скачать книгу бесплатно
Гипотеза симуляции
Тёма Шумов
Производится посадка на рейс Шарль-де-Голь – Домодедово. Пассажиры послушно занимают места, и лишь бортпроводницы обращают внимание на девушку, пребывающую в состоянии, близком к панике. Но даже они не знают о том, что вместе с ней на борт самолета пробрался кое-кто еще. Некто безумный и всесильный. Некто, кто готовится положить конец всему.
Тёма Шумов
Гипотеза симуляции
Мне кажется, компьютерные вирусы стоит рассматривать, как форму жизни. Это многое говорит о природе человека: единственная форма жизни, которую мы создали к настоящему моменту, несёт только разрушения. Мы создаём жизнь по образу и подобию своему.
Стивен Хокинг
1
Холодная голубизна апрельского неба была похожа на тонкий хрусталь. Она дрожала и вибрировала под порывами ледяного ветра. Когда Кристина вышла из стеклянных дверей отеля Шератон, находящегося во втором терминале аэропорта Шарль?де?Голь, этот ветер чуть не сбил ее с ног. Изо рта вместе с выдохом вырвалось еле заметное облачко и мгновенно рассеялось унесенное ветром. Сильнее запахнув форменное драповое полупальто, больше похожее на короткий сарафан, чем на межсезонную форму стюардесс компании «Норд Лайн», она подошла к микроавтобусу, внутри которого ее уже ожидали Маша и Анжела.
– Давай скорее, – крикнула Мария, высунувшись из салона и замахав рукой. – Холодрыга ужасная!
Кристина мелкими шажками добежала до фургона и уселась в кресло в первом свободном ряду.
– Eh bien, quoi? On est tous l??[1 - Ну, что? Мы все собрались?] – спросил водитель: седой горбоносый француз.
– Oui. Nous pouvons aller[2 - Да. Мы можем ехать.], – ответила Анжела, единственная из них, кто более?менее сносно понимал и мог изъяснятся на французском.
Закрылась дверь и микроавтобус отправился к видневшемуся в самом конце взлетного поля самолету с хвостом с синими и красными полосами – фирменной расцветкой «Норд Лайна».
Кристина смотрела на небо и слушала рассказ Маши о ее вчерашней прогулке по Елисейским полям, улицам Риволи и Сен?Оноре – это был ее первый рейс в Париж, и она восторженно делилась своими впечатлениями. Для Кристины же посещения столицы Франции стали уже обыденностью. Как, впрочем, и посещения других европейских столиц. Прилетая сюда, максимум, на что её хватало – пробежаться по паре?тройке знакомых магазинов. А достопримечательностями она уже была сыта по горло. И Эйфелева башня уже не казалась такой высокой как раньше, и узкие улочки не были такими милыми. Даже круассаны перестали быть воздушными, а кофе в кафешках утратил весь былой аромат.
Только небо все еще восхищало ее. В каждой части мира оно было свое собственное. В каждый месяц года оно отличалось от того, каким казалось раньше. Больше всего ей нравилось апрельское небо Парижа и сентябрьское небо в Подмосковье.
Когда?то давно, во времена высоких деревьев и глубоких рек, теплой сухой осенью и московское небо выглядело слоистым голубым пирогом. Она помнила, как, подойдя к окну на смотровой площадке останкинской башни, в первый раз увидела поддернутые дымкой дома и её сердце неистово заколотилось. Казалось, еще немного и пробив ребра оно вырвется из груди и трепыхаясь повиснет на аорте. Без сомнений это была любовь с первого взгляда.
Кристина не понимала, как в ее сознании могло уживаться два настолько диаметрально противоположных чувства – страх высоты и восхищение небом.
Около полугода назад ее пятилетний племянник Игорь, когда они гуляли по ВВЦ, уговорил ее прокатиться с ним на недавно открытом колесе обозрения. Кабинка не поднялась еще и на четверть, а Кристина уже была на грани паники. В конце концов, она зажмурилась и сидела так, с закрытыми глазами, до тех пор, пока колесо не завершило оборот. Когда открылась дверь, она, не мешкая выпрыгнула из раскачивающейся кабинки.
О том, что она боится высоты, знали только ее мать и Александр. Но мать умерла от рака пару лет назад, а Александр исчез из ее жизни еще раньше.
Микроавтобус объехал вокруг огромного «Дримлайнера» Люфтганзы и неторопливо покатил вдоль забора. Ожила рация. После треска помех кто?то затараторил на французском. Голос прервался и шофер, сняв с панели переговорное устройство, спросил.
– Bonjour! Hе! Rеpеtez ce que vous avez dit![3 - Привет! Эй! Повторите то, что вы сказали!]
В ответ раздался взволнованный голос. Девушки переглянулись. Они ничего не понимали, но по интонации говорящего можно было решить, что он напуган. Да что там – чертовски напуган.
– Que s'est?il passе?[4 - Что случилось?] – спросила Анжела.
Вдали зазвучали сирены. Маша прильнула к окну. Кристина оторвала взгляд от неба и тоже посмотрела на шестиполосное шоссе с той стороны забора.
