Литературный журнал «ДК» №01/2018

– Wie bist du hierher gekommen? – спрашивает маленький.

Я делаю шаг вперёд. Взмахиваю крыльями. Его глаз. Целься в его глаз.

Маленький кричит, а я впиваюсь в его глаз. Он кричит. Помнишь, как ты поклялся не останавливаться – неважно, как пронзительно он будет кричать.

Я высовываю клюв из его глазницы. Подлетаю вверх, беру курс на второй. Мой клюв в крови. Я чувствую привкус железа. И мне это нравится.

Ты больше никому не сможешь причинить вреда! Я ослеплю тебя! Убийца!

Рука большого немца хватает меня за шею. Нет! Второй глаз! Я не успел!

Господи, почему я напал так поздно? Зачем медлил? Трус, трус!

Я любил тебя, Мария. Я так любил тебя, моя дорогая.

***

Через три месяца после травмы Ганс и его сын Эльба вновь отправились на охоту. Было воскресенье, и Эльба переживал, как завтра пойдёт в школу. Впервые после того, что случилось. Они предпочитали об этом не говорить. И о его новом глазе.

Что скажут одноклассники, когда увидят? Эту пластиковую подделку. Боже, как жутко она выглядит. Эльбе страшно смотреть на отражение. Он чистит зубы с закрытыми глазами.

В лесу, как и всегда, пели птицы. Но с каждым годом их пение становилось тише.

– Schau, schau. Zwei fliegen, – показывая на двух птиц, прошептал Ганс. – Schieße das Recht ab. Zielen Sie einfach. Erinnerst du dich, wie ich dir beigebracht habe?

Эльбе не требовалось закрывать глаз, чтобы целиться. Он вскинул ружье и почти сразу же выстрелил.

Попал. Одна из птиц скрылась за деревом. Вторая полетела вниз. Так быстро полетела вниз. Ганс одобрительно засмеялся, похлопывая сына по плечу.

– Guten Morgen, mein Sohn! Das ist dein bester Schuss! – довольно сказал он.

Третья привычка Ктоща

Автор: Женя Гловацка

У Ктоща было три привычки, которые могли показаться странными.

Во-первых, при знакомстве с новым человеком он подолгу разглядывал пуговицы на его одежде. Людей без пуговиц Ктощ избегал, потому как считал их невероятно скучными.

Во-вторых, Ктощ никогда не надевал парные носки: они непременно были разных цветов, чтобы не путать левый с правым.

В-третьих, один из карманов его пальто предназначался исключительно для нужных и важных вещей, тогда как другой – для всяких незначительных безделушек. Разумеется, любимым карманом был тот, что хранил важности: едва ли Ктощ мог вспомнить, когда в последний раз проверял второй карман на предмет крошек, мелкого мусора или дырок.

Если Ктощ и ожидал, что одна из его привычек приведёт к удивительным событиям, то уж точно не привычка с карманами. Она казалась ему невинной и совершенно безопасной, но вот ведь какая штука: события иногда не разделяют наши взгляды и случаются так, как им угодно, по своему усмотрению.

***

Апрельское солнце бывает обманчиво, и утром в субботу Ктощ в этом убедился.

Он вышел из дома, поёжился от ветра, но упрямо зашагал в парк: Ктощ собирался на прогулку и не желал признавать, что оделся не по погоде. Особенно быстро замёрзли пальцы и нос.

Ктощ поднял ворот пальто и опустил голову, словно с любопытством разглядывал носки ботинок, а руки спрятал в карманы. Пальцы правой руки нащупали ключи от квартиры, а пальцы левой соскользнули с подкладки прямиком в дырку.

– Это не дело, – недовольно буркнул Ктощ самому себе. – Надо бы заштопать.

Дыра в кармане для ненужных вещей оказалась внушительной: Ктощ пошевелил пальцами, оценивая масштабы беды, и пришёл к выводу, что в такую большую дыру могли провалиться не только карамельки, которыми вечно угощала его вахтёрша, но и штуковины покрупнее. Хорошо, что Ктощ не хранил в этом кармане ничего ценного. Тем не менее, ему вдруг стало жутко любопытно, что провалилось в дыру.

