скачать книгу бесплатно
Когда есть чёткая цель, жить гораздо легче. Несмотря на позднее время решил зайти к Галие, попросить её заняться этим вопросом. Заодно повидаться, а то редко встречаемся из-за нашей пахоты. Заканчиваем позже, чем она с работы уходит, так что и проводить ее до дома даже не могу. Несколько раз всего она сама к заводу подходила и провожала меня до дому под завидки всего нашего коллектива. Марат с нами в этих случаях шел, а потом сам домой ее провожал.
Дверь открыл Загит и сразу потащил меня на кухню, где он до этого чаёвничал в одиночестве. К нам присоединились Галия и Оксана. Они от Марата уже узнали, что Эмма очнулась и с интересом ждали продолжения. Доложил им всё во всех подробностях, что сам знал. И выложил свою просьбу про детскую мозаику.
– Нам не обязательно новую, подойдёт и чья-нибудь, – объяснял я. – Может, у кого-то дети уже выросли, не играют.
– Кажется у Анжелкиного Саньки была… – припомнила Галия. – Надо спросить.
– А Марат-то где? – спохватился я.
– Так сегодня же четверг. У него тренировка на заводе у вас, – ответил Загит.
– О, мама родная! – воскликнул я. – Это он после хлебозавода ещё на тренировку пошёл?
– Конечно. Вторник, четверг, два раза в неделю, – как о само собой разумеющимся ответил Загит.
Похоже, Марат не делится дома, как мы там упахиваемся. Ну он даёт вообще! После такого трудодня ещё тренировку проводить! Монстр, однако!
Посидел ещё немного в гостях. Оксана удивила миролюбивым настроем. Но расслабляться с ней нельзя. Это она такая ласковая потому, что дочь из Москвы вернулась. А что будет, когда приблизится время уезжать учиться в столицу?
Глава 2
Август 1971 г. Святославль.
Потянулись однообразные дни. Дом – хлебозавод – дом. Несколько раз ездил на лекции от общества «Знания». Они представлялись уже какой-то халявой и отдыхом в сравнении с бетонированием. Уезжая на несколько часов со стройки на хлебозаводе успевал и вздремнуть по дороге, и план лекции продумать.
Съездил опять и в тот колхоз, где рассказывал про рациональное отношение к результатам собственного труда. Пал Григорыч и Иван Лексеич встретили меня как старого друга и сразу, понизив голоса, рассказали, что приглашали к себе корреспондента из Брянской газеты, жаловались на ситуацию. Решили, что и так нагоняй получат за несохранённое зерно, и так за «вынос сора из избы». Но сработало, как я и говорил. После выхода статьи им тут же выделили средства на строительство нового зернохранилища, уже бригаду нашли, кто строить будет.
– Если честно, – делился со мной председатель колхоза, – до сих пор жду, когда меня на ковёр вызовут, спросят за такую самодеятельность.
– Теперь уже не важно, вызовут-не вызовут. – возражал ему зам. – Главное – у нас новый элеватор будет. А с ним и результаты будут ого-го!
– И это правильно. – поддержал я Пал Григорыча.
Лекция была на тему «Советская пятилетка как основа успехов в экономике». Я ее очень одобрил, как узнал – кучу времени сэкономил, даже в библиотеку идти не надо, чтобы колхозникам все разъяснить. Что я, не знаю, что такое плановая экономика, и какие выгоды бывают при плановом ведении хозяйства? Да те же южные корейцы тоже с пятилетками такого прогресса добились, что уж говорить о красном Китае после начала реформ в конце семидесятых. Но, естественно, говорить что-то хорошее и про социалистический Китай сейчас нельзя было, равно как и про капиталистическую Южную Корею. С первым мы после смерти Сталина так капитально поссорились, что в этом же 1971 году китайцы что-то вроде союза с американцами против СССР замутят. А о вторых иначе чем, как о «наймитах империализма», провоцирующих войну в Азии, сейчас и вовсе не принято говорить. Значит, исходя из темы лекции, лучше вообще про них помалкивать. Тем более те же корейцы пятилетку сперли у социализма как раз в те же семидесятые, когда увидели, что КНДР их опережает. Это значит, что скорее всего, сейчас еще пятилеток у них нет.
– Толковый ты лектор. – похвалил меня Иван Лексеич, когда после клуба прошли к нему в кабинет. – Простыми словами сложные вопросы разъясняешь. Только тебя будем просить.
– Увы. Последний раз сегодня выступал. Уезжаю от вас. – развёл руками я.
– Почему? – не скрывая своего разочарования, спросил председатель.
– Учиться еду в Москву. В МГУ поступил.
– То дело! – поддержал меня Пал Григорыч – Молодец!
Мне опять насовали с собой продуктов, самогонки.
