. Более того, теперь не просто самому обыкновенному человеку, но даже и грешнику, искренне уверовавшему во Христа, предоставлялась возможность оказаться в посмертии в раю.

Совершенно очевидно, что эти качества христианства оказались чрезвычайно заманчивыми, они-то в значительной степени и облегчили победное шествие христианства по странам мира.

Однако нельзя не отметить и ряд не столь удачных моментов в христианском учении. В веках истории в нем накопилось некоторое число несоответствий и «многомыслий». Об этом свидетельствует и наличие всевозможных, порой противоречащих друг другу толкований одних и тех же мест библейского наследия, и обилие не вполне канонической литературы, и сложность всевозможных «увязок» ветхозаветных, новозаветных и других первоисточников, и множество сект и ответвлений, свидетельствующих, вообще говоря, о не вполне четком и однозначном понимании различных положений христианства.

Нынешняя эпоха требует от религии большей ясности понимания и большей определенности, закрепленной в головах смертных. Религия должна не только оставаться добротным средством окормления масс, она должна быть и неким руководством к действию, а не уходом от социальной жизни. В связи с этим будет полезно немного остановиться на некоторых свойствах православного христианства, которые можно с полным основанием считать недостатками в наше бурное время.

К такого рода свойствам можно отнести следующее.

В последнее время среди верующих чрезмерно развилось явление, которое условно можно назвать «отданием Богу собственной воли». Проще говоря, оно сводится к известной формуле: «Что Бог ни делает – все к лучшему». Личность в своей и не только своей судьбе все более и более полагается на Бога, сознательно лишая себя воли, покоряясь судьбе, смиренно принимая на себя всевозможные тяготы, несправедливости, гонения и т. п. Кстати, монашество как религиозный институт предполагает полное подчинение монаха вышестоящему руководителю, то есть осуществляет отдание воли нижестоящего вышестоящему. Такие явления, безусловно, централизуют церковь и упрощают работу с паствой, но они же выращивают в массах ощущение покорности судьбе. Отсюда прямой дорогой вызревают такие неблаговидные с социологической точки зрения явления, как примирение с неправдой, принятие несправедливости, согласие на рабское подчинение и т. п.

Симптомов подобного рода предостаточно. Так, былая боевитость христианской православной церкви резко, можно даже сказать, катастрофически упала. Святыми сегодня преимущественно становятся всевозможные страстотерпцы, а не герои, здравствующие или павшие на поле брани за родину. Времена святого Георгия, наверное, навсегда канули в вечность. Что говорить, если, например, уже появляются сообщения о том, что православная церковь готова серьезно обсуждать вопрос о совершении панихиды и даже об отпевании Ульянова-Ленина /20/! Можно верить этому сообщению или нет, но сам факт публикации такого сообщения уже говорит о многом.

Именно в таком смысле сегодня начинают трактовать известное христианское изречение «Богу – Богово, а кесарю – кесарево». В социальном плане такая позиция понижает активность позитивных слоев населения, «размывает» их в обществе, дает возможность определенным силам лепить из масс все, что им пожелается. Вызревает масса негативных последствий. В том числе открывается дорога наверх не глубоко духовным, высокообразованным и одаренным коренным национальным кадрам, а не очень-то доброкачественному человеческому материалу. Не случайно в русской истории на различные уровни власти нередко пролезали всевозможные выскочки, далекие инородцы, а иногда и вовсе не здоровые личности.

Знаменитое изречение «Блаженны нищие духом» воспринимается нередко как благодать идивидуальной духовной слабости вообще. Наблюдается явный перекос в сторону именно «малых сих» и «нищих духом». Именно в отношении них нас призывают проявлять самую большую любовь. При этом любовь к самому себе не очень-то поощряется и даже как бы порицается. Такая любовь расценивается как эгоизм. Получается логический парадокс: горячо любить ближнего, дальнего и даже врага своего – поощрительно, а вот себя самого – вроде бы и не очень. Сия мораль уже основательно въелась в душу русского человека. Проявлять трепетную нежную заботу о высокостоящих ближних своих мы как-то уже и не привыкли. Корни этого общего явления проросли уже очень глубоко.

