Матка

скачать книгу бесплатно


– Чтоб они провалились, эти бескрайние просторы, – согласилась Альбина, откинувшись на спинку сиденья и отвинчивая крышку бутылки коньяка.

– Жди здесь, я быстро, – вздохнул Павел, выбираясь из машины.

Звонка возле двери не нашлось, стучать в каменную плиту не имело смысла, но Павел понадеялся, что неприступное сооружение снабжено системой наружного наблюдения, и не ошибся. Дверь провалилась вглубь и отъехала в сторону; за ней возник неясный силуэт.

– Прошу прощения, – быстро извинился Павел в ответ на молчание. – Мы тут заблудились… вы не подскажете, как нам вернуться… нужна дорога на Красноярск.

Некоторое время незнакомец, казалось, рассматривал его, а потом молча отошел в глубь коридора.

– Проходите, – негромко пригласил он. – Я поищу карту.

Павел нерешительно оглянулся на машину.

– Да меня там ждут…

– Вы далеко от Красноярска, – холодно перебил мужчина. – На словах не объяснишь. Сойдите с порога, дверь сама закроется, – и, отвернувшись, направился в глубь здания.

Помедлив, Павел подчинился и последовал за ним. Коридоры расходились в стороны под странными углами и казались пустыми, но в темноте слышалась какая-то возня, а еще обращала на себя внимание духота, к которой как будто примешивался вязкий, приторный запах гноя, словно в больнице. Внезапно появился дверной проем, за которым открылась самая обыкновенная жилая комната, залитая светом настольных ламп и похожая на усыпанный бумагами рабочий кабинет. У Павла возникло странное чувство, что он смотрит сквозь зеркало.

Хозяин оказался стройным черноволосым мужчиной лет тридцати, невысокого роста, но удивительно пропорционального сложения, похожий на послушника при храме, с монашески опущенными глазами в длинных ресницах и поэтическим выражением лица. Его внешность показалась Павлу смутно знакомой, но он подумал, что обознался.

– Так вы в Красноярск едете? – безразлично обронил хозяин, перебирая бумаги в ящике письменного стола. – Что у вас там, жена в машине?

– Нет… коллега.

– А, в командировке…

– Журналистское задание… – Павел замолчал. Долгий переезд и хмурый собеседник произвели на него мрачное впечатление. Он окинул взглядом молчаливый лабиринт. – Такая глушь, настоящее безвременье! – невольно вырвалось у него.

– Здесь-то как раз и происходит все самое интересное, – возразил хозяин.

Павел хмыкнул, не вполне поняв логику этой фразы, как вдруг ему показалось, что он услышал приглушенный крик. В то же время хозяин, бросив бумаги, уперся кулаками в стол и без улыбки взглянул Павлу в лицо.

– По-моему, вы слишком далеко заехали, – холодно проговорил он. – Вам придется остаться здесь.

– Что?.. – на мгновение Павел подумал, что незнакомец предлагает им переночевать в этом странном доме.

В этот момент крик отчетливо повторился; Павел узнал голос Альбины. Бросив нерешительный взгляд на невозмутимое точеное лицо хозяина, он метнулся к двери, но проход неожиданно заполнили чудовищные существа – даже в полумраке Павел разглядел изуродованные до неузнаваемости массивные фигуры, двигавшиеся какими-то рывками. По коридору поплыл густой запах разлагающихся тел. Павел отступил – не столько от страха, что они набросятся на него, сколько от потрясения. Все происходящее казалось сном. Один из монстров схватил его сзади за руки и заломил за спину таким свирепым рывком, что затрещали кости. Павел хотел закричать, но шершавая рука в гнойных струпьях зажала ему рот.

Павел мельком увидел в дверном проеме несколько громоздких фигур, которые втащили Альбину, как связку дров. Существа сновали мимо, издавая странные фыркающие звуки, словно кабаны.

– В мастерскую обоих, – негромко велел где-то в стороне отчужденный голос. – Парня – в первую смотровую. Женщину – на стол.

Павла поволокли по коридору; затем одно из существ с нечеловеческой силой ударило его в висок, и он потерял сознание.