– А это тебе на память о нашем колхозе. – торжественно вручил мне председатель разделочную доску, оформленную с одной стороны выжигалкой, раскрашенную красками и полаченную.
На доске очень детально изображён был трактор, а сверху стилизованные буквы «50 лет Октября».
– Это в колхозной школе у нас такие художники учатся, – с гордостью пояснил председатель.
– Тонкая работа, – похвалил я. – Спасибо!
Выступал ещё на собрании работников коммунального хозяйства нашего города. Рассказывал о плюсах монополии государства на оказание услуг населению. Стращал народ тем, как в капиталистических странах искусственно завышают цену на коммунальные услуги для граждан. Дерут двойные и тройные цены, а то и хуже, не стесняясь. Рассказывал с чувством, поскольку были у меня друзья в двадцать первом веке из Прибалтики. Вот всю их боль, когда холодная вода стоит раз в десять дороже, чем в России, в своем выступлении и передал, как опыт жизни несчастных граждан в капстранах. Определенно получилось, какие-то сердобольные женщины даже всхлипывать начали, жалея несчастных, страдающих где-то под гнетом капитализма. Унес десятку с чувством выполненного долга. В девяностых они меня все вспомнят.
Ещё был с лекцией в нашем педучилище. Пытался донести задачи текущей пятилетки до педсостава. Он как бы был совсем не против, так что общение прошло органично. Тем более директор сидел весь напряженный, и так зыркал на каждого, кто раскрывал рот, что они даже зевать боялись, не то что вопросы мне задавать. Похоже, на одной из предыдущих лекций что-то у них там случилось, раз он такой дерганый. Даже любопытно стало, кто же там так оконфузился. Но ведь не спросишь… Работал по шефской помощи, ушел ни с чем.
Несколько раз Галия приходила после работы. Говорила, что Сатчан, несколько последних дней ходит весёлый, можно сказать, счастливый. И начал ящики своего рабочего стола разбирать и шкаф с бумагами, просматривает бумаги, что-то откладывает, что-то рвёт на мелкие куски, по две урны в день набирается изорванной в клочья бумаги.
Неужели, у него ссылка заканчивается?!
– Ты знаешь, – заговорщицким шёпотом рассказывала мне Галия. – Я его спросила, зачем он ненужные бумаги рвёт, да ещё так мелко? Можно же просто смять и выбросить. А он мне говорит: чтобы труднее было восстановить, что на них было. Меня жизнь этому научила. Вот!.. Представляешь? Что, кто-то будет в урне с мусором копаться?
– Ха!.. Ещё как будет, если на кону тёплое местечко! – усмехнулся я. – И надо конкурента убрать.
Ну, Сатчан, пройдоха… Неужто это и есть его печальный опыт вылета с теплого места из столицы в провинцию? Это что же надо было такое в урну выбросить, чтобы из Москвы в Святославль вылететь… Карикатуру на первого секретаря нарисовал, что ли, пока на совещании каком-нибудь сидел? А добрые люди достали и куда надо отнесли?
По Галие ситуация у нас неожиданно изменилась. Мой отец позвонил прямо ей домой и сказал, что в связи с недобором на первом курсе, может прямо на него ее и взять, а не на второй. Учиться дольше, но и плюсы тоже есть. Деканат будет благодарен, что ему меньше влетит за недобор, закончит она учиться в один год со мной, стипендию будет дольше получать. А раз вместе закончим учиться, то нет риска, что ее распределят куда-то в Якутию. Можно бегать между комиссиями МГУ и Горного института с документами о браке и договариваться о распределении в один город.
Я, конечно, подозревал, что батяня оценил здравомыслие Галии и капризность Дианы, и таким образом пытается обеспечить ей лучший присмотр в последний год учебы. Но Галия так загорелась этой идеей, так захотела с самого начала учиться в Горном институте по-настоящему, что я махнул рукой и согласился с предложением отца. Да и в таких делах надо быть поосторожнее – мое противодействие впоследствии могло быть ею расценено, как желание побыстрее отправить ее зарабатывать. Мол, сам буду еще комфортно учиться, а ее на завод пошлю вкалывать. Не сейчас, когда у нас конфетно-букетный период, а попозже, когда неизбежно будут и непростые моменты в отношениях.
Пришлось также у своих пацанов с бетонирования отпроситься на день, и чтобы еще одну проблему решить. Поехал с Инной в Брянск в воскресенье. Славка застрял в больнице с Эммой, а отпуск ему на заводе дали только на поступление. В понедельник уже надо выходить на работу, а он, со слов Инны, и не думает возвращаться.
Только мы приехали с сестрой в Брянский дом Клары Васильевны, как и Славка как раз вернулся из больницы.
– Привет, – буркнул он, нисколько не удивившись, увидев меня.
Знает, что сейчас мозги ему вставлять буду. Сразу в оборону превентивно встал.