Он замер, глянул по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, наклонился вбок, пытаясь нащупать какую-нибудь пропавшую в кармане вещицу. Сначала Ктощ ничего не находил, даже успел по-детски огорчиться, но тут его пальцы коснулись неизвестного и вряд ли нужного предмета. Ктощ радостно схватил находку, однако та не желала выбираться наружу, будто что-то удерживало её внутри пальто.

– Ну, знаете ли! – раздался возмущённый голос. – Имейте совесть!

Ктощ резко выпрямился и огляделся, но увидел только деревья, старенькую скамейку и белку. Кому из них ответить, Ктощ решить не успел, а голос продолжал:

– Рыскаете тут, хватаете чужое без спроса! Вот скажите: зачем вам колпачок от ручки?

– Мне не нужен колпачок, – согласился Ктощ боязливо.

– Раз не нужен, то нечего и отнимать!

Голос доносился из кармана, что было решительно невозможно. Тем не менее, Ктощ не осмелился спорить и вытащил руку. Он бы и пальто снял, но не хотел простудиться.

– Простите, пожалуйста…

– За ваше наглое поведение? Прощаю! Но в первый и последний раз, так и знайте! – перебил его голос.

– А давно вы там… гм… сидите?

Послышалось раздражённое сопение.

– Сидят бездельники, а мы тут делом заняты! – ответили Ктощу и зашуршали чем-то вроде фантиков от карамелек.

«Мы», – с ужасом подумал Ктощ. – «Сколько же их там?»

Он медленно, на ватных ногах, подошёл к скамейке и сел. Прогулка выдалась не такой приятной, как ожидал Ктощ. Может, это всё шутка, розыгрыш? У Ктоща всегда было плоховато с чувством юмора. Он заёрзал на скамейке, чувствуя себя крайне неудобно.

– Вы что, издеваетесь? – обратился к нему голос из кармана.

– Я? Нет, – робко отозвался Ктощ.

– Сидите смирно, у нас уборка, – приказали ему.

Против уборки Ктощ ничего не имел. Его охватило чувство стыда, ведь он и был виновником беспорядка в кармане.

– Вам помочь?

– Слыхали, а? Помочь он собрался! – пальто затрясло от смеха. – Да, вы можете помочь: просто не мешайте. Договорились?

Вслед за смешками послышался грохот и шум, словно двигали что-то тяжёлое. Ктощ с сомнением покосился на карман: неужели тоже оттуда? Сколько же там места?

– Ребята, навались! Раз, два, и-и…

– Можно задать вопрос?

– А вы перестанете нас отвлекать?

– Обещаю.

– Тогда валяйте, только быстро. Перекур!

Мимо проходила молодая женщина с коляской. Ктощ решил дождаться, пока она скроется из виду, но женщина будто нарочно замедлила шаг.

– Эй! Будем разговаривать или как? – крикнули из кармана.

Женщина смерила Ктоща презрительным взглядом:

– Ну и манеры!

– Это не я сказал, – попытался оправдаться Ктощ, но женщина укатила коляску прочь.

У Ктоща в голове было с десяток вопросов. Он решил начать с самого простого:

– Почему вы там сидите?

– Где ж ещё? – удивился голос. – Другой карман занят.

– А что, обязательно в кармане?

– Есть другие предложения? Мы совсем не против переезда! Здесь довольно тесно, если уж на то пошло. Хлама под потолок!

Ктощ не удержался и заглянул в карман, но ничего не увидел:

– У вас там и потолок имеется?

– Фигурально выражаясь. Вам действительно нечего больше спросить?

Ктощ замялся, почесал подбородок и смущённо, вполголоса, произнёс:

– Я не совсем понимаю, кто вы.

Голос засмеялся, но как-то натянуто, будто пытаясь превратить в шутку неприятный разговор:

– Это ровным счётом ничего не прояснит. Всё, что вам нужно знать, я могу выразить коротко: здесь хранится то, что не имеет для вас значения.

– Как колпачок от ручки?

– Да, как колпачок.

Ктощ был доволен таким ответом: по крайней мере, карман для бесполезных вещиц и предназначался. Но что-то в голосе насторожило Ктоща.

– Скажите, а мы с вами знакомы?

В кармане молчали.

– Вы там?

– А куда я денусь-то? – ответил голос. – Ну и вопросы у вас!

– Почему же молчите?

– Вы не любите, когда я много болтаю. Ни я, ни те двое.

Ктощ не любил казаться дураком, но сейчас любопытство перевесило.