Очнулся он от криков, которые, казалось, снились ему. Невыносимо болела голова. Женщина требовала от кого-то, чтобы ее отпустили. Потом Павел вдруг осознал, что слышит из-за стены голос Альбины, и сразу попытался встать, но тяжелые железные цепи намертво опутали тело. Оглядевшись, он понял, что прикован к громоздкой железной каталке. Вокруг, хрипя, толпились изуродованные существа, но ни одно не обращало на Павла внимания. Потолок помещения нависал неровными каменными глыбами, воздух казался сырым и прохладным, как в пещере.

Ругань Альбины превратилась в какие-то совершенно нечленораздельные раздирающие крики, и у Павла сжалось сердце. Потом внезапно холодный голос хозяина произнес:

– Заткнись! Если ты еще хоть раз откроешь рот, я скормлю твоего приятеля своей прислуге.

На мгновение все смолкло, но потом послышался такой страдальческий стон, что у Павла кровь застыла в жилах, и после крики и плач уже не смолкали, изредка заглушаясь, словно Альбине зажимали рот рукой. Все это, как показалось Павлу, продолжалось целую вечность. Потом снова на какое-то время настала тишина, а затем послышался кашель, словно кого-то рвало, чьи-то шаги и странный звон, похожий на перестук инструментов, вроде медицинских или строительных. Павла затрясло. Рыдания не смолкали. Внезапно дверь распахнулась, и через комнату пробежала фигура, в которой Павел с трудом узнал Альбину; он успел заметить свисавшие клочьями лоскуты кожи. Потом ее голос послышался из дальних комнат; она колотила в дверь, поднялось рычание зомби и начался топот. Через некоторое время одно из существ протащило бесчувственную Альбину обратно, волоча ее по полу за ногу, как куклу.

– Полегче с материалом! – послышался холодный голос за стеной. – Возьми ее на руки, придурок! И давай сюда. Да не на стол! В машину, кретин.

Дверь захлопнулась, и через некоторое время из-за стены послышался странный визг и звон, словно сверлили по камню, а потом повсюду загремел такой пронзительный скрежет, что Павел едва не потерял сознание. Стиснув зубы, он попытался унять охватившую все тело болезненную дрожь; перед глазами поплыли цветные сполохи.

Внезапно гулкий, нечеловеческий голос произнес несколько слов на незнакомом языке, который Павел, к своему удивлению, сразу же понял, словно смысл сказанного сам возникал в его сознании.

– Я сорву твою плоть и заменю ее новой, – прошумел голос. – Теперь твое тело принадлежит мне.

Потом снова послышался скрежет, словно свист метеора, и Павел, кажется, все-таки потерял сознание, а когда очнулся, стояла тишина, и Павел с недоумением осознал, что один из зомби, своей жуткой раскачивающейся походкой приблизившись к нему, отстегнул сковывающие его цепи.

Помедлив, Павел осторожно сел и растер затекшие плечи, а потом, не заметив никакого внимания со стороны окружающих зомби, нерешительно встал с громоздкой железной каталки, которая казалась неподъемной, и сделал несколько шагов. Дверь в соседнюю комнату оказалась буднично открыта, и Павел подошел к порогу.

Поначалу он просто застыл от изумления. Перед ним простирался огромный, как стадион, подземный зал; сейчас он убедился, что помещения представляли собой цепь скальных гротов, а не жилые комнаты. Затем он разглядел подвешенную в воздухе громоздкую конструкцию из каменных спиц и вращающихся блоков, в которой помещалось растерзанное тело Альбины, буквально черное от покрывавшего его густого слоя запекшейся крови. Павел оцепенел от ужаса, но заставил себя не выдавать своих чувств. Переведя взгляд, он увидел, что хозяин, сидя возле обыкновенного письменного стола в обычном кожаном кресле, устало отхлебывает коньяк из горлышка полупустой бутылки в точности таким жестом, как это делала Альбина; рядом лежала ее сумка, и он с интересом разглядывал фотографии на дисплее ее мобильного телефона.

Павел понял, что если он хочет чем-то помочь Альбине и хотя бы попытаться выбраться из этого дома живым, предъявлять претензии и чего-то требовать бесполезно.