Но и этого мало. В христианстве такие проявления, как обильные мирские наслаждения, буйные увеселения, активная социальная борьба за свое законное место под солнцем, упоение земным счастьем, опять же не в чести. Благие воздаяния в большей степени обещаются как раз за перенесение личных тягот бытия или мучений. Где святые воины на фоне приобщаемых к лику святых страстотерпцев? Почему такой подход? А идея такова – все проявления индивидуального духа должны находиться под контролем церкви. Жизнь, свободная от христианского храма, рассматривается как «холостая», то есть бесполезная. «Бог терпел и нам велел» – расхожий тезиз многих христианских проповедников. Распятие самого Иисуса Христа является мощным базисом такого подхода. Вот почему буйная земная радость, счастье и т. п. формально хотя не возбраняются, но и не ставятся в заслугу пастве. Задумайся на минутку, читатель, испытываемое тобой счастье на земле тебе в заслугу не ставится!

Однако аскетический дух раннего христианства все же пропитался в течение последующих столетий живительной силой здоровых проявлений. Древние богослужебные действия первых христиан, совершаемые в укромных местах, в основном ушли в прошлое, хотя среди ряда монахов-затворников они все еще распространены. Великолепные интерьеры храмов, их величественная архитектура, яркие краски богато расписанных икон, праздничный характер богослужений налицо, мирская радость проникла и закрепилась в христианских нормах. Сюда же можно отнести и торжественные массовые шествия, и богатейшие застолья и пиры, и широкую православную Масленицу, и искрящуюся цветами рождественскую елку, и пасхальные куличи с яйцами и творожной пасхой. Конечно, заметную роль здесь сыграло то, что христианство на длительный период стало государственной религией в ряде стран мира, однако одного этого фактора было бы явно недостаточно.

Пойдем далее. В христианстве существует некоторая нечеткость представлений о том, кто и за что попадет в посмертии в рай, а кто в ад. Сколько и каких деяний нужно совершить, чтобы заслужить рай? Иногда для этого может не хватить целой жизни, а иногда, согласно Писанию, нужен один мученический возглас на кресте распятия. В этом вопросе все должны уповать на волю Божию.

Дополнительно к этому вводят в смущение диаметрально противоположные крайности-однозначности – либо рай, либо ад (у католиков есть еще чистилище). При преобладающем заселении ада (вспомним здесь о Книге Жизни) такое простое деление не служит притягательной силой, а оказывается в большей степени эпицентром рождения личного страха. Хотя надобно сказать, что эта нечеткость заключает в себе практический смысл, поскольку она позволяет постоянно держать руку на пульсе каждого живущего человека, признающего себя истинным христианином. Однако довольно о недостатках. Напомним еще раз некоторые характерные свойства христианства, которые пригодятся нам при последующем анализе:

1. Пусть и не очень откровенно, но все же в канонических ветвях христианства угадывается идея существования высшей небесной иерархии и постоянной связи ее с живущими на Земле, а не только идея существования одного «монобога».

2. Идея конца Света, присущая христианству, в принципе означает:

• построение силами самого человека рая на Земле, построение самим человеком нового благого мира невозможно;

• построение нового мира возможно только путем второго пришествия Иисуса Христа;

• грядет разрушение старого мира, для жизни в новом мире необходимо перерождение, очищение человека, коренная переделка духовных основ его существования;

• грядет Страшный Суд, который будет сопровождаться воскрешением всех живших ранее и соответствующим воздаянием им по их личным заслугам.

3. Основным средством для перерождения человека, достойного нового мира, является развитие в нем широкого иррационального чувства – чувства всеобщей любви. Христианскую любовь следует понимать в том числе и как глобальную замену стародавнего ветхозаветного Закона. Об этом говорит весь дух Евангелия. Здесь уместно напомнить о знаменитой идее Святой Руси, которая не является идеей сверхсправедливого устроения земного мира, равного божественному, что противоречило бы канонам христианства. Она является идеей организации такой жизни, которая смогла бы стать носительницей святых христианских постулатов, способной донести их в чистоте и силе до второго пришествия Иисуса Христа.