– Tout va bien![5 - Всё хорошо!] – ответил шофер и добавил на английском. – Don’t worry.
– Be happy? – улыбаясь, продолжила Анжела.
– Oui[6 - Да], – заулыбался в ответ шофер.
Сирены приблизились, и по шоссе промчалась вереница полицейских автомобилей, а за ними две красные с жёлтыми полосами парижские кареты скорой помощи.
– Чую, девки, что?то у них там произошло, – произнесла Анжела. – Хоть наш водитель и говорит, что все окей и волноваться не о чем, но пару фраз я разобрала.
– И? Что случилось? Нам не дадут улететь?
– Об этом я знать не могу. По рации говорили о том, что кто?то умер. И еще что?то о вирусе.
– Каком вирусе? Может это теракт?
– Да нет. Быть не может. После взрывов на вокзале в Марселе французы стали параноиками в вопросах безопасности. Теперь в ловле террористов они только израильтянам уступают.
– Главное, чтобы нам улететь дали, – произнесла Кристина.
– А я бы не отказалась еще пару деньков по Парижу погулять, – пожала плечами Маша.
– Компания задержку по вине аэропорта нам оплачивать не будет, – ответила Анжела. – Так что гулять будет не на что.
– Да, плевать. На свои погуляю.
– А я домой хочу, – Кристина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В глазах заплясали полосы и блики.
– Это старость, подруга – ответила Анжела. – Поверь мне, мудрой обезьяне.
– Ты себе льстишь, – улыбнулась Кристина.
– Ты сомневаешься в моей мудрости?
– Женщина! Я сомневаюсь, что ты – обезьяна!
– Вот за что я тебя люблю Маршинская – ты всегда найдешь пару ласковых фраз, чтобы поддержать в трудную минуту.
Микроавтобус промчался под крылом огромного Боинга?747, принадлежащего «Air France» и подъехал к трапу их семьсот тридцать седьмого, казавшегося неказистым младшим братом рядом с этой двухэтажной громадиной.
– Merci, – поблагодарили они шофера, выбираясь из салона.
– Привет Москва! – отсалютовал он и умчался обратно в сторону терминала.
– Не водитель, а полиглот, – прокомментировала Маша.
Когда они поднялись, бригадир бортпроводниц Оля Голицына, командир Анатолий Татаринов и второй пилот Женя Ищук уже находились на месте. В отличие от девушек эти трое провели ночь в более комфортабельных апартаментах отеля Хилтон. Ольга была женой Татаринова, но фамилии у них были разные: она наотрез отказалась брать фамилию мужа, мотивировав это тем, что принадлежит к древнему княжескому роду. Хотя внешне она меньше всего походила на княгиню. Широкая кость, маленький рост и простоватое среднерусское невыразительное лицо делали ее больше похожей на обычную крепостную крестьянку. Но внутри нее имелся жесткий стержень, превращавший толстопятую и глуповатую на вид бабу в уверенную в себе, несгибаемую и гордую женщину. Она принимала себя такой, какой она была и принуждала к этому всех окружающих.
– Привет, красавицы, – пробежал по салону Евгений. – Ну что готовы отправиться домой?
– Я нет, – ответила Мария, но второй пилот уже скрылся в кабине.
– Честность – ценное, качество. Но настоящую его цену познаешь на допросе, – ответила вместо него Ольга и продолжила. – Вы в курсе, что там у них в зоне вылета произошло?
– Нет. А ты что?нибудь знаешь?
– Немного. Иначе бы и не спрашивала.
– Как я поняла, один из пассажиров умер. И что это какой?то новый вирус гриппа.
– Ещё мы видели машины скорой помощи и полиции, которые ехали в сторону терминалов.
– Если это очередной птичий грипп, то скоро опять начнется все, что я так люблю – бесконечные анализы и проверки перед вылетами, измерения температуры, и, если у тебя овуляция, можешь забыть про работу.
– Это почему? – Мария удивленно посмотрела на Ольгу.
– Маша, тебе сколько лет?
– Двадцать пять.
– Взрослая девочка и не в курсе, что в это время у тебя температура может запросто подняться?
– Ну… я думала, это во время месячных.
За подготовкой к полету пролетел час. Потом самолет отбуксировали к первому рукаву, торчавшему из здания терминала 2F, и спустя еще один томительный час капитан объявил о начале посадки.
– Ну начнем загон скотины, – донесся из динамика голос Татаринова. – Девочки в столице мряк с молоком. И нет шансов что ситуация улучшится. Вероятно, будет трясти при подлете, так что не скупитесь на барбариски, а по прилету доставайте куртки. И не забывайте надеть на себя десять?десять.[7 - Туман с осадками]
Ольга и Анжела встали у входа и послушно натянули на лица улыбки. Кристина села в кресло у иллюминатора в первом ряду от них.
– Черт. Мне всегда в эти моменты кажется, что у меня настолько тупой вид, – пожаловалась Анжела.
– Улыбайся, паксам[8 - PAX – на сленге бортпроводниц пассажир] это нравится, – ответила Оля.