– Как тебя зовут? – негромко произнес он.

Мужчина взглянул на него с любопытством.

– Ну и тупая же ты деревенщина, если не узнал меня, – с обворожительной усмешкой отозвался он. – А в документах у тебя написано, что ты работаешь на центральном телевидении. Кого только туда не набирают…

– Это не можешь быть ты! Ты на него просто похож… – вырвалось у Павла.

– Я на себя просто похож, вот как? – непринужденно рассмеялся мужчина. Настроение у него после расправы над Альбиной явно улучшилось.

– Ну хорошо, даже если это ты, зачем тебе все это?.. – Павел сбился и покосился на окровавленное тело в причудливой машине; Альбина не шевелилась. – Послушай, если тебе обязательно надо кого-то пытать, то пытай меня, – Павел сделал шаг вперед. – Отпусти женщину. Ты уже достаточно… натворил.

– С ума сойти! – рассмеялся Тасманов. – А еще говорят, что времена рыцарства прошли! Если ты настаиваешь, я убью тебя, – деловым тоном добавил он, отставил бутылку и подошел к машине.

Павел с тревогой следил за ним. Повернув одну из каменных дуг, Тасманов привел механизм в движение, и вскоре из-под машины выехала каталка с телом Альбины. Тасманов уселся на нее сверху и грубым рывком сломал ей руку в локте.

– Нет! – крикнул Павел и бросился к ним, но бродившие по пещере зомби схватили его. Павел вырывался, и его заставили встать на колени, вцепившись в него со всех сторон. Застывшим от ужаса взглядом он наблюдал из-за мелькавших спин зомби, как Тасманов голыми руками буквально разламывал то, что оставалось от Альбины, причиняя такие травмы, после которых не выжил бы никто. От хруста костей Павла замутило, он зажмурился и неожиданно для себя заплакал от беспомощности и смертельной тоски.

Закончив с Альбиной, Тасманов просто сбросил ее на пол, как бесформенный окровавленный сверток.

– Не слишком переживай, не все так безнадежно, – светским тоном обратился он к Павлу и, отойдя от тела на несколько шагов, обернулся и пристально посмотрел на Альбину. Затем он внезапно вытянул вперед обе руки и сделал движение, словно призывал к себе что-то; потом еще несколько раз, все резче и резче. Пространство вокруг снова зазвенело и, как показалось Павлу, глаза Тасманова стали отбрасывать в полумраке цветные отблески, словно фонари.

В этот момент Павлу стало ясно, что Тасманов призывал Альбину и что со всеми своими зомби, одной из которых – это Павел тоже понял – стала теперь Альбина, он проделывал нечто подобное, подчиняя их своей воле. То, что Павел увидел дальше, заставило его забыть всю предыдущую жизнь. Тело женщины, недавно до невозможности искалеченное, вдруг зашевелилось, и она судорожными рывками поднялась с пола.

Тасманов пошатнулся и схватился за край стола; видно было, что процедура возвращения Альбины к жизни его утомила. Переведя дыхание, он неопределенным жестом указал ей на Павла.

– Твой друг хочет умереть, – немногословно пояснил он. – Убей его.

Существо угрожающе развернулось. Остальные зомби расступились. Павел машинально вскочил, но не смог сойти с места, не веря своим глазам. Голова женщины была повернута на 180 градусов, локти и колени выломаны в обратную сторону. Рухнув на землю, Альбина побежала в его сторону проворно, как многоножка. Павел не успел подумать ни о чем, кроме того, что это – конец. Альбина вцепилась зубами ему в голень. От острой боли он снова свалился на пол и попытался оттолкнуть от себя ее голову, но Альбина схватила его за запястья и одним движением вырвала его руки вместе с ключицами. Теряя сознание, он почувствовал, как она вгрызается ему в живот.

Олег.

Олег стоял на сияющей огнями улице, на которой обычно встречался с клиентами. Казалось, он провел здесь всю жизнь. Рекламные транспаранты свешивались из темного неба; в сияющую глубину за стеклами витрин уходили горы дорогих безделушек; позолоченный блеском фонарей асфальт горел, как разрумянившиеся щеки. Обычно здесь было столько народа, что в воздухе стоял непрерывный шелест туфель и шин, в который вплетались то с одной, то с другой стороны вырывавшиеся из прозрачных стеклянных дверей легкомысленные мелодии. Но сейчас пылающая огнями улица была пуста и безмолвна. У Олега внезапно возникло ощущение, что этот квартал бесцельного риска и пошлых развлечений – отражение его собственной души.