4. Личное спасение достигается с помощью покаяния, исполнения заповедей, послушания, служения, но главное – всеобщей любовью; идея личного спасения очень сильна, она способна сгладить многие социальные напряженности.

5. Наличие идеи христианской вселенскости, то есть идеи единения всех людей по христианским заповедям вне зависимости от цвета кожи, национальности и т. п. Эта идея уравнивает всех людей перед лицом Великого Бога.

Заканчивая раздел о христианстве, нельзя не сказать несколько слов об объединительных тенденциях, то есть о тенденциях соединения всех ветвей христианства под одно церковное управление. Общее христианское понимание мироустроения еще много веков назад было выражено в кратких словах Блаженного Августина: «Бог указывает душе, а душа указывает телу. Нет ничего более согласного» /21/. Эти слова с откровенной красотой, простотой и ясностью еще раз говорят нам о вселенскости христианства. Они были произнесены знаменитым католическим богословом, но, по сути, могут быть включены в катехезисы всех ветвей христианства, да и не только его. И все же проведенный выше анализ позволяет сделать вывод, что в настоящее время отдельные ветви христианства имеют не только формально-структурные, но и исторически сложившиеся глубинные различия, они уже основательно разошлись друг от друга. И все же почва для объединения христианских ветвей в одно русло будет существовать всегда, пока существует христианство.

Тенденции к сближению встречались неоднократно в истории христианства. Во второй половине XX века при Папе Иоанне XXIII потуги в сторону налаживания более тесных связей были выражены довольно сильно. Вот что пишет об этом один из биографов Папы Иоанна XXIII в связи с деятельностью Второго Ватиканского собора:

«…православные и протестанты, англикане и копты, представители реформаторских и свободных церквей… протянули руки римско-католическим христианам. Такого не бывало уже на протяжении веков» /22/.

Рассматривая эти тенденции с учетом всего вышеизложенного, а также ориентируясь на общемировые социальные тенденции /14, 16, 23/, православной ветви, вероятнее всего, полезно будет придерживаться следующих принципов церковной политики:

1. Надо ли идти на интенсификацию контактов между религиозными конфессиями? Безусловно, надо. Это уточнит базис для возможного единения, а также конкретизирует отличия каждой ветви христианства друг от друга. Кроме того, это послужит хорошей традицией и школой для развития в будущем плодотворного диалога между различными конфессиями.

2. Надо ли именно сегодня стремиться к ускоренному объединению основных христианских ветвей? Нет, не надо, это принесет более отрицательных, чем положительных моментов. Особенно это относится к русскому православному христианству, являющемуся сегодня, пожалуй, одним из немногих самобытных оставшихся еще оплотов в ныне пока нравственно ослабленном, теряющим лицо населении России.

1.2. Иудаизм

Перейдем теперь к не менее интересному религиозному направлению – иудаизму. Почему именно к иудаизму и именно сейчас, сразу после христианства? Официальных носителей этой религии не так уж и много в современном мире. К тому же многими историками и социологами иудаизм не признается в качестве мировой религии /3, 13/. А потому, что, во-первых, нынешняя эпоха по очень многим пунктам неплохо коррелирует с этим религиозным направлением, а, во-вторых, потому, что многие носители этого направления наделены сегодня немалой властью. Существуют и другие веские доводы на этот счет, но о них чуть позже.

Начнем с того, что следует считать наиболее важным в этом религиозном учении, существенно выделяющим его из всех других учений. Это важное можно свести к следующей краткой формуле: вера в собственную избранность (1), в грядущую власть на Земле (2), вера в приход своего Мессии (3). Из этой трехсоставной формулы можно вывести большинство наиболее характерных черт иудаизма. Разберем эти черты по порядку.