– Имена-то у вас есть?

– Имена? – голос снова смеялся, теперь уже как будто над Ктощем.

– Прозвища, фамилии, звания… Да что угодно!

– Внутренний Критик, Нытик и Мечтатель. Был тут ещё один, но вы его сразу же забрали обратно. Любимчик ваш, по всей видимости.

– Кого забрал?

– Зануду. Он нам всё равно не понравился, так что мы не расстроились. Ну что, всё? Нам работать пора.

– Да, пожалуй, – растерялся Ктощ. – До свидания.

Он медленно поднялся со скамейки и развернулся в сторону дома.

– И ещё кое-что, – вспомнил голос. – Вы подумайте насчёт Мечтателя, ладно? Он парень хороший, только ему тут не место. Договорились?

Табула раса

Автор: Генрих Шварц

Летом я любил бывать на балконе и смотреть на симфонию огней. Окна выходили на открытый перекресток с мостом так, что они были повсюду: были выстроены в ровные ряды вдоль дороги, статно украшали мост, вымаргивались из окон домов. Ярче всех горел торговый центр, который стоял в каких-то пятистах метрах от дома, сразу через парк. Он был опоясан пёстрыми баннерами и среди серых панельных домов походил на пегую кошку, которая нежно греется на сером асфальте. Сейчас я не скажу, что этот вид был изыскан, но тогда он завораживал мой детский взор.

Теперь я работаю бариста в этом торговом центре. Знаете, эти стойки в один квадратный метр, где продают кофе навынос? Вот, моё рабочее место. Благодаря этому я могу наблюдать внутреннюю жизнь магазина. Вначале многое казалось необычным, но вскоре я ко всему привык – и даже к безыскусной музыке. Но есть пару вещей, о которых я до сих пор размышляю. Во-первых, это подростки, которые ошиваются тут и там: на лавках, подоконниках, фудкортах.

Во-вторых, это фрики. Именно в торговом центре я встретил странных людей больше, чем за всю жизнь. Они становятся настолько привычным явлением, что их никто не боится, но встреть их в переулке глубокой ночью – непременно дашь дёру.

Например, есть Галя. Она низенького роста, носит одну и ту же кепку, пристает к окружающим со странными вопросами и общается в причудливой манере: тараторит грубым басом. А её глаза бешено блуждают по собеседнику и окружению. Как-то раз она «любезно» поинтересовалась у меня: «А твоя черепашка ещё жива?» Да, у меня есть черепашка, но тревожиться на её счёт не было никакого основания. По крайней мере, до её вопроса.

Ещё есть эксцентричный мужчина лет пятидесяти – Геннадий Васильевич. Он любитель выкинуть какую-нибудь вольту или репризу. «Почему бы не походить по этажам магазина, напевая "Нас не догонят" тоненьким голоском, как визг пилы?» – наверное, такие мысли приходят ему в голову, и он идёт их воплощать. Его также можно застать за рассказом одного и того же бородатого анекдота. В остальном, когда его не заносит, он вполне интересный собеседник.

Самой трагичной фигурой являлся Эдик. Не знаю, почему он стяжал себе столь куцую форму имени, но все звали его Эдиком. Он был слепым, и его странностью было то, что он «смотрел» в книгу, обернутую в пакет из Макдональдса. Жена Эдика работала в книжном, из-за чего он приходил за час до закрытия, садился на скамейку и застывал над книгой. Он не перелистывал страницы, не делал какие-либо пометки, не водил пальцем по буквам – словом, ничего.

Впрочем, мне не нравятся торговые центры, да и в целом людные места. После работы я люблю побродить по улочкам, чтобы вытрясти из головы этот вечный шум. Пожалуй, нет ничего более успокаивающего, чем вечерние прогулки: мягкий свет фонарей, мерный хор сверчков, растекающееся тепло и марево стынущего города… В последнее время я гуляю чаще: недавно я расстался с девушкой, и мне сложно находиться самим с собой в четырех стенах. Это состояние известно всякому, кто прерывал отношения, – ощущение утраты, неизгладимой бреши в себе. В моционе гораздо легче сосредоточиться: здесь действует известный закон концентрации, когда ты делаешь какое-либо машинальное действие. Мне это помогает задуматься о настоящем и будущем, да и летом всё как-то проще – само время становится будто бы легче.