Помедлив, он повернул в произвольно выбранную сторону и пошел вдоль пустой проезжей части, над которой бессмысленно мигали светофоры. Мимо проплывали витрины с вычурными украшениями, разряженными манекенами, похожими на дворцы тортами и этикетками коллекционных вин. Олегу казалось, его обволакивает сладкий запах этого мира чувственности, крепкий, пьянящий, синтетический аромат, словно дорогие духи, так непохожие на ненавязчивый запах обыкновенных цветов.

Внезапно он заметил на противоположной стороне улицы неподвижную фигуру маленькой девочки, в темно-розовом платье и с темно-русыми кудрями; она стояла возле сияющего крыльца цветочной лавки и смотрела на него. Олег узнал свою сестру.

Он почти не общался с девочкой, так как к тому времени, когда она родилась, он уже редко бывал дома; к тому же они были родней только по матери. Он обычно вообще не вспоминал о сестре, но в глубине души испытывал смутное чувство тоски при мысли о ребенке, в которого родители вложили надежды, не оправданные непутевым сыном, и теперь, увидев ее на этой улице разврата, словно ощутил прикосновение зла.

Охваченный необъяснимой тревогой, он еще раздумывал, что бы предпринять, как внезапно девочка развернулась и побежала вдоль улицы прочь.

– Олеся! – крикнул Олег.

Забежав за угол здания, девочка исчезла в каком-то переулке. Олег перешел улицу и шагнул в полутемный провал между домами. Девочки не было видно, но Олег услышал лязг железной калитки где-то неподалеку. Пробежав вперед, он заметил слева зарешеченную арку в какой-то темный двор и вошел в ворота.

Неправильной формы тесный двор заливала темнота. В противоположной стороне Олег заметил узкий проход и, поскольку в замкнутом пространстве пустого двора девочке негде было спрятаться, направился туда. Крутые каменные ступеньки вели между стен вниз. Спустившись, Олег свернул за угол и оказался на огороженном железной решеткой и заваленном картонными коробками пятачке, в центре которого стоял большой мусорный контейнер.

Здесь никого не было, это Олег понял сразу; более того, у него возникло смутное чувство, что девочка сначала была здесь, но потом вдруг исчезла. Осторожно переступая через забитые какими-то бумагами ящики, Олег обошел железный бак, потом другой. Горы рассыпанного мусора казались совершенно бесцветными и однородными, когда вдруг Олег заметил лоскут темно-розовой ткани. Наклонившись, он поднял привлекший его внимание сверток; это оказалась старая, разбитая фарфоровая кукла со спутанными грязно-русыми волосами и вывалившимся стеклянным глазом.

Внезапно Олег понял, что это и есть его сестра. В то же мгновение он ощутил резкую, пронзительную боль в руках и горле и, выронив куклу, увидел, как по его груди ползут густые потеки крови. На запястьях возникли такие раны, что кисти рук почти отделились; Олег упал на колени, подавился, и кровь полилась у него изо рта. Голова закружилась; он лег на асфальт, и словно во сне захрустели под его весом валявшиеся на земле бутылочные осколки. От непреодолимых спазмов во всем теле его трясло, как под электрическим током, и он понял, что это предсмертная боль.

Внезапно все кончилось. Он вспомнил полупустой бар, в котором сигаретный дым лежал синими пластами, и белесый свет ламп. К нему подошел мужчина лет тридцати с правильными чертами лица и длинными черными волосами, представился скульптором и пригласил его поработать натурщиком. Олег сразу подумал, что незнакомец имел в виду совсем другое предложение, но обрадовался, потому что ночевать было негде. Больше Олег не помнил ничего, даже своего ответа.