– Привет, друг, – спокойно поздоровался я. – Как у Эммы дела?
– Так себе… Инна разве не рассказывала? – с подозрением уставился он на меня.
– Рассказывала, что ей рекомендовали расхаживаться, зарядку делать. – ответил я. – Вслух читать, упражнения для пальцев делать…
Славка кивнул.
– Она же уже почти всё вспомнила?
Друг опять кивнул.
– Слав, – подошёл я к нему ближе. – Инна за ней присмотрит. Тебе надо возвращаться.
– Нет! – Славка замотал головой. – Я не могу. Я ей здесь нужен.
– Ей нужен мужчина, сильное плечо, кормилец, – чеканя слова перечислял я. – Защитник. А не сиделка. Почувствуй разницу.
Славка сел за стол и смотрел на меня затравленно.
– Тебе помогли устроиться. У тебя прекрасная работа. – продолжал я. – На твоё место желающих, между прочим, очередь. Тебе отпуск дали только на поступление. А ты что делаешь? Учёбу профукал! Теперь работу хочешь профукать? Как ты собираешься Эмме и её семье помогать? На какие шиши?! Или ты взрослый мужчина, просчитывающий свои поступки на перспективу, или ты пацан, живущий одним днём. Решай!
Всё он сам прекрасно понимает. Иначе не встречал бы меня сегодня так настороженно. Ему надо помочь верное решение принять.
– Завтра возвращаемся в Святославль первым же автобусом, – решительно сказал я. – Ещё на работу успеем. И падай в ножки Ирине Викторовне, проси простить тебе опоздание из отпуска. Ты же должен был вернуться на завод сразу после того, как экзамены перестал сдавать. Тебе отпуск только на них и давали. Значит, после того, как на второй экзамен не пошел, ты уже формально прогульщик. За такое и по статье трудового кодекса могут уволить. А с такой записью в трудовой книжке потом никуда не устроишься. Думаю, она пойдет навстречу, учитывая ситуацию. Но дольше тянуть нельзя точно.
– А как же Эмма? Она же будет ждать меня завтра, – возразил Славка.
– Я объясню ей, что тебе по работе пришлось уехать, – включилась в разговор Инна. – Не волнуйся, Слав, всё будет хорошо. В следующие выходные приедешь. А через выходные, глядишь, её уже и выпишут. Будешь за ней ухаживать в Святославле.
Сестра начала выкладывать на стол привезенные от мамы пирожки и подсунула один Славке. Тот на автомате принялся жевать.
Всю ночь проворочавшись, друг послушно вернулся на следующий день со мной в Святославль и вышел на работу в бухгалтерию. Вот неужели нельзя было сразу так?! Обязательно надо было дожидаться от меня волшебного пенделя? Эх, горе-горькое!
В один из вечеров забежала Диана, она вернулась из Москвы, «сдав» все экзамены в Горном. Ещё две недели до сентября решила побыть с мамой. Пришло письмо от Веты, она поступила в пединститут. Тимур успешно прошёл все испытания и ждёт зачисления на первый курс военного училища.
К середине августа наша бригада закончила заливать полы на складе хлебозавода. Специально старались закончить к пятнице, чтобы не ждать до понедельника денег.
Мы как раз только закончили, мыли оборудование и инструменты, когда подошёл «Вини Пух» с деловым видом.
– Так-так. Молодцы! Молодцы! – не скрывая радости, повторял он. Я его прекрасно понимал, старались мы на совесть, сроки выдержали, цемент не воровали, запои не устраивали.
– Принимайте работу, – подошёл я к нему, намекая, что неплохо бы рассчитаться.
Главный инженер меня прекрасно понял. Но дальше началось что-то из совсем другой оперы.
– Так. По пятьсот рублей… Вас восемь… Четыре тысячи.
– Подождите, – нервно рассмеялся я от такой наглости. – Уговор был на пять.
– Но вас же не десять человек работало! – возразил этот клоун. Мои парни побросали дела и стали медленно подходить к нам, прислушиваясь к нашему разговору. Марат уже демонстративно и рукава начал закатывать, моментально сообразив, к чему дело идет.
– Оплата рассчитана, исходя из объёма работ, а не количества людей, – возразил я Вини Пуху.
– Ну, не знаю, не знаю… – не хотел он признавать мою правоту. – Директор думает…
Ага. Решил директором прикрыться, думает, что мы побоимся идти с начальством разбираться. Ладно.
– Ну пойдёмте спросим, что думает по этому поводу директор, – спокойно ответил я. – Пока он домой не ушёл.
И, не дожидаясь ответа, направился к лестнице на второй этаж. Жорину ничего не оставалось, как пойти за мной.