Когда я свернул на аллею, небо уже уверенно обагрилось и местами покрылось фиолетовыми росчерками. Вдоль аллеи стояли скамейки, большая часть которых были обветшалыми: некоторым не хватало досок, а от других остался лишь металлический остов. Та, которая оказалась рядом со мной, хорошо сохранилась, и на её краю непринужденно лежала книга. Несмотря на сумерки, мне удалось различить крафтовую обложку и плавный силуэт буквы «М». Я с опаской посмотрел по сторонам, ведь это определенно была книга Эдика, но вокруг никого не было. Наверное, он наконец-то решил оставить это тщетное дело и распрощался с книгой на этой скамейке. Мне стало интересно, что же он пытался читать всё это время. Мои пальцы прикоснулись к книге – обложка была сальной – и раскрыли её в середине, но то, что оказалось внутри, меня поразило. Ничего. В прямом смысле – страницы были пусты. Недоумевая, я перелистнул предыдущую страницу – та тоже оказалась пустой. Ни через десять, ни через пятьдесят страниц, ни в конце, ни в начале не было ни единого слова. Я судорожно сорвал замызганный пакет с книги, ожидая увидеть хотя бы какое-нибудь название, но и на обложке, кроме тёмно-зеленого цвета, ничего не было.

Мне стало жутко не по себе. Я сначала попятился, потом резко обернулся и самым быстрым шагом направился домой. Я пытался взять себя в руки и старался не так часто оглядываться по сторонам, чтобы не раздувать панику. Фонари, казалось, пристально наблюдали, а деревья заговорчески шелестели. Жёлтая луна, как глаз мёртвой рыбы, зияла в прогалине облаков. Нырнув в подъезд, я стремглав зашёл в лифт и только в кабине позволил себе отдышаться. Я не сразу заметил то, что с рекламной доской было что-то не так: на меня глядели радостные лица с белоснежными улыбками, претенциозные фитнес-тренеры, аппетитные пиццы и роллы, но не было одного – текста. Все труды маркетинга сгинули втуне: ни названий компаний, ни упоминания услуг, ни акций. Как только раскрылись двери лифта, я поспешил в квартиру. Из-за трясущихся рук было сложно попасть ключом, но после третьей попытки мне это удалось. Я молниеносно включил свет в прихожей и тут же прошёл через комнату к окну, высматривая какого-нибудь наблюдателя с жутким лицом или маской, прячущего за спиной нож. Конечно же, там никого не было.

Отвернувшись от окна, я облокотился на подоконник и рассеянно взглянул на противоположную сторону комнаты. Там во всю стену стоял книжный шкаф. В нём было что-то странное, что я не сразу приметил. Я сделал пару осторожных шагов, всматриваясь в корешки книг, и понял, что всматриваться не во что – на них пустовали какие-либо отметки. Ни номера тома, ни названия книги – ничего.

Я яростно брался за корешок книги, перелистывал её и отбрасывал в сторону и тут же хватался за другую. Вторую, третью, пятую. Везде было одно и то же – белоснежное ничто. Пустые листы, пустые заголовки, пустые форзацы, обложки. Ни апострофов, ни абзацев, ни Золя, ни Пастернака, ни драмы, ни романа – ничего не было. Всё в одночасье исчезло. Мои руки дрожали и с каждой книгой слабели и слабели. У меня было стойкое чувство, что если сейчас я не отыщу хоть единой строчки, то никогда уже не увижу.

На втором (или на третьем?) десятке книг мне стали мешать какой-то ровный шум и дрянная музыка, обрывки фраз – «Он всё ещё сидит здесь?» – и ощущение сала в руках, какого-то замызганного предмета. Я продолжал резко бросать руки к полкам, а вокруг меня всё росла и росла гора книг. Когда я наконец-то добрался до последней книги, она так и осталась нераскрытой. Из моих глаз закапали слёзы, и возле себя, через тёмную пелену, я услышал, как кто-то сказал:

– Мужчина, вы в порядке? Как вас зовут? Как его зовут?

А ему ответили:

– Эдик.

Над выпуском работали:

Главный редактор: Саша Расков

Помощник главного редактора: Катерина Иванова

Редактор/корректор: Надя Чебоксарова

Обложка: Артём Чейз

Понравился журнал?

Читайте больше на сайте http://dkstars.ru/