Потом к Олегу вернулись отчетливые, хоть и обессмысленные болью ощущения. Он лежал на каменном столе, и каждую часть его тела по очереди заколачивали в громоздкие конструкции с пронизывающими насквозь шипами. Каменные колодки обхватывали тело, словно клетка, привинченная прямо к плоти, а острия, казалось, вынимали душу.

Постепенно все как-то смешалось. Олег услышал пронизывающий скрежет и голос, который звучал в его мыслях и звал его, а потом сквозь раны от каменных игл в него словно вселилась новая, незнакомая жизнь. Он свободно вздохнул пробитой в нескольких местах насквозь грудью и машинально поднялся на ноги. Тело ощущалось как-то по-другому, словно им управляла посторонняя сила; в голове образовался сумбур, как будто все мгновения жизни смешались в одно, только он не мог определить, какое.

Внезапно Олег понял, что желание всей его жизни – кого-то убить. Ему захотелось найти каких-нибудь людей и разорвать на куски. Действительность обрела назначение и выстроилась в образцовый порядок.

Олег огляделся по сторонам. Он находился на краю леса невдалеке от широкой ночной трассы. Мимо тянулась заросшая сорной травой канава, а напротив через дорогу белели огни бензозаправки. Неожиданно легко перепрыгнув через овраг, в котором могла бы проехать машина, Олег, раскачиваясь на деформированных каменными колодками ногах, пошел на свет.

Возле бензоколонок появился молодой парень в кожаной куртке; заметив подходившего из темноты Олега, он оцепенел.

– Эй… тебе помочь? – с неподдельным ужасом спросил он.

– Ты можешь мне помочь, – прохрипел Олег.

– Вызвать «скорую»?.. – парень сделал шаг в сторону двери в здание, но Олег махнул рукой, как бы отказываясь, и молниеносным движением схватил парня за горло.

Некоторое время Олег молча душил его, а потом отбросил на асфальт. Хотя парень был выше и, видимо, тренированнее Олега, он свалился, как тряпичная кукла. Задыхаясь от кашля, он отполз на несколько шагов и, цепляясь за припаркованную возле здания машину, с трудом поднялся на ноги. Олег неторопливо подошел к нему, рывком развернул лицом к себе и одним ударом кулака проломил ему ребра с левой стороны так, чтобы трудно было дышать. Парень без единого звука повалился на колени.

Пройдясь вдоль заправки, Олег подобрал возле покосившегося забора длинный ржавый железный прут и, вернувшись к жертве, нанес несколько размеренных, хлестких ударов.

– Стой на месте, кто бы ты ни был, черт тебя дери! – услышал Олег прокуренный голос за спиной, и щелкнул затвор ружья. Олег замер.

– Медленно развернись и брось чертов прут, – прохрипел голос.

Олег обернулся и смерил незнакомца изучающим взглядом. Грузный седой мужчина в клетчатой рубашке уверенно держал его на прицеле, мутные бесцветные глаза смотрели бесстрастно. Олег молча бросил прут и пошел прямо на врага.

– Еще шаг, и я стреляю! – крикнул мужчина и в следующее мгновение нажал на спусковой крючок.

Ружье было заряжено дробью, и Олег даже не почувствовал ран – ни после первого выстрела, ни после второго. Бросившись вперед, он с силой швырнул старика на асфальт, одновременно выхватив ружье у него из рук. Для надежности Олег наступил ногой на мягкое плечо, ткнул стволом прямо в бесформенное рябое лицо и выстрелил.

Отбросив ружье, Олег прислушался к окружающему пространству. Его не покидало ощущение, что поблизости есть еще жертвы. Поразмыслив, Олег направился к стеклянным дверям расположенного в здании заправки магазина. На входе он заметил забытый кем-то на подоконнике топор и взял его.

Отражение спрятавшейся за дальним прилавком парочки перепуганных подростков, худенькой девчонки и пацана не старше семнадцати, в стекле большого окна Олег заметил почти сразу, но прошел в конец магазина медленно, поскольку не испытывал желания играть в салочки. Когда он резко толкнул прилавок, девчонка взвизгнула и первой выбралась из-под груды товаров; Олег схватил ее сзади за майку. В это время парень, вывернувшись откуда-то сбоку, кинулся к двери. Олег отвлекся от его подружки, тщательно примерился и метнул топор, воткнувшийся точно между угловатых лопаток. Парень осел на пол, девчонка надрывно закричала. Олег развернул брыкающуюся жертву лицом к себе, ухватил ее за тонкие лодыжки, стащил на пол, размахнулся и выбросил девчонку на улицу через стекло.