– Да плевать мне на то, что им нравится, – Анжела попыталась сделать серьезное выражение лица. – Одно хорошо в этих рейсах из Парижа – детей тут почти не бывает и тошнотиков.
– Это точно. Я как вспомню рейсы из эмиратов или Турции, так просто содрогаюсь от ужаса.
Сквозь иллюминатор и окна аэропорта Кристина видела наполненный народом зал и очередь на посадку.
Анжела постучала ногой и подпрыгнула.
– Ты чего?
– Пассажиросос какой?то хлипкий в «де Голе». Всякий раз, бывая здесь мне, кажется, что однажды пройдет пара?тройка стокилограммовых трюфелей[9 - Трюфель –пассажир бизнес?класса] и мы все свалимся прямо на скотовоз.
– Крис ну что там видно в дырку? – спросила Ольга. – Идут?
– Вроде пошли.
Она уже собиралась встать и, присоединившись к девушкам, занять свое место у входа в салон, когда заметила на первом этаже, где находились выходы для посадки на лоукостеры, странную суету. Казалось, люди стояли по пояс в воде на берегу штормящего океана, и гигантская невидимая волна кидала их от стены к стене.
«Будто они убегают от кого?то», – подумала Кристина и приложила к иллюминатору ладонь, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Несколько человек замерли у окна. Затем дернувшись, как от удара током, они прижались спинами к стеклу и попятились к закрытым дверям.
Среди них была молодая мамаша с ребенком. Мальчик обернулся и поднял голову. Он посмотрел прямо на Кристину, и той стало не по себе. В его взгляде угадывалась отчаянная мольба.
А еще паника.
В следующий миг мать ринулась вглубь толпы и увлекла за собой сына. Они исчезли среди других пассажиров, словно проглоченные гигантской плотоядной субстанцией.
– Крис, – прошипела Ольга. – Давай быстро, кефаль пошла.
– Иду?иду, – она встала у дальней стены и приготовилась помогать пассажирам, направляя их к своим местам.
Первыми в салон самолета вошли две особы неопределенного возраста. У них были одинаково накачанные губы, одинаковые прически и нереально гладкие лица.
– Наконец?то, – вздохнула та, из?под короткого красного платья которой, выглядывал край татуировки. – Надеюсь, тут будет спокойней.
– Да уж, – вторая капризно надула и без того пухлые губки. – Что?то в аэропорту уж больно шумно стало.
– Это все из?за личинусов, – ответила первая. – Ненавижу мерзких маленьких крикливых гаденышей.
Дамы критически осмотрели свои места в первом ряду и, усевшись, достали одинаковые золотистые айфоны.
Мимо Кристины прошла молодая пара – он как школьник на первом свидании держал ее за руку, она, раскрасневшаяся, оглядывалась по сторонам.
– Какие у нас места, Мариш? – спросил юноша.
– Шестой ряд, – ответила девушка. – «Эф» и «Жи».
– Пожалуйста, по этой стороне, – направила их Кристина.
У молодого человека за спиной висел небольшой рюкзак, с торчащим наружу уголком запечатанного пакета, из тех, в которые упаковывают алкоголь в зонах беспошлинной торговли.
Следом за ними, ведя перед собой девочку лет семи, вошла высокая блондинка в узком голубом платье. Кристина хотела заглянуть в ее билет, но та решительно направилась вдоль левого ряда.
Салон постепенно наполнился. Поток пассажиров уменьшился и вскоре иссяк совсем. Последним прошел мужчина неопределенного возраста с коричневым кожаным кейсом. Небольшого роста, кривым лопатообразным носом, выкаченными болотного цвета глазами и отвислыми щеками он напоминал Сквидварда из мультфильма “Губка Боб”. С недовольным и крайне надменным выражением лица он оглядел каждую из стюардесс и, бросив взгляд на пассажиров, столпившихся в проходе, и рассаживающихся по местам, поморщился.
– Вот он запах родины. Смесь вони заскорузлых носков и дешевых пробников “шанель”. И вечный русский бардак. Везде, где появляется русский тут же наступает разруха и хаос. Наш человек даже в самолет сесть нормально не может. Казалось бы, что проще – пройти и занять свои места – но у них даже на это мозгов не хватает.
Он смерил долгим взглядом Кристину, очевидно рассчитывая на ее ответную реакцию, и не дождавшись, продолжил:
– Мне смешно, когда мне говорят, что я должен жить в Рашке. И еще любить ее. Я никому ничего не должен. Я люблю Париж. Все эти его «арт?де?вив», его «традисьон». Хотя и он уже не тот. Жизнь тут тоже меняется в худшую сторону из?за наплыва всякой швали. Но все равно Франция – все еще Европа, милочка. Она все ещё сильно отличается от кровожадной азиатской орды, от становища одичалых, в которое мы вынуждены вернуться.
– Давайте я посмотрю, какое у вас место, – предложила Кристина.
– Ох, девчонки, не завидую я вам, – с этими словами он протянул ей свой билет. – Изо дня в день общаться с родным быдлом, со всем этим сбродом.
– У вас бизнес?класс, пожалуйста, в первом ряду слева, – она указала на кресло через проход от ботоксных близняшек.