Из идеи избранности с учетом относительной малочисленности носителей иудаизма и ряда других обстоятельств вытекает следующий набор его вторичных качеств:

• стремление к господству; вот как сказал об этом известный религиозный православный деятель конца XX века митрополит Иоанн /24/: «Иудаизм есть утверждение исключительного права иудеев, гарантированного им самим фактом рождения, на господствующее положение не только в человеческом мире, но и во всей Вселенной»;

• обилие элементов архаизма; такой степени архаизма и буквальности следования Закону, пожалуй, не найти ни в какой другой религии мира;

• сплоченность носителей иудаизма, продиктованная в том числе заманчивыми идеалами априорной возвышенности и обещаемого господства; эта сплоченность делает им честь на фоне атрофии аналогичных качеств у других народов; кстати, идея избранности действует и внутри самих иудеев, среди многих колен Израилевых левиты имеют привилегии;

• отношения с представителями других народов строятся прежде всего на оценке их пользы для избранного народа, истинные интересы иудеев часто прячутся за их артистизмом, демонстрацией неагрессивности, образованностью, умением использовать чужие достижения.

Достаточно окинуть Тору непредвзятым взглядом, чтобы почувствовать это со всей определенностью. Можно согласиться с мнением В. Истархова /6/, что иудаизм есть не столько религия, сколько система национальной организации евреев, пригодная для проживания их среди других народов. И один из принципов поддержания такой организации есть интенсивная эксплуатация всего внешнего по отношению к человеку, в данном случае к носителю иудаизма. В иудаизме идея эксплуатации любого чужеродного материала получила, если так можно выразиться, свое теоретическое подтверждение и завершение. Раз чужое признается за более низкое, то отсюда логически следует вывод – можно эксплуатировать.

Забегая несколько вперед, нужно, однако, сказать, что эту идею не следует считать сугубо иудейской, как не следует считать сугубо иудейскими большинство идей иудаизма вообще (это может показаться странным, но читайте далее).

Архаизм иудаизма также проявляется довольно откровенно. Здесь и пронесенный через века обряд обрезания, и множество мелочных талмудических установлений, и заметная косность учения, и огромная доля «кочевой нравственности». Архаизм и косность наиболее ярко проявляются еще и в том, что Закон для истинного иудея буквален, грехом здесь называется не грех в собственном понимании этого слова, то есть не грех души, совершившей и даже не совершившей (но помышляющей об этом) то или иное деяние, а неисполнение буквы Закона. Здесь нет, по сути, Добра и Зла, а есть исполнение или неисполнение Закона. Ни одна другая религия не наполнена до такой степени мелочными предписаниями, как иудаизм. Да и рабство также рассматривалось здесь как вполне приемлемое явление. В /3/ сказано, что «рабов вообще Талмуд оставлял без всякого внимания, они не считались членами еврейских общин, тем более что рабы у евреев-рабовладельцев были обычно из чужеплеменников».

Есть еще один важный момент. В иудаизме признак рода, признак крови является очень важным. Этот признак выполняет много функций: он скрепляет ряды евреев, не позволяет смешиваться им свободно с представителями других народов, помогает сохранять основные догматы иудейской веры.

1.2.1. Вопрос происхождения древних иудеев

Для лучшего понимания многих свойств иудаизма полезно рассмотреть вопрос о происхождении еврейства.

В классической истории считается, что евреи, как основные носители иудаизма, принадлежат к семейству семитских народов, которые издавна проживали на просторах Центральной и Юго-Западной Азии. Как утверждает эта история, скотоводство было освоено сначала именно семитами, а только затем тюрками /25/. Существует также иное мнение, заметно менее распространенное и не считающееся общепринятым, что семиты обязаны своим происхождением переселению древних ариев с севера на юг и смешению их там с туземным населением /26/. Результатом этих движений и явилось рождение смешанной, как сказано в /26/, «серой» расы, в том числе семитов.

При глубоком анализе вторая версия о происхождении Израиля выглядит довольно правдоподобной. Во всяком случае, она объясняет прихотливую смесь самых различных теологических идей, присутствующих в иудаизме. Здесь есть как идеи, с необходимостью требующие источника высокого цивилизационного развития (утверждение единого высшего божественного существа, признание исключительной важности родовых корней и выполнение определенных правил продолжения рода, высокая внутренняя самооценка и др.), так и идеи и ритуальные установления, чрезмерно приземленные.