Выбравшись следом, он нащупал взглядом неуклюже шевелящееся тело едва ли не на противоположной стороне проезжей части. Олег неторопливо доковылял до девчонки. Он была еще жива и, царапая ногтями асфальт, ползла по дороге. Поравнявшись с ней, Олег с силой навалился коленом на ее спину, сломав позвоночник. Судорожно вздрагивая, девчонка уткнулась лицом в асфальт. Олег чувствовал, что все-таки не убил ее. Тогда, поддавшись безотчетному порыву, он положил обе руки ей на голову и давил всей тяжестью до тех пор, пока череп не треснул, как орех, и мозг не растекся бесформенным месивом.

В этот момент дверца большого джипа с тонированными стеклами, до сих пор безмолвно стоявшего возле бензоколонки, открылась, и из машины вышел красивый мужчина с длинными черными волосами. Олег вспомнил, что это человек, который создал его и все решает. Пройдясь прогулочным шагом по территории и бегло осмотрев трупы, мужчина облокотился в позе фотомодели на крыло машины, покрытой потеками крови первого из убитых парней, скользнул безмятежным взглядом по освещенным окнам здания, убегавшему по пыльной траве в ночь неровному забору и вздохнул.

– А хорошо здесь, – мечтательно сказал он. – Тихо так…

Вита.

Оказавшись в восхитительно большом торговом комплексе, какого не видела ни разу в жизни, Вита не знала, с чего начать. По обе стороны от нее располагались просторные помещения, заваленные всеми товарами, какие только можно вообразить. Сияющие витрины хранили горы разнообразных вещей. Вита чувствовала, что можно брать любую, потому что кроме нее в этот магазин никто никогда не зайдет.

Поначалу Вита решила оглядеться, чтобы потом вернуться к тому, что больше всего понравилось. Она с восхищением глядела на коллекционных кукол в модельных костюмах, примерила гору золотых часиков, массу разноцветных и легких, как лепестки, модных туфель. Однако вскоре Вита убедилась, что здесь одна витрина прекраснее другой, и принялась хватать все, что попадалось под руку. В ювелирном отделе она набила сумочку эксклюзивными украшениями, потом сбросила платье и стала примерять один за другим комплекты дорогого кружевного белья. Вскоре это ей надоело; как была, в поясе и ажурных чулках, она подбежала к буфету и, обойдя стойку, чтобы взять с витрины миндальное пирожное, нисколько не удивилась, обнаружив на полу труп кассира. Лужа крови вокруг простреленной головы девушки запеклась до ржавого цвета, на ногтях застывшей матово-белой руки виднелись остатки вишневого лака. Кассовый аппарат был открыт, и Вита, кроме пирожного, прихватила пачку купюр.

Но всего этого казалось недостаточно. Тогда Вита решила действовать более целенаправленно. Выйдя из буфета, она обнаружила и другие мертвые тела. На трупах, словно лопнувшие ягоды, расползались крупнокалиберные дыры. Возле банкомата красивая женщина средних лет лежала, стиснув в холеных пальцах окровавленную кредитную карточку; на коленях пожилого мужчины, откинувшегося на мягкую спинку дивана в кафе, лежала раскрытая газета; два мальчика лет десяти-двенадцати лежали среди рассыпанных жетонов между мигающих огнями игровых автоматов; даже на ворохе простыней в забытой кем-то у витрины детской коляске расплывалось чернильно-красное пятно.

Вита поняла, что ей следует обращать внимание на мертвые тела, так как на них-то как раз и находятся самые интересные вещи. Рассыпая драгоценности и деньги, она бросалась от одного трупа к другому, но не могла ни на чем остановиться.

Когда Вита уже совсем отчаялась сделать окончательный выбор, она наконец увидела в пятом ряду кинотеатра перед мерцающим экраном во всех отношениях подходящий труп.