Директор, разумеется, вообще не понял логики своего главного инженера. Он-то был в курсе, что это по линии Сатчана, а тот сумел себя в нашем городе поставить о-го-го как, пользуясь своими уцелевшими связями в столице! Жорин и сам был не рад, что я привел его к Добрянскому. Что-то сумбурное мямлил в своё оправдание. Не готов был аргументировано отстаивать свою позицию, похоже, вообще не ожидал такого поворота. Что я, зеленый пацан, осмелюсь к директору вот так спокойно его повести на разборки. Тем хуже для него.
– Аркадьич! Не морочь никому голову! Придумал тоже, – рявкнул на него, в конце концов, директор. – Расплатись с парнями, как договорились! Они эти деньги честно заработали.
– Спасибо! – улыбнулся я ему и демонстративно остался в кабинете директора, ожидая, пока главный инженер со мной расплатится.
Он начал мямлить, что деньги у него в кабинете.
– Ничего. Я подожду, – ответил я, глядя ему прямо в глаза.
Ему ничего не оставалось, как принести деньги и отслюнявить мне пять тысяч полтинниками и четвертаками.
Пересчитал тут же за ним деньги, взял в левую руку. А правую подал директору, тот со словами благодарности пожал её. Повернулся к Вини Пуху и протянул руку ему тоже.
– Очень приятно было с вами работать, – демонстративно улыбаясь, сказал я. Того аж перекорёжило всего. Понял я все прекрасно, что он задумал. Небось хотел потом оформить по новой на кого-нибудь подставного работу за пять тысяч, и без ведома директора тысчонку зажать! Не дали…
Вернулся к встревоженным парням и раздал им по шестьсот двадцать пять рублей.
Парни по нескольку раз пересчитывали деньги, как будто не могли поверить, что у них столько бабла в руках. Наконец, они вышли с хлебозавода и, поглядев друг на друга, единогласно решили, что это дело надо обмыть.
Посидели душевно. Ребята поголовно не удержались и неумеренно врезали по водке. Настрадались, похоже, так, что нужно было чем-то вытолкнуть негативные эмоции. Я пил, по привычке, мало, чисто для компании. У меня стресса никакого не было, я был доволен результатом. Работал много и тяжело. Ел тоже много, в особенности мяса, чему поспособствовал и подгон из колхоза. Мышцы накачал так, что старые рубашки по швам трещали, а что уж говорить про выносливость! И деньги очень неплохие и совсем не лишние.
Ну а дальше подошло и время переезда. Машину Ахмад на заводе у Шанцева выпросил на три дня, чтобы нам жилы не рвать и не разгружаться сразу после дороги. Мы связывали в стопки книги, закручивали ковры. Снимали шторы. Всё перед упаковкой перестирывалось, ковры лично мне приходилось выбивать. По всем друзьям собирал газеты, чтобы посуду и хрусталь упаковать.
Собирались долго и основательно, затянули со сборами. В каждой сетке, сверху лежала бумажка с описью содержимого на скорую руку. Это бабушка и Никифоровна делали в обязательном порядке, наученные многочисленными переездами. Коробки и ящики так же были подписаны. В узел каждого тюка воткнута бумажка с содержимым.
Мне хотелось поскорее переехать, до начала учёбы, а то там совсем будет не до этого.
Когда мы, наконец, определились с днём выезда, было уже двадцатое число. Выезд согласовали с машиной на субботу двадцать первое, чтобы Ахмаду только на один день с работы отпрашиваться.
План был такой: туда я еду в кабине грузовика, Ахмад на своей «копейке» везёт бабушек. Разгружаемся, собираем и расставляем мебель одним днём. И вдвоём возвращаемся назад в Святославль на его машине. А грузовик уже по своему графику.
А бабушки уже не спеша всё распаковывают и раскладывают.
Первую часть плана мы осуществили без сучка – без задоринки.
Мы приехали. Дальше всё пошло не так.
Мы с заводским водилой нашли общий язык и непринуждённо болтали всю дорогу. Следовали за Ахмадом, не особо вникая в маршрут. Дорога показалась лёгкой. Приехали к вечеру, остановились за «копейкой» возле очень приличного по советским меркам кирпичного дома.
Выйдя из кабины, я потянулся и в прекрасном настроении подошёл к с трудом выползавшим из машины бабушкам. Ахмад тоже потягивался, все засиделись.
– А кто нам участок перепахал? – удивлённо спросила Никифоровна.
Из дома к нам спешил мужичок лет шестидесяти.
– Вот незадача! – воскликнул он вместо приветствия, подходя к нам. – А мы уж и не знали, приедете вы или нет…
– Вы что, передумали дом продавать? – напрягся я.
– Да нет… – как будто оправдываясь, начал мужичок. – Ещё покупатели появились…
– Как это! Мы же задаток дали! – начала наступать на него Никифоровна.
– Мы вернём! – заверил хозяин дома.