Это была женщина, во внешности которой присутствовало совершенно незабываемое сочетание самоуверенности и беззащитности. Ее дорогой белоснежный костюм оказался таким мягким наощупь, словно ткань сама льнула к ладоням. Мужской покрой выгодно подчеркивал женственность соблазнительной пышной фигуры. Волны густых золотых волос сияли в полутемном зале, как лава, на открытой перламутровой шее и запястьях поблескивали тонкие золотые цепочки. На ногах женщины белели казавшиеся тяжелыми кожаные туфли с округлыми носами.

Вита поняла, что у этой красавицы было все, чего ей не хватало. Вытащив тело женщины в ближайший бутик, где имелось зеркало, – это оказался салон вечерних и свадебных нарядов, – Вита принялась снимать с трупа вещи. Выбросив все, что набрала до сих пор, Вита надела одежду и украшения блондинки, накрасилась при помощи косметики, которую нашла в ее сумочке, и даже обрезала волосы по длине, как у той, и сделала челку.

Взглянув на себя в зеркало, Вита показалась себе очень похожей на незнакомку. Правда, у Виты был смуглый цвет кожи, жесткие иссиня-черные волосы и спортивная, мальчишеская фигура, к тому же незнакомка выглядела лет на двадцать старше, но в общем сходство показалось Вите несомненным. Она долго с улыбкой любовалась отражением, которое всегда мечтала видеть.

Но потом она поняла, что недостает еще одного, последнего штриха, который поможет ей надежно утвердиться в новой роли и окончательно превратиться в свой идеал.

Собравшись с силами, Вита подхватила тело блондинки, уже не такой загадочной и недоступной, но по-прежнему соблазнительной в своей ослепительной наготе, и поволокла труп в «Тысячекрылый журавль» – самый экзотический ресторан торгового комплекса.

Выбрав на кухне большой поднос, Вита поставила его в центре стола и уложила на него тело красавицы. Затем она острым мясным тесаком аккуратно отрубила часть белоснежного плеча с яркой красной родинкой. С наслаждением Вита положила кусок на язык и, закрыв глаза от удовольствия, подумала, что ей еще никогда не доводилось проводить вечер в более приятной компании. Внезапно Вита поняла, что никогда прежде не знала настоящей радости жизни, что все былое ушло, и ее жизнь только начинается.

Варя.

Варя поехала с подругой в Синий Дом из любопытства. «Синий Дом» – так называли расположенный за городом завод оттого, что все постройки и даже забор там были выкрашены в синий цвет. Хотя являлось здание на самом деле заводом или нет, никто не знал – оставалось неизвестным, что там делалось. Зайти туда вроде бы не запрещалось, но никто не пытался, как будто завода и не было вовсе.

Когда тесный, нагретый солнцем автобус остановился напротив заваленного щебнем и мусором пустыря, девочки выпрыгнули на пыльную дорогу. Войдя в заросли сорной травы, они перестали что-либо видеть, но чувствовалось, что вокруг никого нет.

Неожиданно навстречу им вышла смуглая, как жженый сахар, старуха со странными чертами лица: застывшими, словно вытесанными из камня, и какими-то смазанными, словно скульптор не закончил работу. Хотя Варя никогда не видела ее раньше, она сразу поняла, что это старуха, о которой говорили: якобы на кого она укажет, тому и смерть. Старуха подняла худую черную руку и указала на Варю.

Потом девочки как-то сразу очутились возле завода. Двери были открыты, и они вошли внутрь. Завод казался пустым. Не было ни персонала, ни оборудования, но Варя поняла, что так и должно быть. Повсюду виднелись только совершенно нефункциональные футуристические украшения интерьера: какие-то гладкие панели синих, серых и аквамариновых оттенков и бесконечные металлические поручни с серебристым блеском. Они ничего не обозначали, просто тянулись вдаль.

Девочки решили обойти несколько комнат. Везде было одно и то же, только размеры и форма помещений различались, но оставались одинаково циклопическими и геометрически правильными. В полу некоторых комнат зияли прямоугольные провалы, сквозь которые виднелись другие этажи – точь-в-точь такие же просторные, полупрозрачные и погруженные в серебристо-синий полумрак.